В стране книголюбов

Волшебные картинки

Мы выбираем книгу. Наши руки тянутся к той, которая выглядит нарядно, привлекательно, празднично. Конечно, никакое украшательство и самая высокая полиграфическая техника не сделают пустую по содержанию книгу хорошей. Однако не следует забывать слов древнего восточного мудреца о том, что порой одна картинка может рассказать больше, чем десять тысяч слов. Советский художник-график Н. В. Кузьмин верно заметил, что иллюстрация в книге может помочь читателю представить образ литературного героя лучше, чем самое яркое его словесное описание. Особенно тогда, когда образ, созданный художником, и литературный герой того или иного произведения, настолько сливаются, что мы не можем уже представить себе этого героя как-то иначе.

Героев «Фауста» Гёте и «Гамлета» Шекспира мы видим в этих великих творениях, как их изобразил художник Эжен Делакруа. А героев «Дон Кихота» Сервантеса именно такими, как их «сотворил» Гюстав Доре, обладавший неповторимым художническим талантом проникновения не только в дух описываемой эпохи, но и в своеобразие литературного стиля иллюстрируемых им произведений.

Мастерские иллюстрации Врубеля к лермонтовскому «Демону», Бенуа — к «Медному всаднику» Пушкина, Кустодиева — к «Левше» Лескова помогли читателям словно воочию увидеть героев этих классических произведений, глубже постичь их духовный мир, богатство чувств и переживаний.

Как много сделали для книг, побывавших в наших руках еще в детские годы, блистательный художник Лебедев, вдумчивый Пахомов, веселый знаток зверей Чарушин, сказочный Конашевич, насмешливый Каневский, затейный Сутеев. Имена этих художников неотделимы от многих полюбившихся нам книг.

Художники обогащают книгу зрительными образами, приносят читателю радость узнавания, подсказывают, как, по их мнению, надо читать и понимать прочитанное. Стараются своими рисунками облегчить восприятие книги.

Какой надо иметь талант, высокий вкус, сколько приложить усилий и труда, чтобы, как говорят художники, «выстроить книгу».

Иллюстрации художника Александра Бенуа к «Медному всаднику» справедливо называют лучшими в художественной Пушкиниане начала XX века. Почти два десятилетия потратил художник на оформление любимого творения, пленившего его «смесью реального с фантастическим». Приступил к нему еще в 1903 году. Через год в журнале «Мир искусств» появились первые рисунки. Он продолжал работать, искал новые решения, пока не пришел к окончательному варианту. Выпуск в 1923 году поэмы, иллюстрированной А. Бенуа, стал крупным событием в культурной жизни страны.

Вот перед нами это издание. На белом фоне суперобложки — черный типографский шрифт: «Медный всадник». Красно-бурая обложка с карандашным рисунком — силуэт памятника Петру I. Тридцать семь рисунков строги, лаконичны и все вместе глубоко передают события трагического пушкинского рассказа, как бы заставляют прочесть поэму заново. Художник И. Э. Грабарь назвал оформление «Медного всадника» А. Бенуа «сверкающей жемчужиной всего творчества художника».

Познакомимся с еще одним художником — выдающимся мастером книжной графики Владимиром Андреевичем Фаворским. Немало лет он готовился к оформлению поэмы «Слово о полку Игореве», трижды за нее принимался, пока, наконец, не добился осуществления замысла. В архиве Ленинской библиотеки сохранилась фотография, запечатлевшая художника, склонившегося над старой рукописной книгой. Сколько времени он провел и в этой, и в иных библиотеках, в Историческом музее, изучая старинные рукописи, рисунки, миниатюры. Искал нужные типы в древней живописи, искал в жизни. И наконец, перед читателем предстали замечательные гравюры на дереве. Они поражают совершенством.

Иллюстрируя Пушкина, Фаворский создал произведения, вошедшие в золотой фонд мировой графики. Это и «Домик в Коломне», и «Маленькие трагедии», и «Борис Годунов». К концу жизни художник писал: «Пожалуй, сейчас я считаю более всего удачными свои иллюстрации к Пушкину. Пушкинские вещи у меня самые выстраданные и передуманные». За три больших цикла иллюстраций — к «Слову о полку Игореве», к «Борису Годунову» и «Маленьким трагедиям» А. Пушкина — в 1962 году В. А. Фаворскому была присуждена Ленинская премия.

