В стране книголюбов

Книжная Лениниана

Владимир Никифорович Алексеев собирает прижизненные издания В. И. Ленина. Прежде всего книги. «Кроме того, я собираю все, что имеет отношение к Ленину, — значки, портреты Владимира Ильича, экслибрисы, марки. За каждым — удивительная судьба», — говорит книголюб.

Вот сборник «За 12 лет». История его необычна — она рассказывает о первой попытке выпустить собрание сочинений В. И. Ленина. Издание это в трех томах под названием «За 12 лет» (1895–1906) было выпущено издательством «Зерно» — его тогда возглавлял большевик М. С. Кедров. Первый том, куда вошли ленинские работы «Что делать?», «Шаг вперед, два шага назад» и «Две тактики социал-демократии в демократической революции», издан был в 1907 году. Тираж книги отправили на склад. Оттуда, минуя магазины, книгу рассылали по почте в запечатанных бандеролях.

Один из экземпляров попал в Петербургский комитет по делам печати. Цензоры, почувствовав пороховую силу книги, тотчас не только запретили ее, но и попытались — за призыв к революции — предать автора суду. Арестовать Владимира Ильича не смогли: он тогда скрывался от царской охранки в Финляндии. Кедрова же посадили в тюрьму.

Часть сохранившегося тиража тайно перевезли в подвалы писчебумажной фабрики «Сокол», где он пролежал до апреля 1917 года, после чего книга поступила в продажу. Второй том сборника под названием «Аграрный вопрос. Часть 1» увидел свет в 1908 году. Ради конспирации пришлось отказаться от общего заглавия «За 12 лет». Вторую часть этого тома выпустить не удалось. Ее запретили и уничтожили. Уцелел только один экземпляр.

Вот еще одна книга примечательной судьбы — одна из первых кратких биографий В. И. Ленина. Написана она в 1918 году по заданию ЦК партии и была издана массовым тиражом в сытинской типографии. К книжечке приложен портрет Владимира Ильича. Копия того, что в декабре 1917 года впервые в истории буржуазной прессы появился в одной из австрийских газет.

Найдена ленинская биография — в ней всего восемь страничек — в библиотеке одного из старых большевиков. После его смерти осталось крупное книжное собрание. Семья попросила специалистов отобрать наиболее интересные книги для научных целей. Пригласили и Владимира Никифоровича. Переворошил он груды томов, собрался было уходить и вдруг приметил драгоценную книжечку. Листики на желто-серой бумаге, читаные-перечитаные, впитавшие в себя пот тысяч мозолистых рук, казалось, вот-вот рассыпятся.

«Когда я увидел это издание, — вспоминает Алексеев, — то не мог сдержать себя и рассказал о своей Лениниане. Вдова подарила мне ленинскую биографию». Книжка оказалась настолько ветхой, что пришлось потратить немало усилий, пока удалось ее восстановить и сделать пригодной для чтения.

«Эти восемь содержательных страниц книги, — говорит собиратель, — дороги для нас, советских людей, и сегодня, как первая летопись жизни и деятельности В. И. Ленина и как первый историко-научный документ Советского государства…»

Некоторые из изданий Ленинианы столь редки, что их нет ни в одной из библиотек или музеев страны. «Вот, — говорит Владимир Никифорович, доставая с полки небольшой томик в плотном черном переплете, — одна из самых дорогих находок».

На титульном листе книги напечатано: «В. И. Ульянов-Ленин. „Государство и революция“». Вышла в Нью-Йорке в 1919 году на русском языке. Ее издал Объединенный совет профсоюзов печатников. Текст книги — перепечатка первого русского издания, выпущенного петроградским издательством «Жизнь и Знание» в 1918 году. «Заметьте, — указывает Алексеев, — книгу эту напечатали в то время, когда войска Антанты начали поход против молодой Советской Республики».

Немало времени потратил исследователь на выяснение истории находки. Он установил, что Объединенный совет профсоюзов печатников выступал в защиту Советской России. После поражения в 1920 году военной интервенции против нашей страны в Америке начались преследования революционно настроенных профсоюзов, а Коммунистическую партию объявили вне закона. Большую часть тиража книги уничтожили. «Это издание напоминает о том историческом времени, когда работа В. И. Ленина помогла американским рабочим лучше понять смысл и значение Октябрьской революции», — заканчивает Владимир Никифорович рассказ о судьбе еще одной ленинской книги.

Библиотека состоит из трех разделов: прижизненные издания В. И. Ленина, книги, посвященные памяти вождя; образ Владимира Ильича в литературе, искусстве, народном творчестве. И наконец, третий раздел библиотеки — это произведения К. Маркса и Ф. Энгельса, книги по истории революционного движения в России, от Радищева, декабристов, Герцена, Чернышевского и до великой эпохи Октября. Всего алексеевская библиотека-музей насчитывает 5 тысяч экспонатов. В том числе 3600 книг. Среди них главное место занимают первые и прижизненные ленинские книги.

С гордостью собиратель показывает первые издания в России «Капитала» К. Маркса. Например, первое издание, выпущенное в апреле 1872 года тиражом 3 тысячи экземпляров. Это был и первый перевод на иностранный язык. В 1883 году появился второй том, а в 1896 году — третий. В 1880 году в письме к Ф. А. Зорге Карл Маркс отмечал, что «в России „Капитал“ больше читают и ценят, чем где бы то ни было». Через сколько рук прошли эти книжки, скольких людей научили они понимать смысл и значение коммунистических идей!

Богато представлена в Лениниане подборка книг, брошюр, плакатов, листовок первых лет Советской власти: издания Н. А. Некрасова, К. Ф. Рылеева, стихи о революции, «Диалог об искусстве» А. В. Луначарского, монография о художнике В. А. Серове.

Владимир Никифорович стремится собрать воедино все, что связано с жизнью Владимира Ильича. Помимо книг, в библиотеке хранится более двухсот журналов и десятки комплектов газет. Например, номер «Правды» за 7 апреля 1917 года, где были впервые опубликованы «Апрельские тезисы». Газетные материалы о первом коммунистическом субботнике, в котором принимал участие Владимир Ильич. Хранит собиратель траурные номера газет с первыми откликами на смерть вождя. И памятный значок того времени — его выдавали провожавшим в последний путь Ильича.

Ленинские портреты, рисунки, редкие фотографии, марки, экслибрисы — все это представлено в Лениниане. Вот портрет В. И. Ленина, исполненный в 20-х годах Ю. Анненковым в качестве приложения к журналу «Красная Нива». Вот «Альбом портретных набросков» — замечательные карандашные рисунки Натана Альтмана. Художнику посчастливилось сделать их в рабочем кабинете В. И. Ленина. Альбом издан в 1921 году небольшим тиражом и сейчас представляет собой большую редкость.

Экслибрисы Ленинианы В. Н. Алексеева.

Интересна история нагрудной бронзовой медали. Ее изготовили к первой годовщине Октября. На одной стороне портрет Владимира Ильича, на другой — надпись: «Да здравствует свобода великого трудового народа. 25 октября 1917 года». Тут же изображение красной гвоздики — символа революции. Этой медалью награждали красных бойцов и командиров, особо отличившихся на фронтах гражданской войны. Фактически она стала тогда первой боевой наградой Советской страны.

Как же возникла Лениниана?

Предоставим слово собирателю. «В детстве, — рассказывает Алексеев, — я не видел книг. Семья была большая. Одних детей пять человек. Отец рано умер. Даже лубочные картинки для нас были неслыханной роскошью. Когда появилась возможность купить на первые самостоятельно заработанные деньги книжки, я приобрел детские издания. Меня пленили прекрасные иллюстрации Билибина, Митрохина, Нарбута. С тех пор и по сей день я всегда неравнодушен к иллюстрированным изданиям. Затем сердце захватила художественная литература, но больше всего привлекала историческая тема». Прочитав книгу Н. Г. Чернышевского «Что делать?», Владимир Никифорович задумался над трагической судьбой романа и его автора. Чернышевский привел к Радищеву, Новикову, декабристам, Герцену, вызвал стремление собирать революционную литературу.

Вот и сама книга «Что делать?». Листая ее, замечаешь, что нумерация страниц не по порядку. Оказывается, это кем-то переплетенные страницы из журнала «Современник», где впервые в 1863 году опубликован был роман, ставший знамением своего времени. В таком виде его долгие годы читала Россия. На титуле указано, что экземпляр этот принадлежит Ипполиту Матвеевичу Дебу — переводчику Шарля Фурье и Фридриха Энгельса, одному из петрашевцев. Книга эта дорого досталась Алексееву. «Пришлось, как говорится, „снять с себя рубашку“, отдать за нее немало книг из своей библиотеки», — вспоминает Владимир Никифорович.

Однажды в руки собирателя попала книга, которая особенно привлекла его внимание: сборник произведений, запрещенных царской цензурой. Он решил собирать нелегальные издания: за каждым из них многострадальная судьба и самих книг, и авторов, и тех, кто их распространял и читал. Обращаясь к этим книжкам, он все чаще встречал ленинские работы. «Каждая из них читана-перечитана, прошла через много рук, — рассказывает Владимир Никифорович, — каждая стала событием в жизни многих людей — об этом свидетельствовали пометки, подклейки и самые разнообразные следы чтения». Так окончательно сформировался круг интересов собирателя.

Владимир Никифорович с гордостью говорит: «Я — букинист, книгопродавец, собиратель и книголюб». Добавим: и собиратель-исследователь. Профессия букиниста, ей он посвятил более сорока лет, помогла разыскать и приобрести немало редких изданий. Собранная библиотека стала основой его журналистской и пропагандистской работы.

Любовь к книге означает для Владимира Никифоровича не одни лишь поиски книг, но и стремление изучить им собранное и познакомить с результатами находок как можно большее число людей. Он опубликовал серию статей о судьбе многих ленинских книг.

Владимира Никифоровича часто спрашивают: «Как вам удалось собрать такую уникальную библиотеку?» Обычно он отвечает так: «Я просто общаюсь с народом, а народ чтит память Ленина».

