В Восточном экспрессе без перемен

9

Когда он пулей ушел под воду, наши ноги окатило волной.

— Нет! — воскликнул мистер Паркер, размахивая руками, чтобы удержаться на ногах. Ему явно грозила опасность последовать за Дикином, поэтому я поймал его за руку, и мы вдвоем остались шататься несколько секунд на плоту, а я тем временем успел заметить, что швартовный буй плавает поблизости. К нему ничего не было привязано.

— Он улетел вместе с цепью! — сказал я, стараясь перекричать ветер. — Он плавать умеет?

— Черта с два он умеет! — простонал мистер Паркер. — А вы?

— Нет, извините.

— Ну так и я, черт бы драл, не умею!

Ветер хлестал нас порывами и гнал через все озеро. Плот несло теперь быстро, а это значило, что мы уже несколько отплыли от того места, где пропал Дикин. Тем не менее я рассчитывал, что он выскочит на поверхность в любой миг, чтобы его вытащили. Лишь где-то через полминуты это стало постепенно казаться все менее вероятным. И тут с удалявшегося берега до нас донесло тоскливый вопль фургона мороженщика.

— Как вы считаете, мы тут можем что-нибудь сделать? — спросил мистер Паркер.

Я покачал головой.

— Нет, — сказал я. — Думаю, мы его потеряли.

— Ну так ссадите меня отсюда, будьте, пожалуйста, добры?

Я воспользовался этим случаем и отпустил его руку, которая уже довольно нагрелась, и выудил из воды буй. После этого я принялся грести обратно, а мистер Паркер старался не потерять равновесие. Я помог ему сойти с плота на мостки, на это он буркнул «спасибо» и быстро направился к суше. А там повернулся и долго стоял, глядя на озеро.

— Батюшки, ох батюшки, ох батюшки, — сказал он, когда я подошел к нему. — Ну вот надо же было такому случиться, нет? Как раз когда Дикин нашел себе работу по нраву.

Я ничего ему не ответил, лишь пожал плечами и посмотрел в ту же сторону, сознавая, что вода теперь казалась гораздо темнее, чем прежде. В отдалении кружила и металась компания морских птиц.

За нашими спинами ждал фургон мороженщика — двигатель работал, холодильный агрегат громко жужжал. Шум от него по сравнению с безудержным шорохом стихии был очень неестественным, и ему в конце концов удалось отвлечь внимание мистера Паркера от озера.

Я заметил, как он раз-другой глянул на машину, а потом наконец спросил:

— Так, а что там с этими бубенцами?

— Их заедает, — ответил я. — Насчет этого в частности Дикин и хотел с вами поговорить.

— Ну, ему надо было просто нажать на кнопку сброса, только и всего. Давайте поглядим.

Он забрался в фургон сзади — молочных ящиков теперь там не было — и дотянулся до панели. Затем я услышал слабый «щелк».

— Сейчас попробуйте, нет? — сказал он в раздаточное окно.

Я сунулся в кабину и нажал на выключатель. Рожки на крыше мгновенно заиграли «Полфунта риса за два пенса». Затем настала тишина. Я нажал еще раз, и та же мелодия повторилась.

— Хватит, — сказал мистер Паркер.

— А как же другой кусок? — спросил я.

— Какой другой кусок?

— «Полфунта киселя». Разве он не должен и его играть?

— А, нет, — сказал он. — Можно или один, или другой. А не вместе.

Он вылез из фургона с бутылкой гомогенизированного молока с красной крышечкой.

— Это было в холодильнике, — объявил он. — Должно быть, для дяди Руперта.

— А, ну да.

— Вы б не могли быстренько ему отвезти?

— Э… если хотите, могу.

— Это хорошо, — сказал он. — Хотя бы это в данных обстоятельствах можно сделать.

— Ага, наверное.

— Когда-нибудь водили фургон с мороженым?

— Нет, — сказал я. — А что, сильно отличается от других машин?

— Не слишком, но лучше присматривать за ними на поворотах. В некоторых условиях они бывают неустойчивы.

— Ладно, запомню.

— Может, вам лучше сначала с управлением ознакомиться.

Он произнес это приказным тоном, поэтому я послушно залез в кабину, откуда видел, как он снова добрел до самой воды. Он вышел на конец мостков и опять встал, не сводя взгляда с озера, — неподвижная фигура в окружении серых кипящих волн.