Тепло встретили читатели выпущенную издательством «Молодая гвардия» книгу «Легенда об Уленшпигеле» Шарля де Костера, оформленную художником Павлом Буниным. Каких усилий стоила художнику работа над этой книгой! Он перечитал целую библиотеку книг по истории борьбы Нидерландов за независимость, все, что только возможно; пересмотрел массу картин, репродукций, побывал в музеях, где познакомился с экспонатами эпохи, в которую происходили описываемые в книге события. Перерисовывал панцири, шлемы, бомбарды, аркебузы, изучал архитектуру, одежду того времени, писал пейзажи.

Одних подготовительных рисунков сделано было более шестисот. И вот, наконец, создано сто пятьдесят иллюстраций — и мы видим их на книжных страницах. На это ушло почти десять лет.

Вдохновенно воссоздан художником на страницах книги образ Тиля — весельчака и озорника, отважного бойца. Такой герой не может не увлечь молодые сердца.

История творчества художника-графика, будь это классика или современное произведение, не менее достойна внимания, чем история судеб самих книг, иллюстрированных им. Познакомимся с оформлением одной книги.

В 1976 году Карельское издательство в Петрозаводске в честь 125-летия со дня выхода в свет первого печатного издания легенд и преданий карельского и финского народов выпустило знаменитую «Калевалу».

Художник Мюд Мечев долго готовился к оформлению книги. Семь лет с рюкзаком за спиной, где лежала любимая книга, он путешествовал по Карелии, изучая ее природу и людей, делал зарисовки и отдельные наброски будущих иллюстраций. Потом продолжалась работа в музеях и архивах Карелии и Финляндии, беседы со специалистами — историками и литературоведами.

От замысла художника и первых набросков на бумаге и до выхода в свет юбилейного издания прошло почти тридцать лет. Созданные им гравюры полны поэзии, мудрости, философских обобщений. В то же время каждая из них вводит читателя в реально существующий мир героев народного эпоса.

Теперь предоставим слово художнику Оресту Верейскому, оформителю «Тихого Дона» М. Шолохова. В поисках прототипов героев книги он изъездил немало донских станиц. Изучал жизнь людей во всем ее многообразии, их быт и нравы. Сделал сотни набросков станичников, из которых потом вырисовывались портреты отдельных персонажей романа. Однако художник говорит, что не следует понимать буквально, отождествлять художественные образы и их прототипы. «Аксинья, например, — плод многих наблюдений, многих рисунков… Кошевой — это молодой Твардовский, Григорий Мелехов — портрет одного из моих товарищей…»

«Очень трудно мне было с Теркиным, — вспоминает художник о работе над оформлением поэмы А. Твардовского „Василий Теркин“. — В каждом солдате было что-то теркинское. Та или иная черта. А мне нужно было видеть их в одном человеке. И вот однажды в нашей редакции появился фронтовой поэт, он приехал к Твардовскому показать стихи. Я нарисовал его в нескольких поворотах, и Твардовский признал в нем черты своего героя».

Так рождаются иллюстрации…

Книжное искусство — это и шрифт, и переплет или обложка, и формат. Все в книге взаимосвязано и все важно, все в одном строю. Книга — это нерасторжимый союз искусства писателя, художника и полиграфического искусства.

С древних времен книги одевали в самые лучшие наряды: парчу, бархат, отделывали драгоценными каменьями, золотом. Одним из подобных уникумов прошлого века стала книга «История и памятники византийской эмали». «Русское чудо» — так назвал этот шедевр полиграфического искусства критик В. В. Стасов. Напечатана была книга в 1892 году в количестве шестисот экземпляров на русском, французском и немецком языках — по двести экземпляров на каждом. Затраты на издание составили 120 тысяч рублей — по тому времени целое состояние.

Книгу эту выпустил за свой счет богатый владелец коллекций эмалей A. В. Звенигородский, но организатором, душой всего этого издания был B. В. Стасов. Текст книги написал ученый-византиевед Н. П. Кондаков. Оформили ее художник В. Матэ и архитектор И. П. Ропет.

Переплет книги изготовлен из белой шагреневой кожи. Название напечатано «червонным золотом» на черном фоне.