В адрес собирателя идут письма, бандероли и посылки с книгами. Однажды пришла необычная посылка. Инженер Михаил Большаков, красноярский книголюб, прислал серию снимков и рисунков художника А. Мешкова: «В. И. Ленин в сибирской ссылке».

В Красноярске на бульваре Енисея около речного вокзала на постаменте установлен макет парохода. На нем за двадцать лет до Октября, ехал Владимир Ильич в Минусинск, а далее в село Шушенское, в ссылку. В коллекции Владимира Никифоровича есть снимки этого парохода, а также список и фотография матросов его экипажа.

Лениниана всегда открыта и доступна для всех, кто желает с ней познакомиться. Часть коллекций Алексеев передал в Центральный музей В. И. Ленина в Москве — первые советские издания художественной литературы о Владимире Ильиче. Многие книги из его библиотеки можно увидеть: в Ленинском музее в Минске, в Ленинском музее Кара-Калпакии, в Народном музее города Стрый, Львовской области, в библиотеке автозавода имени Лихачева.

В 1971 году Владимир Никифорович по просьбе Института марксизма-ленинизма при Центральном Комитете Коммунистической партии ГДР передал ему из своей библиотеки экземпляр первого издания на русском языке «Капитала» К. Маркса.

История создания книжного собрания Алексеева еще не написана. Когда это будет сделано, мы узнаем много нового о значении книги в жизни Владимира Ильича и о самих его произведениях, сыгравших огромную роль в судьбе целых поколений.

«В чем смысл того, чему вы посвятили жизнь?» — спрашиваю Владимира Никифоровича. Вот как он ответил: «Первое 19-томное собрание сочинений Владимира Ильича включало 1500 ленинских документов. В пятом „Полном собрании сочинений В. И. Ленина“ насчитывается уже более 9 тысяч документов. В их поиске и собирании на протяжении десятилетий есть и частица труда собирателей». Затем он добавил: «У меня нет другой жизни, как жить среди книг».

В дом Алексеева, всегда открытый для людей, хочется приходить и приходить. И всякий раз здесь тебе покажут нечто новое, такое, что не может не вызвать волнения, радости и гордости за Лениниану.

«Всё» о Крылове

Великий русский баснописец стал кумиром ленинградского собирателя Серафима Матвеевича Бабинцева далеко не сразу. Первым его книжным увлечением, еще в школьные годы, были народные загадки. Однажды в местном краеведческом музее он обратил внимание на небольшую тетрадь загадок. «Как это интересно! Сколько сил потратили люди, чтобы собрать их! Но ведь загадок куда больше». Родилась мысль продолжить начатое дело.

Увлечение юных лет не погасло. И в студенческие годы, уже в Ленинграде, и позже, работая в библиотеке имени М. Е. Салтыкова-Щедрина, Бабинцев продолжал собирать «копилку народной мудрости», наполняя ее все новыми загадками. Записанных на карточки, их набралось 12 тысяч. Все это богатство собиратель передал известному уральскому писателю-краеведу Владимиру Павловичу Бирюкову.

За долгие годы жизни составлена библиотека в три тысячи томов. В ней русская классика, литература по книговедению, книги по искусству. Значительный раздел библиотеки — справочники и путеводители по странам и городам. Многолетнее увлечение собирателя — коллекция в 10 тысяч открыток с видами русских и зарубежных городов и подборка открыток, посвященных литературе, — свыше 10 тысяч. Однако главная тема собирательства Бабинцева — произведения Крылова.

К Крылову, его книгам Серафима Матвеевича привели научные занятия в библиотеке, где в свое время почти тридцать лет прослужил библиотекарем сам великий писатель.

Сталкиваясь с материалами, в той или иной степени связанными с Крыловым-библиотекарем, Бабинцев убедился, что эта область его жизни не раскрыта, а порой и неверно оценена. На протяжении многих лет господствовало мнение, будто Крылов служил в библиотеке без особого рвения, а сама профессия библиотекаря для него всегда была чуждой. Сложился стереотипный портрет Крылова, якобы вечно лежавшего в своем служебном кабинете на диване с книгой в руках и безразлично взиравшего на читателей, приходивших за книгами.

В действительности все обстояло далеко не так. Имя Крылова может быть поставлено в один ряд блестящих русских писателей и поэтов, библиографов и библиотекарей, чьими стараниями практически создана первая публичная библиотека в нашей стране. Он работал вместе с выдающимся русским библиографом В. С. Сопиковым, с поэтами Н. И. Гнедичем, А. А. Дельвигом, К. Н. Батюшковым, драматургом и романистом М. Н. Загоскиным. С его именем связано становление русского книжного фонда. К моменту прихода Крылова на службу в библиотеку она насчитывала всего четыре книги на русском языке. Покидая библиотеку, Крылов оставил после себя в русском фонде 25 тысяч томов, зарегистрированных и тщательно описанных.

Сохранилась записка И. А. Крылова о наилучшем устройстве! библиотечных книг в интересах удобства пользования ими читателями. Знакомство с ней показывает деятельное участие ее автора в самых различных видах библиотечной работы.

Крылов-библиотекарь — не только пример благородного служения отечественной культуре, но и самостоятельная тема изучения жизни и творческого пути писателя. Соприкасаясь с ней, можно лучше понять истоки его поразительной эрудиции, всегда столь восхищавшей современников, а также безмерную его любовь не только к литературе, но и вообще к книге. Тему эту и выбрал в качестве своей диссертации будущий собиратель Крыловианы.

Изучая деятельность Крылова-библиотекаря, Бабинцев стал собирать книги писателя и «всё» о нем. Начались поиски. Потом состоялось открытие для себя и Крылова, и его книг, судьба которых сама по себе интересна и значительна. «Изучением материалов о Крылове и собирательством, — рассказывает Серафим Матвеевич, — я занимаюсь тридцать лет. Началось с розысков сведений о Крылове и его баснях, постепенно в коллекции обозначались разделы: книги Крылова и книги о нем, русские и переводные, открытки, фотографии, иллюстрации к басням, значки, этикетки, скульптура. Давно уже защищена диссертация, давшая толчок к собирательству, написаны две книги и десятки статей о Крылове, а собрание, ему посвященное, все растет и растет…»

Что же собой представляет Крыловиана ленинградского собирателя? Мы не ошибемся, если скажем, что это целый музей на дому. В нем почти тысяча экспонатов. Им отдано все, что только возможно, в квартире, где живет Серафим Матвеевич.

Знакомство с Крыловианой, естественно, началось с книг. О каждой из них можно рассказывать долго и много.

«Эти книжки, думаю, были самыми дорогими для Ивана Андреевича Крылова», — начинает показ экспонатов Бабинцев, обращая внимание на второй выпуск знаменитой «Почты духов». Журнал уникальный: от начала и до конца текст его написан одним автором — двадцатилетним Крыловым. «Почта духов» печаталась в типографии И. Г. Рахманинова — известного русского просветителя XVIII века, переводчика и издателя в России сочинений Вольтера В издававшемся им журнале «Утренние часы» (он выходил в 1788–1789 годы) появились первые басни Крылова и его ода «Утро». «Почта духов» просуществовала недолго. Журнал прикрыли на восьмой мартовской книжке 1790 года. В библиотеке Бабинцева есть и крыловский журнал «Зритель» 1792 года, напечатанный в организованной самим писателем «Типографии И. А. Крылова со товарищи», как она официально называлась, просуществовавшей также недолго. На страницах этого сатирического журнала впервые увидели свет многие произведения писателя.

Всего Крыловиана, собранная Бабинцевым, насчитывает 250 книг и брошюр. Главное место в ней занимают басни. Более ста лет назад после выхода последнего прижизненного издания крыловских басен в девяти книгах в 1844 году В. Г. Белинский сказал о том, что им «потерян счет». При жизни автора его басни читала вся Россия. Их издавали и переиздавали неоднократно. Распространяли в списках. Они любимы народом и в наши дни. Стали достоянием отечественной и мировой культуры. «Это — единственный оригинальный баснописец, появившийся со времени Лафонтена» — так сказал о Крылове И. С. Тургенев. Слова эти не потеряли значения и по сей день.

История появления крыловских басен, их издания и распространения очень интересна. Тот, кто пожелает с ней познакомиться, может прочесть увлекательно написанную «Библиографическую повесть об Иване Крылове» в «Рассказах о книгах» Николая Павловича Смирнова-Сокольского. Мы же познакомим читателя с отдельными изданиями басен, хранящимися в библиотеке Бабинцева.

Собрать «всё» о Крылове почти невозможно. Особенно редки первые его книги, выходившие небольшими тиражами. Их просто зачитывали до дыр. Первое издание из двадцати трех басен напечатано было в типографии Петербургского губернского правления в 1809 году тиражом 1200 экземпляров. Его нет у собирателя, как нет и первого иллюстрированного издания басен, опубликованного в 1815 году. Обе эти книжки настолько редки, что их нет даже в крупных книгохранилищах страны.

Первое иллюстрированное издание басен И. А. Крылова.

Несмотря на отсутствие в Крыловиане Бабинцева первых изданий басен, она представляет собой значительное культурное явление и позволяет проследить жизненный и творческий путь писателя. Видное место на этом пути занимает издание крыловских басен 1819 года. Ему предпосланы слова автора о том, что он «желает сим новым и последним изданием заключить достославное поприще свое». Как мы знаем, «достославное поприще» писатель не оставил и продолжал еще немало лет писать басни.

Через шесть лет, в 1825 году, вышло в свет новое издание в восьми книгах. Оно было опубликовано известным русским книгопродавцем Слениным в трех вариантах оформления. Самое дорогое — на веленевой бумаге, в роскошном переплете — стоило в то время двадцать пять рублей золотом. На титуле первой книги обозначен 1825 год, но тираж поступил в продажу лишь весной 1826 года. В день восстания декабристов Крылов находился на Сенатской площади. «Дело» замяли, но не оно ли послужило причиной задержки выхода в свет этого издания?

