В поисках героя. Часть первая

Глава 17

Помногу раз проверяясь, петляя в переходных дворах, Роман двигался в сторону малой Филевской улицы. До квартиры, адрес которой дал ему полковник, было уже недалеко, всего два квартала.

Двухкомнатная квартира, в которой ему предстояло жить, находилась на третьем этаже пятиэтажного кирпичного дома, недалеко от метро 'Пионерская'. Роман позвонил в дверь условленным сигналом - один длинный и два коротких.

Ему открыла ухоженная женщина лет пятидесяти, брюнетка с отличными формами и с умным лицом с пористой кожей. Она заправила выбившуюся блузку яркой расцветки в модную юбку и смерила Липатова оценивающим взглядом.

-- Ну вот, тетя Люся, проходил мимо, дай думаю - посмотрю, как у вас тут. Как вы без племянника живете.

-- Скучаем, дорогой племяша, -- нарочито громко ответила 'тетя'. - проходи.

Меры предосторожности были излишни; соседи не интересовались личной жизнью женщины. 'Текучесть' жильцов в доме была приличной.

- Пока будешь жить здесь, - женщина открыла Роману дверь в подготовленную комнату. - а все остальное как договорились с Михаил Павловичем.

Бросив сумки в прихожей, Липатов внимательно оглядел новое пристанище.

Комната была не слишком просторная, но уютная, с ковром на полу без единой пылинки; видимо, за ней присматривали. Кроме тахты, превращавшейся по мере надобности в кровать, двух кресел и двух шкафов - книжного и платяного, в комнате стоял еще журнальный столик, сервант с чайным и кофейным сервизами, с наборами бокалов и рюмок из цветного дятьковского хрустального стекла, а также цветной телевизор.

Вскоре Роман получил сообщение на мобильный от шефа.

Через полчаса из квартиры тети Люси вышло типичное лицо кавказской национальности и семенящей походкой отправилось своей дорогой. Лицо имело на голове огромную поношенную кепку-'аэродром', а под носом -густые черные усы в пол-лица. Что касается прочих черт лица, то в сочетании с кепкой и усами они тут же расплывались и поглощались, утрачивая индивидуальность. Теперь Романа вполне можно было принять за грузина, чеченца или армянина.

Теперь-то можно было двигаться спокойно. Роман доехал до Кутузовской, оттуда прошел пешком, обогнул торговый центр, продрался сквозь автостоянку, свернул в переулок. И, в конце концов, обнаружил искомый объект. Фургончик, который в самое ближайшее время ему предстояло посетить.

Пост на колесах стоял у главных ворот рядом с ресторанчиком кавказской кухни и вел наблюдение за двухэтажным деревянным строением на противоположной стороне улицы, арендованным под ресторанный зал.

В фургоне сидел старший лейтенант Петр Численко, окруженный техникой для видео и фотодокументирования, а также записывающими устройствами.

Численко, возможно по причине молодости - ему было двадцать три года - не любил статичных объектов. Ему нравилось гонять по трассам, проспектам и мостам за каким-нибудь оптовиком-наркодилером, или тянуть чинный военный атташат, нарезающий по городу круги в тщетных попытках - нет, не оторваться, а хотя бы выявить хвост. Сейчас его прикомандировали к следственной группе подполковника Липатова, а здесь, сидя в три погибели, приходится не один час подробно созерцать и фиксировать бытие двух неприметных личностей из органов.

Скучно.

- Тяжела и неказиста жизнь простого эфэсбиста... - вздохнул Численко.

Самое тяжелое в работе 'наружки' - ждать.

Незаметно юркнувший в фургончик Роман привычно надел наушники и листал оперативный материал, проработанный группой. Наконец Роман закончил с ворохом последней информации и уставился в экран.

На просторном диване расположились двое мужчин; один высокий, атлетичный, широкоплечий брюнет, с волевым строгим лицом. Другой не уступал в ширине плеч первому, но был на голову ниже его и был лыс. Его упитанное брюшко выпирало из тесноватой бордовой рубашки. Большую часть лица лысого гражданина скрывали темные очки.

Роман подкрутил звук для лучшей слышимости.

- Замначальника ВКР Корзубов и директор НИИ биологической и бактериологической безопасности МЧС Бочаров, - напомнил ему лейтенант.

- Замысловатое название у них, - ухмыльнулся Роман.

Лейтенант ответить не успел. В помещении началось какое-то движение. Раздвинув пышные занавески, в комнату вошел светловолосый человек в черных брюках и сером пиджаке в сопровождении официанта. Улыбаясь, он поздоровался с обедающими и сел напротив.

- Пошел вон, - махнул рукой официанту брюнет.

- Ну вот, - тихо сказал человек. - пришел за своей долей.

Роман узнал гостя: это был его старый знакомы майор Юдин из МУРа.

- в Крым меня переводят, - деланно вздохнул блондин. - покидаю насиженное место. Жаль.

- Чем он интересовался? - спросил лысый.

- Он у меня дело Шмирина забрал, - пробормотал майор. - видимо будет возобновлять.

- Был ты лохом и остался им, - протянул брюнет.

- А это меня уже не касается, - подмигнул лысому Юдин. - Ну, - хлопнул он себя по колену, - что пить будем?

- Все, - хмыкнул Корзубов.

- Как только закончим дело, - майор, улыбнувшись, прикрыл стакан рукой.

- Ладно, - брюнет откинулся на спинку дивана. - документы на присвоение тебе внеочередного звания уже поданы, все улажено, так что в ближайший месяц тада-да-да-дам, как говорится.

- Ребята, - взглянул на директора института Юдин. - вы, по-моему, мне не доверяете.

- Не доверяем, - без обиняков буркнул лысый.

- Замечательно. Только я вам тоже не доверяю, - обвел взглядом сидевших напротив мужчин майор.

- Ты же ему все выболтал небось... - начал Бочаров.

- Да успокой ты его, - словно не замечая директора института, обратился к Корзубову майор.

- Пожалуйста, - вытащил из дипломата какую-то сложенную вдвое бумагу брюнет. - здесь копии документов. - можешь сверлить место в погонах.

- Ой, замечательно, - развернул бумагу Юдин. - а сто тысяч? Наличман? За закрытие дела. А?

- Слушай, шкура, - у Бочарова очки съехали на нос. - ты у меня ничего не получишь. Ты у меня на зоне табуретки будешь сколачивать, урод...

- А ну-ка тихо! - крепко схватил его за руку Юдин.

- Хватит! - окриком остановил начинавшуюся ссору Корзубов.

Он снова открыл дипломат и вытащил оттуда увесистый непрозрачный пакет.

- Здесь сто тысяч, - замначальника ВКР положил пакет рядом с майором. - пересчитай.