Я дал пройти уместному времени, затем окликнул его через окно:

— Ладно, значит, я тогда поехал!

По-прежнему не поворачиваясь ко мне, мистер Паркер поднял руку, давая понять, что он все понял.

Включив сцепление, я направил машину между деревьев. Бледный дневной свет уже гас, поэтому, выехав на дорогу, я включил фары. Высунувшись в окно и выгнув шею, я увидел, что фонарики на крыше тоже зажглись. С этим я, похоже, ничего не мог поделать, и у меня не было вариантов — только ехать к дому Брайана Уэбба с полной иллюминацией. Несмотря на предостережение мистера Паркера о неустойчивости, машина, казалось, шла нормально. Вообще-то вела себя она вполне прилично, хотя руль мне показался чрезмерно большим. На подъезде к Миллфорду меня подмывало включить перезвон, но я передумал — люди могут броситься ко мне за мороженым. Вместо этого я проехал через деревеньку как можно спокойнее, чтобы не привлекать ненужного внимания.

Подъезжая к лавке Ходжа, я заметил в окне крупную новую табличку. Я притормозил, чтобы прочесть.

«ОСОБОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ, — гласила она. — ТУШЕНАЯ ФАСОЛЬ ЗА ПОЛЦЕНЫ».

Продолжая свой путь к Брайану, я вдруг осознал, что вообще-то не видел его и не разговаривал с ним с тех пор, как меня выставили из «Вьючной лошади», и он, возможно, не оценит, если я на него свалюсь эдак, как гром средь ясного неба. В конце концов, он капитан команды по дротикам, которую я, по общему мнению, скверно подвел. А если он взъелся на меня, как и все остальные, что мне тогда делать? Почем знать, возможно, он заточил на меня серьезный зуб. Объявляться у него на пороге мне вдруг показалось не такой уж и хорошей задумкой, а в особенности — оттого, что он мог бы натравить на меня этих своих овчарок.

Но все равно не обратно ж теперь разворачиваться, и я решил ехать дальше. Во двор к Брайану я заехал, как раз когда он выходил из дома, и я с облегчением увидел, что он мне сочувственно улыбается. Как обычно, на нем была картонная корона.

— Томми позвонил сказать, что вы едете, — объявил он, пока я выбирался из кабины.

— А, ну да, — сказал я. — А он не упоминал, ну… об?

Брайан кивнул.

— Да, упомянул.

— А… ну вот.

— И вы заткнули собой брешь.

— Ага, видимо, так. Я вам привез вот что. — Я вручил ему бутылку.

— Большое спасибо, — сказал он. — Это моему дяде Руперту.

— Так и подумал.

— Ему раз в неделю гомогенизированное нравится.

— Да, я помню, вы говорили.

— В чай как бы.

— Да.

Брайан поставил бутылку на полку за дверью, потом повернулся ко мне.

— Кстати, — сказал он. — Томми спрашивал, не могли бы вы оставить фургон тут, а его пикап пригнать обратно.

— Ну ладно.

— Чтоб ему лишний раз не ездить.

— Ага.

Легче сказать, чем сделать, однако. Голландский амбар, где раньше размещался грузовик мистера Паркера, теперь стал домом для собственных пикапа и трактора Брайана. Другой пикап стоял за ними, и, чтобы вывести его оттуда, потребовались большие маневры. Следующие пять или десять минут мы деловито двигали взад и вперед различные транспортные средства, меняли их друг с другом местами, пока в глубине амбара не оказался фургон мороженщика, а пикап Томми — на дворе. Тут мы оба остановились немного поболтать.

— Те лодки-то уже закончили? — спросил Брайан.

— Ну, вся подготовка завершена, — ответил я. — Как только выдастся свободная минутка, начну на самом деле их красить.

— Что? Вы еще не начали? — Похоже, он очень удивился.

— Нет, но говорю же — очень скоро начну.

— Так вы их к Рождеству, значит, не закончите?

— Закончу, — сказал я. — Это ж вообще раз плюнуть.

— Попотеть придется, а? Декабрь уж на носу.

— Ну, вообще-то разницы никакой. Они до Пасхи все равно никуда не поплывут.