На закладке книги помещены слова из трагедии Еврипида «Эрехфет»: «Разверни эти говорящие листы, прославляющие мудрых».

В 1960 году французский Музей современного искусства в Париже приобрел уникальное издание «Апокалипсиса», напечатанное на пергаменте. Для изготовления высококачественного пергамента по прихоти богатого издателя Жозефа Форе забито было 30 тысяч баранов. Над оформлением роскошной книги работало четырнадцать лучших французских художников. В тексте пятьсот золотых заглавных букв и 93 тысячи каллиграфических букв. Книга считается самой дорогой в мире и оценивается в два миллиона франков.

Шедевр русского книжного искусства.

Такие шедевры книжного искусства свидетельствуют о высоком мастерстве художников и полиграфистов. Но они почти не доступны, хранятся в стальных сейфах, и их изредка показывают на выставках.

Искусство советской книги зиждется на иных принципах. Они заключаются прежде всего в массовости и доступности книг в сочетании с высоким качеством их оформления. Одним из превосходных образцов, характеризующих сказанное, стали книги «Библиотеки всемирной литературы», изданной тиражом 300 тысяч экземпляров.

Искусство книги как бы символизирует вторую жизнь книги, где всегда мы видим рядом и автора, и художника.

Маяк книголюба

В Ленинграде живет Леонид Мисюк. Ему было пятнадцать лет, когда в декабре 1942 года во время одного из налетов фашистских самолетов на город в дом, где он тогда жил, попала бомба. Из развалин дома он извлек остатки своей первой библиотеки и вывез их к деду.

Прошли годы, и вот художник Ф. Ф. Махонин для домашней библиотеки ленинградского книголюба нарисовал экслибрис. На рисунке начертаны слова: «Из книг, спасенный в блокаду». Мы видим силуэт мальчишки, через силу везущего санки с книгами сквозь метель и мрак.

Леонид Мисюк до сих пор бережно хранит эти книги, спасенные им в тяжелое время ленинградской блокады. Среди них «Капитанская дочка» А. С. Пушкина и «Таинственный остров» Жюля Верна, «Айвенго» Вальтера Скотта и «Три мушкетера» Александра Дюма.

В этом книжном знаке книголюба запечатлено не только одно из трагических событий в его жизни, но и главная суть отношения этого человека к книгам. После войны на него обрушилась беда: он стал инвалидом. Преодолеть отчаяние и обрести силу жизни помогли ему люди и книги.

Книжный знак сегодня стал принадлежностью книг владельцев многих домашних библиотек, их своеобразным рассказчиком, а нередко и страстью коллекционеров. На выставках, устраиваемых коллекционерами, можно познакомиться с подлинными шедеврами графического искусства, миниатюрными поэтическими новеллами о книжных собирателях прошлого и настоящего с самыми различными сюжетами.

Вот, например, книжный знак поэта Эдуардаса Межелайтиса, созданный литовским художником Ионасом Кузминскисом. В центре рисунка младенец, тянущийся к летящей бабочке, — все здесь подчинено главной теме творчества поэта: «Здравствуй, жизнь, здравствуй, человек!»

После первого космического полета Юрия Гагарина художник Г. Кравцов создал для его личной библиотеки экслибрис, теперь широко известный во всем мире. Этот знак стал началом рождения целой космической серии малой графики для книжных собраний покорителей Вселенной.

Над рисунками книжных знаков трудились прославленные мастера, им воздавали и воздают дань поэты, писатели, библиофилы. В экслибрисе отражено все: и содержание домашней библиотеки, и интересы, и увлечения ее владельца. Это, по словам А. А. Сидорова, сгусток мыслей и чувств, посвященных книге. О верности сказанного свидетельствуют экслибрисы многих общественных и личных библиотек, сама увлекательная история возникновения и развития вплоть до наших дней искусства малой книжной графики.

Немало выдающихся писателей украшали свои книжные собрания экслибрисами. Гёте сам рисовал книжные знаки для своей личной библиотеки. На книжном знаке Чарлза Диккенса нарисована семейная эмблема — лежащий лев, который держит в правой лапе мальтийский крест.

Скромным выглядит книжный знак Л. Н. Толстого — овал с надписью: «Библиотека Ясной Поляны».

Неоценима роль экслибрисов в библиотечном деле. Они помогают специалистам проследить судьбы многих библиотек, восстановить и воедино собрать редчайшие книжные коллекции, изучить и лучше понять судьбы наших любимых книг и авторов.

