В Речи Посполитой

Глава XII Казаки

Из всех границ славной Речи Посполитой самой беспокойной была южная — с Османской империей. Точнее, с ее вассалами, главным из которых был крымский хан. Ханство возникло при распаде Золотой Орды, и там установилась власть династии Гиреев.

Лет триста, с конца XV века, татарский Крым был бедой всей Юго-Восточной Европы. Ханство жило не только и не столько кочевым скотоводством, сколько добычей. И главную часть этой добычи составляли люди. На втором месте был скот. И то и другое легко угонять.

Крым был только центром, стабильной частью ханства. А вообще-то во владения хана входили все южнорусские и южноукраинские степи, и никто не знал, где точно в этих слабозаселенных местах проходит граница. Уничтожить Крымское ханство не удавалось, пока Турция оставалась великой державой. Крым — это не далекая и труднодоступная для турок Казань (Казанское ханство русские смогли покорить в середине XVI века). В Крым всегда могла быстро подойти турецкая помощь. И лишь в конце XVIII века очень усилившаяся Россия времен Екатерины II сломила Крымское ханство, но это уже другая история. Во времена же, нас интересующие, до этого было еще очень далеко. Пока что от татар все регулярно пытались откупиться, но это плохо помогало, набеги прекращались лишь ненадолго. Татарский набег был тогда, в позднее средневековье, чуть ли не ежегодным явлением. Татарские отряды были, в общем-то, плохо вооружены. Огнестрельного оружия было мало, преобладали луки. Но зато было много лошадей. Всадник всегда мог пересесть на свежую лошадь. В походе, отличаясь большой подвижностью, татары уклонялись от встречи с войсками, стараясь обрушиться на мирное население, если оно не успевало укрыться в крепостях, лесах или болотах. Случалось, что проникали они глубоко. В России — до Москвы. В Польше — их видели под стенами Львова и Кракова. Хорошо, если войска успевали их перехватить на обратном пути. Но часто им удавалось уйти в свои степи с пленными. А дальше начинался торг. Часть пленных выкупалась или на свои деньги, или с помощью государства. А часть продавалась на рынках рабов. Это был стабильный и доходный бизнес.

Вероятно, крупнейшим в мире центром работорговли была тогда Кафа (ныне Феодосия). Когда-то этот крымский город был центром генуэзских владений на Черном море, а в конце XV века был завоёван турками. Уже в генуэзские времена там наряду с другими отраслями процветала и работорговля — сказывалось соседство с кочевниками. А уж в турецко-татарские времена именно торговля людьми определяла значение города. Полагают, что в XVI-XVII веках, татары угнали из восточной Европы 1,5–3 млн. пленных. Какая-то часть смогла выкупиться и вернуться. Большинство попало на рынок в Кафу.

Понятно, что мусульманский мир с его гаремами предъявлял постоянный спрос на женщин. На мальчиков тоже был большой спрос. На востоке издавна были в моде гвардейцы-рабы. Мальчиков обращали в ислам и воспитывали из них лихих воинов. Называли их в разных местах по-разному: янычары[27], мамлюки, гулямы. Рабство на востоке не унижало, если хозяин был могущественным человеком, тем более султаном. Армия была не худшим вариантом. Ибо из мальчика могли сделать и евнуха. Евнухи тоже мусульманскому миру постоянно требовались. Опыт показал, что мальчики лучше выносят кастрацию, чем взрослые мужчины (то есть смертей было меньше). Удачно проведенная операция сильно повышала стоимость раба. Евнухи бывали белые и черные. Говорили, что негры выносливее к увечью. Но и белых евнухов делали много. Это были самые дорогие рабы. А взрослых мужчин, попавших в рабство, использовали на тяжелых работах. Есть в русском языке до сего дня слово «каторга». Все знают, что оно значит. Но не все знают первое его значение. Так вот, изначально каторга — это большая турецкая галера. На веслах сидели рабы. На такой галере было 150–300 гребцов, не считая боевого экипажа. За одно весло сажали до пяти человек. Попасть в такое место или в аналогичное шансов было куда больше, чем сделать карьеру.

Но так как всякое действие вызывает противодействие, то в XVI веке в христианских землях зародилась и стала расти группа населения, сделавшая главным своим занятием противодействие татарам. Так появились казаки. Само слово — восточного происхождения и означает что-то вроде «стражей». Казачество в то время было русско-донское и украинское (малороссийское). Нас интересует последнее. Зародилось казачество, безусловно, стихийно. Одни лично пострадали от татар и желали им отомстить, другие искали военных приключений и хотели биться с неверными (среди них встречались поначалу и представители знати). Третьи (их, возможно, было большинство) бежали от панского гнета. Эти были готовы и к мирной деятельности, даже к занятиям земледелием на почти не заселенных, но очень плодородных степных просторах. Но всякая мирная деятельность в тех местах была возможна только при умении воевать и наличии крепкой военной организации. Наконец, стекались туда и люди просто склонные к грабежу и насилию. Здесь эти склонности можно было удовлетворить. А вместо петли заслужить славу.