— Может, и так, — сказал он, со значением постукав себе по короне. — Но тут ведь Рождество важно, разве нет?

Я не очень понял, что он хотел этим сказать, а потому просто кивнул и ответил:

— Ага, вы, наверное, правы.

Он долго смотрел на меня, а потом по его лицу медленно расползлась ухмылка. Я ухмыльнулся ему в ответ, а он захохотал и хлопнул меня по плечу.

— Вот молодец! — сказал он. — Чуть не обдурили меня!

Я тоже засмеялся, а Брайан похохотал еще немного, и тут я сказал, что мне, наверное, пора.

— Не опаздывайте завтра, — сказал он, когда я уезжал.

— Не, не буду, — ответил я.

Поскольку назавтра был четверг, я допустил, что он имеет в виду следующий матч по дротикам во «Вьючной лошади». Его замечание я истолковал так, что мое изгнание завершилось, и я снова могу там выпивать. Вполне себе облегчение. Моя решимость накануне вечером — вообще нигде пока не пить — казалась весьма безрадостной в холодном свете дня. В конце концов, какой смысл работать, если вечером я не могу сходить в паб? А теперь мне подтвердил сам капитан команды: завтра вечером я волен вернуться во «Вьючную лошадь».

Меж тем у меня надвигалась обещанная встреча с Гейл, поэтому я втопил педаль и поспешил домой. Заехав во двор «Дома на холме», заметил, что перед большим сараем стоит пикап Дикина. Рядом топтались мистер Паркер и Кеннет Тёрнер, увлеченные какой-то беседой. Увидев, как я подъезжаю, они поманили меня к себе.

— Мы перекинулись тут словом с парой человек, — сказал мистер Паркер. — И думаем, что вам с таким же успехом можно сразу взять на себя доставку молока.

— Взять на себя?

— Да, тогда у вас все будет готово ее не прекращать.

— По большому счету так лучше для всех, — добавил Кеннет. — Людям молоко всегда нужно.

— Да, но… — замялся я. — Но я ж не могу просто захватить в текущем деле власть?

— Почему нет?

— Ну… это как-то неправильно, только и всего.

Повисло долгое молчание, затем мистер Паркер сказал:

— Я думал, Дикин вам нравится.

— Да, — ответил я. — Мне он вполне нравился.

— Ну, если возьмете на себя доставку молока, то и будете действовать в его лучших интересах, нет?

— Наверное — если с этой стороны посмотреть.

— Никого не подведете.

— Ну.

— Так можно прямо сразу и начать, нет?

Я пожал плечами и показал подбородком на пикап Дикина.

— А он сейчас в полном порядке?

— Угу, — ответил Кеннет. — Еще год нормально проработает.

— А как я буду знать, куда развозить молоко?

— Книга заказов Дикина в кабине, — сказал мистер Паркер. — Там все подробности.

Голова у меня по-прежнему шла кругом от внезапности такого поворота событий, а мне уже показывали книгу заказов, а также маршрут доставки. Кеннет затем вручил мне пачку бланков заказа для молочной фермы в Гринбэнке.

— Если приедете пораньше, кто-нибудь поможет вам погрузить ящики, — сказал он.

— Вы под «раньше» что имеете в виду? — спросил я.

— Ну, Дикин обычно начинал в пять.

Пять утра! То была часть уравнения, какую я не учитывал. Работая на фабрике, я всегда думал, что встаю рано, но там работа начиналась в восемь. Пять — это на три часа раньше, и мне стало совсем непонятно, на что же я подписался. Чтобы хорошенько семь часов выспаться, мне придется ложиться где-то в половине десятого. А в это время я обычно хожу в паб. Меня осенило, что, беря на себя предприятие Дикина, я прощаюсь со всей своей светской жизнью, какой бы та ни была. С другой стороны, я не мог не воодушевиться от перспективы — у меня будет своя служба доставки молока! Я решил собраться с силами и привыкнуть к мысли, что теперь начну вставать рано.

Как только все уладили, мистер Паркер повез Кеннета домой, я пошел к себе во флигель выпить чаю. Около семи в дверь ко мне постучали. То была Гейл.

— Ну как, готовы к уроку? — спросила она.

