В стороне от морских дорог

ЗАТЕРЯННЫЙ В ОКЕАНЕ

6 мая «Витязь» покинул Порт-Морсби и направился к группе островов Хермит. Этот архипелаг, открытый в 1768 году французским мореплавателем Бугенвилем, находится приблизительно в 90 милях к северо-западу от островов Адмиралтейства.

Путь к этим затерянным в необозримых водных просторах островам занял несколько дней. Но вот увенчанные белой пеной океанские волны остались позади, и «Витязь» режет спокойные воды лагуны. Здесь лишь легкий ветерок, вызывающий едва заметные полосы ряби.

«Витязь» бросил якорь у острова Марун, на берегу которого среди кокосовых пальм и банановых деревьев стояло шесть или семь похожих на шалаши хижин. А выше на склоне, заросшем кустарниками, в тени кокосовых пальм виднелся большой белый с красной черепичной крышей дом плантатора.

От берега отошла шлюпка, и вскоре можно было рассмотреть двух гребцов-островитян, третий, по-видимому, европеец с непокрытой рыжей головой, сидел на корме.

Вскоре мы познакомились. Это был молодой немец, управляющий кокосовыми плантациями. На острове он живет пять лет. Жалуется на скуку: ведь только два раза в год сюда приходит пароход из Австралии, который привозит продукты, забирает сушеную копру.

Кто-то из нас вспомнил роман Джека Лондона «Приключение». Прошло уже более полсотни лет, а положение меланезийцев не улучшилось. По-прежнему, как пауки, сидят на островах одинокие плантаторы (иногда с семьями) и беззастенчиво присваивают плоды труда аборигенов.

В тот же вечер мы отправились на плоские коралловые островки, окаймлявшие лагуну. Стук моторов нарушил тишину атолла, а по зеркалу воды побежал след от двух катеров. Вода настолько прозрачна, что кажется, можно рукой дотронуться до изящных веточек кораллов, а до них добрых полтора метра.

Но вот скрипнуло днище о кораллы — дальше прохода нет, нужно высаживаться.

По пояс в теплой воде бредем к берегу, ступая то по плотному снежно-белому коралловому песку, то по колючим полипам. Но вот и узкая полоса песчаного пляжа, а за ним стена тропической растительности. Проникнуть сквозь нее почти невозможно: густой кустарник, увитый лианами, масса невысоких незнакомых растений, некоторые из них покрыты колючками. Тут и там высятся кокосовые пальмы, почти на всех виднеются плоды. Масса орехов на берегу вдали от пальм, некоторые из них проросли. Возможно, часть из них занесена с других островов — орехи кокосовых пальм переносятся морскими течениями и прекрасно сохраняют свою жизнеспособность до полугода. Кроме пальм, кое-где виднелись огромные развесистые фикусы, с толстыми стволами, мохнатая казуарина[29], панданусы.

С трудом нам удалось проникнуть в этот зеленый массив. Там царил сырой полумрак, по опавшим листьям бегали мелкие ящерицы, на деревьях прятались гекконы[30], гнездились белые крачки; удалось заметить также стайку скворцов.

Но быстро сгущаются краски. Небо в красном зареве заката. Легкие, невесомые волны золотят ставшую нежно-розовой полоску кораллового песка. Ветер слегка колышет вершины пальм. Пора возвращаться.

На борту «Витязя» шумно обменивались впечатлениями. Начальник экспедиции В. П. Петелин и его заместитель И. А. Стоянов посетили меланезийскую деревню на острове Марун, где находится резиденция плантатора. В деревне, рассказали они, живут 30 рабочих, завербованных на других островах. А на острове Луб — самом большом из группы — живет около 30 человек аборигенов.

Население архипелага Хермит значительно уменьшилось по сравнению с 1876 годом, когда здесь побывал Н. Н. Миклухо-Маклай во время своего путешествия по западной Микронезии. Он называл эти острова так же, как и коренные жители островов, — Агамос; позднее оказалось, что это было искаженное английское название «Hermites»[31].

