В предвкушении страсти

Глава 21

Фейт напряглась всем телом, казалось, кожа ее натянута так туго, словно вот-вот лопнет. Хотелось всем телом потереться о красивого мужчину перед ней. Его потрясающая сексуальность взывала к ее истомившимся чувствам. Обучение предостерегало, что слишком сильная стимуляция после целой жизни без эмоций может вызвать страшный психический каскад, но она не стала слушать.

Облизнув губы, она положила ладонь ему на грудь. Сильное тело содрогнулось. Она испугалась, подняла взгляд и обнаружила, что его глаза закрыты. Вон не пытался скрыть удовольствие, которое получал от ее ласк, и его бесстрашная покорность придала ей уверенности, которой до сих пор не хватало.

Она убрала руку, не обращая внимания на низкий рык, вырвавшийся из его горла, и взялась за низ футболки. Рычание стихло. Ощущая его напряженное внимание почти как прикосновение, Фейт стянула мягкую ткань через голову и бросила на пол. На ней был удобный бюстгальтер из белого хлопка, но под взглядом Вона ей стало казаться, что это вещь, специально созданная, чтобы доставлять мужчине самое изысканное наслаждение.

Он без предупреждения рванул путы:

— Я хочу попробовать тебя на вкус. Иди сюда.

Фейт склонилась к нему, гадая, что он имеет в виду, и слегка коснулась губами его губ. Она сделала это намеренно, ей нравилось целовать Вона.

— И что ты хочешь попробовать?

Он игриво поймал ее нижнюю губу зубами, и она вздрогнула.

— Твою симпатичную грудь.

— На мне еще лифчик.

— Сними его. — Это уже приказ.

Реакция Фейт на его попытку командовать в постели удивила ее саму. Не страх, только трепет наслаждения, совсем непохожий на раздражение, которое вызывало его стремление руководить ею в других ситуациях.

Интересное противоречие, если б она могла думать с присущей ее расе рациональностью, то постаралась бы разобраться. Но сейчас решало ее тело. Она владеет ситуацией. Даже больше. Она получает удовольствие. Обучение подействовало на нее не так сильно, как она думала. Впрочем, какая разница!

Фейт выпрямилась, потянулась за спину, расстегнула бюстгальтер, сняла и подождала, пока он соскользнет. Понимание того, что Вон не может дотронуться до нее, заставить, придавало смелости и распаляло. Было что-то чрезвычайно эротичное в том, чем они занимались, и Фейт знала, что дело в доверии. Вон никому больше не позволил бы связать себя, как ей.

Он снова зарычал, и в этот раз она уловила разницу. Низкое урчание выражало не угрозу, а требование. Она отбросила бюстгальтер и оседлала Вона, ощущая, как пульсирует его длинный напряженный член. Если сдвинуться назад всего на пару дюймов, можно потереться об него горячей, набухшей плотью между ног.

Боже.

Соблазн был силен, но ей хватило здравого смысла понять, что она не может так быстро перегружать органы чувств. Она еще не дошла до предела. Хотя сейчас это — вопрос времени.

Укрыв их обоих волосами, она нагнулась к нему так, чтобы он не мог дотянуться ртом до ее груди. Она понятия не имела, зачем дразнит его и что вообще это умеет, знала только, что ему приятно. Ягуар мог приказывать, но его не злило, что ему не подчинялись немедленно. Это лишь обостряло ощущения.

Не особенно задумываясь, где она этому научилась, Фейт обвела пальцем его губы. Вон попробовал поймать его зубами, и она послушно вложила палец ему в рот. Он всосал его с такой силой, что ощущение отозвалось внизу живота.

Сильное, пьянящее и неожиданное.

— Груди болят. — Очень интимная жалоба.

Вон выпустил ее палец.

— Иди сюда.

На этот раз она уступила с гораздо большей охотой и посмотрела, как его губы смыкаются вокруг ее соска. В момент прикосновения голова опустела, а затем Фейт накрыло волной желания. Она вцепилась в простыню у его плеч, но не отодвинулась. Потому что ей отчаянно хотелось еще, страсть к Вону усиливалась с пугающей быстротой.

Крик застрял в горле, когда он занялся вторым соском. Вон осторожно прикусил его, и Фейт нагнулась ниже. Окутавшая их завеса темно-рыжих волос невероятно усиливала интимность происходящего. В мозгу полыхнуло. Здравый смысл разваливался на части. Ей было все равно.

