В поисках белого слона

Таиланд с воздуха, или Неожиданное открытие

Все формальности наконец остались позади. Настроение вроде как весной — бодрое и приподнятое. То и дело невольно притрагиваюсь рукой к карману, словно хочу убедиться еще и еще раз в том, что документы на месте. Завтра в путь, далекий и неведомый. Кажется, сквозь пиджак улавливается тихий шелест командировочного предписания, оно же расчет-аттестат, ощущается упругость новенького, с еще не потрепанными глянцевыми корочками заграничного паспорта. На авиабилете, выданном мне в агентстве Аэрофлота, что на Фрунзенской набережной, рядом с Крымским мостом, указан предстоящий маршрут: «Москва — Рангун — Бангкок».

За рубеж мне приходилось летать и раньше. Однако то были путешествия скоротечные и в большинстве своем туристские. Теперь же предстояла длительная работа в одном из наших учреждений в Таиланде, бывшем Сиаме, стране, полной загадок, с которой связано множество любопытных историй и невероятных легенд. Срок командировки более или менее известен. Он будет измеряться не днями и не месяцами, а долгими-долгими годами. Этим отчасти объяснялось мое состояние. Состояние крайнего возбуждения. Одно дело — увеселительный вояж на пару недель в братскую Болгарию или, скажем, в Англию, где все просто: есть гид, есть отработанная заранее программа, совсем другое — отправиться на несколько лет в таинственный Сиам и отнюдь не для развлечений.

К гамме охвативших меня чувств приплюсовывалось еще одно. Любопытство. Да, простое любопытство, присущее любому человеку. Давно хотелось увидеть белого слона.

В детстве я однажды прочитал рассказ Марка Твена о том, как король Сиама послал в дар английской королеве белого слона и что из этого в конце концов получилось. Если верить писателю, то имя слона было Гассан-Бен-Али-Бен-Селим-Абдалла-Магомет-Моисей-Алхамалл-Джемсетджеджибой-Дулип, султан Эбу Будпур, или ласкательно просто Джумбо. И мне представлялось могучее животное ослепительной как снег белизны. Задрав хобот-граммофон, оно раскатисто трубило, призывая окружающих обратить на него внимание. Да и как не обратить? Белый слон! Подарок, доступный только монархам, подарок, подношения которого достойны лишь члены королевской семьи, да и то не все, а самые-самые…

Читая рассказ, я мысленно вместе с Джумбо прибыл пароходом в Нью-Йорк, чтобы затем отправиться далее, в Лондон. Однако в Нью-Йорке белый слон неожиданно исчез. Начались суматошные поиски. На ноги была поднята вся нью-йоркская полиция. Присоединившись к сыщикам Дарли, Бейкеру и Хоузу, я, опять же в мыслях, разыскивал Джумбо в Лонг-Айленде, Пенсильвании, Коннектикуте. Но тщетно. Белый слон как сквозь землю ухнул. Спустя несколько дней его обнаружили мертвым в подвалах сыскной полиции. Инспектор Блант и сыщики Дарли, Бейкер, Хоуз вне себя от радости делили между собой вознаграждение в сто тысяч долларов. Ведь они нашли слона «живого или мертвого». Мне же было очень жаль Гассана-Бен-Али-Бен-Селима… Я искренне переживал за могучего белого слона — подарок, доступный только монархам и подношения которого достойны лишь члены королевской семьи, да и то не все, а самые-самые.

И вот я направляюсь в Сиам, нынешний Таиланд, на родину марк-твеновского Джумбо. Будет ли удовлетворено мое любопытство? Увижу ли я белый феномен? Отгадаю ли загадку, которую преподнесла людям всемогущая природа?

Поднявшись в Шереметьеве, самолет взял курс на столицу Бирмы. Тринадцать часов лету отделяло Рангун от Москвы. Впереди две промежуточные посадки.

