В Восточном экспрессе без перемен

5

Той ночью спал я неважно. От пива меня почему-то все время бросало в пот, и я просыпался, весь запутавшись в одеяле. Ветер тоже не способствовал. Он и дальше теребил отставший лист гофры, и тот судорожно лязгал за часом час. Вообще-то теперь казалось, что весь сарай сочувственно скрипит в такт усиливающимся порывам. Задремал как следует я только под утро, не успел опомниться — а в окно трейлера уж лился дневной свет. Заметнее, однако, было то, что по крыше барабанил дождь. Меня подмывало перевернуться на другой бок и снова уснуть, но я знал, что мне нужно отправляться в путь, пока погода не испортилась совсем. Как-то мне удалось поднять себя с постели. Последние запасы еды я израсходовал накануне вечером и теперь планировал все-таки проехать хотя бы несколько миль, а там уж и позавтракать. Я развернул дождевик. Он был сух и жёсток, и я понял, что причины его надевать мне не выпадало давненько.

Когда все было готово, я вышел на улицу и завел мотоцикл. Он простоял под дождем всю ночь, но, к счастью, похоже, работал нормально. Затем, еще раз быстро все проверив в трейлере, я выехал. Ни в нижнем дворе, ни в самом доме, когда я катил мимо, никаких признаков деятельности не наблюдалось, да и по дороге в Миллфорд я никого не встретил. Дождь лил уже сильно, и мне пришло в голову, что путешествовать в такой день слабоумно. Но все равно у меня не было намерения менять планы. С меня уже хватило этого места, каким бы милым оно ни было, и теперь хотелось куда-то двигаться. Мне просто не повезло, что в тот день, когда я решил уехать, полил дождь. Кроме того, меня не покидало ощущение, что стоит проехать пятьдесят или шестьдесят миль, и, вероятно, погода прояснится. Через несколько минут я миновал «Вьючную лошадь» и «Перезвон», на обоих заведениях жалюзи накрепко закрыты, а потом проскочил мост и выехал на дорогу на юг. На миг заметил на другой стороне озера дом мистера Паркера, а потом и он скрылся из виду. Дальше из знакомых мест был только участок Брайана Уэбба. И снова там никого, когда я проезжал мимо. Вскоре после дождь потек мне уже по шее. Ездить на мотоцикле в таких погодных условиях — дело заведомо гиблое, и я приготовился к долгому и неприятному путешествию. Где-то я читал, что озеро это — длиной миль девять, но по прежним своим поездкам знал, что по дороге расстояние намного дольше. Изгибы и повороты никак не кончались, и я покрыл больше двадцати миль, пока озеро наконец не осталось позади. Заняло это почти час — на каждом повороте дороги приходилось сбрасывать скорость. Теперь я начал забирать выше, направляясь к первому горному перевалу. При этом вдруг подумал, чего я просто не поехал из Миллфорда на север, а там не выехал на трассу. Так было бы гораздо проще, чем тащиться по этой извилистой дороге. С другой стороны, выберись я на автотрассу, пришлось бы терпеть брызги от всех этих джаггернаутов. Говоря правду, куда б я ни поехал, все равно бы промок до нитки, а на том маршруте, что я выбрал, сегодня хотя бы нет движения.

Но, к сожалению, на нем было много луж, и, переехав за перевал, я угодил прямиком в одну. В тот миг я и осознал, что дождевик мой от воды не очень защищает. Но хуже того — заглох двигатель. Несколько раз кашлянул и чихнул, а потом и вовсе отрубился. Я докатился до полной остановки, после чего пнул стартер.

Ничего.

Попробовал снова — уже с вянущей надеждой. У меня возникло подозрение, в чем тут может быть загвоздка. Оно подтвердилось, когда я снял с двигателя кожух контактов, и оттуда потекла дождевая вода. Это значило, что мне придется сидеть несколько часов и ждать, покуда контакты не просохнут.

Очень вовремя, подумал я.

Укрытия здесь никакого не было, ни деревьев, ни зданий — лишь травянистые склоны, подымавшиеся во влажный туман. Я попытался пнуть мотоцикл еще разок, но тщетно. Затем мне пришло в голову, что я могу дотолкать его куда-нибудь, где будет не так открыто. Может, даже найду какое-нибудь славное сухое кафе на самой дороге, где удастся посидеть и подождать. Но от этой мысли я быстро отказался, поскольку точно знал, что на много миль вокруг тут ничего нет, если не считать разбросанных ферм да кое-где — чьего-нибудь частного жилья. Потому и остался там, где был, и принялся ходить кругами, праздно наблюдая, как на обочине дороги вода сливается в ручейки. Время от времени мимо проезжала машина, водитель бросал в мою сторону взгляд и ехал дальше. Затем, минут через двадцать, проехал школьный микроавтобус. Он походил на тот, в который у меня на глазах каждое утро садилась Гейл у главных ворот, но я тут же заметил, что на его пассажирах форма другого цвета. Микроавтобус сбавил ход у следующего поворота, и я уловил, что на меня изнутри смотрит дюжина розовых лиц.