Майор заглянул в пакет.

- Ребята, пахнет свободой. - он жмурился словно кот на солнце. - Пахнет свободой. - повторил он, с удовольствием растягивая слова.

- Вали отсюда, - промолвил Корзубов.

- Желаю оставаться в вашем террариуме, - Юдин направился к выходу, захватив с собой пакет.

- Надеюсь, больше не встретимся, - осушил бокал вина Бочаров.

- И я тоже надеюсь, что больше не увижу вашей рожи, - на прощание парировал майор.

- Пишешь? - повернулся к лейтенанту вполоборота Роман.

- А как же! - радостно доложил тот. - все от и до!

Наконец файл открылся. Генрих начал смотреть запись. Много раз он останавливал видео и вглядывался в кадр.

Какая-то деревня, видимо на востоке Украины. Жители, человек двадцать, под дулами автоматов сгоняются в какой-то сарай на берегу реки. Рядом с сараем стоят вооруженные Евгений, Павел, Екатерина и какой-то мужчина в очках, незнакомый Генриху. Заполненный людьми сарай запирается. Какие-то обритые наголо парни поливают крышу сарая из канистр. Затем один из парней поджигает сарай. Раздаются крики, рев, плач, стоны. Павел прикуривает от факела, которым был подожжен сарай. Пытающихся выбраться обожженных, горящих, обезумевших людей Евгений, Илья, Андрей и Екатерина расстреливают очередями, от живота. Неподалеку - мертвые женщины и дети, валяющиеся в дорожной пыли. Груда трупов на центральной площади. Оператор с удовольствием смакует кадры убитых, показывая их с разных ракурсов...

'Что я изучаю - уж не запись ли карательной операции зондер-команды СС времен второй мировой войны в какой-нибудь белорусской деревне?', думал Генрих, ужасаясь. Вот что они искали весь день...

За его спиной послышался шорох.

Данзас быстро нажал кнопку на боковой панели ноутбука, едва дождавшись, когда диск выползет из гнезда, переложил его в пластиковую упаковку от фильма, данного ему Диной, а диск с похождениями героя Ван-Дамма вложил в чрево компьютера. Быстро проделав эту операцию, он медленно, сделав расслабленную физиономию, обернулся.

За ним стоял Всеволод.

- Вы что-то ищете? - несколько настороженно поинтересовался он.

- Да вот, хотел проверить электронную почту, - пожал плечами Генрих, стараясь. Чтобы его голос звучал убедительно. - да вот не могу выйти в интернет, сигнал не ловит.

- Да, это проблема, - механическим голосом пробормотал психолог. - но не первоочередная. Видели, что случилось с вертолетом?

- Конечно.

- У нас прибавилось забот. Операцию по освобождению отряда Бумеранга мы скорее всего. Переносить не станем, но ее ход придется скорректировать. Вы меня поняли?

С этими словами психолог приобнял Данзаса за плечи, и Генрих почувствовал, что Всеволод изучает его. Его пронизывающий взгляд слезящихся по-стариковски серых глаз прожигал Генриха буквально до костей, до глубин подсознания.

'Он меня гипнотизирует, - пронеслось в мозгу у Генриха. - пытается понять, выведать, успел я что-нибудь увидеть или нет.'

Но Данзас сумел выстоять. Глядя прямо в глаза психологу, он промолвил:

- Да, я понимаю. Держите меня в курсе. План операции ведь будет осуждаться с участием всей команды, не так ли?

- Да-да, конечно, - несколько разочарованно убрал ладони с предплечий Генриха Всеволод. - конечно, Борис Николаевич выслушает все мнения, особенно людей имеющих боевой опыт, участвовавших в десантных операциях, в том числе и на территории противника...

- Тогда вы сообщите мне время встречи у Бориса Николаевича, - Генрих вышел из комнаты, слегка задев Всеволода плечом. - извините, у меня еще дела. Заодно нужно посмотреть, нужна ли моя помощь; хотя конечно, выживших в такой катастрофе быть не может.

Оставшись один, Всеволод несколько минут стоял посередине комнаты молча, а затем подошел к компьютеру.

- Я на войну пошел добровольцем, - говорил Генриху Евгений, глубоко затягиваясь сигаретой.

Они стояли во дворе дома, вдвоем, глядя на реку, мирно протекавшую напротив. Воде было абсолютно наплевать на все военно-политические распри между людьми разных национальностей и мутноватая вода спокойно поглощала в себя останки тех и других.

- Я решил, что там случится с мной одно из двух - или я погибну, или забуду о своем страхе смерти, даже не о страхе смерти, нет, а о страхе, порождаемом безостановочным движением времени. - Евгений прикурил новую сигарету от окурка предыдущей, когда огонек уже грозился окончательно потухнуть. -

Я боялся времени, понимаешь? Да, это так. Но я не испугался, и это немаловажно, вступить с ним в борьбу. Я же не пошел на войну с боевиками. А именно на войну со временем. Если время не остановить, - Евгений выпустил длинную струю дыма почти в лицо Генриху, - то во всяком случае можно - и это уж наверняка в человеческих силах - сократить период ожидания конца. Мне претит суицид. Во-первых, я другой, это противно моему инстинкту. А во-вторых, во мне, как и в миллиардах других, живет надежда, а вдруг что-то да случится и, например, кто-то изобретет, какой-то умник, средство от смерти, лекарство бессмертия, или эликсир вечности. Знаешь, естественно, что такого не произойдет - уж наверняка - при нашей с тобой жизни, а надежда вес равно тлеет где-то там глубоко-глубоко, и едва слышно шепчет: 'А вдруг, а вдруг...'. Стало быть, получается, кончать жизнь самоубийством даже противно самой смерти, а уж о надежде и рассуждать не приходится. Но тем не менее мы говорим и рассуждаем. Как видишь.

Генрих рассеянно слушал давнего знакомого. После увиденного на диске он не мог пока собраться с мыслями. Евгений принял молчание Генриха за одобрение и продолжал:

- Осознавая, что надежда та тщетна и не менее исключительна, смерть свою я откровенно говоря, ожидал не от себя самого, а от пули или клинка 'чичиков', а может, и от снаряда или от гранаты, или даже от вертолетного винта. Ожидал, представь себе. Но никак не дожидался. Пули и осколки летели мимо. Или задевали лишь легко - раз, другой.

