В поисках неудачника

Глава вторая Сцена из «Ревизора». Гоголь плачет

— Я вызвал вас, Сергеев, для того, чтобы сообщить вам пренеприятное известие.

Ну вот, началось — понял про себя Сергеев. И что они там могли такого нарыть? Про меня? Вряд ли. И что тогда? А Михаил Афанасьевич Москалев продолжил речь, постукивая карандашиком по ребру книги, которая лежала на столе.

— В мире глобальный финансовый кризис.

Произнеся столь важную сентенцию, Москалев выдержал настоящую мхатовскую паузу, что придало его словам особую весомость, и продолжил:

— А наша компания, как вам известно, имеет зарубежный капитал.

Последовала та же многозначительная пауза.

— Так вот, наша компания несет большие убытки. И несет их из-за человеческого фактора.

— Вы хотите поручить мне внутреннее расследование? — голос Сергеева был предельно вежлив и столь же непроницаемо сух.

— Извините, это не ваша компетенция, проводить внутренние расследования.

Москалев задумался, а Сергеев подумал, что, наконец, пронесло. Он даже в анкете написал, что не будет принимать участие ни в каких расследованиях.

— Дело настолько… необычное, что нашей компании понадобился специалист, я бы сказал, особенного профиля.

— Что вы имеете в виду?

— Я ознакомлю вас с материалами дела, которое мы ведем сейчас. Мне дали на это полномочие, если вы пообещаете мне не разглашать то, что узнаете. Нет, никаких расписок. Мы с вами серьезные люди, Сергей Сергеевич, а мне ваша репутация известна. Обещаю.

— И что дальше?

— Возьмите эту папку, прочитайте. Потом скажите свое мнение. Простите, но читать вам надо будет в моем кабинете.

Вот тебе филькины строгости — пробормотал про себя Сергеев, но папку взял. В конце-концов, при таком человеческом обращении почему бы и не помочь консультацией. Они ведь не ликвидировать президента штатов просят.

И только открыв тонкую папочку с материалами дела, Сергеев понял, что попал. Такого интересного дела ему давненько не попадалось. Тут Малдер и Фокс курят бамбук. Точно вам говорю. И ведь отказать надо. Только чтобы не смог ничегошеньки по моей реакции угадать. Кто бы что про шефа не говорил, а в людях и их реакциях он разбирается.

— И что скажете?

— Это необычное дело. Могу сказать, что самое необычное, какое только попадало мне в руки.

— Вот и договорились.

— Простите? — Сергеев был ошарашен. — Мы ни о чем не договаривались.

— Сергей Сергеевич, это не приказ. Это просьба. Большая, я бы сказал, огромная просьба всего руководства нашей фирмы. Вы знаете, мы не просили бы вас, если бы не пренеприятнейший инцидент, который случился третьего дня. Наше руководство обратилось за помощью в детективное агентство «Клопп и сыновья».

— Агентство с хорошей репутацией.

— Да, только они отказались вести расследование.

— Почему? На них это не похоже.

— Со вчерашнего дня в агентстве на двух сыновей стало меньше.

— Вот как? А что полиция?

— Несчастный случай. Как вы понимаете, полиция курит бамбук. В прямом и переносном смысле этого слова.

— В прямом?

— Камерамин — вытяжка из какого-то сорта китайского бамбука, смешанная с барбитуратом. Пренеприятнейшая гадость. В просторечии «дымок» или forgter.

— А что же вы хотите от меня?

— Чтобы вы немедленно вылетели в Бельгию и приступили к расследованию. Опыт у вас есть, знания языков, тоже, напомните, что вы знаете, кроме английского и французского, я, конечно, русский и украинский не считаю.

— Немецкий, итальянский, испанский и польский.

— Ну польский-то вам зачем, для саморазвития?

— Надо было — лаконично отрезал Сергеев.

— Ну, ладно, ладно… — примирительно пробормотал шеф. — Вы получите всю возможную помощь нашего бельгийского офиса. Кроме того, там вам выдадут соответствующие удостоверения, которые позволят вам проводить расследование в любой стране Евросоюза, и не только.

— Вы забываете только один небольшой, но немаловажный факт. Я пока что невыездной. Знаком с некоторыми государственными секретами, знаете ли.