Звучало так, что учить меня будет она, а не наоборот, но я пропустил ее замечание мимо ушей и вытащил из-под кровати доску для дротиков. Увидев ее, Гейл забрала ее у меня и подержала в руках, похоже, с какой-то нежностью. После чего повела меня к сеновалу.

— Кстати, — сказал я. — А что у нас будет вместо дротиков?

— Там есть, — ответила она.

Путь на сеновал вел вверх по деревянной лестнице и через люк в потолке. Гейл нашла выключатель и стала подниматься первой, я за ней. Перебравшись через тюки сена Брайана, мы оказались на площадке фута четыре шириной и десять длиной. Как раз для дротиков хватит. Когда я туда выбрался, Гейл уже повесила доску на крюк в одном конце. Стена вокруг доски, как я заметил, являла признаки того, что в нее много раз попадали острыми предметами. Кроме того, на ближайшей доске мелом были записаны какие-то счета. Кто-то даже отметил на полу линию броска.

— Стало быть, вы уже это проходили? — спросил я.

— Еще бы, — сказала она. — Тыщу раз.

— С кем?

— Со всеми, кто тут оказывался.

— Так я, значит, не первый?

— Нет, конечно.

Она открыла ящик в углу и вытащила несколько дротиков. Грубо сработанные, с дешевым пластмассовым оперением, но для тренировки сойдет. Мне она дала набор красных, а себе взяла желтые. И мы начали.

Наверное, всего в тот вечер сыграли мы игр пятнадцать. Гейл умела принимать правильную стойку на линии броска и целила тоже неплохо. Подводила ее тактика. Она понятия не имела о важности восьми и шестнадцати для двойного финиша, да и не осознавала необходимости «блокировки», пока не становилось слишком поздно. Снова и снова полагалась она на три дротика для победы, а затем проигрывала просто потому, что не видела закрывающего броска. Тут-то я и пришел ей на выручку. Смог намекать и подсказывать ей то, чего сам нахватался за годы, и ее игра постепенно крепла. Поначалу я выигрывал раз за разом, но немного погодя начала постепенно выигрывать и Гейл. Когда она удовлетворительно разгромила меня несколько раз подряд, мы закруглились на вечер и убрали дротики на место. Оба согласились, что доску можно и оставить висеть тут.

— Кстати, — спросил я. — А откуда она взялась?

— Не знаю, — ответила она. — Марко откуда-то притащил.

— Марко — это кто?

— Тот, который до вас тут был.

Тем вечером я совершил ошибку — лег спать пораньше, предполагая, будто так поступают все, кому вставать в половине пятого утра. Уже в десять я закутался в простыню, уложил голову на подушку, но сна не было ни в одном глазу. Мне не пришло в голову, что доспать можно будет после того, как я недосплю, а не до. В результате несколько долгих часов я отчаянно пытался задремать, не прекращая меж тем беспокоиться, как бы мне не проспать.

Наконец, часа в четыре мне надоело вертеться и ворочаться, поэтому я встал и поставил чайник. Глаза у меня слипались, но, выпив полный чайник, я себя почувствовал лучше. Без двадцати пять я вышел во двор, нашел в темноте пикап Дикина и отправился на молочную ферму в Гринбэнк. В ту сторону я никогда раньше не ездил, но маршрут на карте был вычерчен ясно, и к пяти часам я туда добрался. Когда подъезжал к зданию, передо мной проступила погрузочная рампа, у которой ожидало еще несколько машин. Вокруг прохлаждалось несколько человек в робах, и один знаками показал мне сдать задним ходом к штабелю полных ящиков. Когда я вылез из кабины, он уже грузил их один за другим в пикап, поэтому я влез в кузов ему подсобить.

Утро, — сказал он, не представившись. — Заказ для меня есть?

— Ой, да, извините, — ответил я, извлекая из кармана бумаги. — Я в этой игре новенький.

— Не волнуйтесь, — ухмыльнулся он. — Скоро привыкнете.

Я отдал ему бланк заказа, он его разделил надвое и нижнюю половину вернул мне. Затем попросил расписаться в фактуре у него на планшете.