Впрочем, однажды задели сильно - ты не знаешь, тебя уже перевели от нас - . мне прошибли плечо, голень, раскололи кусок ребра со стороны сердца, едва не задев позвоночник. И когда я лежал в полевом госпитале в беспамятстве, ко мне пришел я сам, только сильно постаревший, немощный, ссохшийся, беспомощный, жалкий, испражняющийся под себя, грязный и зловонный отчаянно. Не человек уже. Что угодно, но только не человек. И тогда я очнулся в студеном поту, я понял, что теперь я другой, чем был раньше. Оболочка осталась, но я другой. Я теперь знал, что делать. В ту ночь я хохотал от радости до утра, до самого рассвета, пока мне не вкололи несколько кубиков транквилизатора. Вот тогда-то, проснувшись, я решил следующее - сделать все от меня зависящее, чтобы никогда не постареть, сделать все, чтобы стать бессмертным, А что такое возможно, представь, я поверил сразу, как только подумал об этом еще во сне, когда увидел себя дряхлого и немощного. Представляешь?

- Ну и как ты это сделаешь? - автоматически спросил Генрих.

- Меня могли убить раньше - там, в Чечне или где-то еще. - прикурил еще одну сигарету Евгений. - Я прекрасно это понимал и кое-как мирился с этим. Но когда меня не убили, я решил сделать так, что никогда не буду болеть и никогда не стану старым и никогда не умру сам. Как я достигну бессмертия, я еще не знаю, но уверен, что скоро узнаю, очень скоро, у меня есть догадка, что мне будет дан сигнал или знак оттуда, свыше. Как действовать дальше, мне, скорее всего, подскажет голос. А может быть, я увижу свое будущее во сне. Да, да - во сне. Конечно. Я не сомневаюсь, что это самое наиважнейшее сообщение в моей жизни будет передано мне во сне...

- Оригинально, - процедил Генрих.

Да, я верю в сны. Хочешь верь, хочешь нет - я увидел во сне, что встречу тебя. Увидел еще задолго до того, как тебя взяли в нашу команду. Я хорошо помню тот сон. Расскажу, как было дело - во сне, разумеется. Ты лежал в гамаке на лужайке в горах Кавказа, пел песни, веселился и радовался. В который раз, не жмурясь, поглядел ты на солнце и на этот раз заметил на солнце пятно. Пятно увеличивалось и увеличивалось и вскоре ты различил бомбардировщик. Стальная птица камнем пикировала на тебя. Но самое интересное было то, что за штурвалом сидел я, и не просто сидел, а выкрикивал тебе еще, кривясь, что-то злое и обидное. Еще секунда, третья, десятая, и я тебя расстреляю из пулеметов бомбардировщика... И тут я увидел твои глаза. ты смотрел на меня, и я подобрел, мои черты лица разгладились и мягче сделались. И буквально за секунду, оставшуюся до того, как я нажму на кнопку и расстреляю тебя, я потянул пульт управления на себя, что есть силы, и бомбардировщик, со свистом рассекая воздух, снова пошел ввысь, недовольный, дымящий, ревущий раздосадованно. А ты, улыбаясь, помахал мне рукой... А через год, примерно, я тебя встретил на аэродроме, перед вылетом в составе нашей группы. Ты был похож на того Генриха, который снился мне, точь-в-точь, один в один. И когда я увидел тебя, у меня даже дыхание перехватило, я обомлел. И я подумал тогда: 'Это знак'.

- Какой знак? - нет, не вдумывался особо в рассказ бывшего однополчанина Данзас. Но тут - что-то зацепило.

- Не знаю, - развел сильными мускулистыми руками Евгений. - пока - не знаю.

Тут он осекся, увидев вышедшую во двор Екатерину.

Девушка, завидев их, подошла вплотную.

- Сколько раз полковник просил не курить, - хмыкнула она. - наблюдатели в два счета засекут.

- Отсюда не засекут, - Евгений обвел взглядом окружающее пространство. - все предусмотрено.

- И для каких-таких разговоров понадобилась столь интимная обстановка?

- Мы говорили о снах, - пробормотал Генрих.

- О снах?

- Мне не так давно приснился странный сон: я собирался расстрелять Генриха из бомбардировщика, но в последний момент, увидев его лицо, передумал и улетел. - коротко пересказал Екатерине содержимое своего сна Евгений.

- Я знал, видел, понимал, что ты очень хорошо относишься ко мне, но чтобы до такой степени, мне и в голову этого не приходило. - попытался отшутиться Данзас.

- А вам что снится, Генрих? - полюбопытствовала Екатерина.

- Сейчас-ничего, - Генрих не стал грузить этих двоих рассказами про лагерь. - Когда-то мне снилось, что я слышу какой-то шум, и что я от этого шума просыпаюсь. Но я пока не открываю глаза и тихо лежу. И слышу я дыхание и стоны и даже крики - и не одного, а двух человек - и еще слышу какие-то слова, и еще слышу шум возни и скрип кровати. Привлеченный и одновременно напуганный этим шумом, я встаю со своей кровати и иду по слуху на шум и подхожу к кровати, где спит моя мама, и вижу... что на кровати не только моя мама, но и еще какой-то человек. Я вижу, что этот человек голый и что он лежит на моей тоже голой маме и качается вместе с ней на скрипучей кровати и одновременно хрипит, стонет и что-то говорит моей маме грубое и незнакомое... А я хочу крикнуть и не могу, мой рот не открывается и язык не шевелится. Я хочу развернуться и побежать опять к своей постели, но и этого я сделать не могу. Я не в силах оторвать глаз от того зрелища, которое открылось передо мой. Зрелище пугает меня, но и манит при этом. И тем, что манит меня, оно еще больше пугает меня. Мне подумалось, что то, что я сейчас вижу, плохо, отвратительно, грязно и страшно, страшно... И мне так хочется ударить так противно копошащихся на кровати людей, сильно и зло, и мне хочется расцепить этих людей, и мне хочется убить того, кто прыгает так неистово на моей маме. При этом я не жалею маму, нет, я понимаю, что маме нравится то, что с ней делает этот голый человек, и именно потому, что маме это нравится, я хочу ударить и ее и голого человека, и именно потому мне хочется, под видом защиты мамы прекратить все, что здесь происходит. Мне очень не нравится, что мама смотрит на меня и улыбается, улыбается... Но вот рот ее кривится, и она закрывает глаза и кричит, уже не стесняясь...А мне, маленькому, становится совсем нехорошо, и я падаю и засыпаю...

- Черт, прямо триллер какой-то! - раздавил в руке окурок Евгений.

- Мы тогда жили с матерью вдвоем в однокомнатной квартире, в Нарве. Отца я не знал.

- Он бросил семью? - спросила Екатерина.

- Мать говорила, что он пропал без вести, когда мне было три года. Ушел в лес и не вернулся. Может быть, так оно и было. До самой ее смерти я так и не сумел выпытать у нее, кем же на самом деле являлся мой отец. Я наводил справки о своем отце и потом - после смерти матери, когда мы уже перебрались в Россию. Но увы. безрезультатно.