История экслибриса, еще далеко не раскрытая, насчитывает пять столетий. В музеях и книгохранилищах сохранились книги, на которых можно прочесть забавные для современного читателя тексты. Например, на одной из старых книг в конце ее приведены такие слова: «Кто эту книгу оставит у себя, у того рука отвалится». Или: «Если вы похитите или продадите книгу, вас ждет страшный божий гнев. Вы попадете в ад. Будете жевать и выплевывать свой язык, раскаленный, как железо. И постоянно у вас будут изо рта выскакивать жабы».

Пытаясь уберечь книги от порчи, наши предки не жалели угроз: было время, когда читатель верил в жизненность таких заклинаний. Наряду с угрозами в старых книгах можно встретить коротенькие тексты иного содержания. Когда книгу дарили, на ней писали пышные посвящения, воздавая в них должное автору. Обозначали на ней и свое имя. Чаще имена владельцев книг писали на отдельных листах, которые вкладывали в книгу.

Возникновение книгопечатания, появление крупных личных библиотек, развитие переплетного искусства вызвали стремление собирателей снабдить книгу специальными знаками, обозначающими ее принадлежность определенному владельцу. Желание увековечить на книге свое имя свидетельствует, по мнению русского художника А. Бенуа, об отношении к книге, как своего рода памятнику и как чему-то достойному хранения за пределами личного существования.

В таких случаях на внутреннюю сторону переплетов наклеивали изображения родовых гербов или вензелей владельца книги. Эти знаки получили название экслибрисов. В переводе с латинского языка ex libris (экслибрис) означает «из книг». Иногда изображения родовых гербов делали прямо на переплетах. Экслибрисы, помещенные на переплетах, получили название «суперэкслибрисов». Латинское слово super означает «над».

Сюжеты экслибрисов, как в прошлом, так и в настоящем, отражают содержание книжного собрания, его основные индивидуальные черты, характер увлечения собирателя или его профессию, любимый литературный сюжет, часто — все вместе. И всегда в качестве главного символа экслибриса на рисунке — книга.

В древнем немецком городе Нюрнберге хранится коллекция редких книжных знаков. В ней находится и один из первых экслибрисов 1480 года. Гравюра на дереве изображает ангела, держащего в руках герб владельца книги герцога Гильдебрандта Бранденбурга фон Бибераха. Некоторые исследователи в качестве первого печатного экслибриса называют гравюру на дереве, сопровождавшую некоего Ганса Кнабенсберга по прозвищу Иглер (Еж). Этот экслибрис был создан между 1470 и 1480 годом. Из Германии книжные знаки начинают путешествие по всему миру. В 1555 году экслибрисы появляются в Италии. Ими украшает книги личной библиотеки известный итальянский юрист-библиофил Никколо Пилли. Примерно с 1574 года появились книжные знаки в Англии на книгах канцлера королевы Елизаветы Бекона и во Франции на собрании книг епископа Альбуаза. В библиотеке Оксфордского университета хранятся книги с одним из первых английских экслибрисов. В 1595 году экслибрисы появляются на книгах шведских библиофилов. Вскоре они приходят в Голландию и в другие европейские страны.

В России книжные знаки известны с эпохи Петра I. Первыми печатными русскими экслибрисами считают три знака: скромную наклейку на книгах из библиотеки сподвижника Петра генерал-фельдмаршала Дмитрия Голицына, гербовый знак фельдмаршала Якова Брюса и экслибрис лейб-медика царя Петра I Роберта Арескина.

Несколько лет назад удалось обнаружить на одной из сохранившихся рукописных книг библиотеки Соловецкого монастыря рисованный, по-видимому около 1500 года, книжный знак. Он представляет собой круглую, почти замкнутую большую букву «С». Внутри нее вязью выведено звание и имя владельца книги — основателя монастырской библиотеки игумена Досифея.

Много лет экслибрисы рисовали от руки. Первые известные ксилографические знаки датированы 1423 и 1450 годами. Позже стали распространяться также экслибрисы, исполненные в технике гравюры на меди и технике офорта. Основным художественным элементом этих знаков является фамильный герб, знак города, монастыря или имя владельца книг. По мере совершенствования книжного искусства экслибрис превращается в подлинное миниатюрное произведение графики, становится непременной принадлежностью почитателей и собирателей книг.