Вон отпустил сосок, и, переключившись на нежную кожу под грудью, царапнул ее зубами. Казалось, сердце остановилось.

Она вскрикнула и отшатнулась, рывком спускаясь ниже. И не остановилась бы, если бы темноту не вспорол рык Вона. Она застыла и тут же осознала, что трется о головку его твердого члена сквозь джинсы. Вон дергал веревки, вены на его руках вздулись. Фейт поняла, что ему вполне хватит сил разорвать их.

Но пока опасности не было. Сердце ее все еще билось неровно, когда она сползла на бедра, освободив его горячий длинный член. Это ему не понравилось.

— Сядь обратно. — Отрывистый приказ, прикрытый густой животной чувственностью.

Она покачала головой и взяла его в руку, как тогда в коттедже. Все его тело — сильные мышцы и блестящая от пота кожа — выгнулось.

— Ты такой горячий, — прошептала она, тяжело дыша, — такой гладкий. Как же ей нравилось его касаться.

Он снова зарычал, почти теряя терпение.

— Хватит.

— Нет. — Она не собиралась останавливаться, пока не закончит. Если ее скрутит от боли, вызванной обучением, другого шанса у нее может и не быть. Ей столько всего хотелось проделать с этим великолепным мужчиной, оказавшимся в ее власти.

— Будет приятнее, если снимешь джинсы.

Фейт моргнула и с удивлением обнаружила, что трется о его сильное бедро, пытаясь облегчить тянущую боль между ног. Она сжала Вона крепче.

Он со свистом выдохнул.

— Сними, — потребовал он, — сними эти чертовы джинсы.

— Но тогда мне придется остановиться, — пробормотала она.

Глаза Вона стали совсем кошачьими.

— Представь, как хорошо будет без них.

Сознание наполнилось яркими образами, она, обнаженная и необузданная, медленно трется о его бедро влажной жаркой плотью между ног. Картинки были такие подробные, такие чувственные, что Фейт почти ощущала аромат собственного желания. Внезапно она поняла, что мускусный запах был настоящим. Её. И похоже, он сводил Вона с ума.

Его ноздри вздрогнули.

— Сними джинсы, не то я их сорву.

Он выпустил когти, но не сделал попытки освободиться.

Разум твердил, что это опасно, телесный контакт мог катастрофически повлиять на ее рассудок, но ей не хотелось слушать. Если она потеряет бдительность, то Вон — и подавно, и они забудут о серьезной опасности, которую забыли обсудить.

— Снимай!

Она отпустила горячую шелковистую плоть, встала над ним и стянула джинсы и трусики. Отбрасывая в сторону одежду, она мельком увидела лицо Вона — изнемогающий мужчина, изголодавшийся ягуар. Его глаза задержались на ее груди, потом опустились на завитки между бедрами. И она поняла.

Вон хотел ее целиком.

Но в этой интимной игре главная— Фейт, и она хотела его сильнее. Вновь опустившись на колени, Фейт сжала его рукой. Все его мышцы напряглись в ожидании того, что последует дальше. Она и сама пока не знала. На нее нахлынули ощущения — прикосновение, желание — и она больше ни в чем не была уверена.

— Ты мой, и я хочу поиграть с тобой. — Упрямое, собственническое заявление.

В ее руке пульсировал толстый горячий член, из горла Вона рвалось рычание. Его необузданное неистовство пленили, Фейт овладело ответное дикое желание, которое она всю жизнь подавляла, и которое теперь рвалось на свободу.

Она провела ногтями по его груди. С силой.

Связанные руки дернулись, а в глазах, когда Вон посмотрел на нее, кипела неприкрытая страсть.

— Ещё.

На Фейт хлынули образы того, чего он хочет, она склонила голову к его шее и прикусила кожу там, где бился пульс. Теперь она была ласковой, брала, дразнила, пробовала на вкус. Вон толкался ей навстречу всем телом, она опустилась на него сверху. Невыносимый жар, чистое удовольствие. Вскрикивая, она терлась об него, влажная и жаждущая, пока оба не утратили контроль настолько, что уже ни о чем не могли думать.

Никто из них не сказал ни слова, когда Фейт привстала и направила его в себя рукой. Он был большой. Стоило бы двигаться медленно, но она зашла слишком далеко, чтобы делать как надо. Внезапно что-то порвалось внутри, но острая боль не развеяла туман страсти. Для этого было уже слишком поздно. Ею завладел первобытный инстинкт.