…Постепенно растаял в ночной мгле аэровокзал Тегерана. Предлагая традиционный бифштекс и отварную курицу, бортпроводницы успели дважды прервать и без того нелегкий сон авиапассажиров, прежде чем шасси нашего Ила осторожно, словно боясь всех нас вновь разбудить, прикоснулось к бетону посадочной полосы в Карачи. Получив у бармена по стаканчику кока-колы в обмен на специальные талоны, выданные у трапа миловидной девушкой в элегантном брючном костюме стюардессы пакистанской авиалинии, и потолкавшись минут тридцать у прилавков с беспошлинными товарами, пассажиры вновь заняли свои места в Иле.

В Рангуне предстояла пересадка на самолет бирманской компании UBA. До Бангкока оставалось менее часа. Из тех, кто летел Аэрофлотом, никого рядом уже не было. Одни сошли в Рангуне, другие продолжали свой путь в Иле дальше до Джакарты.

В Москве, готовясь к поездке, я прочитал несколько книг и справочников о Таиланде, стране, лежащей где-то далеко, в самом центре Юго-Восточной Азии. К моим прежним познаниям о сиамских близнецах и сиамских котах прибавилось немало сведений, порой противоречивых, разобраться в которых вот так, сразу, было делом довольно сложным.

Тем не менее я уже знал, что Таиланд, пожалуй, единственное государство в регионе, в целом сумевшее на протяжении всей своей истории устоять под натиском сокрушительных политических тайфунов, формально сохранить независимый статус, избежать печальной участи своих соседей, кого западные державы некогда превратили в колонии и полуколонии.

Вместе с тем неприкрытый экспансионизм капиталистических стран неизбежно привел к тому, что в Таиланде сложилась специфическая экономическая структура с ярко выраженной аграрно-сырьевой направленностью. Не выдержав дипломатического и военного давления, Сиам в середине прошлого века подписал с Великобританией первое неравноправное соглашение, вошедшее в историю как «договор Боуринга», по которому англичане стали пользоваться на сиамской земле правом экстерриториальности. Что же, начало, как говорится, было положено. Капиталистические страны, стремившиеся удовлетворить свои интересы в Сиаме, выстроились в длинную очередь. Шаг за шагом, в течение непродолжительного периода кабальные соглашения навязали Сиаму Франция, США, Дания, Португалия, Голландия, Швеция, Норвегия, Италия, Испания и другие государства. Пароходы под пестрыми европейскими флагами вереницей потянулись к берегам Сиама, снабжая своего азиатского «партнера» промышленными товарами. В обратные рейсы трюмы загружались продовольствием и ценным сырьем.

Эти договоры закрепили бесправие Сиама. Страна попала в клещи империалистических держав, жадная лапища капитализма сдавила ее горло, лишив Сиам независимости, превратив его фактически в колонию не одной, а сразу нескольких западных стран. Хотя, повторяю, формально Сиам был свободным, независимым государством. В этих условиях сиамскому королю нужно было заручиться поддержкой сильного союзника, который не имел бы никаких территориальных притязаний в Юго-Восточной Азии и на которого можно было бы опереться в борьбе за сохранение независимости. Такого союзника Сиам нашел в лице России. В 1898 году в Бангкок прибыла первая русская дипломатическая миссия во главе с посланником Е. А. Оларовским.

В двадцатых годах таиландские дипломаты, искусно используя сложившуюся международную обстановку, добились отмены большинства неравноправных статей соглашений с капиталистическими державами, в первую очередь отмены права экстерриториальности для иностранцев. В ноябре 1936 года правительство денонсировало все прежние договоры и восстановило политический и таможенный суверенитет.

После второй мировой войны, во время которой в Таиланде хозяйничали японцы, диктовавшие стране внешнюю и внутреннюю политику, на сцену в полный рост вышла изощренная американская дипломатия, пустив в ход весь арсенал своих испытанных средств. Проявив дьявольскую хитрость, она заняла монопольное положение в Таиланде и если не вытолкнула на задворки остальные империалистические государства, то, уж во всяком случае, изрядно их потеснила…

— Вы в Бангкок? — прервал мои раздумья сосед-таец, заговорив по-английски.