Большой интерес представляет последнее прижизненное издание басен в девяти книгах 1843 года. В его подготовке деятельное участие принимал сам баснописец. Значительная часть тиража была распродана после смерти писателя. По его завещанию более тысячи экземпляров было послано его друзьям и знакомым. 10 ноября 1844 года почитатели писателя получили экземпляр басен, на заглавном листе которого в траурной рамке было напечатано: «Приношение. На память об Иване Андреевиче. По его желанию. Басни И. А. Крылова». И далее мелким шрифтом: «Спб 1844. 9-го Ноября 3/4 8-го, утром» — время, когда умер великий русский баснописец.

В библиотеке можно познакомиться и с первым полным собранием сочинений И. А. Крылова в девяти книгах с биографией автора, написанной П. А. Плетневым. Опубликовано оно в 1847 году.

В Крыловиане собрано большое число изданий писателя, выпущенных с 1850 по 1915 год. Большую редкость представляют первые советские книжки басен, напечатанные в 1918—1920-е годы на дешевой газетной бумаге, в мягкой обложке. Среди них и одно из первых иллюстрированных изданий 1922 года с рисунками И. Рабичева — басня «Тришкин кафтан» с цветными рисунками. Есть и первая книжка басен на украинском языке. Издана она в конце 20-х годов в Харькове. Собиратель составил редкую коллекцию крыловских басен, изданных во времена гражданской и Великой Отечественной войны.

Перебирая книгу за книгой, можно просмотреть издания басен на многих языках народов СССР, увидеть лучшие образцы их оформления советскими художниками. Среди них рисунки Д. Моора, Ф. Константинова, А. Каневского, Д. Митрохина, Н. Ильина, Кукрыниксов.

Монументальные «памятники», подарочные книжки и дешевые массовые серии, альбомы и книжки-картинки, книги на различных языках и в разнообразном оформлении, подборка под названием «Крылов и театр», книги о Крылове — каждая из этих коллекций по-своему оригинальна.

Заглавный лист последнего прижизненного издания басен И. А. Крылова.

Трудно пройти мимо коллекции подарочных изданий крыловских басен. Вот, например, двухтомник 1834 года с иллюстрациями художника-гравера А. П. Сапожникова — одно из лучших изданий Смирдина. Часть экземпляров поступила в продажу с рисунками, раскрашенными от руки. Любопытен сборник 1864 года, оформленный К. А. Трутовским. Художник попытался раскрыть языком графики басенную аллегорию применительно к жизни России 70-х годов прошлого века. В этой же коллекции — альбомы дореволюционных и советских художников.

«Как вам удалось собрать Крыловиану?» — спрашиваю собирателя. Отвечает Серафим Матвеевич примерно так же, как и некоторые другие собиратели: «Чудесное везение не часто сопутствует в поисках книг. Но когда долго и упорно собираешь желанные книги и когда знаешь, что надо искать и что ты должен найти во что бы то ни стало, то непременно найдешь. Даже то, что, кажется, отыскать уже просто невозможно».

Как правило, большинство книг приобретено у букинистов. Крыловские сатирические журналы, например, помог найти видный ленинградский антиквар Иван Сергеевич Наумов. Немало крыловских изданий собиратель получил в обмен на книги из своей библиотеки. С некоторыми из них не так-то легко было расставаться — ничего не поделаешь. Случались и находки. И какие! Однажды ему предложили книжку басен конца XIX века. Взял ее в руки, стал рассматривать, а в ней между страницами свернутый листочек. Развернул его Бабинцев и ахнул от удивления — кто-то сохранил для потомства оттиски гранок всех 86 страниц редчайшего миниатюрного издания басен И. А. Крылова 1855 года — шедевра полиграфического искусства.

Однажды в антикварном магазине Бабинцев приобрел книгу с оттисками двух крыловских пьес: «Бешеная семья» и «Проказники». Книга эта в старинном картонном переплете была выпущена в первой трети XIX века. В архиве бывшего императорского театра, ныне Государственного театра оперы и балета имени С. М. Кирова, найдена была им и сама рукопись партитуры оперы «Бешеная семья» — автограф ее сейчас хранится в отделе рукописей библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина. Случалось и иное. Однажды Серафим Матвеевич уже держал в руках первое издание басен Крылова. Пока побежал домой за деньгами, книжку продали.

«Особенно для меня любимы, — рассказывает Бабинцев, — книги, полученные от собирателей-крыловедов». Он называет наиболее близкие ему имена. Например, в Ленинграде А. В. Десницкий и А. П. Могилянский, в Москве — Н. Л. Степанов и К. Л. Михеев, во Фрунзе — М. А. Рудов.

Встречи, беседы, переписка, знакомство с книгами, иллюстрациями помогли Бабинцеву в поисках. Идет время. Некоторых из названных собирателей-крыловедов нет в живых, но поиски и собирание Крыловианы продолжаются.

Есть в библиотеке и книги-подарки. Сленинское издание — дар московского собирателя К. Л. Михеева. Книгу на французском языке о Крылове преподнес Е. И. Кожевников — главный библиограф библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина. Ленинградский писатель В. М. Иванов подарил свою книгу о И. А. Крылове «Ларец мудреца». Товарищи по работе подарили монументальный труд «И. А. Крылов в портретах, иллюстрациях и документах». Из Лондона прислал книгу «Крылов и его басни» историк-книговед Джон Симмонс. Это труд знаменитого переводчика басен на английский язык В. Р. Ральстона. Его переводы высоко оценил в свое время И. С. Тургенев, назвав их прекрасными.

«Я не отношусь к тем собирателям, — говорит Серафим Матвеевич, — для которых ценность имеют только оригиналы рукописей, первоиздания. Я стремлюсь собрать все сведения о Крылове». И поэтому в его собрании представлены фотодокументы, редкие иллюстрации к басням, портреты Крылова, фотоснимки спектаклей, памятных мест, связанных с жизнью писателя, фотокопии неопубликованных его сочинений. Когда окидываешь взглядом все это, кажется, что перед тобой подлинное художественное создание, которое никогда не утратит своего первозданного очарования. Целый мир людей и событий, соприкасаясь с которым нельзя не испытать глубокого волнения и уважения к самому собирателю.

Бабинцев написал немало книг и статей. Заметное место среди них занимает книга об издательской и библиотечной деятельности писателя. Много лет потрачено на создание «Летописи жизни и деятельности И. А. Крылова» и «Библиографии произведений И. А. Крылова и литературы о нем». Над обоими капитальными трудами исследователь еще продолжает работать. Они воссоздают жизнь писателя — сатирика, публициста, драматурга, великого труженика, с юных лет мечтавшего «о делах высоких и славных», следы которых ярко воплощены в его произведениях.

Путь к Крылову оказался нелегким. В свое время поэт К. Н. Батюшков верно заметил: «Крылов — это загадка, и великая». Изучая материалы о жизни и творчестве писателя, исследователь попытался разгадать некоторые из этих загадок.

Вплоть до наших дней точно не было установлено, когда и где родился И. А. Крылов. Как ни странно, но даже и в настоящее время еще существует мнение, будто писатель родился в Москве. Изучая «личное дело» И. А. Крылова, хранящееся в архиве библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина и иные документы, исследователь пришел к выводу что писатель родился 2 февраля 1768 года в Троицкой крепости Оренбургской губернии, где в то время находился полк, в котором служил отец писателя.

Сколько усилий и времени исследователь потратил на то, чтобы воссоздать образ Крылова — издателя и библиотекаря! Он проследил путь всех его произведений — и тех, что дошли до нас, и тех, рукописи которых бесследно исчезли. Крылов написал тринадцать пьес и две перевел. Рукописи с текстом двух из них не сохранились и известны лишь по воспоминаниям современников и по упоминаниям о них в отдельных документах. К примеру, трагедия «Клеопатра».

Однажды исследователь обнаружил свидетельство того, что текст «Клеопатры», подаренный в свое время автором императору Павлу I, хранится в бывшей дворцовой библиотеке, ныне библиотеке Эрмитажа. Однако радость «находки» оказалась преждевременной. В книжном собрании Эрмитажа рукописи не оказалось. Можно лишь предположить, что текст пьесы сгорел во время пожара в 1837 году. Может быть, рукопись исчезла позднее, когда книжное собрание из дворцовой библиотеки устраивали заново.

О многих своих поисках и разгадках исследователь рассказал в журнале «Уральский следопыт», а также в отдельном очерке «Всё» о Крылове — в книге «Коллекция служит людям», вышедшей в 1973 году.

Хотя сделано немало, Серафим Матвеевич не считает свой труд полностью завершенным. Главная его мечта — и с ней он не расстается давно — собрать «всё» о Крылове в общенациональном масштабе. Воплощение этой идеи видится ему в создании Государственного мемориального музея И. А. Крылова в бывшей казенной квартире при библиотеке по Садовой, 20, где почти четверть века жил и работал великий баснописец: с 1816 до весны 1841 года. В будущий музей в Ленинграде Серафим Матвеевич желал бы передать всю свою Крыловиану.

Основная ценность книжного собрания Бабинцева состоит не столько в буквально сказочном зрелище Крыловианы, сколько в стремлении ее владельца сделать все свои находки достоянием общества, сохранить их для будущего.

Говоря об ощущении смысла литературного труда, Константин Паустовский писал: «Радость работы над книгой — это радость победы над временем, над пространством». Труд подлинного книгособирателя, очевидно, таит в себе те же чувства. И они столь же радостны для него и окружающих его людей. Такое впечатление я вынес из встреч с Серафимом Матвеевичем. Он полон вдохновения и веры в высокое значение того, чему он посвятил лучшие годы своей жизни.

«Всё» о Блоке

Николай Павлович Ильин был по профессии инженером-строителем. Он работал на многих стройках. Кочевая жизнь долго не позволяла собрать большую библиотеку. Как правило, вместе с ним всегда переезжали со стройки на стройку лишь самые любимые книги. И среди них — книги Александра Блока.