Но всем им нужна была военная организация. Без нее нельзя было бороться с татарами. И она возникла. Молва приписывает основание казачьей организации Байде — такова была кличка Дмитрия Вишневецкого. Это был «пан из панов». Вишневецкие — богатейший и древний православный магнатский род. А Дмитрий любил риск, любил битвы и мечтал навсегда покончить с крымской опасностью для христианского мира. Увы! Для этого нужно было единство действий России и Польши, а это оказалось недостижимым. Но он заложил на острове, в низовьях Днепра, бывших до того под контролем крымских татар, укрепленный лагерь, при котором хотел создать «Рыцарскую школу». Так казаки получили центр. Татары пытались его ликвидировать, но Вишневецкий с ними справился. Позднее, во время неудачного похода в Молдавию, он попал в плен к туркам из-за измены. Вишневецкий отказался принять ислам и умер в Стамбуле под пытками. Если верить легенде, он и подвешенный за ребра на железном крюке продолжал славить Христа и издеваться над турками.

Запорожская Сечь (то есть засека, укрепление), заложенная им в низовьях Днепра, однако, осталась и превратилась в центр казачества, управляемый выборным атаманом. Рядовые запорожцы называли себя «братчиками» т. е. членами братства. Было принято, что становясь «братчиком», т. е. оставаясь надолго на Сечи, человек менял фамилию (Скрывался? Отрекался от прошлой жизни?).

Современники, люди XVII века, сравнивали запорожцев с Мальтийским орденом, рыцарями-монахами, ведущими вечную войну с исламом, в основном на море. Позднейшие русские писатели изображали их «буйной ватагой» (Пушкин).

Я не берусь тягаться с классиками, так что всем, кто хочет знать об этом подробно, советую перечитать «Тараса Бульбу». Я же буду краток. Сечь, как и предполагал Вишневецкий, выполняла следующие функции.

Во-первых, постоянного военного стана. Здесь казаки жили на казарменном положении, без семей. Это значило, что можно очень быстро поднять их в бой в случае нужды, и уже это было очень важно.

На Сечь люди приходили и уходили, когда хотели. Наиболее склонные к драке (или не склонные к работе) жили там постоянно. Но так как там не было женщин, а большинство людей хотят иметь семью, то, побыв там несколько лет, молодежь уходила уже бывалой и обстрелянной. Так Сечь выполняла свою вторую функцию — рыцарской школы.

Очень часто приходили туда молодые люди с согласия или даже по указанию казаков-родителей. Побыв там несколько лет, возвращались они домой (если оставались живы), женились, начинали вести нормальную жизнь. Человек, поживший в Сечи, высоко стоял в общественном мнении украинцев.

Но бывало, что как раз от родительской власти удирали на Сечь. Или от стервы-жены (молва уверяла, что так бывало нередко). Или от долгов, или от тюрьмы. Уходили с Сечи, когда становилось ясно, что их уже не ищут. Но, конечно, на старое место, в большинстве случаев, не возвращались — оседали в казачьих станицах и на хуторах. И, наконец, Сечь играла роль фактически независимого казачьего центра, только номинально подчинявшегося польско-литовской власти. В то время как за ее пределами казаки все-таки оказывались на территории Речи Посполитой. Из Сечи обычно и раздавались призывы к большому походу. Украинские казаки того времени, даже если жили далеко от Сечи, сохраняли связь с ней и считали себя «войском запорожским». В дальнейшем, запорожскими казаками я буду называть не только сечевых казаков, но вообще украинских.

Уже в начале XVII века казаков в Речи Посполитой считали на десятки тысяч. Так как большинство из них не жило на Сечи постоянно, появилась потребность в дополнительной организации. Так возникли казачьи полки и сотни (в полку от 3–4 до 15–20 сотен, а в сотне обычно много больше ста человек). Суть в том, что казачий полк — это не только военная единица, это еще и единица территориальная. На такой территории близко друг от друга живут казаки данного полка. Они знают свое начальство. У них дома есть кони и оружие. Так что в случае нужды «сборы были недолги». Да и в боевой обстановке, находясь среди своих, человек чувствует себя увереннее.

Как и шляхтичи, казаки считали себя военным сословием и в их среде сохранялись черты военной демократии. Как и шляхтичи уважительно обращались друг к другу «пан-брат».

И еще важно тут отметить, что поскольку православное дворянство к концу средних веков сильно уменьшилось в числе («ополячились», то есть приняли католицизм, даже потомки Байды-Вишневецкого — основателя Запорожской Сечи), то главной опорой православия в XVII веке становятся именно казаки. Тем более что силу они уже имели изрядную. Униатство среди казаков не прижилось и вызывало у них враждебность.