В Государственной библиотеке имени В. И. Ленина собрана коллекция в 70 тысяч книжных знаков. Особенно многообразно в ней представлен советский экслибрис. Оформление многих книжных знаков связано с образом В. И. Ленина, идеями мира и труда, героическими подвигами советского народа в Великой Отечественной войне, началом космической эры. Здесь и экслибрисы лучших мастеров книжной графики нашей страны.

Значение книжных знаков в развитии книгособирательства велико. Экслибрис — не только, по словам П. Н. Беркова, украшение и страж затворниц книг, но и маяк книголюбов.

Маленькие шедевры

Кому не знаком образ знаменитого лесковского Левши, подковавшего блоху? Может ли такое быть на самом деле? Инженер Николай Сергеевич Сядристый с помощью микротехники не только подковал блоху, но и создал самую маленькую книгу в мире: она почти в пятьсот раз меньше почтовой марки. На торце спички можно уместить семь подобных книг.

Книга эта — чудо рук человеческих. На Всемирной выставке «Экспо-67» в Монреале ей была присуждена золотая медаль. «Кобзарь» Т. Г. Шевченко, изготовленный умельцем, состоит из двенадцати страниц текста, на каждой из которых по восемь стихотворных строк. Толщина буквы 0,0035 мм. Две страницы — с иллюстрациями: портрет Т. Г. Шевченко и копия рисунка «Батькова хата». Страницы сшиты окрашенной паутинкой, а переворачивать их можно заостренным концом тонкого волоса. Обложка изготовлена из лепестка бессмертника золотисто-желтого цвета и украшена с обеих сторон золотыми полосками. Книгу можно легко продеть сквозь ушко иголки или спрятать в ресницах.

Читать такую мини-книгу можно лишь с помощью увеличительного стекла, а изготовлена она всего в одном экземпляре.

Об истории создания «Кобзаря» и искусстве микроминиатюры Н. С. Сядристый рассказал в книге «Тайна микротехники», выпущенной издательством «Знание» в 1975 году.

Долгое время самой маленькой считалась книга, изданная в Италии в 1505 году, где напечатано малоизвестное письмо Галилея своей возлюбленной. Размеры этой миниатюрной книжки 6х10,5 мм. Сегодня они кажутся нам огромными по сравнению с современными миниатюрными изданиями. В честь Олимпиады в Мюнхене была издана «Клятва олимпийца» на семи языках, в том числе и на русском. Под увеличительным стеклом можно прочесть: «Мы клянемся во время Олимпийских игр быть честными борцами и соблюдать правила игры. Мы рыцарски состязаемся за честь нашей команды и во славу спорта». Книжечка имеет размер 5x5 мм. В 1971 году в Лейпциге к Международной выставке книжного искусства была выпущена «Азбука в картинках» размером 2,5x3 мм. Страницы ее можно перелистать разве что с помощью пинцета. Уникальна коллекция из четырех миниатюрных книжечек — творение рук японских мастеров. Размер одной из них 2,8х3,5 мм.

Книжки-малютки.

Зачем и для чего издают миниатюрные издания? Не являются ли они забавой коллекционеров, каково их практическое значение?

Даже «Кобзарь» Сядристого — не забава, а свидетельство величайших возможностей человека. Каждая такая книга — своеобразная история замечательных умельцев полиграфического художества. Вот почему миниатюрные издания во все времена привлекали к себе внимание книголюбов. Рассказывают, будто у Цицерона в его богатой библиотеке находилась гомеровская «Илиада», написанная крошечными буквами на таких маленьких листках, что их можно было уместить в одной ореховой скорлупе.

Маленькие книги имеют долгую историю, начало которой уходит к истокам книгопечатания. Самую раннюю из них изготовил в 1468 году в Майнце ученик Иоганна Гутенберга Петер Шеффер. Сохранилось лишь два, да и то помятых и разорванных листка из этой книги. Они бережно хранятся в Национальной парижской библиотеке. Размер полосы набора 65х94 мм. В числе одной из первых печатных миниатюрных книг называют и издание, изготовленное в 1475 году в Венеции знаменитым типографом Николаем Иенсоном. Несколько маленьких книг выпустил в начале XVI столетия известный итальянский издатель Альд Пий Мануций.