Еще с юных лет Ильин увлекался поэзией. Мечтал собрать все поэтические издания XIX века. Осуществить замысел не удалось. И все-таки он собрал прекрасную коллекцию поэтических книг… В ней представлены лучшие имена русской поэзии прошлого века. Однако предпочтение отдано одному имени: поэту XX века Александру Блоку, первые стихи которого появились в 1903 году. И эта привязанность превратилась в главное дело всей жизни собирателя-подвижника.

За четверть века Николай Павлович сумел столько сделать, что трудно поверить, будто это совершил один человек. Он собрал поистине «всё» о Блоке и «всего» поэта. Изучая собранное Ильиным, можно во всей широте проследить жизненный и творческий путь великого русского поэта: от первой пробы пера — трех стихотворений, опубликованных в сборнике «Стихотворения студентов С.-Петербургского университета», до поэмы «Двенадцать» — вершины блоковского творчества.

Николай Павлович Ильин.

Поэма «Двенадцать» в библиотеке занимает самое почетное место. На посвященной ей витрине представлены многочисленные издания — столичные, местные. На многих языках, в различном оформлении.

В библиотеке собрана редчайшая коллекция альманахов, сборников, журналов, в которых печатался поэт. Подобраны первые и прижизненные издания, хранится огромная литература о Блоке, включая статьи, рецензии, мемуары. Здесь немало редких и полузабытых книжек, уникальных работ. К примеру, рукописная книга «Роза и Крест», выполненная художником Н. Н. Купреяновым. Впервые поэт увидел ее 18 марта 1915 года. Он был восхищен оформлением. Но принять подарок художника не смог, считая его чересчур щедрым. Долгие годы исследователи блоковского наследия об этой книге ничего не знали, пока ее не отыскал Ильин.

Многие из собранных книг Николай Павлович получил в качестве дара за помощь в исследовании блоковского творчества. Среди них — издания Колумбийского и Кембриджского университетов, дневники Блока, переведенные на польский язык.

В библиотеке более двадцати книг с автографами поэта. Это в основном книги, подаренные им своим друзьям, родственникам, знакомым. Большую ценность представляет, например, подборка лирических стихотворении из цикла «Кармен», посвященных близкому другу поэта артистке Любови Александровне Дельмас.

Не менее удивительна, чем книги, галерея портретов и фотографий А. Блока и его окружения. Вся эта коллекция тщательно описана. Ильин установил места и здания, где бывал и жил поэт. В результате появилась книга «Блок в Москве». Есть и реликвии, связанные с жизнью А. Блока: макет дома в Шахматове, где жил поэт, его бюсты, портреты, репродукции с обложек блоковских книг и даже одежда поэта.

Собрание Ильина по праву можно назвать «литературным музеем» А. Блока. Это целая страна, и ею надо умело управлять. Неутомимый собиратель превосходно справлялся со взятыми на себя обязанностями. Он был и знатоком А. Блока, и литературоведом, и текстологом, и библиографом, и приветливым хозяином, радушно знакомящим интересующихся со своими богатствами.

Здесь всякая книга, любой документ, фотография, пусть даже маленькая заметка тщательно выверены и описаны. Все это помогало и помогает людям полнее постигать творчество поэта.

Блестящий знаток творчества А. Блока и его эпохи, Николай Павлович немало лет посвятил созданию библиографии поэта — ключу к истории блоковских произведений, газетным и журнальным публикациям о них, сведениям о художниках-оформителях книг поэта. «Эта работа высокой ценности, выполненная с отличным знанием материала и со всей тщательностью» — так оценили многолетний труд Николая Павловича Ильина Н. Тихонов, И. Андроников, В. Орлов, П. Антокольский, В. Перцов, рекомендуя его к изданию.

Следы неутомимых поисков Ильина и результаты его трудов можно найти во многих книгах и статьях, опубликованных в нашей стране и за рубежом. «Пользуюсь случаем выразить сердечную благодарность Н. П. Ильину, — пишет А. Турков, автор книги, выпущенной в серии ЖЗЛ, „Александр Блок“, — за разнообразную помощь, оказанную при подготовке этой книги». Таких примеров много.

В «литературный музей» А. Блока, созданный Н. П. Ильиным, обращались и еще долго будут обращаться за советом, помощью, справкой специалисты-литературоведы, писатели, поэты, журналисты, художники, аспиранты, студенты. И как часто находили здесь то, что искали, будь это редкое блоковское издание, случайно сохранившаяся старая фотография, давно забытый рисунок, письмо поэта или письмо к нему самому.

Блоковиана Ильина насчитывает четыре с половиной тысячи экспонатов. Каждый из них был для собирателя дорог прежде всего тем, что за ним — итог многолетних поисков и, конечно, открытий.

«Есть два сорта любви к книгам, два сорта любознательности, — писал известный ученый-литературовед С. А. Венгеров. — Один имеет источником потребность ума, другой — потребность сердца; один исходит из жажды знания, другой — из жажды истины и тоски по идеалу». Слова эти лучше всего характеризуют результаты книгособирательства Николая Павловича Ильина. И «потребность ума» и «потребность сердца» были слиты воедино в этом человеке, бесконечно преданном своему избраннику и его книгам.

По следам любимых героев

Огромное книжное собрание всегда внушает почтение. Но и несколько книжных полок могут стать для человека дороже, чем самая значительная библиотека. У всякого собирателя свои привязанности. Любимый герой немногих книжных полок Софьи Богдановны Шоломовой — Лариса Рейснер.

В 30-е годы мы, еще тогда мальчишки, с затаенным вниманием смотрели в московском Камерном театре спектакль Всеволода Вишневского «Оптимистическая трагедия». Особенно последнюю сцену — сцену гибели бесстрашной женщины-комиссара. Роль ее исполняла знаменитая актриса Алиса Коонен. В то время никто из нас не знал, что прототипом главной героини пьесы была Лариса Рейснер — одна из замечательных женщин России. Она умерла в 1926 году от тифа, прожив всего тридцать лет. Однако ее короткая легендарная жизнь была полна пафоса борьбы и романтики.

Еще в студенческую пору, когда Ларисе Рейснер исполнилось всего восемнадцать лет, она впервые выступает в печати. Появляются ее стихи, очерки, переводы. В двадцать лет она редактор и издатель общественно-литературного журнала, названного именем героя романа Тургенева «Рудин».

Ее юность совпала с эпохой исторических потрясений страны, с самым значительным событием нашего века — Октябрьской революцией. В первые ее часы и дни Лариса Рейснер пришла в Смольный, чтобы служить революции. Ей поручили охрану культурных ценностей Зимнего дворца. Она с честью справилась с первым заданием партии. Потом были новые задания, и всегда она стремилась быть там, где особенно трудно, где решались судьбы революции.

В двадцать три года Лариса Рейснер — первая женщина-комиссар Главного морского штаба. Она прошла с красными моряками весь боевой путь Волжско-Камской флотилии до славного дня победы над белогвардейцами. Об этом грозном времени, живым свидетелем и непосредственным участником которого она была сама, Лариса Рейснер вдохновенно и правдиво рассказала в книге «Фронт», ставшей бессмертным памятником героям-морякам.

В предисловии к этой книге, которая, наряду с романом «Чапаев», была одним из первых произведений советской литературы о гражданской войне, обращаясь к молодежи, она писала: «…Эту книгу посвящаю рабфакам… Пусть дочтут до конца о том, как это было от Казани до Энзели. Как шумели победы, как кровью истекали поражения…»

В 1921 году Лариса Рейснер в составе первой советской дипломатической миссии едет в Афганистан. В одном из писем из этой далекой страны к родным она говорит: «Я знаю, отсвет этих лет будет жив всю жизнь, взойдет еще многими урожаями». Слова эти были ею претворены в книгу «Афганистан» — живой и яркий рассказ о мало известной тогда стране.

Осенью 1923 года Лариса Рейснер — корреспондент газеты «Известия» — в революционном Гамбурге. Сохранились строки ее писем из Германии в Москву: «Я учусь, вижу, слышу, пишу… О, жизнь, благословенная и великая, превыше всего, зашумит над головой пенящий вал революции. Нет лучшей жизни».

О «пенящем вале революции» гамбургского пролетариата во главе с Эрнстом Тельманом она написала книгу «Гамбург на баррикадах». Судьба ее примечательна, начиная от первых журнальных публикаций, нескольких прижизненных изданий до современных выпусков в нашей стране и за рубежом.

В 1925 году по решению германского имперского суда книгу запретили и сожгли. Но она продолжала жить и бороться. Ее напечатали в Венгрии и Польше. В 30-е годы книгу перевел на чешский язык Юлиус Фучик. В 50-е годы она вновь издана в Германской Демократической Республике и стала одним из любимых произведений немецкой молодежи.

Вернувшись из Германии, Лариса Рейснер отправляется по стране. Едет на заводы Урала и шахты Донбасса. На одном из стендов выставки «Книжные сокровища» в Ленинской библиотеке можно увидеть сохранившиеся листы тетрадки с карандашными записями Ларисы Рейснер, покрытыми тонким налетом черной угольной пыли. Из ее журналистских заметок сложилась одна из лучших книг писательницы: «Уголь, железо и живые люди». В этих очерках она рассказала о суровой героике первых трудовых лет молодой Советской Республики.

Блеск ума и щедрость сердца, бесстрашие и отвага, влюбленность в красоту человека и жизни, одаренность и бесконечное трудолюбие, способность в настоящем зорко видеть будущее — таким сохранился образ Ларисы Михайловны Рейснер в воспоминаниях современников. О ее жизни, наполненной до последнего часа юным задором мятежной борьбы, написаны книги и пьесы, поставлены фильмы, ей посвятили стихи, очерки и статьи лучшие писатели и поэты нашей страны.