— В Бангкок.

— Первый раз?

Я кивнул.

— Надолго?

— Похоже, что да, — ответил я, задумываясь о тех сроках, когда я снова встречусь с Москвой. Стало одиноко. В далеком теперь доме остались мои родные, близкие, друзья. Показалось, будто я опять вижу их из окна самолета. Они стоят на отведенной для провожающих круглой башне-бокале в Шереметьеве и прощально машут вслед самолету, на борту которого находится тот, кто с детства хотел воочию увидеть этого чертова белого слона.

— Знаете ли, — склонившись к иллюминатору, сказал сосед, будто подслушав мою мысль, — Таиланд сверху, с воздуха, по очертаниям выглядит как слон. Вернее, как голова слона.

Я даже вздрогнул от неожиданности.

— С самолета вы этого, правда, не заметите, — продолжал мой сосед, — а вот если посмотреть на карту…

Слушая собеседника, я мысленно рисовал себе очертания Таиланда. Сосед был близок к истине. При известном воображении возникала гигантская голова слона площадью в 514 тысяч квадратных километров. Хоботом, омываемым с запада Андаманским морем и водами Сиамского залива с востока, слон упирался в Малайзию. Плато Корат, граничащее с Лаосом и Камбоджей, представлялось огромным повисшим ухом. Верхняя часть головы соприкасалась с Бирмой. В общем, сходство со слоном несомненное!

— А как в Таиланде насчет действительных слонов? И притом белых? — Я сделал ударение на слове, указывающем цвет.

— По последним данным, в стране осталось чуть более одиннадцати тысяч слонов. Я говорю об обыкновенных, так сказать, вульгарис. Что же касается белых, то и такие имеются. — Сосед хитро улыбнулся. — Сами увидите. Белый слон — животное редкое, священное.

Стюардесса разносила газеты.

— Вам бирманские или таиландские? — спросила она.

— Таиландские, пожалуйста.

— Какие именно? — последовал вежливый вопрос.

Будучи малосведущим в вопросах, связанных с периодической печатью Таиланда, я на всякий случай сказал:

— Все.

Естественно, говоря «все», я имел в виду все те газеты, которыми располагала стюардесса.

— Всех, к сожалению, нет. — Она мило улыбнулась. — Возьмите эти. — И бортпроводница протянула мне объемистую пачку.

Две газеты в ней были на английском языке: «Бангкок пост» и «Бангкок уорлд»[1]. Остальные — на тайском. Зарубежная информация, как я сразу же заметил, давалась в основном со ссылками на Юнайтед Пресс Интернэшнл, Рейтер, Ассошиэйтед Пресс, Франс Пресс… Комментариев местных журналистов очень мало.

Из газет я узнал, что в одной таиландской провинции власти провели семинар для жен государственных чиновников, которых устроители семинара призвали не вмешиваться в служебные дела своих мужей. Выяснил затем, что за год в Таиланде конфисковано контрабандных товаров на 100 миллионов бат[2]. Сообщали газеты и о том, что в двухстах трущобных районах Бангкока подавляющее большинство детей не ходит в школу из-за отсутствия у родителей средств, хотя по закону все дети, достигшие 7 лет, должны учиться. Огромное место на газетных страницах отводилось уголовной хронике и рекламным объявлениям: продавалось, менялось, сдавалось буквально все. Страницы пестрели фотографиями разбитых автомобилей, пойманных убийц и воров, закованных в кандалы и в наручниках, полуголых девиц с указанием того бара или ночного клуба, где они «дают танцевальные представления», следуя самым последним образчикам западного «шоу».