- Так вот откуда у вас такая странная фамилия...

- Да. - кивнул головой Генрих, - у отца эстонские корни. Может он был сталкером и именно от него, может быть, мне досталась такая тяга к приключениям. Смешная версия. Но все возможно... Тогда, в конце восьмидесятых, проснувшись утром, я, конечно же, думал, что мне приснился страшный сон, ничего более. Но днем под маминой кроватью я нашел рваный мужской носок... Этот сон снился мне целых два года. И сниться он прекратил только тогда, когда мы с матерью переехали жить к деду в Рязань.

- Все наши страхи и комплексы родом из детства, - наставительно заметила Екатерина. - они и формируют наше мировоззрение.

- А вам, наверное, снилось что-нибудь романтичное? - слегка демонстративно парировал Данзас.

- В детстве я мечтала стать укротительницей. Это и опасно, и интересно, и очень неординарно. Мне хотелось, чтобы могучие хищники меня слушались. Меня, маленькую девочку. Я люблю риск, люблю, когда вокруг сильные и опасные противники. А кроме того, мне нравится, когда выполняют мои команды, тем более дикие звери, которые могут меня разорвать в две секунды. Вот я выхожу в ярком костюме, тигры и львы рычат на меня, они хотят разорвать меня в клочья, а вместо этого покорно садятся на свои тумбы, ездят на велосипедах, ходят по доске, качаются на качелях. Я кладу им свою белокурую голову в громадную пасть, и под охи и ахи восхищенных зрителей их глаза светятся зеленым огнем от злобы и недоумения. А я медленно вынимаю голосу из пасти, щелкаю хлыстом и раскланиваюсь во все стороны. И вот уже не звери, а цирк ревет от восторга... - Екатерина вошла в экстаз, она облокотилась спиной на стену дома, ее руки слегка дергались.

- Ваши мечты частично сбылись, - искоса взглянув на нее, заметил Генрих. - только вместо животных были люди. Тоже нравилось, когда вас слушаются, вам подчиняются?

- Попробовали бы они не подчиняться, - с некоторым недоумением взглянула на Генриха Екатерина. - больше всего в таких ситуациях мне нравилось подрубать ноги непослушным. У меня была такая спецдубинка - цельная стальная палка, залитая резиной. Очень хорошо прочищала мозги.

- Удовольствие получали? - нет, не особо было приятно общаться Генриху с этой женщиной.

- Систему придумала не я, - спокойно произнесла Екатерина. - существуют определенные правила, не хочешь им подчиняться - получай. Мое дело было следить за их выполнением.

- Но тем не менее вы ушли оттуда?

- Не хотелось всю жизнь оставаться в холодном и зачуханном Миассе. Наш контингент приходит и уходит, отбыв срок, а пять с половиной лет там отбахала, словно за разбой какой-нибудь. Вот и решила там не оставаться, а уехать в Москву. Тем более, у меня мама врач, так что способности есть.

- А отец?

- Папа военный, поэтому я с четырнадцати лет могу собрать и разобрать автомат Калашникова. А с шестнадцати могла делать это вслепую. Ну а здесь - в командировках хорошо платят, да и приключения здесь мне по душе.

'Да уж', подумал Генрих, вспоминая кадры на записи, как Екатерина расстреливает мирных жителей.

Паузу нарушил появившийся Виталий.

- Вы мне нужны... - замялся он, оглядев всех троих. - надо кое-что уточнить... - повел он к дому Евгения и Екатерину. - вам же, Генрих, советую отдохнуть: вы пойдете в головном отряде группы. Инструктаж проведет вечером Борис Николаевич.

Они втроем скрылись в доме, оставив Генриха одного.

Соловьев открыл свой ноутбук, дождался, пока компьютер загрузится, после чего вставил CD-диск, развернул его содержимое. И остолбенел...

На экране возник Ван-Дамм с расквашенной физиономией.

- Что это, Евгений? - Борис Николаевич, грозно нахмурившись, повернулся к адъютанту. - Где запись? Ты решил меня обмануть? Ты разве не понимаешь, что нам грозит?

Но было заметно, что адъютант и сам обескуражен. Неверов непонимающе глядел на небольшой ноутбук, словно считал сам компьютер причиной потери секретных материалов.

- Дайте мне посмотреть. Этого просто не может быть, - наконец произнес Неверов, поднимаясь с места. - Поставьте другой диск.

- Здесь же всего один диск! - Соловьев буквально впился взглядом в лицо адъютанта. - на столе лежал только один диск. И на нем записан вот этот фильм.

- Я ничего не понимаю. - Евгений взял в руки компакт-диск, повертел его в руках. - диск находился все время в компьютере, о нем никто не знал, за исключением тех, кто в курсе. Но я не знаю, когда его успели подменить. Действительно не знаю!

- Всеволод, - Соловьев взглянул на психолога, - кто-то еще заходил в комнату?

- Генрих. Только он, - Решко взял в руки ненужную болванку. - по его словам, он хотел посмотреть электронную почту, ему разрешили.

- Послушай, Сева. От этого сейчас зависит чрезвычайно много. У него что-нибудь было в руках? Ты не обратил внимания?

- Нет, я зашел, а он уже выключил компьютер... - пояснил Решко и вдруг замер на мгновение, видимо, вспомнив какой-то момент. - когда я разговаривал некоторое время назад с ним, я почувствовал в его голосе фальшь. Он торопился, зачем-то спешил. Судя по всему, как я теперь понимаю, он поменял диски.

- Да, он заходил в дом сразу после взрыва вертолета, - сказала Екатерина, пристально смотря на полковника. - Перед этим он, как мне помнится, зачем-то копался в соседнем дворе. Зачем? Может быть, ты нам расскажешь, Виталий?

- Он копировал в блокнот рисунки с плиты в соседнем дворе. Я уверен, ребята Бумеранга порезвились там некоторое время назад, - Терпугов развел руками. - думаю Усминский, да, твой ученик, Сева. А у Данзаса есть самостоятельное мышление. Зарисовывать эти все значки он не стал бы, если только... - Терпугов на мгновение задумался. Потом медленно проговорил: - если только он не догадался, сопоставив кое-какие факты. А теперь диск с информацией, полагаю, у него.

- Нечего тут полагать, Витя, - поправил Соловьев. - незачем подозревать, когда уверен.

- Это слишком опасно для нас! - психолог едва не сорвался на крик. На какое-то короткое мгновение в его глазах полыхнула укрощенная многолетними тренингами ярость. Но, видимо, психолог очень быстро победил в нем воина. Спустя всего несколько секунд Решко заговорил спокойным глухим голосом: - Это Филин снимал материалы, потому что Усминский требовал их потом для просмотра. Видишь ли, ему нужно проанализировать чистоту выполнения обряда. Из-за этих психов появился такой убойный компромат.