Когда впервые на Всесоюзной конференции по книговедению стало известно, что в Харькове живет Шоломова и что она собирает материалы о Ларисе Рейснер, я не удивился выбору ее темы. Прошло некоторое время, и в печати промелькнула коротенькая заметка: на Всесоюзной конференции в Тарту, посвященной теме «Блок и русская культура XX века», в числе других участников выступала Шоломова. Это имя снова привлекло мое внимание.

Когда в процессе работы над этой книгой я познакомился с Софьей Богдановной, она рассказала мне о своей собирательской деятельности, о том, как и почему Лариса Рейснер стала ее любимым героем, как случилось, что из читателя она стала собирателем и исследователем.

Однажды кто-то из друзей принес ей подборку журнала «Красная новь» за 1926 год. Она обратила внимание на короткий, но проникновенно написанный некролог Воронского о Ларисе Рейснер. Судьба этой женщины не могла не тронуть сердце, заставила задуматься над жизнью, которую один из ее современников назвал «недопетой песней»…

Тогда первый интерес зажегся, как искорка, но тотчас погас, пока позднее Софья Богдановна не окунулась в мир живых строк Ларисы Рейснер, вызвавших и изумление и желание во всей полноте понять их суть. «Вот когда человек для меня стал оживать», — вспоминает она. Окончательно все определила новая встреча после прочтения опубликованных в 1963 году в десятом номере журнала «Новый мир» подборки писем Ларисы Рейснер. Захотелось узнать больше о книгах, рожденных, как и их автор, революцией. Так начались поиски видимых и невидимых нитей, связывающих прошлое и настоящее, людей и книги Рейснер, которые писательница Лидия Сейфуллина призывала молодое поколение читать «для вкуса к жизни».

Впрочем, не просто случай привел читательницу к пленительному образу Ларисы Рейснер. С детства она полюбила книги. В школе слыла книжницей. В Харьковском университете, где Софья Богдановна училась на химическом факультете, сокурсники ее называли «ходячая библиотека». В юности начала собирать свою библиотеку, в зрелости обрела в книгах ту почву, на которой родилось желание не только знать больше о любимых авторах и книгах, но и делиться с другими тем, что привлекает и волнует ее собственную душу.

«Мне всегда созвучны были женские индивидуальности, — рассказывает Софья Богдановна, — с явным творческим началом: Софья Ковалевская, Марина Цветаева, Наталья Крандиевская, Анна Остроумова-Лебедева, Мария Склодовская-Кюри… На первый взгляд „винегрет“ из имен, а если вдуматься, то с каждой из этих личностей меня как бы связывает незримая, но прочная нить».

Во время нашей первой встречи в Харькове с Софьей Богдановной я услышал: «Сенсаций не ждите… Библиотека моя не может прославиться многотомьем. Всеядности не признаю, хотя „переболела“ и этим тоже. Меня всегда привлекали и привлекают по сей день жизнеописания ярких, значительных личностей. Я собирала и читала книги как бы циклами. Например, Лев Толстой, его произведения и литература о них. Так же я читала Чехова, Паустовского, изучала жизнь моих любимых художников — Серова и Врубеля. Потом увлекла поэзия, и тогда возникла полка русской и зарубежной лирики. Параллельно проявился интерес к справочной литературе». Его умело направила еще в студенческие годы заведующая справочно-библиографическим отделом научной библиотеки Харьковского Государственного университета Э. С. Беркович. Именно она научила Шоломову обращаться со словарями, указателями, справочниками, и первая книга, приобретенная самостоятельно, был «Словарь иностранных слов».

Интерес к личности Ларисы Рейснер побуждал к изучению ее жизни и творчества, а также жизни окружавших ее людей, писателей, с которыми она встречалась в юные годы и позже. Поиски книг Ларисы Рейснер, ее очерков и статей, отдельных строчек в журналах и газетах, альманахах, старых и современных изданий, писем и фотографий, стихотворений, о которых мы знаем мало или вообще ничего, — на это было потрачено много усилий.

Изучая архив Ларисы Рейснер — он хранится в отделе рукописей Ленинской библиотеки — ее письма, творческие рукописи, записи, биографические материалы, исследователь обратила внимание на переписку юной Ларисы с поэтом и переводчиком начала нынешнего века Алексеем Константиновичем Лозиной-Лозинским. Восемнадцатилетнюю Ларису Рейснер интересовало мнение поэта о только что напечатанной ею в литературно-художественном альманахе «Шиповник» драме «Атлантида».

Найденные в архиве письма поэта к Ларисе Рейснер потребовали поисков «обратной связи» — писем ее к Лозине-Лозинскому. А для этого надо было разыскать личный архив поэта — он хранится в Центральном Государственном архиве литературы и искусства. Прочтение и изучение этой переписки нашло свое завершение в очерке «Две судьбы — два мира». «Эти строки, — пишет Софья Богдановна, — создают почти зримую картину некогда мысленно звучавшего диалога. В нем отражены искания юности, убеждения и заблуждения. Поединок двух взглядов на мир, жизнь, творчество».

Работая над очерком, перечитывая письма, Шоломова отчетливее представила себе облик юной героини, вступавшей в мир с девизом: «Для меня жизнь и борьба идей есть единственная правда»… «Жизнь прекрасна!» Впоследствии, пройдя сквозь огненные годы революции, первая женщина-комиссар Красного Флота, большевистский дипломат, политик, писатель скажет: «Мы счастливые… Мы — великий, незабываемый 18-й год».

Знакомство с перепиской привело Шоломову к литературному журналу, одним из издателей которого был А. К. Лозина-Лозинский. В 1915 году в нем были опубликованы первые юношеские стихи Ларисы Рейснер. Исследователь разыскала живущих в Москве и Ленинграде родных поэта, познакомилась с их домашним архивом, слушала их рассказ о людях, ушедших из жизни, но оставивших после себя заметный след. «Эти поиски я считаю самыми удачными по конечным результатам», — говорит Софья Богдановна.

Яркая жизненная и творческая судьба Ларисы Рейснер в наши дни все больше привлекает к себе внимание многих литературоведов и читателей. Прежде всего мы должны назвать Анну Иосифовну Наумову — крупного специалиста-литературоведа. Ей мы в значительной степени обязаны «вторым рождением» литературного наследия Ларисы Рейснер и возрождением многих несправедливо забытых ее строк.

Немало сделала для восстановления памяти о Ларисе Рейснер Э. Эвин, в прошлом сотрудник Литературного музея. Она отыскала забытую могилу Ларисы Рейснер на Ваганьковском кладбище в Москве, где ныне установлено надгробие. В Ленинграде живет и работает киноинженер Галина Пржиборовская — одаренный молодой исследователь жизни и творчества Ларисы Рейснер, бесконечно влюбленная в нее. Она собирает материалы по теме «Лариса Рейснер в Петербурге». Педагог из Уфы Нурия Такташева первая защитила диссертацию о литературной деятельности Ларисы Рейснер. Все эти люди в той или иной степени стали добрыми советчиками начинающего харьковского исследователя. Общение с ними помогло лучше определить и круг собственных устремлений, выделить в них главное русло поиска. Интерес к окружению Ларисы Рейснер вызвал желание прояснить историю ее знакомства с Александром Блоком. «Ларисе Рейснер я обязана, — говорит Софья Богдановна, — тем, что она в свою очередь вновь пробудила мой давний, юношеский интерес к поэзии А. Блока».

«Незримые нити» — так назвала Шоломова очерк о встречах Ларисы Рейснер с Александром Блоком. Принимаясь за новую тему, она обращается к записным книжкам поэта. Ищет в них строки, имеющие непосредственное отношение к Ларисе Рейснер. В январе 1918 года А. Блок создавал поэму «Двенадцать», и именно тогда помечена его первая запись с упоминанием имени Ларисы Рейснер. Потом были новые встречи. И опять скупые строки, записанные рукой поэта. Время тех памятных встреч точно обозначено. Однако трудно было решить: на самом деле январь 1918 года начало их личного знакомства или, возможно, они встречались раньше?

Что скрывалось за дневниковыми записями? О чем думали, беседовали, спорили, к чему тогда стремились Александр Блок и Лариса Рейснер? Записи блоковского дневника на этот счет объясняли немногое. Возможно, сохранились воспоминания современников? Наконец, не оставила ли после себя каких-либо воспоминаний сама Лариса Рейснер?

Новая вереница разысканий среди книг, мемуарных материалов, подшивок старых журналов и газет. Возникали новые вопросы, появлялись поначалу разрозненные факты. «Стройная последовательность общеизвестного и вновь найденного приходила далеко не сразу», — рассказывает Софья Богдановна. После проведенных поисков стало ясно, что Лариса Рейснер и Александр Блок до 1918 года не были лично знакомы. Но почему внезапно оборвались их встречи? И в юные годы и после Лариса Рейснер всегда относилась с восхищением к поэту.

Поиски меняли направление. Особое место в них приобрело изучение биографии отца А. Блока и отца Ларисы Рейснер. Отец поэта, Александр Львович Блок, профессор государственного права в Варшавском университете, был первым научным наставником отца писательницы — Михаила Андреевича Рейснера, впоследствии профессора Петербургского психоневрологического института. Возникает новый замысел — рассказать о найденных и обобщенных материалах, об отце Александра Блока. Воплощением этого замысла стал очерк под названием «Его отмечены черты печатью не совсем обычной» — слова, взятые автором из поэмы А. Блока «Возмездие». В ней поэт воплотил в художественных образах некоторые события, связанные с жизнью своего отца — яркой личности, человека сложной судьбы.

Круг поисков расширялся. Шоломова стала собирать книги А. Блока и книги о поэте. В первую очередь прижизненные издания последних лет, те, что, возможно, поэт мог дарить Ларисе Рейснер. На книжной полке библиотеки появились три прижизненные книжки А. Блока: 3-й том лирики — его рецензировала Лариса Рейснер (1916), сборник «Седое утро» и «За гранью прошлых дней» — обе эти книжки вышли осенью 1920 года, в период возвращения в Петроград Ларисы Рейснер с фронтов гражданской войны и возобновившихся ненадолго встреч с Александром Блоком.