Издания Владимира Маяковского в миниатюрном формате.

Прочитав каталог русских миниатюрных изданий, составленный Л. К. Ильинским в 1927 году, мы узнаем и об истории одной из первых русских книг-малюток. «Гостинец малым малюткам на новый год, или Собрание забавных сказок и басен» напечатан в 1829 году. В библиотеке Академии наук СССР в Ленинграде хранится еще более раннее миниатюрное издание — сборник описаний фокусов и физических опытов под названием «Искусство быть забавным в беседах». Этот единственный дошедший до нас экземпляр сборника датирован 1788 годом. В Ленинской библиотеке есть небольшой атлас («Краткое изображение российской истории»), изданный А. Л. Шлецером в 1805 году. Размер его 43x57 мм.

Основное место в коллекции миниатюрных книг занимают классики художественной литературы. Только в дореволюционный период сорок девять раз выходили в миниатюрном формате произведения Пушкина, почти столько же — Лермонтова. Крупным событием в истории русской миниатюрной книги стало в 1855 году издание «Басен» И. А. Крылова размером 22х28 мм — величина обыкновенной почтовой марки.

Любопытна история появления этой книги. В 1850 году на Лионскую ярмарку приехали русские купцы и правительственные чиновники. Устроители выставки с гордостью показали им шедевр французских мастеров-полиграфистов «Лионское евангелие»: миниатюрную книгу с девятнадцатью печатными знаками в строке. Русские гости поглядели и сказали: «Сделаем лучше!» И сделали.

Книга-малютка изготовлена была в типографии «Экспедиции заготовления государственных бумаг». На восьмидесяти шести страницах помечены двадцать пять басен. К книжке приложен литографированный портрет И. А. Крылова. Для набора текста мастера-типографы отлили из серебра микроскопический шрифт «диамант».

Козьма Прутков. «Мысли и афоризмы». Пермское книжное издательство, 1973 год.

В форме миниатюрных книг издавались: детская литература, справочники и словари, карты, народные песни, календари и даже кулинарные сборники. В Швейцарии недавно выпущен миниатюрный справочник с адресами и телефонами всех авиакомпаний мира.

В библиотеках и музеях мира и личных коллекциях собрано примерно 10 тысяч миниатюрных изданий, выпущенных с начала книгопечатания до наших дней (цифра весьма приблизительная). В 1975 году издательство «Книга» опубликовало в формате 75х55 мм двухтомный указатель «Миниатюрные книги СССР». В нем описано 466 дореволюционных и советских миниатюрных изданий. Конечно, и этот указатель неполно отражает историю отечественной мини-книги.

В октябре 1972 года в Москве состоялась первая выставка миниатюрных изданий. На ней было показано свыше двухсот изданий, вышедших в нашей стране с 1821 по 1972 год. Среди них и одна из первых советских миниатюрных книг размером 35х50 мм — «Конституция РСФСР», напечатанная в 1921 году в городе Кинешме.

Широкое признание получила экспонированная на выставке Лениниана в миниатюрной книге — более 50 изданий В. И. Ленина и книг о нем. Один из шедевров советских полиграфистов — отрывки из поэмы В. В. Маяковского «Владимир Ильич Ленин». Размер этой самой маленькой книги, выпущенной в СССР, — 16х16 мм. Изящно оформлены маленькие томики А. Пушкина, С. Есенина, Н. Некрасова, Т. Шевченко, Я. Коласа, Я. Купалы, Р. Гамзатова. Полка миниатюрных книг растет, привлекая к себе все большее внимание книголюбов.

Каждая миниатюрная книга — это прежде всего произведение полиграфического искусства. Оформить и набрать ее, напечатать, сброшюровать, переплести — сложная, а порой и ювелирная работа. Такие книги занимают мало места. Они удобны для чтения в дороге. Выпуская их, мы бережем бумагу, а значит, и леса.

Конечно, книги-малютки не становятся массовым явлением. Но культурное и практическое значение их бесспорно. Это всегда и чудесный подарок, и удовлетворение вкуса людей, любящих в книге художество, высокую издательскую культуру. Ведь видеть и листать прекрасно изданную книгу — уже само по себе огромная радость.