На другой день с первыми лучами солнца все были на ногах; предстояло продолжить экскурсию по коралловым островам. И вот мы снова бредем по белоснежному песку пляжа, еще не прогретому солнцем. Приглядевшись внимательно, видим узкий след, который пропадает в лесу. Еще и еще, а вот и существо, которое проложило эти тропки. То пестренький рак-отшельник, спрятавший свое нежное брюшко в большую тонкостенную раковину. Солнечные лучи застали его на суше; теперь придется пережидать зной.

Песок на берегу, и особенно у подножия кокосовых пальм, изрыт довольно глубокими норками. Это жилища крабов — «пальмовых воров», которые питаются ядрами кокосовых орехов. Иногда попадаются и другие крабы — с огромными клешнями. Они жители прибойной зоны, на берег вылезают лишь в сумерки, но поспешно скрываются в воду при шуме шагов.

Иногда даже довольно далеко от моря, в лесу, мы находили полосатые большие раковины четырехжаберных головоногих моллюсков наутилусов. Этот моллюск очень характерен для тропической зоны западной части Тихого океана; в лес его раковины, вероятно, затаскивали раки-отшельники.

В тропической зоне слабо развита литоральная[32] фауна, потому что тонкий слой воды слишком сильно прогревается солнцем. Помимо крабов, в зоне литорали попадались только скачущие, как блохи, рачки-бокоплавы из семейства Talithridae. Но зато в тропиках великолепно развита сублитораль[33], она-то особенно интересовала наших гидробиологов. Для сублиторали тропических морей, по сравнению с морями умеренных и холодных вод, характерно богатство животного мира и значительная бедность растительного, вследствие сильного прогрева и резкой инсоляции. Ближе к берегу, в верхнем горизонте сублиторали. кое-где растут низкие колючие кустики известковой водоросли Halimeda, которая селится на жестком грунте. Попадалась также красная известковая водоросль кораллина (Corallina), встречающаяся преимущественно среди коралловых колоний.

Но, конечно, наиболее интересны сами коралловые рифы. Кораллы-рифообразователи могут развиваться только в водах со среднегодовой температурой не ниже 23,5°. Коралловые рифы — наиболее характерная особенность верхнего горизонта сублиторали тропической зоны. Лучше всего они развиты в западной части Тихого океана, в водах Ост-Индии и Индийском океане. Основные рифообразователи — это представители отряда мадрепоровых кораллов (Madreporaria). Обычно к ним добавляются еще милепоровые кораллы (Milleporidae), и мягкие кораллы (Alcyonaria) из группы Octocorallia. В образовании коралловых рифов участвуют также грибовидный коралл (Fungia) и темно-красный органчик (Tubipora musica), живущие только в западной Тихоокеанской зоогеографической области.

У многих витязян были маски и ласты, и это позволило подробно ознакомиться с подводным миром лагуны. По единодушному мнению, эти подводные экскурсии оставили самые яркие впечатления периода плавания в тропических широтах.

В насыщенных солнцем нежно-голубых водах лагуны перед нами открывались картины необычайной красоты. Легкое движение ластами — и смена лазурных красок, новые чарующие пейзажи. Вокруг ажурные «фарфоровые» кусты кораллов и сказочные клумбы кораллины. Переливы розоватого, желтого, фиолетового цвета со множеством оттенков, и вдруг, словно одолев космическое пространство, вы достигли испещренной кратерами сероватой лунной поверхности — это отмерший полипняк, покрытый кустиками известковой водоросли литотамния (Lhithotamnion).

В «кратерах» скрываются желтые и грязно-зеленые крабы, полихеты, моллюски и даже рыбы. Необыкновенно ярко, красиво окрашенные рыбы — черные с желтым, темно-красные, полосатые, ярко-синие — спокойно обкусывали колонии полипов или охотились за какой-то невидимой нам добычей. Они, кажется, не обращают на нас внимания, но вдруг молниеносно, все враз прячутся в щели. Но только на минуту. Когда, по их мнению, опасность миновала, они снова выплывают и возобновляют прерванные занятия.