Увлечение творчеством Ларисы Рейснер и изучение ее окружения теперь уже привели к трем направлениям поисков: А. Блок и Л. Рейснер, «Всё» о Блоке и, наконец, Лариса Рейснер — малоизученное и самое интересное о ней, ее жизни и творчестве.

Первая книга Ларисы Рейснер.

По мере новых встреч с любимыми авторами и книгами, их мир все полнее раскрывался перед взором Софьи Богдановны.

Всякое очередное исследование — не одна лишь погоня за постоянно ускользающей отчетливостью, но и обретение новых качеств читателя-исследователя, которые становятся заметной ступенькой в движении мысли к новым книгам и людям. Изучив документы, связанные с первым направлением поиска, Софья Богдановна заинтересовалась читательскими вкусами поэта, его отношением к книге, издательскими и библиофильскими интересами. Тут на помощь пришел Николай Павлович Ильин. Он подсказал дальнейшие пути поисков в намеченных направлениях. Ценными оказались и советы организатора и председателя Харьковского клуба книголюбов И. Я. Каганова. Он порекомендовал искать местные издания книг Ларисы Рейснер и Александра Блока, и Шоломова нашла их в харьковских библиотеках.

В библиотеках и архивах Москвы, Ленинграда, Харькова проведено немало часов и дней над рукописями, книгами, дневниками, письмами. И все же, как для исследователя ни драгоценна эта работа с архивами, особую роль в его поисках занимают прежде всего люди. Всякий личный контакт для исследователя превращается как бы в новый импульс для темы следующего поиска. И так постоянно: от книг к людям, от людей к книгам. Из поначалу еще не ясных до конца представлений, часто лишь догадок, умещающихся всего в нескольких скупых строках, возникают отдельные факты. Из них складывается целостное представление, возникают живые портреты людей и времени.

В результате многолетней работы Шоломовой появилась в печати серия статей: «Нераскрытые страницы», «Литературный дебют Ларисы Рейснер», «Сердцем на баррикадах», «Лариса Рейснер в Донбассе», «Незабытая страничка». Сколько еще в папках набросков, вчерне написанных статей, очерков для будущей книги, может быть, самого главного дела всей жизни. Хочется верить, что все это увидит свет и порадует читателей.

Стройнее стала и личная библиотека. Она состоит из пяти разделов: жизнеописания и мемуары — не вообще, а то, что больше всего созвучно собирателю; классика — тот же принцип; произведения Ларисы Рейснер и книги о ней; книги Александра Блока и литература о нем; литература по искусству — поэзия, музыка, живопись, театр. Есть и находки. Самая интересная — первая книжка Ларисы Рейснер «Женские типы Шекспира. Офелия», выпущенная в 1912 году в Риге под псевдонимом «Лео Ринус» — в честь одного из прославленных предков своего рода, известного философа и гуманиста эпохи немецкой Реформации. Заключительные строки небольшой книжечки — одной из первых проб пера юного автора — звучат романтично и гордо: «Два духа, разбитые и преображенные, проложили путь через трясину лжи. Поклонись им, человечество!..» Издание настолько редкое, что его нет даже в Ленинской библиотеке.

Почти пять лет Шоломова искала «Сборник латышской литературы» под редакцией В. Брюсова и М. Горького, вышедший в петроградском издательстве «Парус» в 1916 году. Это единственное издание, где Александр Блок и начинающая свой путь в литературе Лариса Рейснер выступили вместе в роли переводчиков. Причем они в то время лично еще не были знакомы. Книгу эту Софья Богдановна отыскала в одном из букинистических магазинов во время очередной поездки в Москву для работы в Ленинской библиотеке. Как-то во время отпуска на пристани в Каневе, где пароход стоял всего тридцать минут, Софья Богдановна приметила сборник «Лариса Рейснер в воспоминаниях современников». В библиотеке Шоломовой есть и напечатанные на машинке еще не изданные стихи юной Ларисы Рейснер «Песни мои» — подарок из Ленинграда Галины Пржиборовской.

Больше всего Софья Богдановна гордится хранящейся в ее библиотеке книгой «Гамбург на баррикадах» — харьковским изданием 1929 года на украинском языке. Ныне это библиографическая редкость.

Все литературное наследие Ларисы Рейснер, включая очерки и статьи, фактически созданное за одно десятилетие, собрано в шоломовской библиотеке. Софья Богдановна сняла фотокопии обложек со всех прижизненных изданий Ларисы Рейснер на русском и иностранных языках. Она верит, что все эти книги соберет.

К книгам прибавились письма, рисунки, фотографии. Исследователя занимает многое. Например, художник-график Евгений Праведников. Один из тех, кто в 1915 году откликнулся на призыв Ларисы Рейснер сотрудничать в журнале «Рудин». Праведников оформлял журнал. Захотелось выяснить: сохранились ли книги из домашней библиотеки отца и дочери Рейснеров, когда они жили на Большой Зелениной в Петрограде? А книги из новой библиотеки в Москве, куда позднее переехала семья Рейснеров, — какова их судьба?

Поиски, поиски людей и книг… Впереди новые дороги и новые открытия. Пусть небольшие, но всегда радостные.

В заключение нашей встречи в Харькове я задал вопрос Софье Богдановне: «В чем вы видите смысл своих поисков?»

«Не раз меня спрашивали об этом, — ответила Шоломова, — и представьте, никак не привыкну. А между тем вне этого увлечения я уже не мыслю жизнь. Значит, и смысл — в сознании жизненной необходимости того, что я делаю. И в этой необходимости для себя медленно зреет другая необходимость — рассказать о Ларисе Рейснер и людях вокруг нее, известных и неизвестных, но значительных и интересных. Я люблю рассказывать о своей „маете“. Но еще больше — увлечь кого-то поисками. В этом, наверное, и заключается смысл того, что я делаю».

Над письменным столом большой фотопортрет Ларисы Рейснер… Женщина-воин, талантливая писательница. Она жила щедро, стремилась «все успеть, все сделать», точно предчувствовала краткость времени, отпущенного ей неумолимой судьбой. Мечтала объездить мир, мечтала, «чтобы постоянно в ее комнате стучала машинка и делались книги».

Лариса Рейснер написала немного книг, но они живут и живут, ибо над истинными произведениями ни люди, ни время не властны.

Двадцать четыре серии ЖЗЛ

Имя Вениамина Александровича Разумова знают многие книголюбы. Библиотека почти в девять тысяч томов, 24 серии книг «Жизни замечательных людей» на 13 языках народов СССР и зарубежных стран, редчайшая коллекция 1700 миниатюрных изданий — одного этого достаточно, чтобы представить портрет крупного и оригинального собирателя. Меня заинтересовало это книжное собрание, и я написал Вениамину Александровичу письмо.

Пытаясь лучше понять круг интересов книголюба, я задал ему традиционные вопросы: «Как удалось вам собрать столько серий ЖЗЛ, в чем Вы видите смысл своего книжного увлечения и, наконец, какова общественная полезность Вашей библиотеки?»

Скоро пришел ответ. Завязалась переписка. Одно из писем заканчивалось словами: «Приезжайте. Покажу вам „книжную лабораторию“ — так книголюб с гордостью называет свою библиотеку. И вот я в одном из крупнейших шахтерских городов Донбасса — Горловке.

С волнением переступаю порог святая святых, куда так стремился. Встретил меня Разумов в телогрейке. В руках полное ведро. Невысокого роста, в очках, сквозь которые глядят на меня немолодые, усталые, умные глаза. Он стал извиняться: „Ремонтирую дом. Идите в кабинет, вот вам место за моим рабочим столом, а вот книги — они все в вашем распоряжении“.

Так началась наша первая встреча.

Он ушел заканчивать свои дела, а я остался один на один с книгами. Глядя на книжные полки, заполнившие все стены кабинета, я подумал: „В них ведь заключена вся жизнь этого человека, можно ли желать чего-либо лучшего?“

Небольшой под шиферной крышей домик на Пригородной улице, где живет Разумов, местные жители зовут „книжным музеем“. Живое общение с хозяином этого действительно „книжного музея“ запомнится мне надолго, как и его рабочий кабинет с письменным столом, заваленным почтовой корреспонденцией, с картотеками, где сотни адресов людей, с многочисленными книжными полками.

Четырнадцать полок, на которых стоят книги „Жизни замечательных людей“, шесть полок с миниатюрными книгами всех эпох и времен, на многих языках нашей планеты — сердце библиотеки. Чтобы собрать эти двадцать книжных полок, Разумову потребовалось тридцать лет жизни. В них и состоят два основных направления его собирательства.

Рассказать о всех книгах ЖЗЛ и их творцах просто невозможно. У истоков создания этих книг часто стояли подлинные подвижники. Их жизнь столь же примечательна, как и сама биографическая библиотека о жизни замечательных людей, на примере которых воспитывались и воспитываются целые поколения.

Вениамин Александрович Разумов в своей „книжной лаборатории“.

Долго и терпеливо библиофил собирал первую выпущенную в России массовую серию книг ЖЗЛ — детище знаменитого русского издателя Флорентия Федоровича Павленкова. С именем этого талантливого издателя и прогрессивного общественного деятеля связана целая эпоха в развитии книжного дела дореволюционной России.

Павленков развернул книжное дело во второй половине 60-х годов прошлого века. Первым его начинанием стала публикация собрания сочинений Д. И. Писарева. Издавая второй том, он попытался поместить в нем несколько произведений русского критика, запрещенных царской цензурой, за что его привлекли к судебной ответственности. Вскоре после речи, произнесенной на похоронах Д. И. Писарева, издателя арестовали и сослали в ссылку. Вернувшись, Павленков приступил к выпуску научно-популярной литературы для широких масс.