Какого же размера книги можно отнести к миниатюрным? Советские коллекционеры в качестве стандартного размера условно приняли 100х100 мм. Большего размера книжки они называют «малоформатными».

Ради книги

История полна драматических примеров, когда люди во имя книги шли на костер, жертвовали близкими, состоянием, лучшие годы жизни проводили в архивах и библиотеках, изучая древние рукописи и книги. Таких людей обычно называют подвижниками. Один из таких подвижников — Алексей Алексеевич Сидоров.

В 1971 году было отмечено 80-летие выдающегося ученого-искусствоведа, члена-корреспондента Академии наук СССР. Слушая выступления видных специалистов-книговедов и книголюбов, пришедших поздравить юбиляра, я пытался мысленно представить себе тот первый рубеж, с которого ученый начал свой путь к книге. Я вспомнил его труд под названием «Книга и жизнь», где изложена целая программа отношения человека к книге, которую сам автор назвал «дерзкой попыткой создать теорию книжного дела». «Все мои годы я жил книгой, — пишет он. — И первые мои воспоминания и сегодняшний мой день без нее немыслимы».

Эта «немыслимость» — не слепая любовь библиомана, а постоянная жажда понять книгу и служить ей, а значит, и людям. Книгу «надо не только любить, — заявляет ученый, — но и знать. Надо изучать. Надо не только учиться по книгам, но и учиться книге… Всю свою жизнь посвятил я этому ученью книге».

В чем же автор видит смысл «ученья книге», с чего оно началось?

Как ни парадоксально, но прежде всего с защиты самой книги. История знает не только подвижников и почитателей книги, но и ее ниспровергателей. Среди них оказался немецкий поэт Рихард Демель, выступивший в начале нынешнего века с утверждением о вредности чтения книг.

Алексей Алексеевич был тогда студентом. За внешней трескучестью фраз Демеля он легко уловил реакционный смысл его идей. В 1912 году в сборнике «Труды и дни» он поместил статью «В защиту книги», в которой горячо отстаивал высокую предназначенность книги в жизни общества и человека.

С этой статьи началась та дорога, что привела молодого книголюба впоследствии к созданию крупных трудов в области книжного дела. И, читая ее сегодня, спустя шестьдесят лет, поражаешься прозорливости автора. Шли годы, проходили десятилетия, а ученый-книговед не уставал выступать в защиту книги. Ведь и в наши дни появляются ее ниспровергатели, утверждающие, что в период научно-технической революции современные средства информации, облегчившие распространение знания (радио, телевидение, видеозаписи, микрофильмы, ЭВМ), заменяют и вытесняют книгу. «Нет и нет! — заявлял ученый. — Новые средства информации появляются и будут появляться для облегчения распространения знаний. Но книга — радость, я уверен, никогда не будет сведена на нет кино и телевидением. Люди всегда будут читать Толстого, Данте, Шекспира, „Слово о полку Игореве“». Книга, по его словам, нечто большее, чем источник информации. Потребность человека в чтении ничем не может быть заменена. Заметим, это написано в 1975 году, на восемьдесят четвертом году жизни.

В отношении к книге лучше всего проявляется общественное лицо человека: идейность, национальная гордость, гуманизм, эстетическая требовательность. «Книга и человек. Книга и производство. Книга и наука. Книга и культура. Книга и общество. Все это нераздельно!» — утверждает ученый.

Для А. А. Сидорова книга — нерасторжимый союз слова, таланта художника и полиграфической техники. Вот почему основным делом всей его жизни стало изучение искусства книги.

В 1946 году вышла монография ученого «История оформления русской книги». Издавая ее, он стремился «приблизить к современности чудесное мастерство старой русской книги, ближе познакомить новых художников книги с их славными предшественниками, способствовать знакомству широких кругов книжных работников с культурой прошлого, научить любить ее». Мысли эти были продолжены и развиты и в других работах.

Алексей Алексеевич Сидоров. Карандашный портрет.

Подлинный жизненный подвиг — создание трехтомной «Истории русского рисунка». В 1951 году вышла в свет книга «Древнерусская книжная гравюра», в 1956 году — «Рисунок старых русских мастеров», в 1960 году — вторая часть этой книги и, наконец, в 1969 году — «Русская графика начала XX века. Очерки истории и теории». В фундаментальном труде, мимо которого сегодня не может пройти ни один специалист, изучающий историю отечественной книги, раскрыта в ярких красках история развития книжной графики в России почти за четыре столетия.