Представляю, каково было бы удивление от этих «шоу» одного из таиландских королей, а именно Чулалонгкорна, написавшего в начале нынешнего века книгу «Клайбан» («Вдали от дома») о своих впечатлениях от поездки по странам Европы, в которой он, в частности, отмечал: «Европейцы находят нашу манеру танцевать странной и смешной… а для сиамцев европейская манера танца кажется отвратительной и шокирующей; одежда танцора короткая; они танцуют и прыгают словно обезьяны. Стыдно за женщин, вынужденных так танцевать. Говорят, что в этом нет ничего позорного, но в Сиаме мы нашли бы эту манеру аморальной…»

Однако поражаться нечему. Газеты в Таиланде издаются частными компаниями. А раз так, то их владельцев, понятно, интересует прежде всего коммерческая сторона. А отсюда идет и все остальное.

Отвлек меня от чтения опять же сосед.

— Если бы она, — он указал в сторону стюардессы, — дала вам все газеты, то до Бангкока вы не успели бы их даже пролистать.

— Сколько же их?

— В самой столице печатается более десяти газет на тайском языке, две — на английском, свыше двадцати на китайском и есть еще пара еженедельников — тоже на тайском. Кроме того, тридцать шесть газет выходят в провинциях. Много, да? Вы читаете по-тайски? — вдруг воскликнул он.

— Да, в какой-то мере.

— А знаете, — не умолкал сосед, — как один эксперт из Чулалонгкорнского университета говорил о сложностях нашего языка? Нет? Он сказал, что если таец хочет произнести, к примеру, фразу «Большая черная собака гонится за маленьким белым котенком и покусывает его», то у него это будет звучать так: «Собаки черное тело большое гонится, кусая кошки белое тело маленькое». Ха-ха! Не правда ли, забавный пример, а? — Сосед засмеялся. — А с нашими именами тоже занятно получается. Мы любим называть детей «маленькими поросеночками», «крошечными мышками» — так они до старости и остаются «поросеночками» и «мышками». Вот, например, наша Апасра Хонгсакун, ставшая в шестьдесят пятом году «Мисс юниверс» (самой красивой женщиной мира на данный год), тонкая, гибкая, подвижная женщина. А среди тайцев она известна как «толстушка». Это ее подлинная фамилия. Забавно, не правда ли? Было время, когда тайцы не имели фамилий. Только имена. А в тысяча девятьсот шестнадцатом году был принят закон, по которому потребовалась и фамилия. Многие выбрали себе длинные фамилии и в основном на санскрите. Их не только трудно произнести, но и почти невозможно запомнить.

Сосед еще что-то говорил о тонкостях своего языка, в котором существует несколько тонов, отсутствуют артикли и предлоги и вообще все пишется в одну непрерывную строчку без запятых и точек. Тайская письменность, по его словам, не претерпела значительных изменений со времен ее возникновения и практически выглядит сейчас так, как ее создал в конце XIII века правитель княжества Сукотай Рама Камхенг, который взял за основу монкхмерскую письменность. Сосед объяснял, что разговор с королем желательно вести на «рачасап» — придворном языке, с употреблением лишь самых изысканных выражений, чтобы не оскорбить утонченный слух монарха. Слова грубые, повседневные заменяются искусственно произведенными, отличными от простонародных. Причем придворным, по утверждению соседа, разрешено сообщать королю только приятное.

Я слушал соседа не очень внимательно, поскольку и сам кое-что уже знал, но главное — потому, что то и дело поглядывал в иллюминатор. Мы снижались.

На табло загорелась надпись: «Пристегнуть привязные ремни; воздержаться от курения». Самолет шел на посадку. Под крылом появился город, в котором мне предстояло работать. А вместе с тем вести и поиски. Поиски белого феномена.

Вот он, Бангкок, некогда «оливковая деревня», столица Сиама, которую ее основатель, король Рама Первый, назвал Крунг Тхэп Пра Маха Након Амон Рамананосиндра, что в переводе на русский означает «королевский город ангелов, сокровищное местопребывание Индры».