Закончив с погрузкой, он сказал:

— Так. Вот ваша партия. Послушайтесь моего совета — сперва объедьте площадь по одной стороне, избавьтесь от золотых крышечек, а потом до самого Миллфорда можно с пастеризованным гнать. После этого все уже само пойдет. А, и не забудьте — гомогенизированное в «спецзаказах» по средам и пятницам.

— Спасибо, — сказал я, стараясь ничего не забыть.

Вся эта информация не имела для меня никакого смысла, пока я снова не залез в кабину фургона и не сопоставил книгу заказов с маршрутом. Тут я понял, что планировать доставку молока — прикладная наука, никак не меньше. Маршрут включал в себя петли, напрямки и неизбежные тупики, но все усилия прилагались к тому, чтобы минимизировать пустые прогоны. Начав доставку, я постепенно осознал, что человек на погрузочной рампе говорил со мной мудрым голосом опыта. Как он и предсказал, когда я выехал с площади под Гринбэнком, ящик с золотыми крышечками (повышенной жирности) опустел, и мне после этого осталось развозить пастеризованное с серебряными аж до самого Миллфорда без сбоев.

Тем не менее то был всего лишь мой первый день, и я, несмотря на полезные советы, вскоре отстал от графика. Беда была в том, что многие пункты доставки находились в конце далеких подъездных дорожек, и я, казалось, трачу много времени, разворачиваясь на крохотных пятачках и минуя нескончаемые ворота. Я быстро пришел к выводу, что гораздо результативней у меня все получится, если я разживусь помощником: он станет открывать ворота и ставить бутылки на крылечки, пока я буду маневрировать.

Еще одна загвоздка, конечно, состояла в том, что я часто сбивался с пути. Карта была вполне подробна, но ею, очевидно, пользовались долго, и в результате некоторые мелкие точки затерялись на сгибах. Сделать такие доставки я мог лишь догадками, наобум тыкаясь в необозначенные дороги и надеясь, что в итоге отыщу нужное место. Обычно отыскивал, но раз-другой я терялся довольно серьезно, и мне приходилось возвращаться по своим следам, а потом уже делать новую попытку.

Полегче оказалось найти Уэйнзкилл, где у меня было прилично доставок. Там господствовала фабрика мороженого, и довольно много моих клиентов, судя по всему, жили где-то возле нее. Заря уж брезжила, когда я доставил две пинты молока в «Поденщик» и по одной в небольшую череду жилищ чуть дальше по дороге. Проезжая мимо, я подумал, не здесь ли, в каком-нибудь спящем доме, живет Лезли.

Наконец добравшись до района Миллфорда, я уже очень запаздывал, но, что интересно, ни слова жалобы не услышал. Заезжая на различные фермы и деловые участки, я начал узнавать лица, знакомые по «Вьючной лошади» (и «Перезвону»), и, несмотря на то что я опоздал, меня встречали только ободреньями. Во многих случаях очевидно было, что они и впрямь не садились завтракать и ждали, чтоб я привез им молоко. Я-то рассчитывал, что у них от этого испортится настроение, однако стоило мне наконец появиться, неизменно мне лишь бодро махали из кухонного окна. Если двери случалось быть открытой, я просовывал бутылку внутрь и певуче говорил «спасибо», а затем продолжал свой путь по маршруту.

По дороге к «Дому на холме» я встретил школьный автобус, ехавший мне навстречу, и, когда наши машины разъезжались, Морис дружелюбно нажал на клаксон. Мне показалось, что я заметил лицо Гейл среди глядевших в окна, но наверняка бы не сказал.

После двух доставок в «Доме на холме» — одной к двери мистера Паркера, другой к своей, — следующим пунктом назначения была «Каменная усадьба», где я тоже не бывал после случая с циркулярной пилой. И вновь там было две доставки — одна молодому мистеру Пиктоллу, другая его отцу на другом конце дома. Я надеялся увидеть старика и, может, перекинуться с ним парой слов, но, когда заехал во двор, его нигде видно не было. Зато привлекло мой взгляд вот что, помимо штабеля древесины, по-прежнему ожидавшего распилки: в одном углу там собралась большая коллекция пустых нефтяных бочек. Стоило мне задаться вопросом, что молодой мистер Пиктолл намерен с ними всеми делать, как он сам вынырнул из дома с пустой бутылкой в руках.

— Моего отца не видели в разъездах? — отрывисто спросил он.