Большую известность приобрела начатая, но полностью не завершенная им серия книг ЖЗЛ. Выходила она с 1890 по 1909 год, а затем переиздавалась до 1915 года. В этой серии, чаще всего ее называют „павленковской“, опубликовано 193 книги, где помещено 200 биографий.

60 из этих биографий изданы были впервые, 40 — переиздавались по два-три раза. Среди первопечатных биографий книги о Л. Толстом, Герцене, Писареве, Добролюбове. В разумовской библиотеке собраны все эти книги.

В полном виде Разумовым собрана лучшая советская серия книг ЖЗЛ, основанная в 1933 году А. М. Горьким. Подробные сведения о ней можно почерпнуть из каталога „40 лет ЖЗЛ“ — 1933–1973», выпущенного издательством ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» в 1974 году. Выполняя завет А. М. Горького «взять книги ЖЗЛ под наблюдение комсомола», с 1938 года издательство выпускает эту серию.

А иные серии? В каталоге «40 лет ЖЗЛ», за исключением своего предшественника — «павленковской» серии, и немного о так называемой серии 3. И. Гржебина, — о них ничего не говорится. Самые солидные справочные издания, даже Большая советская энциклопедия, историческая, литературная энциклопедии упоминают всего лишь две серии книг ЖЗЛ: «павленковскую» и «горьковскую». Между тем есть немало и иных изданий ЖЗЛ. Их поиски потребовали от собирателя немалых усилий.

В 1964 году Вениамин Александрович случайно приобрел биографию английского философа Д. Локка, выпущенную еще в 1929 году издательством «Московский рабочий». Его внимание привлекли три знакомых буквы «ЖЗЛ». Значит, выходила и такая серия? Он отправил запрос в Москву и получил ответ: «Да, такая серия выпускалась издательством с 1928 по 1930 год и состояла из десяти книг». Как-то он прочел о том, что в Тбилиси на грузинском языке выходит собственная серия книг ЖЗЛ. Заметка в газете натолкнула на мысль выяснить: нет ли аналогичных серий и в других союзных республиках. Он обращается в Государственную библиотеку имени В. И. Ленина. Оттуда пришла подробная справка, где публикуются книги ЖЗЛ в нашей стране. Книга «Жизнь и приключения М. Горького» И. Груздева подсказала адрес еще одной серии — она выходила в 30-е годы для детей в Детиздате.

Собиратель постепенно накапливал сведения о книгах ЖЗЛ. Параллельно искал и сами книги. Изучал историю возникновения каждой серии. Будучи в Москве, приобрел в книжном магазине «Дружба» книги ЖЗЛ, выпускаемые в социалистических странах. О венгерской серии книг ЖЗЛ узнал из газеты «Книжное обозрение», на румынскую серию наткнулся в рижском антиквариате. Поиски удалось расширить.

Долго Разумов искал «Некрасова» — одну из книг «павленковской» серии. И наконец, получил ее в подарок. Когда он с ней познакомился, то оказалось, что книга эта не из «павленковской» серии, а представляет собой одно из редких изданий первой советской серии книг ЖЗЛ. Выходила она в Казани в 1922 году, и известны из нее три книги: «Некрасов», «Достоевский» и «Тургенев» — перепечатки «павленковской» серии. Они напечатаны на скверной газетной бумаге, в бурой обложке из оберточной бумаги, но со своей маркой и надписью: «Государственное издательство Автономной Татарской Социалистической Республики. „Молодые силы“, Казань — 1922 год»… Эти книги дороги собирателю как свидетели первых культурных начинаний молодой Советской Республики.

«Узнав, что, кроме „павленковской“ и „горьковской“ серий, есть и многие другие серии, мне захотелось как можно больше узнать о них. Здесь, видимо, сказалась и черта моего характера — ничего не делать наполовину», — говорит Разумов.

Поиски книг ЖЗЛ — это годы настойчивого и упорного труда за рабочим столом, постоянная переписка, изучение множества книг, газет и журналов, каталогов, бесконечные походы в книжные магазины и поездки в разные города. Некоторые книги приходилось искать по многу лет. Какими только путями не приходили они на полки!..

Во время отпуска в Пятигорске, рассказывает собиратель, на одном из книжных лотков случайно он заметил книгу из серии ЖЗЛ «Можайский». Книга была сильно потрепана, и, хотя она и отсутствовала в его библиотеке, он не стал ее покупать. Решил — достанет в лучшем виде. Отложил. Прошел шагов двести, передумал и вернулся, а книгу уже продали. Восемь лет Разумов искал ее потом и никак не мог приобрести. Однажды, возвращаясь с работы домой, он заметил мальчишку лет восьми-девяти со стопкой книг, из которых тот старательно выдирал страницы и делал из них бумажных голубей.

— Что ты делаешь?

— Самолеты. Сделал несколько эскадрилий. Тут и истребители, и штурмовики, и тяжелые бомбардировщики.

Поглядел Вениамин Александрович на книжную стопку и обомлел: букварь со всеми следами «прилежания», арифметика, разукрашенная не хуже букваря, затем относительно чистый учебник истории, явно не принадлежащий юному «авиаконструктору», а рядом — чистенький «Можайский» из серии ЖЗЛ. «Тут же мы отправились к его родителям, — рассказывает собиратель, — которые, увы, ничуть не были возмущены занятием своего сына. Как же: дитё играет! Все же мальчик подарил мне „Можайского“, а я ему старые газеты. Научил его делать кораблики, пилотки, познакомил с собачкой Кутькой, и мы расстались приятелями». И так иногда нужная книга приходила на полки, где ныне свыше тысячи книг ЖЗЛ.

Разумов собрал почти все серии книг «Жизни замечательных людей» на языках народов СССР. Есть в его собрании и две редкие серии на русском языке, выходившие за рубежом в 20-е годы: одна в Берлинском издательстве З. И. Гржебина, а другая так называемая «меданская», в пригороде Парижа — Медане. Одни серии книг ЖЗЛ собраны полностью, иные выборочно. В целом по своей полноте все это собрание представляет большую культурную ценность.

Означает ли все, им собранное, что на поисках можно поставить точку? Отнюдь нет. В картотеке собирателя есть сведения о 31 серии книг ЖЗЛ. И неутомимый книголюб продолжает искать все новые книги этих серий.

Почему именно книги ЖЗЛ стали в центре библиофильских интересов Разумова? «В 20-е годы, — рассказывает Вениамин Александрович, — мы жили в Ялте. В день моего рождения, мне тогда исполнилось восемь лет, к нам приехал брат отца дядя Сеня. Веселый, умный человек, умелец, большой книголюб. Я до сих пор помню его подарок: красочную книжку Крылова „Лебедь, рак и щука“. Вручив ее мне, дядя Сеня проинспектировал все мое „книжное богатство“ и посоветовал непременно сделать книжный штампик. „Тогда у тебя будет настоящая библиотека“, — сказал он. Вечером меня отправили спать, а наутро я обнаружил изготовленный из простой резинки штампик: „Венина библиотека. Книга №_“. Так возникла первая моя библиотека. К шестнадцатилетию отец подарил мне часть своей библиотеки — три тысячи томов. Главным образом, художественную литературу. Среди них первые издания Демьяна Бедного, Владимира Маяковского, Александра Блока, книжки из „павленковской“ и „горьковской“ серий ЖЗЛ. Чтение их меня особенно привлекало и в юные годы, и потом. К началу Великой Отечественной войны библиотека насчитывала почти пять тысяч книг. Война отняла все. На фронте погиб отец. Гитлеровцы расстреляли мать — партизанского врача. Спасаясь от оккупантов, жена и дети пытались выбраться из Ялты морем. Во время бомбежки транспорт, где они находились, был потоплен. Расстреляли и восьмидесятидвухлетнюю бабушку. Погибла и библиотека…»

На экслибрисе библиофила, выполненном художником А. И. Юпатовым, изображена на фоне моря высокая крутая скала со знаменитым крымским Ласточкиным гнездом. Под ней на камнях видны раскрытая книга и автомат. В верхнем левом углу рисунка солдатский орден Славы.

О чем же повествует экслибрис? В годы Великой Отечественной войны Разумов был сначала сержантом, а потом офицером морских десантников. Он не раз высаживался на родной берег. Трижды ранен, контужен. После войны в Ялту не поехал: не к кому было ехать. Направили его в Донбасс. С тех пор вся его жизнь связана с шахтерским краем. На первых порах все оказалось трудным и неустроенным. В ту пору о библиотеке думать не приходилось. Все, что осталось после войны, умещалось в небольшом солдатском вещевом мешке. Сложно преодолеть было и психологический барьер.

И все-таки… Как-то на рынке, куда Вениамин Александрович пришел за буханкой хлеба, у ларька, где вовсю глушили самогон, полупьяный дядька предложил ему купить книгу «Палачи Европы (Портреты и памфлеты)» с иллюстрациями Кукрыниксов и Бориса Ефимова. Пролистал ее он и припомнил дорогие строки. В годы войны читал их вслух своим бойцам перед боем.

Путь от этой памятной книжки, приобретенной фактически за буханку хлеба, до нынешнего книжного собрания оказался длинным и трудным. О нем частично рассказал сам Вениамин Александрович в статье «Друзья — далекие и близкие».

«Когда-нибудь в свободное время, если оно появится у меня, — говорит Разумов, — я возьму карту Советского Союза и разноцветными карандашами соединю Горловку с городами, поселками и селами, где живут и работают мои друзья — далекие и близкие. И тогда Горловка окажется соединенной примерно с 200 точками». В картотеке библиофила адреса десятков магазинов «Книга — почтой», книжных магазинов. Известный киевский букинист И. С. Луценко и букинисты ленинградской «Лавки писателей» помогли собрать «павленковскую» серию книг ЖЗЛ. Из Риги прислали в Горловку книги ЖЗЛ на латышском языке. Из Еревана получены книги ЖЗЛ на армянском языке.