— Ну, это, как раз, оказалось уладить проще всего. Тут у меня письмо из вашей конторы. Я его не вскрывал, да и медиумом не являюсь. Но пересказать его содержимое могу.

— И что там?

— Вам изменили уровни секретности. Теперь вы выездной. Более того, если вы заедите сегодня в ОВИР, да, да, там неприемный день, но все-таки заедите, то и загранпаспорт получите сегодня же, часа через два, я так думаю. Конечно, мы понимаем, что вы не готовы немедленно лететь, поэтому все сделайте по этапам, мы вам дадим время, чтобы вы подготовились к поездке. Сегодня получите командировочные и сопроводительные документы, и с паспортом заедите в агентство, там вам забронировали билеты на воскресенье, вылет в шестнадцать-ноль-пять из Борисполя. А через два часа уже будете в Бельгии. В аэропорту вас встретят. Так что у вас будет целый день на то, чтобы тут все уладить.

— Наверное, в субботу нет рейсов в Брюссель?

— Ну что вы так, Сергей Сергеевич, нас даже за людей не считаете…

И тут же, осев под острым взглядом из под бровей, вальяжный начальничек смутился и произнес:

— Вы правы, нету.

Как только сотрудник удалился, господин Москалев испытал невиданное доселе облегчение. Он почувствовал, что столь удачно проведенная скользкая довольно беседа завершилась его полной и безоговорочной победой. Этот строптивый сотрудник на все согласился!

Москалев тут же набрал с мобильника номер, через три секунды абонент снял трубку. Это был Йохмир Вайс — один из замов САМОГО, который курировал все восточное направление. Это он просил найти украинского коллегу какого-то толкового следователя, желательно, имеющего школу КГБ, потому как местные с работой не справлялись. Он сообщил на хорошем немецком своему руководству, что у них есть в штате такой сотрудник и с привлечением к расследованию проблем не возникло. Выслушав скупую благодарность начальства за оперативное решение вопроса, Москалев с явным облегчением положил трубку.

Эта удача настолько воодушевила непобедимого начальника, что он тут же вдавил кнопку интеркома. И как только Машенька подняла трубку, приказал:

— Вывеси что-то там, типа обед, приемную закрой и ко мне!

Машенька быстро отфутболила случайных посетителей, вывесила табличку «Обед. Просьба не беспокоить» и закрыла двери приемной. Покачивая бедрами — не слишком призывно (Михаил Афанасьевич терпеть не мог вульгарщины), Машенька вошла в кабинет шефа. Тот был уже без пиджака и возился с узлом на галстуке. Машенька приподняла брови, увидев припухлость в брюках, чего за шефом давненько уже не наблюдалось.

— В темпе, давай, давай! — голос шефа звучал как-то сдавленно, кажется, ему было совсем невтерпеж.

— Я быстренько. — Маша оценила всю сложность обстановки и погнала в маленькую комнату — туалет с душевой кабинкой, которыми пользовался только шеф и она — в особых случаях.

Но этот случай был действительно особым. Машенька только-только успела снять платье и трусики, стояла еще в белье, не успела даже лифчик расстегнуть, даже кран открыть. Но тут в комнатушку ввалился шеф, совершенно распоясавшийся, он схватил Машеньку в охапку, придавил к умывальнику, навалился на нее сзади, как дикое животное. Его руки схватили и сжали пухлую грудь до боли. Машенька закусила губу, побоявшись даже пискнуть, не то что кричать. Мужчина заставил девушку прогнуться, ее волосы тут же рассыпались по спине, красивой кудрявой волной скрывая наготу. Все так же торопливо, не сорвав даже лифчик, он вогнал член в женщину, не слишком-то заботясь о том, готова ли она, как и что с ней. Она просто должна была быть готова, раз он так хочет! Маша почувствовала, как он вошел, почувствовала грубую ярость его движений, она стояла, упираясь об умывальник, подчиняясь и испытывая облегчение от того, что на это раз ей не придется ничего разыгрывать. Неожиданно для себя девушка почувствовала, как волна удовольствия начинает захватывать ее, рука сама потянулась к груди. И тут, когда он, рыча и дергаясь, неожиданно кончил, Маша с удивлением обнаружила, что испытала нечто, похожее на оргазм!