Мысли обрушились каскадом, когда Фейт начала двигаться. Она опустилась на него, Вон выгнулся навстречу, несмотря на веревки, и рывком вошел в нее, его размеры причиняли боль. Она закричала и снова опустилась на него. Снова. И снова.

Пока, ярко вспыхнув напоследок, ее сознание не погасло.

Фейт вся горела. Ее разбудило двойственное ощущение — прикосновение одновременно чего-то шершавого и невероятно гладкого. Под щекой оказалась блестящая от пота кожа, а пальцы ее скользили сквозь темно-золотистые волоски на груди, будто ласкали огромного кота. Последнее слово отворило шлюзы памяти, и Фейт, ахнув, полностью очнулась.

— Шшш. — Одна рука Вона погладила ее по спине, другая — отвела со лба влажные волосы.

— Ты освободился. — Остатки рубашки клочьями свисали с изголовья кровати.

— Угу. — Он передвинулся так, что она оказалась наполовину под ним, так ему было удобнее целовать ее шею.

— Я жива. — Она помнила взрыв в голове, когда казалось, исчезло все — она сама, ее настоящее и прошлое.

Кожу царапнули зубы, и Фейт содрогнулась. По венам разлился огонь, чувствительность невероятно обострилась.

— Ты вкусная, Рыжик.

Тело казалось слабым, пресыщенным, руки и ноги — тяжелыми.

— Вон, ощущений было слишком много. — И она все еще жива и здорова. Фейт проверила щиты. Поразительно, но те, что защищали от ПсиНет, стояли крепко, будто удерживались чем-то помимо ее перегруженного разума. Невероятно.

Все остальные щиты исчезли.

Она сжала кулаки и только тогда поняла, что вцепилась Вону в волосы.

— Мои щиты.

— Ммм. — Он щекотал бьющуюся на шее жилку, быстрые касания языка пробуждали глубоко в душе нечто сильное, темное, голодное. Очень голодное.

— Те, что защищали меня от мира вокруг, исчезли. — Сгорели.

— Поставишь новые. Потом.

Он спустился ниже, прикусил кожу над грудью.

Сглотнув, Фейт попробовала думать логически. Похоже, другие Пси ей пока не угрожали. Вокруг никого, только Вон. А он уже проник в нее, так глубоко, что она, наверное, никогда не сможет с ним расстаться, да и вряд ли захочет. Крупная ладонь погладила ее бок и помедлила там, где талия переходит в бедро.

Фейт обнаружила, что в предвкушении затаила дыхание, и из головы испарились все мысли о щитах и безопасности. Эмоции были для нее внове, а она оказалась во власти самых сильных, поэтому даже не могла проверить свой дар на предмет ущерба.

Вон зарылся в ложбинку между грудями и опустился к ее напряженному животу, целуя каждый дюйм обнаженной кожи, пока не добрался до завитков между бедрами. Удерживая ее за ногу рукой, он поцеловал кудряшки. Она выгнула спину.

— Подожди.

Он наконец взглянул на нее. Кошачьи глаза были сытыми, золотистыми и довольными.

— Почему? — Он не настаивал, скорее мурлыкал, насколько это возможно для человека.

— Мне нужно немного успокоиться. — Она потянула его за волосы, и на удивление он послушался без возражений, поднимаясь поцелуями по ее телу. Телу, которое он хорошо попользовал, и которое уже до боли хотело еще. Правда разум пока был не готов.

Вон приподнялся над ней, она погладила его по щеке и поняла, что не может оторваться от его шеи, целуя туда, где бился пульс.

— Почему я не могу остановиться? Может, обучение на меня больше и не действует, но я по-прежнему Пси. — По-прежнему одна из тех, для кого прикосновения всегда редкие и холодные. — Я не должна так сильно этого хотеть.

— Ты просто изголодалась. — Вон накрыл ее грудь рукой, подчеркнуто собственническим жестом. — Ты много лет умирала от голода.

— Но… — Она лизнула соленую кожу на его плече и обвила ногой талию.

— Щит, который сдерживал тебя, сгорел.

Откуда ему это знать? А впрочем, какая разница.

— Так я теперь сумасшедшая? — Сейчас Фейт было наплевать.

— Нет. Свободная.

Она потянулась вверх, держась за его плечи, пригнула его голову для поцелуя, такого сладкого, что Фейт едва не растаяла. Вон медленно и жарко соблазнял ее губами, а рукой ласково поглаживал грудь.