- Как сказать. - Виталий опустился на стул, кинул взгляд на циферблат японских водонепроницаемых часов. - Усминский же твой ученик. Ты, Сева, его научил всему. Если я правильно помню, в прошлогодней акции участвовала практически вся команда. Я прав?

- Да. На записи запечатлено три четверти состава. Плюс люди Бумеранга.

- Мы не можем рисковать. - после некоторой паузы произнес Соловьев.

- Он все время ходит вооруженным, - заметила Екатерина.

- А если у него ничего нет? - Евгений взглянул в окно. - он хороший боец и светлая голова.

- А о своей голове ты подумал? - откликнулся полковник. - материал на этой записи, как говорится, без срока давности... Это, кстати, и тебя касается.

- Да знаю! - буркнул Неверов. - но кто нас спрашивает? В Москве на каждого из нас столько припасено.

- Я могу подменить этого десантника в намечающейся операции, - тихо заметил Виталий.

- Хм... а кто будет исполнять его? - задумался полковник.

- Я пас! - отрезал Евгений.

Каждый день в подобных командировках, он нередко чувствовал к себе такое отвращение, что ничего не хотелось делать. Он жил машинально, словно робот. Ни о чем не думал. И это его устраивало.

Все шло некоторое время своим чередом, но внезапно появился Генрих! Чисто интуитивно Евгений почувствовал в давнем знакомом что-то такое, что отличало его от остальных членов группы, располагало к себе, заставляло задумываться и о своей жизни.

И сейчас они решают, как проще списать Генриха Данзаса, товарища по Чечне, собутыльника по питерским и московским кабакам, спарринг-партнера по боевым искусствам на боевые потери, и даже не боевые - просто, знаете ли, пальнуть в спину... И он не может помешать этой разработке: как проще и безопаснее ликвидировать его старого приятеля, попавшего в это грязное болото, в котором барахтался сам. Как быть? Что делать? Что предпринять? Евгений смотрел в окно и видел перед собой Генриха, о чем-то разговаривавшего с пленным Русланом.

- Не хочешь-не надо, - уже прикинул какую-то комбинацию Соловьев. - сейчас позовешь Тараса и вдвоем пойдете на тот берег реки проверить, как там и что. По возможности, постарайтесь узнать, можно ли оттуда добраться до кирпичного завода. Если дорога есть, то это здорово облегчит нам задачу: мы сократим километра три. Возьмете оружие, бинокли, рации - все, что необходимо и в путь.

- А здесь как же? - не удержался Евгений.

- Это приказ, - отрезал полковник. - идите.

Если в фургончик 'Мосгаза' сегодня вошло лицо кавказской национальности, например Липатошвили, то в комнату на шестом этаже научно-технического отдела ФСБ поднялся уже подполковник Роман Липатов. И не просто подполковник, а следователь, расследующий запутанное дело.

- Здрасьте, Ром-Никитыч, - только и сказал компьютерный юноша, только на мгновение оторвавшись от экрана. Перед огромным монитором в удобном вращающемся кресле сидел молодой человек в джинсах и клетчатой рубашке. Соломенного цвета вихрастые волосы были всклокочены, очки в тонкой дорогой оправе подняты на лоб. Парень крутил в руках шариковую ручку с обгрызенным концом. На столе перед ним лежала стопка чистых листов - верхний был наполовину усеян какими-то малопонятными закорючками - на ковре, рядом с креслом, валялась кучка смятой бумаги.

На экране в этот момент вспыхивали взрывы, лилась кровь, супергерой за дисплеем, виртуозно работая мышью, уничтожал всех своих врагов.

- Салют, Володя, - ответил Роман с начальственной фамильярностью в голосе. - Я смотрю, ты все играешь. Как ни зайду в твою обитель, у тебя очередная 'стрелялка'...

- Так ведь скучно, Ром-Никитыч, - пробормотал компьютерный Володя, разнося в клочки очередного экранного монстрика. - Дела давно сделаны, а сиди здесь от звонка до звонка.

- Тогда ладно, пока поиграй. Разрешаю, - Роман сел на свободный стул, придвинул его поближе к Володе. - выцедил оттуда что-нибудь?

Парень включил еще один компьютер и, пока тот нагревался, приходил в рабочее состояние и искал нужный ему файл, вытащил из ящика стола какую-то папку.

- Там тоже не дурак сидел, - Володя отдал команду на распечатку файла. - имейте ввиду.

Компьютерный спец напоследок дострелил какую-то синюю чешуйчатую тварь и с некоторым сожалением поднялся с места. Что-то ворча себе под нос, он подключил лазерный принтер, заправил его бумагой и мельком глянул на дисплей.

- Ваши подопечные знают толк в программах шифрования и самоуничтожения - заулыбался он, словно втолковывал элементарные вещи двоечнику. - если брать только информацию на жестком диске...

- Господин Владимир Земляной, - строго заявил Роман, переходя на официальный тон. - Мы с тобой тут не в игрушки играем. Переходи сразу к делу. А то у меня может возникнуть желание заняться твоей деятельностью, осуществляемой в свободное от работы время. Сдается мне, что ты используешь компьютеры конторы для взлома финансовых систем где-нибудь за океаном.

Роман догадывался, что Володя в свободное от работы время слегка хакерничает на казенных компьютерах и гонорары получает отнюдь не только по ведомости техотдела ФСБ.

- Да я не читаю, я так... - упавшим голосом наказанного двоечника пробормотал этот компьютерный мальчик, сразу настраиваясь на деловой лад. - удалось восстановить файл, где он хранил свою переписку с некими адресатами.

- Читай.

'Сообщение. 13.11.16 to Mindmix777. Здравствуй, Алексей. Давно тебе не писал. К сожалению, состояние его ухудшилось. Мне срочно нужна твоя консультация. Я приложил к сообщению формулу состава, извини, если неточно - мне до твоего уровня надо еще много учиться. Тебе ведь должно быть известна пропорция компонентов? Мне нужно узнать это как можно скорее. Заранее благодарю за помощь. С ув. TroFox.' Продолжать? - покосился на Романа парень.

- Да, конечно! - очнулся от раздумий Липатов.

- В тот же день написан ответ, - поправил очки Владимир. 'Сообщение. 13.11.16 to TroFox. Приветствую, Саша.

