В Восточном экспрессе без перемен

Притча о безответной любви к родине. Несколько слов о том, что вы только что прочли

Магнус Миллз (р. 1954) — современный и уже вполне культовый британский автор из Манчестера, имеет полтора высших образования, семь лет строил заборы, потом двенадцать лет водил автобус, писал колонку в «Индепендент» — а потом стал романистом. Кстати сказать, его колонку в газете заменили на «Дневник Бриджет Джоунз», что, несомненно, добавляет абсурда ситуации.

Его первый роман «Загон скота» (1998, русское издание — 2003, о строительстве заборов среди прочего) вошел в свое время в короткий список «Букера», а получил премию Уитбреда (ныне «Коста») за первые романы и премию Маккиттерика, присуждаемую Обществом британских писателей. Даже Томас Пинчон подарил цитату ему на обложку, назвав автора «полоумным и невозмутимым комическим чудом». По-русски выходил и его роман «Схема полной занятости» (2003; о вождении грузовых фургонов; о вождении автобусов он написал другой абсурдистский роман, «Сохранение дистанции»). Миллза можно считать последним живым «черным юмористом» в мире. Ну и «дворовый авторитет» вполне люмпен-пролетарского писателя у него имеется, вдобавок.

«В Восточном экспрессе без перемен» (1999) — его второй роман, жутковатый трагифарс о туристе в Озерном краю, который по доброте душевной (и от нечего делать) соглашается помочь владельцу кемпинга с тем и этим. Для начала он красит ему ворота — а затем постепенно начинает подозревать, что он из этой деревенской глуши уже никогда никуда не уедет. И, понятно, не светит ему никакая Индия, куда он собирался ехать тем самым «Восточным экспрессом». А потом, в общем, разверзается ад…

Ну как ад… да и не сказать, что разверзается… Скорее, на поверхность выступает доселе скрытая грибница, выпускает щупальца народная хтонь, постепенно оплетает нашего героя, и мы понимаем — хотя понимает ли это наш герой, остается большим вопросом, — что с каждым неохотным своим «да» он постепенно и безболезненно отказывается от себя, уступает частичку собственной жизни тому «роевому началу», что лежит под цивилизацией, под тем, что мы с конца XX века привычно понимаем как «нормальную жизнь». Ползучий конформизм detected.

Причем, как ни странно, роман этот звучит, пожалуй, актуальнее всего даже не в Великобритании, хотя то, что его написал очень английский писатель, заставляет кое о чем задуматься. Его злободневность лучше, мне кажется, воспримется в России второго десятилетия XXI века — на фоне всего, что нам нынче доводится переживать на этих территориях. Хотя что это я — так было примерно всегда, уж точно — сколько наше поколение себя помнит. «Перец попятился от него, как от гигантской сколопендры, наткнулся на стол и повалил Тангейзера на Венеру». Пророческому тексту братьев Стругацких «Улитка на склоне» уже полвека, а поперек кабинета у нас по-прежнему натянута веревка, а на ней висят все те же «черные плавки и несколько штук носков, в том числе и дырявые». И на двери — все та же потемневшая металлическая табличка с вырезанной надписью «СКОТ»… Созвучия, мне кажется, просто вопиющи.

Мастерство Миллза, как неоднократно было замечено, — в минимализме, сухих бекеттовских диалогах и постепенном нагнетании абсурда. Ну и само название романа дорогого стоит. За ним стоит ненаписанный роман-близнец, как точно заметил критик «Сан-Франциско Кроникл», — «Убийство на Западном фронте». И особенно жутко на этом фоне выглядит посвящение автора в самом начале — на них, как правило, читатели вообще мало внимания обращают, а здесь очень стоит это сделать.

Родина тебя любит, а ты ее бесишь.

М. Немцов