Его большой палец задел сосок, и она застонала ему в рот, теперь возбуждение ощущалось не вспышкой, а сильным, горячим пламенем. Оно неспешно растекалось, пока не поглотило Фейт целиком, но она и не думала сопротивляться. Ее затопило удовольствие, обвив Вона руками, она закинула другую ногу ему на спину.

Когда он вновь скользнул в нее, ощущение было совершенным. Вон двигался в медленном чувственном ритме, как сытый хищник, давая своей женщине все, чего она хочет. Рука спустилась с ее груди, обхватила ягодицу, и он слегка поменял угол, теперь задевая внутри что-то, отчего медленный поток разгорался в адское пламя, но оно не обжигало.

Фейт покачивалась на волнах удовольствия, которые накатывали на нее, пока Вон двигался, прижимаясь губами к ее губам, лаская ее язык своим. Когда наконец он толкнул ее за грань, она не упала. Бушующее внутри пламя превратилось в сияющий ураган ощущений. Яркое, живое, манящее, оно накрыло Фейт, и она покорилась с улыбкой.

Фейт стояла под водопадом, который заменял Вону душ, с трудом удерживаясь на ногах. Вообще-то, это и не требовалось. Вер был более чем готов помочь.

Он укусил ее за шею.

— Хватит думать.

— Слишком поздно.

Она повернулась в кольце его рук и обняла его. Вон был такой красивый, такой восхитительно мужественный, что она не переставала этому удивляться. Ее самоконтроль, если дело касалось его, сходил на нет. Несмотря на то что она плохо контролировала свои порывы, ее разум оставался ясным.

Она ощущала кожей его большие теплые руки.

— Думаю, мы уже достаточно чистые. Идем.

Фейт вышла за ним на сухой пол и дала вытереть себя огромным пушистым полотенцем.

— Шелковые простыни и роскошные полотенца, — вздохнула она, непривычная к гедонизму. — Ты любишь комфорт.

— Я ведь кот. Мурлычу от мягкого и шелковистого. — Он прихватил зубами нежную кожу ее бедра и улыбнулся, когда она передернулась. — А иногда кусаюсь.

Он поднялся с колен, завернул ее в полотенце и заметил ее неуклюжую попытку улыбнуться.

— Что? — Он поднял бровь.

Она покачала головой:

— Ты — как котенок.

Она оказалась совершенно не готова к тому, как покраснели его щеки. Схватив полотенце, Вон стал вытираться, но широкая улыбка на его лице была такой красивой и непривычной, что Фейт уставилась во все глаза.

— Ты высосала из меня всю крутизну.

Она обнаружила, что и сама улыбается шире, новое, но неожиданно естественное действие.

— И сколько продержится это превращение?

— Пока я снова тебя не захочу. — Вон обернул бедра полотенцем. — А это может случиться очень скоро.

Фейт с радостью приняла его упоительно медленный поцелуй.

— Ты просто ненасытен.

— Только когда это касается тебя. — Вон коснулся пальцем кончика ее носа, и это было так нелепо, так нежно, так невероятно трогательно.

— Почему ты так редко улыбаешься? — Ей нравилась его улыбка, счастливое спокойное лицо.

— Не так много поводов.

Глядя в его смеющееся лицо, Фейт отбросила последнюю призрачную надежду когда-нибудь возвратиться в единственную привычную ей жизнь.

— Я никогда не вернусь назад.

Улыбка его погасла, во взгляде появилось что-то темное, необузданное и дикое.

— Это хорошо. Потому что я и не собирался отпускать тебя.

Она расхохоталась, впервые в жизни ничего не опасаясь. Безмолвие заглушало чувства, но она поняла в конце концов, что причиной тому страх. Пси так боялись собственных способностей, своего необычного разума, что добровольно превращались в калек. Но она теперь свободна.

Фейт обняла Вона за шею, он подхватил ее и покружил. Они еще обсудят его упрямство и желание делать все по-своему, но не сейчас. Не хочется портить такой совершенный момент.

Наверное, именно из-за своего новообретенного счастья Фейт и совершила ошибку, забыла, что за ней охотится кто-то не из сети, тот, у кого есть прямой доступ к ее сознанию. Заснула она на плече Вона, а проснулась в объятьях зловещей тьмы. Она знала, что может зашевелиться, разбудить Вона, а он, наверное, сумеет ее освободить.