Ты явно занизил концентрацию гемоглобина, поэтому вещество может испортить органы вследствие потери эндотелиальных клеток, вызванной растворенным кислородом в реперфузионном растворе. Да, конечно, я посылаю тебе уточненную формулу. Я бы тебе порекомендовал проводить переливание с последующей заморозкой тела не менее чем - 20 градусов. Мой кардиоплегический раствор, содержащий включающее амилоридсоединение, оказался очень эффективен, что подтвердили и Всеволод с Виталием. Как ты знаешь, мое улучшение заключается в том, что изотонический раствор, включающий ионы натрия, калия, кальция и магния и бикарбонат я предложил насытить антиоксидантами и глюкозой, примерно в четыре раза выше чем рекомендуется сейчас в литературе. Ну и плюс моя спецдобавка в качестве консервирующего средства. Это уже твоя задача.

В любом случае переливание нужно сделать до конца года. Если у тебя возникнут проблемы, обратись к Всеволоду. С ув. Mindmix777.

Быстро пробежав это сообщение глазами, Роман нахмурился. Что за спецдобавка. Мнению Шмирина можно было доверять, все-таки он являлся очень авторитетным специалистом.

'Сообщение. 27.11.16 to Mindmix777. - продолжал парень. - Да, благодарю. Но конечно, все это надо осуществлять в соответствующих условиях. Надо успеть до конца года. У меня возник еще один вопрос. Помнишь, ты мне рассказывал об увлечении Всеволода? Ты не знаешь, это как-то работает или нет? И не может он дать необходимые консультации? Еще раз спасибо.'

- Вообще, это высший пилотаж, - мимоходом буднично отметил Володя. - час работы из - за пары строчек...

он покрутил колесико мыши и на экране высветилось: "Новое сообщение".

'Сообщение. 27.11.16 to TroFox.

Всеволод и Виталий - какие еще тебе нужны доказательства? На твоем месте, я бы не пренебрегал их техниками. Но только как вспомогательными. Решко не освящал меня во все тонкости.

Насчет всего остального... Выкручусь. Кто будет им всем запчасти прилаживать и следить, чтобы все было как надо? Деньги вложены немалые. Директор общается только с проверенными и влиятельными людьми. Уже из ГРУ к нам обращались; не хватит прикрытия министерства обороны, они помогут. Остается только работать.'

Что же, даже эта информация была полезна, подумал Роман, прочитав остальные сообщения. Значит, Шмирин кого-то консультирует на Украине.

Кому надо осуществлять переливание крови? Для чего?

Задумчиво вчитываясь в текст, Роман бросил взгляд на экран соседнего компьютера в тот самый момент, когда там отечественный Ми-24 стремительно заходил на цель. Целью был другой боевой вертолет, судя по эмблеме, украинский. 'Что он знает о войне', - недовольно подумал Липатов. Уже какие-то придурки сочинили игру 'Взятие Киева', где бравые пехотинцы пуляют в жовто-блакитных оппонентов. А в реале сколько уже жертв...

- Неужели так увлекательно? - сердито поинтересовался Роман у компьютерного гения, собирая пачку распечатанных листов переписки Шмирина с неизвестным лицом и пряча их в свой 'дипломат' - Они ведь, Володя, тебе вроде не чужие. Все-таки сам из тех мест...

- Скажете тоже, Ром-Никитыч, - пробормотал этот безусый милитарист. -Между прочим я по национальности - белорус. Дед мой до сих пор в Ровно живет!

Владимир убрал с экрана игру и удовлетворенно откинулся на спинку стула. Мебель здесь была финская, очень удобная. Контора на своих сотрудниках не экономила.

- Все равно гадость, - проворчал Роман, запирая свой 'дипломат' на кодовый замок. Дипломат был сработан под стиль 'совок', а на деле не разрезать, ни взломать так просто - спецзаказ. - Лучше, скажи, больше ничего не обнаружил в компьютере?

- А вы знаете, когда мне его передали? - пожал плечами Володя. - вчера вечером, я и так целый день на вас пахал. Да нет, нету там больше ничего... в электронном виде вам тоже копию сделать?

Роман попрощался с откровенно ждавшим окончания рабочего дня Владимиром, вызвал лифт и поехал в свое новое пристанище.

Генрих проснулся в половине восьмого, природные часы отреагировали и предупредили хозяина возбуждением нервных окончаний кожи всего тела. Ощущение у Данзаса было такое, будто его покусала туча невидимых мошек. Генрих в считанные минуты привел себя в рабочее состояние и приступил к разработке плана действий.

Склонившись с карандашом и линейкой над разложенной картой, Генрих сосредоточенно изучал карту региона. Он посвятил этому вопросу много времени. Надо было отделиться от отряда и ускользнуть по возможности тихо, не вступая в боестолкновение с похитителями Бумеранга. Но, с другой стороны, необходимо было выяснить все детали плана по освобождению заложников и не дать полковнику и остальным повода для подозрений.

Увлеченный Генрих даже пропустил тот момент, когда в комнату вошла Дина и тихо прикоснулась к его плечу. Сергей тихо посапывал на соседней кровати. Сто грамм спирта подействовали на него как снотворное, и он был рад, что перед сложной операцией сможет хоть и не надолго, но все же расслабиться. Генриху, как он сам считал, отдыхать было некогда...

- Все уже в сборе, не будет только Сергея и Евгения, - доложила она. - они в курсе всех деталей предстоящей операции. Сергей пусть отдыхает, а Евгений сейчас занимается транспортом.

Генрих спустился вместе с Диной на первый этаж, в просторный холл.

Павел и Тарас сидели за столом, низко склонившись над какой-то картой. Когда вошел Данзас, оба подняли головы и тут же равнодушно снова занялись изучением карты.

- Все в сборе? - полковник обвел взглядом присутствующих. - Теперь к делу. Тарас, доложи маршрут.

Борисенко отложил карту.

- Проходим по правому краю этой лощинки, прямо по гаревой просеке. Дальше будут заросли терновника, их обойдем вдоль меловой скалы. Потом речка. Брод я знаю.

- Глубокий брод? - спросил Всеволод. - оружие не намочим?

- Глубина сантиметров тридцать-сорок, - отметил связист. - к тому же ветер будет в нашу сторону.

- Отлично, - кивнул головой Борис Николаевич. - Тарас, продолжай...

- На том берегу сворачиваем налево и проходим по краю небольшого ущелья. Вниз не суемся, чтобы не нарваться на федералов. По ущелью идет дорога на юг, прямо к кирпичному заводу. Считай, в тыл врага.

- Борис Николаевич, утверждайте маршрут. - сказал Черных, когда каждый из членов команды развернул перед собой ксерокопию крупномасштабной карты востока Волновахского района. - Тарас у нас из местных, вам поможет...

Борисенко навис над столом.