— Нет, извините, — ответил я, отдавая ему молоко и принимая пустую бутылку взамен. — Гулять, что ли, пошел?

— Похоже на то, — сказал он, неодобрительно фыркнув. — Я через раз даже не знаю, что он там замышляет.

Мне показалось, что старик в таких годах должен быть волен поступать, как ему заблагорассудится. Однако я ничего не сказал, поскольку дело это было совершенно не мое. Мне хотелось побыстрей уехать оттуда, пока не зашла речь о незавершенной распилке дров, поэтому я вежливо кивнул, а затем понес молоко к дверям его отца. Вернувшись к пикапу, я бросил взгляд через двор и увидел, что мистер Пиктолл стоит среди нефтяных бочек, метя каждую кусочком мела. Он поднял голову, когда я уезжал, и я помахал ему, но мне он не ответил.

Далее осталось всего две или три доставки, однако у меня почему-то оставался непочатый ящик с молоком. Я остановился и вчитался в книгу заказов — и потрясенно осознал, что пропустил целый отрезок маршрута! Сначала я должен был ехать на тот берег озера, где жил Брайан Уэбб, а уж потом заезжать сюда, но я почему-то все сделал наоборот. Как можно быстрее я все развез на этой стороне, а затем рванул к Брайану. Он стоял во дворе, когда я прибыл, на голове — картонная корона.

— Всего на полтора часа опоздали, — ухмыльнулся он. — Неплохо для первого дня.

Очевидно, он следил за моими перемещениями вдоль озера из окна и уже поставил кипятить воду, чтобы заваривать чай. Это было с его стороны весьма предусмотрительно, потому что я с без чего-то пять не сделал ни единой передышки.

— Разок-другой свернул сегодня не туда, — сказал я, когда мы расположились у него в кухне. — Но как привыкну, все должно пойти быстрее.

— Вам вообще-то помощник не повредит, — заметил Брайан. — У Дикина беда была в том, что он все старался делать сам. Печенья хотите?

— Да, пожалуйста.

Он взял жестянку с печеньем и снял крышку. Внутри лежали фиговые рулетики, печенье с солодовым молоком и заварным кремом.

— Выбирайте.

— Ох ты ж, — сказал я. — Откуда вы их берете? Я никак не могу себе раздобыть ничего, кроме простого диетического.

Брайан сочувственно глянул на меня.

— У Ходжика покупаете, да? — спросил он.

— Ну.

— И он вам не дает того, чего вам надо?

— Нет.

— Ходжик с новенькими такой бывает, это он может. Пока не узнает вас чуточку получше, вроде как.

— Ну так и сколько времени это занимает?

— У-у-у, тут все зависит, — сказал Брайан. — Иногда несколько месяцев, а бывает — и годы.

— Стало быть, похоже, на мою долю только диетическое остается, — вздохнул я.

— Я вам так скажу, — сказал он. — А давайте я вам заказывать у него буду? Ходжику это без разницы, а вы забирать будете тут.

— А вы не против?

— Нет, конечно, плевое дело.

— А по счету ему как платить?

— О, за это не беспокойтесь. Потом разберемся.

— Тогда ладно, сказал я. — Ну, спасибо вам большое. Список я вам завтра отдам.

— Договорились.

Я просидел у Брайана за чаем с печеньем еще полчаса, лишь после этого тронулся дальше. Снова поблагодарил его и направился домой, довольный, что всю развозку осуществил без происшествий. Все молоко, что я забрал в пять утра, теперь ушло. Ящики в кузове пикапа были полны пустых бутылок, мытых и готовых к возвращению на ферму. На обратном пути я начал все больше сознавать, как они беспрестанно грохочут и позвякивают. За работой-то я этого не замечал, а теперь этот звук, казалось, неотступно преследует меня всю дорогу вдоль озера и через Миллфорд. Наконец я свернул в ворота «Дома на холме» и проехал по зеленому квадрату. Когда я на несколько мгновений приостановился, дребезг стих — я вспомнил, что именно здесь и познакомился с Дикином всего несколько недель назад. Я вышел из кабины и посмотрел на ворота, которые красил тем солнечным днем. Как с тех пор все изменилось! Дикина уже нет, а я стал официальным молочником Уэйнзкилла и Миллфорда. Мне пришло в голову, что неплохо было бы в память о нем каждый год перекрашивать этот квадрат. На нем в то время была настоящая форма молочника, и я подумал, не стоит ли и мне такой обзавестись.