Сейчас, когда горячая грудь Вона прижималась к ее спине, она полностью осознавала, где находится. Хоть щиты против видений и сгорели, вместо них на страже стояли эмоции. Использовать их для этой цели она пока не умела, но не сомневалась, что справится, если потребуется, они были столь же естественны для нее, сколь чужеродно Безмолвие. Выбраться будет трудно, но осуществимо.

Приняв решение, она позволила образам обрушиться на нее тяжелой черной злобой, подхватить ее, показать.

Вон понял, что происходит с Фейт. Заметно было, как под опущенными веками быстро двигаются глаза, совсем не как во сне. Он проснулся, когда кот уловил, что ее сердце бьется иначе. Теперь и запах ее тоже изменился.

Во всем этом чувствовалось что-то неправильное, что-то тлетворное, будто в нее проникла какая-то скверна. Зверь в нем рвался освободить ее из хватки видения, но Вон заставил себя мыслить рационально. Может, Фейт не хотела, чтобы ей мешали, наверняка, она не спала, когда видение началось. А значит, у нее был выбор.

Вон совсем не хотел подавлять ее дар, как Безмолвие, но зверя сдерживал с трудом, тем более что человек боролся с теми же защитными инстинктами. Желание разбудить ее усилилось, особенно когда он заметил смутные очертания чего-то реального, вроде тени, нависшей над ней. Напасть оно не могло, но кружило сверху, как стервятник, поджидающий удобного момента.

Низко зарычав, Вон сильнее прижал Фейт к себе. Странным образом вид этой тени его успокоил — она не окутала Фейт полностью, значит, та в состоянии освободиться своими силами. Если он примет решение за нее, то может лишить шанса отомстить за смерть сестры. Жажду мести и человек, и зверь отлично понимали.

— Я здесь, — прошептал Вон ей на ухо. Потом уселся поудобнее, чтобы охранять ее и сдерживать тьму. Хотя психический феномен не должен иметь форму как таковую, Вон не боялся. Он знал, что тьма реальна, он ее видел. И не даст ей прикоснуться к Фейт.

Даже во время видения Фейт ощущала, что Вон рядом, — стена пламени между ней и поджидающей страшной опасностью. Это было так непривычно, что мешало бы сосредоточиться, не реши она довести дело до конца. Тьма больше никогда ни у кого не отнимет жизнь.

Даже если придется самой разобраться с этим.

Видение изменилось. Поначалу вокруг нее закручивались туманом смутные ощущения, затем завеса тьмы будто приподнялась, чтобы в очередной раз показать ей лицо женщины, которую вот-вот убьет. Картинки были очень четкими, Фейт видела слежку за жертвой, а не само убийство, и потому смогла сосредоточиться на деталях, позволяющих опознать жертву, вместо того чтобы бороться с собственным страхом. Когда видение потускнело, Фейт решила, что у нее есть вся нужная информация. Она почти очнулась, когда ощутила толчок и поняла, что сейчас за этим последует что-то еще.

Успокоенная тем, что вначале не было никаких жестокостей, погрузилась в оставшиеся образы. Кровь стекала каплями по светло-зеленым стенам, впитывалась в ковер чуть более темного оттенка, брызги попали на коммуникатор. Пахло смертью — тонко, тошнотворно, как в склепе, этот запах перебивал другой — тяжелый, отдающий железом. Она противилась, но ничего не могла поделать, когда убийца двинулся дальше в комнату. Его ноги ступали по темно-красной крови, которая раньше текла по венам живого человека. В ванной кровь собралась на полу лужей. Мужчина остановился в ней.

Разум Фейт содрогнулся от перегрузки. Картина страшного убийства, запахи налетели на нее, будто несущийся на огромной скорости грузовик, в ушах звучали внезапные вскрики, полные такого ужаса, что ее пробрало холодом. Она внезапно поняла что секс с Воном все же стал последней каплей.

Пережитое тогда потрясение повредило ее рассудок на глубинном уровне. И она не могла выстоять перед этим кровавым видением. Фейт ощутила, что начинается новый ментальный каскад, но теперь ей не выбраться. «Спираль Кассандры». Из ее души вырвался беззвучный крик. Такой тип каскада был самым тяжелым, настолько, что Пси превращались после него в растения без воли и разума.

Со «Спиралью» не справиться без вмешательства М-Пси. Но рядом с Фейт не было медиков, и она тонула, погружалась с такой быстротой, что скоро будет нечем дышать. Крови становилось все больше, она поднималась по ее телу, скрывая ступни, щиколотки…