Мы заметили также много пестрых и ярких раковин брюхоногих моллюсков. Как бы сделанные из малахита, большие турбо (Turbo), желтые с шахматным узором ядовитые конусы (Conus), конические, в красных пестринах трохус (Trochus), из которых добывают перламутр; поэтому трохусы играют не последнюю роль в экспорте Новой Гвинеи. Со всеми этими моллюсками следует быть осторожным; правда, они не кусаются в обычном понятии этого слова, но «ногой», усаженной острыми известковыми шипиками, они могут основательно поранить кожу.

Были здесь и оригинальные рогатые, розовые внутри раковины Lambis, блестящие, словно фарфоровые, ципреи (Сургеа) и пятнистые каури (Cyprea moneta), которые раньше служили разменной монетой на островах Тихого океана. Наконец, попадались пластинчатожаберные моллюски — красноватый Spondylus и много тридакн. Трндакна считается самым крупным из двустворчатых моллюсков: каждая створка ее раковины может достигнуть веса в 100 килограммов. Механик Беломестнов и сотрудник лаборатории морской техники Посвянский нашли несколько таких раковин на относительно небольшой глубине; одна из них была столь велика, что когда перерезали мускулы-замыкатели, сжимавшие створки, в нее можно было лечь, почти как в небольшую ванну. Из тридакны вырезали славящееся своим вкусом бело-розовое мясо и пока оставили ее на дне. Место заметили, с тем чтобы потом подойти сюда за ней на моторном боте.

Во многих приключенческих романах, да и в специальной литературе, о тридакне говорится как о подводной ловушке пловцов — искателей жемчуга. Действительно, стоило тронуть бело-розовую мантию тридакны палкой, как створки захлопывались, зажимая палку, освободить которую было довольно трудно. Поэтому весьма вероятно, что руку или ногу ныряльщика, случайно оказавшуюся в таких тисках, освободить не удается.

Когда день начал клониться к вечеру, мы развели костер и на прутиках жарили шашлык из тридакны, запивая его соком кокосовых орехов. Воды на таких островках нет, и, наверное, поэтому обитаемы только большие острова вулканического происхождения, где имеются источники пресной воды.

Тридакны, прикрепляясь к живому или мертвому по-липняку, также входят в число рифообразователей; постепенно они полностью обрастают кораллами. Питаются они фитопланктоном, и хотя в тропических морях и открытых водах он очень беден, недостатка в пище тридакны не испытывают. Они питаются водорослью зоохлорелла, которая живет внутри раковины и находится с тридакной в симбиозе. Водоросль находит здесь укрытие, а ее непрерывное избыточное развитие обеспечивает обильный стол «хозяину».

Далеко от островка начинается свал в глубокие воды лагуны — здесь коралловое «дно» резко уходит вниз, и этот перелом рельефа четко обозначен белой, мохнатой от отдельных выступающих веточек линией, за которой начинается темная глубокая синева.

Облачка, покрывавшие небо почти весь день, иногда даже брызгавшие редким коротким дождем, куда-то исчезли, и оказалось, что солнце уже низко. Мы прошли берегом и по воде один за другим несколько островков. Перебраться с одного на другой не составляло труда — их соединяли перемычки не глубже метра. Пора и домой. И вот наш бот, за которым на буксире тянулась шлюпка, доверху наполненная кораллами — трофеями отряда бентоса, направился к «Витязю». На перегруженных боте и шлюпке все уместиться не смогли, и часть экскурсантов осталась на берегу в ожидании «второго рейса». Но начался отлив, и когда бот вернулся, то не смог пройти на прежнее место и вынужден был остановиться у края кораллового дна лагуны. Пришлось долго идти по пояс в воде по кораллам, но к самому боту подойти не удалось. Пришлось еще и плыть метров пять. Замочили и часы и фотоаппараты, утопили даже рюкзак с ракушками. Искать было некогда, темнело, вдалеке в теплом воздухе дрожали огни «Витязя».

Наконец все были на палубе, совершенно мокрые, усталые, с ногами, ободранными кораллами. Зато сколько трофеев, пополнивших потом коллекции института и Московского университета.

«Витязь» снялся с якоря, и утром в пустынном море уже не было видно никаких следов зеленого гостеприимного атолла.