- Короче... До нужного места по прямой - тринадцать кэмэ. С учетом обхода меловой скалы - все двадцать. Я там бывал последний раз в две тысячи тринадцатом, перед войной. Придется форсировать речку... Всем все ясно?

Сидевшие за столом члены отряда согласно закивали.

- Мое предложение - двинуть вдоль лесного массива, отъехав назад километра на три-четыре. Таким зигзагом... Сначала точно на запад, пересекаем речку, потом сворачиваем на юг... Едем по тропе до конца и упираемся в скалу. Дальше хрен проедешь, так что высаживаемся и прем вдоль скалы до ущелья. Минуем его и выходим к заводу...

- Поворот снова на юг? - уточнил Соловьев, держа в руке карандаш.

- Угу... там километра два-три... Выходим из зарослей прямо к ним с тыла...

- До скалы точно можно доехать? - спросил Павел.

- Только что проверили. Для внедорожника достаточно, - успокоил его Борисенко.

- На малой скорости поедем, - полковник оперся ладонями на столешницу, - с погашенными фарами.

- Что с горой? - бросил Генрих.

- Скалу обходим, - Тарас ткнул карандашом в карту, - ущелье преодолеть легко.

- Справимся? - осведомился Данзас.

- Плевое дело. Мы с друганами даже в нетрезвом проходили...

- Тогда и мы пройдем, - усмехнулся Павел. - и что дальше?

- Дальше будет спуск на юг, в долину. Ущелье сплошь кустарником поросло. Кое-где там вообще заросли в два человеческих роста. С нескольких метров ни черта не увидишь. Так вот, спускаемся мы в долинку, выворачиваем чуток влево и подходим к нашему брошенному заводику. Причем ударяем точно украм в тыл...

- В целом план принимается, - полковник карандашом отметил поворотные точки предполагаемого маршрута, - теперь еще вот что. Какова вероятность нашей встречи с диверсионной группой ВСУ?

- Маловероятно, - Борисенко уселся на скамью. - утечка информации практически исключена, этого Василия расстреляли ночью решением военно-полевого трибунала за мародерство...

- А вертолет? А минировали дорогу для кого? - Борис Николаевич посмотрел на сидевших напротив снайперов.

- Мы не знаем, кого конкретно они ждали, - донесся голос Виталия. - захваченный нами 'язык' говорит, что конкретно про спецгруппу, действующую под видом отряда МЧС, разговора у них не было.

- Подтверждаю, - заявил Павел.

- Ему верить нельзя..., - тихо проворчал полковник.

- Думаю, он был с нами достаточно откровенен, - изрек Виталий. - По моему мнению, дело в следующем. Это не регулярная армия, это сборная солянка из бойцов батальона 'Кальмиус', бойцов 'правого сектора', прочего сброда. Своей разведки там нет. Они поставили фугасы на всякий случай.

- Возможно, - задумчиво произнес полковник.

- Да не ждут они никого, - махнул рукой Терпугов. - как только эта территория полностью перейдет под контроль бойцов ВСУ, что ожидается в ближайшие дни, они передадут Бумеранга и остальных им. В политическом плане суд над ним в Киеве намного важнее, чем его труп.

- Пожалуй ты прав. Теперь вопросы снаряжения, - полковник положил поверх карты разграфленный лист бумаги. - Я буду называть вид вооружения, а те, к кому это относится, записывают. Ручки, карандаши у всех есть?

Сидевшие за столом члены команды, словно прилежные ученики, с готовностью продемонстрировали пишущие приборы.

- Начинаем с гранатометчиков. Каждый берет по двадцать зарядов. Шестнадцать осколочных и четыре светошумовых. Это помимо двух в стволе. К 'Клинам' и 'Кедрам' - по четыре магазина плюс коробка с пятьюдесятью патронами... Все записали? Так, теперь... Снайпера с 'СВД'. Девятипатронные магазины - десять штук. Плюс один в аппарате. Патронов россыпью - сотня...

- Не маловато? - спросил Черных.

- Вполне достаточно. Мы же не с американской армией собираемся воевать. Да и тяжело с таким грузом бегать...

- Андрюха, он прав, - поддержал полковника Николай.

- Теперь 'винторезники'. По семь двадцатипатронных магазинов, один в стволе, сто - сто пятьдесят патронов дополнительно. Сколько - каждый решает сам.

- А пистолеты? - встрепенулся Павел.

- Помню, помню... К 'гюрзам' по три обоймы, считая ту, что в пистолете. К 'тэтэшкам' - тоже по три. Ну а с ножами каждый пусть разбирается самостоятельно... И напоследок - гранаты. Все, кроме гранатометчиков, берут по четыре 'эф один'. Гранатометчики - по две... Все ясно?

- Куда уж яснее... - пробормотал Черных.

- Вот и замечательно.

- Передатчики? - напомнил Виталий.

- У каждого, всего восемь штук. - выложил на стол сверток полковник. - теперь диспозиция. Высадившись вот здесь, - он ткнул карандашом в левый угол карты, - идем цепочкой два-три-три. Тарас и Евгений ведут группу, Сергей с Андреем проводят общее наблюдение, остальные волокут снаряжение. Постоянно поддерживаем связь.

- Как будет возвращаться группа? - спросил Генрих.

В этот момент к ним спустился Сергей, и сразу подошел к Всеволоду, тихо перебросившись с ним парой слов.

- Отходим к Новоазовску, - слегка высокомерно улыбаясь, сказал психолог. - Скоро дело сделаем - и обратно...

Тарас дружески похлопал Данзаса по плечу и подмигнул. Как и Павел с Николаем, они пытались казаться свойскими ребятами, но у них это плохо получалось. Ненатуральные улыбки, остекленевшие глаза, а главное, ощущаемая на биологическом уровне волна постоянно излучаемой угрозы не позволяли Генриху воспринимать их как товарищей в общем деле. И эта волна не спадала даже перед общей целью - операцией по освобождению известного полевого командира.

- Там нас будет ожидать отряд ополченцев, - пояснил свои слова Решко. - хорошо вооруженные бойцы, способные при необходимости выдвинуться навстречу нам, если мы будем отходить с боем. Там мы встретим вертолет, который нас перевезет в Россию.

- В общих чертах план мы выработали. Что будет конкретно - узнаем на месте, - Борис Николаевич поднялся и прошелся вдоль стола. - Всего, конечно, не предусмотришь. Но наши шансы очень велики. Оружия, боеприпасов и спецсредств достаточно.

Возникла пауза. Теплый вечер легко просачивался теплым воздухом в дом. Если Генрих предавался мрачным размышлениям, то остальные находились в хорошем расположении духа. Они столько раз попадали в серьезные переделки, что предстоящая операция казалась детской забавой. А возникнет беспокойство, страх - на помощь придет фармакология.