Весь остаток дня у меня был свободен, и я наконец смог вернуться к лодкам. Казалось, лет сто прошло с тех пор, как закончилась их подготовка, и я теперь вполне предвкушал их покраску. Мистер Паркер выдал мне ключи, поэтому я зашел в сарай, где хранилась краска, выбрал пару кистей, после чего отправился в большой сарай. Внутри все лодки выстроились на своих чурбаках, ровно как я их оставил. Я открыл банку зеленой краски, размешал и принялся за первую.

Как я уже говорил, тот, кто красил эти лодки первоначально, постарался очень тщательно. За все часы, что я провел с ручным шлифовальным станком, мне удалось лишь слегка зачистить старую краску, но не снять ее полностью. Корпус первой лодки оставался хоть и пригашенного, но отчетливо бордового оттенка. И нанося сверху новую зеленую краску, я начал ощущать в себе странную тягость. Как будто закрашиваю нечто невосполнимое. Я-то рассчитывал, что эта работа будет самой приятной, но вскоре понял, что совсем наоборот. С каждым мазком кисти лодка становилась менее великолепной на вид, более обыденной. Гораздо хуже все стало, когда мне пришлось закрашивать планширь и изогнутый нос, чьи древние очертания смотрелись такими превосходными в золоте. По мере того как старая покраска скрывалась под слоем новой, я все больше понимал, что быстро теряю интерес к этой задаче. В конечном итоге, мой замысел заключался в том, чтобы восстановить эти лодки до их былого великолепия, а не свести их к обычным лоханкам. Кроме того, я понял, что работа движется гораздо медленней, чем в самом начале, но списал на то, что довольно-таки устал, поскольку поднялся сегодня ни свет ни заря. Только я задумался, не бросить ли мне все на сегодня, как снаружи послышался шум подъехавшей машины. Очевидно, мистер Паркер вернулся оттуда, куда ездил, и несколько мгновений спустя вошел в сарай посмотреть, как у меня идут дела.

— Так, — сказал он, осмотрев лодку. — Покраска, судя по всему, продвигается хорошо, нет?

— Наверное, — ответил я без воодушевления.

— Несколько слоев понадобится, нет?

— Видимо.

— Ну, вы уж кладите, сколько надо, не беспокойтесь.

— Ладно.

— Я привез еще цепь и ступицу, — продолжал он. — Поэтому, как у вас выпадет свободная минутка, сможете сделать другую швартовку?

Я не очень понимал, когда, по его расчетам, у меня «выпадет свободная минутка», но просто согласился с ним еще раз и проводил его взглядом к печке в углу сарая.

— Прохладно тут что-то, — заметил он. — Думаю, мы ее вам раскочегарим, чтоб тут стало приятно и тепло.

Мы тут же принялись расчищать все сваленное вокруг печки и подыскивать, какие деревяшки можно сжечь. По правде говоря, меня так занимали лодки, что я и не заметил, как холодно стало вокруг. Неудивительно, что мне сонно и вяло. Томми Паркер же, напротив, казалось, весьма неуемен. Вскоре в печке заплясали языки пламени, а он подкручивал на ней спереди регулятор вьюшки. Когда сарай нагрелся, все стало уже не так противно, как раньше.

— Ну вот, — сказал он, когда печка разошлась на всю катушку. — Теперь у нас тут станет уютно.

— Спасибо, — сказал я.

— Завтра еду на юг с нефтяными бочками, поэтому вы уж тут сами.

— Ну да.

Вскоре после у меня случился еще один посетитель. Около пяти часов открылась дверь, и вошла Гейл. Я заметил, что она уже переоделась из школьной формы.

— Вам мистер Уонлесс тут просил передать, — сказала она.

— Это еще кто такой? — спросил я.

— Ну знаете же, — ответил она. — Школьный автобус водит.

— В смысле — Морис?

— Я его всегда мистером Уонлессом звала.

— А… ну да, — сказал я. — И что передать?

— Он говорит, что сегодня вечером вам уже можно во «Вьючную лошадь».