Это сотни впервые опубликованных рисунков и архивных документов, фактически открытие новой области русского искусства, скрытой от глаз широкого читателя, как и специалистов-искусствоведов — так оценен был почти двадцатилетний труд ученого. Энциклопедией русской графики назвал выпущенные книги известный советский художник-график А. Д. Гончаров.

Алексей Алексеевич рисовал, гравировал, писал стихи, стал страстным книжным коллекционером. С юных лет собирал он книги о книгах, об искусстве книги, рисунки, произведения графики. Собрал одну из крупнейших библиотек по искусствоведению и обширную уникальную коллекцию листов графики — старых и новых мастеров: от первого теоретического трактата Альбрехта Дюрера до напечатанного недавно во Франции альбома-шедевра Пабло Пикассо; вызывает восхищение превосходная коллекция из пяти тысяч рисунков крупнейших мастеров книжной графики, коллекция экслибрисов.

«Когда собиратель начинает „собирать коллекцию“, — говорит А. А. Сидоров, — он становится творцом». Собирательство, по мнению Алексея Алексеевича, может быть и страстью, и искусством, и наукой. О коллекционировании за полвека библиофил рассказал в «Записках собирателя», опубликованных в 1969 году.

Нет смысла пересказывать текст этой небольшой книжечки. Прочесть ее полезно каждому любителю книг. Постараемся раскрыть только основную мысль автора. Высшую цель, которую должен ставить перед собой собиратель, — это стремление в конечном счете превратить свои коллекции в общенародное достояние. «Мы только на время — краткое время нашей жизни, — писал Алексей Алексеевич, — владеем, бережем, храним книги. Мы ответственны за них перед будущим. Книги и библиотеки… — наша культурная потребность и народное достояние».

Размышляя о собственном опыте библиофильства, Алексей Алексеевич говорил: «Я лично никогда не охотился за редкостями. Я в книге никогда не интересовался ее антикварно-каталожной ценой… Любил книгу самую разную. За полнотой подбора сочинений любимого автора тоже не гнался».

Собирая книги, вспоминает Алексей Алексеевич, он нередко менял их на другие, часто дарил. Например, долго он собирал книги о шахматах, а потом всю подобранную им книжную коллекцию передал в дар библиотеке Дома ученых. «И никогда не жалел, — говорит библиофил, — о таких изменениях профиля и содержания моего книгосбора». Зато он всегда жалел о той или иной книге, «ускользнувшей из-под носа». И всегда любил и уважал энтузиастов-книгособирателей. «Я знал лично все виды исканий определенной книги», — рассказывает Алексей Алексеевич.

В чем же видел Алексей Алексеевич главное в собирании книг? В самом очаровании поисков желанных книг и в радости находок.

Жизнь и труды А. А. Сидорова — прекрасный пример служения людям и книге. «Все, что вы видите, а в моей библиотеке около 20 тысяч книг, — как-то сказал А. А. Сидоров, — это уже не мое: я передал свою библиотеку Институту истории искусств. А я лишь пожизненный ее хранитель…»

Алексей Алексеевич еще при жизни передал в дар Государственной Третьяковской галерее около четырех тысяч рисунков русской части собранной им художественной коллекции, а рисунки западноевропейских мастеров — свыше семисот произведений — в Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Книжные знаки (14 тысяч экслибрисов) стали достоянием Ленинской библиотеки.

Последняя квартира Алексея Алексеевича на Ленинском проспекте была и библиотекой, и рабочим кабинетом ученого, и музеем. Здесь, в его домашней библиотеке, всегда работали друзья книги. И так многие годы. Умер Алексей Алексеевич в 1978 году.

Мне посчастливилось не раз встречаться с Алексеем Алексеевичем. Обычно, когда наша беседа заходила о будущем, ученый говорил: «Самое главное — это идти вперед в изучении книги». Слово «вперед» Сидоров мыслил широко, и оно охватывало много проблем. Он мечтал об издании энциклопедии книговедения, о подготовке всемирной истории книги, о создании в нашей стране музея книги, советовал чаще устраивать выставки книжного искусства. Заветной его мыслью была идея об основании Общества друзей книги. Как мы знаем, такое общество теперь организовано.