- Да какая разница? - расслабленно сказал Тарас. - и так через пару часиков собираться.

И, взглянув на Николая, подмигнул ему. Оба рассмеялись. Как показалось Данзасу - недобрым смехом.

Дина приготовила ужин. Полковник разрешил тем, кто хочет, перекусить перед дорогой, однако большинство членов группы проглотили только питательный концентрат.

Успокаивающим тоном Виталий начал рассказывать, как он учился в Москве. Тарас включал и выключал рации, проверяя связь. После кофе, сваренного Диной, Генрих почему-то разомлел, слушая вполуха треп Терпугова. Опять кофе, сигареты, разговоры. Кто-то ходил, упаковывая оружие и патроны в сумки, кто-то опять уткнулся в планшетник. Постепенно темнело.

- Генрих, давай один раз в картишки! - все подначивал Виталий. - Давай?!

- Если я выиграю, как расплачиваться будешь? - протянул Данзас.

- А в счет будущего гонорара! - объявил Терпугов.

- А есть ли у тебя будущее?, - вырвалось у Генриха.

- По будущему у нас есть специалист, - донесся голос Всеволода.

- По будущему? - вяло протянул Генрих. Да что за кофе такой, от которого немеет тело?

- Екатерина у нас увлекается хиромантией, - улыбнулся психолог.

- Правда?

- Да, это мое хобби. - ответила блондинка.

- Давно?

- Еще со школы.

- Тогда, может и мою судьбу предскажете?

- Предскажу, отчего нет, - снисходительно произнесла она. - давайте ваши руки.

Николай, сидевший от Данзаса справа, встал, чтобы Генрих мог усесться непосредственно напротив Екатерины.

Интересно, в самом деле, подумал Генрих.

Сидевший слева Павел подложил ладонь под подбородок. Екатерина взяла ладони Генриха в свои руки и стала их рассматривать. А Данзас, подняв голову, неожиданно ясно увидел глаза психолога. Изучающие, 'гипнотические'. пронизывающие глаза. И его торжествующий взгляд.

Ладно, сейчас закончим с этим аттракционом и - разберемся.

- Судя по всему, - после некоторой паузы начала Екатерина, - ваша жизнь насыщенна приключениями...

- Естественно, - улыбнулся Генрих.

- Вы часто сталкивались со смертью...

- Эк, вы, Екатерина, удивили, - фыркнул Данзас.

- Вы любите рисковать, у вас авантюрный характер.

Виталий обошел стол, свалил грудой пустые упаковки из-под еды в мусорное ведро и обернулся в поисках стула.

И встал сбоку от них.

Остановившиеся настенные часы, гадающая по руке Генриха Екатерина. Стоящий за ними Николай, наблюдающий рядом за процессом Павел - все это закрутилось перед глазами Генриха, сливаясь в протяжный и пронзительный визг надвигающейся опасности, крик вплотную подступившей беды.

- А что-то более конкретное вы можете сказать, Екатерина?

- Вижу, вам угрожает опасность.

- Да? Ну и от кого же?

- Сейчас... дайте вторую ладонь, - Екатерина неестественно завозилась, водя отполированным ногтем по ладони Данзаса. - да от нас.

И с неженской силой схватила его за кисти рук, а в это время стоявший за спиной Генриха Николай накинул ему на горло удавку.

Счет пошел на секунды и был против Данзаса. Потому что он сидел, пистолета у него не было, нож был в кармане штанов, которым он воспользоваться не мог - Екатерина намертво вцепилась в его руки.

Какие отчужденные лица у убийц, успел подумать Генрих и стремительно опрокинулся назад, с силой толкая ногами стол на Екатерину с Виталием. Деревянный помощник, временная преграда, отчаянная попытка Генриха выиграть считанные секунды. Расчет на замешательство врагов и надежда на судьбу.

Генрих опрокинулся на спину, чуть не вывернув руки. И сделал ножницы еще те! Любой брейк-пацан позавидует.

Кисти рук наконец-то освободились - пока Екатерина с Виталием возились с упавшим на них столом; Генрих вцепился в руку Николаю, схлопотавшего ногой по морде и бросил его через себя на опешившего Павла - вот и дышать легче стало.

Генрих вскочил, бросил кружку с недопитым кофе в люстру, отчего комната погрузилась во тьму и с низкого старта оттолкнулся, в два прыжка головой вперед нырнул в раскуроченное предыдущими постояльцами окно, кувыркнулся, приземлился на обе ноги. Осколки стекла еще не успели достичь земли, а он уже бежал.

- Не стрелять! - он успел расслышать команду Соловьева своим подручным. - Нет!

Генрих бежал зигзагами, стараясь скорее покинуть открытое пространство. Не снижая скорости, Данзас мчал по подлеску, стремясь укрыться в густых зарослях.

За ним бросились Андрей, Павел и Тарас.

- Не стрелять! - повторил окриком полковник. - сорвем всю операцию!

Генрих уже оторвался от преследователей, как в этот же момент откуда-то сбоку, сверкая в вечерней постзакатной темноте фарами вылетел аккуратный такой крытый микроавтобус. 'Мицубиси'. Обтекаемый, тяжелый и стремительный, словно пуля. Вот только пуля, она всегда по прямой, она не способна на резкий и внезапный вираж, она дура. А микроавтобус - молодец. Такой способен на вираж - особенно если за рулем Евгений. Именно сейчас, именно тогда, когда Генрих мысленно перевел дыхание.

Да сколько же вас, черт побери! Вот где ты прохлаждался, однополчанин!

Данзас кинулся наутек от микроавтобуса. Ему помогало то, что здесь уже не было тропинок или дорожек - машине было трудно проехать.

Микроавтобус взревел и дал полный газ.

Еще секунда и сбросил бы Генриха в овраг на камни. Но Генрих ухитрился в единственную секунду таки броситься в высокие кусты шиповника, скрывшись за импровизированным барьером и врубить полную скорость. Он слышал за спиной, позади, лязг и треск, хриплые крики - его загоняли, как волка на охоте.

Евгений все же не был автомобильным асом. Неуклюже петляя, он объехал препятствие, но наехал на выступавший посреди тропы каменный выступ и микроавтобус завалился на бок, беспомощно скрипя в воздухе колесами.

Генрих этого уже не видел. Преследователи ощущались сзади, по треску ветвей и топоту ног. Потом от дерева рядом отлетела немалая щепка: ого! Это уже пуля.

Пуля застряла в стволе, не задев Данзаса. Генрих продолжал бежать, выбиваясь из сил. Дороги он почти не видел, ориентировался по слабо освещенным остаточным заходящим солнцем деревьям. И в этот момент наперерез на Генриха с размаху кинулась чья-то туша...