Тридцать два книжных магазина, десятки магазинов «Книга — почтой» помогали и помогают собирать книги ЖЗЛ. Однако основные корреспонденты собирателя — две тысячи книголюбов. Среди них сто шестьдесят собирают «павленковскую» серию и почти шестьсот — «горьковскую». Среди его корреспондентов немало почитателей миниатюрных изданий. Нередко ему дарят книги. Вот книга горьковской серии ЖЗЛ «Николай Островский» с надписью на обороте титула Раисы Порфирьевны Островской: «Вениамину Александровичу Разумову на память о Николае Островском. 20 июня 1975 года». Прислала книгу вдова Николая Островского, случайно узнав о разумовской коллекции. Из Ленинграда пришла бандероль. В ней письмо и миниатюрная книжка А. Прокофьева «Россия» — дар бывшего врача-фронтовика Льва Моисеевича Голубовского. Он пережил ленинградскую блокаду и как память о ней сохранил эту небольшую книжечку тех фронтовых лет. Вот что он пишет: «Уходят один за другим мои товарищи — фронтовики, книголюбы. Пусть Ваша коллекция миниатюрных изданий пополнится книгами, выпущенными во фронтовые годы, станет свидетелем нашей боевой дружбы, память о которой никогда не изгладится в сердцах людей». Однажды книгу прислала незнакомая женщина, прочитав в газете о Разумове. «Она необходимей Вам, чем мне», — написала она.

Одну из книг ЖЗЛ собиратель разыскивал лет десять — двенадцать. И вдруг из трех разных городов получил по книге. Один экземпляр оставил в своей библиотеке, а два других, справившись в картотеке, отправил корреспондентам, продолжающим разыскивать эту книгу. «Без своих верных друзей-книголюбов я никогда не сумел бы собрать ни все свои серии ЖЗЛ, ни коллекцию миниатюрных изданий», — говорит Разумов.

В свою очередь собиратель дарит или обменивается книгами с друзьями-книголюбами. Книгу «Дом-музей А. П. Чехова в Ялте», выпущенную еще в довоенные годы и давно ставшую редкостью, он подарил чеховскому музею в Мелихове. Никакого повода. Просто посчитал, что книга эта представляет большую ценность для музея. Сочинения Сергея Есенина отправил учительнице, живущей и работающей в одной из школ далекого таежного села.

Интересна история дружбы Разумова с якутским оленеводом-книголюбом Дмитрием Ивановичем Донсауровым. Узнав адрес горловского книголюба, Донсауров обратился к нему с просьбой — помочь собрать биографии русских писателей. Он приобрел несколько книг серии ЖЗЛ, но другие достать нигде не мог. А тут в его жизни случилась беда: налетело стадо оленей, сбило с ног, искалечило. Длительное время Донсауров провел в больнице. Вениамин Александрович отправил в Якутию книги и сообщил Дмитрию Ивановичу о якутской серии ЖЗЛ. Вот что в ответ в Горловку написал Донсауров: «Конечно, должна была выходить. Мы же — люди культурные! Буду искать для вас и для себя книги эти».

Письма… Многие книголюбы стали собирать книги ЖЗЛ после переписки с Разумовым. Например, морской офицер из Севастополя Фокин. В одном из писем есть такие строки: «Я еще нахожусь в начальных классах книжного интерната. Поделитесь со мной, как лучше собирать книги ЖЗЛ?»

Книгообмен помог собрать немало книг. Однако книгообмен для собирателя не главное. Гораздо важнее, считает Разумов, живые контакты. Часто после обмена книгами переписка обрывается. Принцип: «Я тебе — ты мне, и до свидания…» — он не признает. Книгообмен, считает собиратель, должен представлять постоянный духовный мост взаимных книжных интересов между книголюбами. Помогать изучать различные судьбы людей и книг, пробуждать постоянный интерес к поискам.

Каков же смысл того, чем занимается собиратель? Отвечая на этот вопрос, Вениамин Александрович попытался сформулировать основные принципы собственного отношения к книгособирательству. «Книга, — утверждает он, — должна приносить коллективную радость; ни одной лишней и ненужной книги; основной метод: искать книги для товарищей так же, как и для себя. Основное требование — сберечь книги, точно так, как это делали до нас, чтобы они могли служить новым поколениям после нас. Однако это не значит, что надо запирать книги на замок».

Свои библиофильские принципы собиратель не только провозглашает, но и стремится претворять в жизнь. По профессии Разумов инженер. Часто его спрашивают: «Зачем вы собираете книги ЖЗЛ?» Книги ЖЗЛ необходимы ему для работы, как и книги других отделов библиотеки. Один пример. «Как-то я читал лекции для инженеров по газоэлектросварке, — рассказывает Разумов, — курс сложный, много теории, расчетов. Чтобы сделать лекции доступными и интересными, я использовал книги ЖЗЛ о Яблочкове и Патоне. Как важно было рассказать о работах Института Патона в годы Великой Отечественной войны по созданию новых методов сварки, особенно сварки цветных металлов, необходимых тогда для увеличения производства самолетов и танков. Вы бы посмотрели, с каким интересом опытные инженеры слушали мой рассказ».

Иногда вызывает недоумение и возникает вопрос: зачем книголюб собирает все серии книг ЖЗЛ? На него Вениамин Александрович отвечает так: «Не страсть библиофила, не стремление к дешевой популярности вызвали у меня желание собирать все серии ЖЗЛ. Я собираю их прежде всего для изучения. Ведь многие из этих книг содержат биографии, не повторяющиеся в других сериях, а те, что даже повторены, зачастую пишутся иными авторами. Ведь нельзя сравнить первопечатную биографию Льва Толстого в издании Павленкова с его биографией в „горьковской“ серии ЖЗЛ. В то же время каждая из них имеет свои особенности, интересные для исследователя».

Читая письма многих корреспондентов Разумова, можно проследить, какую роль играют эти книги в жизни читателей. Летчик-штурман Н. И. Яценко из Ульяновска считает своими незаменимыми помощниками книги о Можайском, Жуковском, Нестерове, Чкалове, Сент-Экзюпери. Ныне он возглавляет городской клуб книголюбов «Прометей». Для инженера Н. А. Мезенина из Нижнего Тагила настольными книгами стали биографии замечательных металлургов Бессемера и Курако. Он автор книг о советских металлургах. Любимым изданием горловского адвоката Э. Ф. Белоусова стала книга Л. П. Гроссмана «Пушкин». Книголюб собирает Пушкиниану. Студент Ждановского металлургического института С. Степанов увлекается музыкой, играет сам. Любимые его книги ЖЗЛ — биографии Моцарта и Рахманинова.

Идут годы… Оглядываясь на пройденный путь, Вениамин Александрович нередко говорит о том, как много радости ему дала и дает вся его библиофильская деятельность. Ибо он увидел и понял многое, чего, вероятно, никогда бы не испытал, не вступив на путь собирательства книг.

Человек необычайной энергии, он был рабочим, мастером по литью на металлургических заводах. Немало потаскал ковшов с чугуном. В 1956 году окончил Высшие инженерные курсы. Выйдя на пенсию, он продолжает работать. В свободные часы любит дома мастерить, возиться в саду. И в то же время успевает следить за всей выходящей литературой, которая его интересует.

На его рабочем столе постоянно находится список книг, которые надо еще разыскать. В первую очередь те, что составляют основу его библиотеки. Некоторые названия зачеркнуты — значит, книги уже на полке.

Приобретя нередко с огромным трудом ту или иную желанную книгу, книголюб тотчас принимается за изучение ее биографии. Так постепенно складывается собственная, разумовская серия «Жизнь замечательных книг». И мы верим, что когда-нибудь она увидит свет.

Еженедельно по субботам и воскресеньям разумовская «книжная лаборатория» открыта для книголюбов. В так называемые «дни открытых дверей» ее посещают горловские книголюбы, приезжают сюда и из других городов журналисты, инженеры, рабочие, педагоги, студенты. Они знакомятся с книгами, изучают опыт Разумова. Сюда приходят запросы из издательств, библиотек, редакций журналов и газет, письма книголюбов.

Вениамин Александрович часто выступает по радио и телевидению, демонстрирует свои книги в школах, во Дворцах культуры, на предприятиях. Но самые интересные встречи происходят у него в рабочем кабинете, среди книг собранной им библиотеки. «Я убеждаюсь, — говорит Разумов, — что чем больше соберу, изучу и систематизирую книг различных серий ЖЗЛ, тем больше пользы принесет моя библиотека людям».

В 1973 году корреспонденты ТАСС, Центрального радио и телевидения, побывавшие в разумовской библиотеке, посоветовали Вениамину Александровичу создать книгу отзывов. С тех пор в ней оставили записи несколько сот книголюбов из многих городов Советского Союза, из Польши, Ирана. О чем же они пишут в этой книге? О благородном труде собирателя, о служении его библиотеки людям, о замечательных книгах, собранных в доме-музее, где всегда царят тепло и радость.

«В домик Разумова В. А. я ехал за тысячу километров, чтобы увидеть самое полное собрание ЖЗЛ. Только здесь я смог все, что меня интересовало, узнать о них», — пишет врач-рентгенолог И. К. Фурдик. «Книговеды, где вы? — задает вопрос в книге отзывов студент Харьковского института культуры А. И. Лашин. — Здесь, в Горловке, должен быть ваш рабочий кабинет»… Побывав в библиотеке, ученица 5-го класса «А» Лабытничанской школы Света Файбушевич написала: «Я еще больше буду любить книги». Школьница приехала с матерью в Горловку с далекого Ямала. Узнала о разумовской библиотеке и пришла сюда, чтобы увидеть замечательные книги.

Так эта библиотека учит, воспитывает, помогает, дарит людям радость общения с книгой.

Книголюб горд своим книжным собранием. И в то же время, когда мы встретились в Москве, куда Вениамин Александрович приехал на Международную книжную выставку, он бесконечно был счастлив, когда я подарил ему миниатюрную книжечку, отсутствующую в его огромной коллекции. «В собирании книг предела нет, — шутливо заметил он и добавил: — Уж больно притягательна сила книг».