— А, это очень мило с его стороны. Придется угостить его пинтой.

Гейл разочарованно посмотрела на меня.

— Это значит, мы не сможем больше тренироваться с дротиками?

— Нет-нет, можно будет что-то втиснуть, хотя вот прямо сейчас я немного занят.

— Так мы, значит, опять будем?

— О да, — сказал я. — Честно.

Она улыбнулась.

— Спасибо.

Я проводил ее взглядом до дверей, и она вышла, а мне пришлось напомнить себе уже не в первый раз, что ей всего пятнадцать. Может, следовало сказать, что у меня больше нет на нее времени, и на этом со всем покончить. В конце концов, это практически и есть правда. Помимо доставки молока и покраски всех этих лодок, мне еще делать и спускать новый швартовный якорь, а кроме того, еще нужно допилить всю ту древесину. Превыше прочего — мои обязательства перед командой по дротикам, а это все же гораздо важней обучения девочки-подростка на сеновале. На самом деле, стоило мне обо всем этом задуматься, как стало ясно, что ни минуты мне терять нельзя, и теперь, когда в сарае стало теплее, я решил поднажать с покраской еще на пару часов. К семи я закончил класть первый слой краски на ту лодку, с какой начал, и смотрелась она ничего, хотя выбор цвета меня не устраивал. Затем я кинулся к себе во флигель, выпил там чаю и снова выскочил наружу.

Во «Вьючной лошади» я обнаружил, что слишком много в своем положении в команде по дротикам принимал как должное. Встретили меня достаточно тепло, но требования графика соревнований вынудили их, пока меня не было, набрать других игроков, и свободных мест в команде больше не осталось. Брайан Уэбб взял мне пинту, после чего объяснил, что мне придется заслужить себе место игрой, а для этого являться на все будущие матчи в составе резерва. Мне это показалось достаточно справедливым, поэтому я уселся на табурет в углу и приготовился наблюдать состязания со стороны. Сегодня в гостях была команда «Восходящего солнца» — похоже, довольно дружелюбная публика.

К сожалению, были они из тех команд, что женщин с собой не возят, поэтому смотреть было особо не на что, кроме мужчин, кидающих дротики. Первую игру выиграла «Вьючная лошадь», вторую — «Восходящее солнце». Затем все вдруг отчего-то захохотали. Я разок-другой моргнул и увидел, что Брайан и все остальные стоят полукругом, ухмыляясь мне и разглядывая мое лицо.

— Он да или нет? — сказал кто-то.

— Ну, теперь уже нет, но раньше точно да, — сказал Брайан, и все они опять засмеялись.

— Что такое? — спросил я.

— Вы только что проспали полматча, — сказал он. — Осторожней, пиво прольете.

Я опустил голову. Стакан у меня в руке лежал под опасным углом, его содержимое уже лизало край. Я быстро перехватил его поровней и встал с табурета.

— Ох ты ж, — сказал я. — Должно быть, я больше устал, чем мне казалось.

— Ну, свечку с обоих концов жечь нельзя, — заметил Кеннет Тёрнер. — Идите-ка вы домой да преклоните голову.

— Да, думаю, я так и сделаю. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — хором ответили мне, когда я выходил.

Хоть поиграть и не пришлось, мне было довольно неплохо от первого вечера, который я снова просидел во «Вьючной лошади». Никто ничего не говорил о том, что я «их всех подвел» в тот раз, и по их молчанию на этот счет я заключил, что меня простили. Теперь лишь дело времени, чтобы меня целиком приняли обратно в команду. То, что Брайан заранее угостил меня пинтой, намекало, что ждать этого мне уже недолго. Ощущая себя сравнительно довольным тем, как все прошло, я добрел до своего флигеля и сразу же лег спать. Уснул я, едва моя голова коснулась подушки, а проснулся ровно в половине пятого полностью отдохнувшим. Быстро выпив чаю, я выехал со двора на пикапе и понял, что вообще-то предвкушаю, как снова поеду развозить молоко.

Выехав из ворот, я заметил, что не один я тут ранняя пташка. В лучах фар возникла фигура, шедшая по дороге к Миллфорду, и я сразу же понял, что это старый мистер Пиктолл.

Я поравнялся с ним и опустил стекло.

— Хотите поработать? — спросил я.