Затем последовал долгий период, за который я уже начал недоумевать, что же именно мне делать дальше. Дождь не проявлял ни малейшего намерения стихать, а мотоцикл по-прежнему отказывался заводиться. Однако бросать его здесь и идти искать помощь смысла не было. В конце концов, чинить тут нечего. Ему требовалось лишь просохнуть. И вновь я подумал о том, как глупо было отправляться в путь на мотоцикле в такой день.

Прошло еще десять минут, и я услышал, что с юга приближается машина. Я глянул на поворот, и тут она появилась — я мгновенно узнал пикап мистера Паркера, с грузовым прицепом. Он остановился возле меня.

— Похоже, вы вполне привязались к этому району, — заметил он вместо приветствия.

— Мотор заглох, — ответил я.

— Я думал, вы раньше выедете.

— Я и выехал.

— Нет, — сказал он. — Это и близко не было рано. Он вышел и посмотрел на мотоцикл.

— Контакты намокли, — объяснил я.

Он кивнул.

— С этими старыми машинами вечно одно и то же. Слишком легко воду пропускают.

— Подсушить только надо.

— Ну, тут-то нипочем не подсохнет.

— Похоже на то.

— Разве что после дождичка в четверг. — Прошел миг, и тут он добавил: — Я вам так скажу, давайте-ка отвезем его домой и поставим ко мне в сарай?

— А вы не против? — спросил я.

— Нет, конечно, — сказал он. — Не здесь же вас оставлять, нет?

Я не видел, какие у меня еще варианты. Мотоцикл подвел меня так впервые. Теперь я застрял, а мистер Паркер предлагает лучшее средство, вот я и решил его принять. Через несколько минут мы погрузили мотоцикл в прицеп и поехали обратно на север. Обогреватель в кабине работал на полную мощность, и очень скоро от моего дождевика повалил пар.

— Где-то в интересном месте были? — спросил я.

— Доставить кое-что надо было, — ответил он. — Дела, дела, знаете. Удачно, что вы сломались там, где сломались.

— Ага, наверное.

— Я всегда считаю, что путешествие стоящее, если и на обратном пути груз есть.

— О… э… ну да, — сказал я. — Можно и так взглянуть.

Чуть погодя, когда мы проезжали дом Брайана Уэбба, мистер Паркер притормозил и внимательно осмотрел участок. Я не уловил, чего именно он ищет взглядом, но насколько сумел понять, его внимание сосредоточилось на грузовике с безбортовой платформой, что стоял у Брайана в голландском амбаре. Однако ничего по этому поводу он не сказал, а вскоре мы участок вообще проехали. Еще двадцать пять минут — и мы вкатились к нему на верхний двор.

— С возвращением, — сказал он.

— Спасибо.

— Если хотите, закатывайте мотоцикл в большой сарай. Там он лучше всего высохнет.

— Хорошо.

— Может, нам надо будет попросить Кеннета Тёрнера его проверить, прежде чем куда-то еще поедете.

— Не думаю, что оно будет того стоить, — сказал я. — Уверен, ничего серьезного с ним не случилось.

— Ну, вы все равно подумайте.

— Ладно.

Я подошел к сараю и откатил двери. И тут же уловил тот полупроизводственный дух, что висел внутри и раньше, и у меня возникло странное ощущение: я вернулся к чему-то знакомому. Глянув внутрь, я увидел, что посередине на полу, рядом с лодкой, которую мы на днях сюда привезли, выложены два ряда деревянных чурбаков. Я затащил мотоцикл внутрь и оставил его в щели между бетономешалкой и разобранным механизмом на гусеничном ходу. Чего-то, казалось, не хватает с последнего раза, когда я здесь был, но в тот миг я никак не мог сообразить, чего. Я по-прежнему озирался в сарае, когда ко мне подошел мистер Паркер и тоже встал в дверях.

— Места для других лодок тоже должно хватить, — сказал он.

— Так вы их, значит, зимой всегда тут держите? — спросил я.

— Да, они под крышей вообще-то быть должны.

— Ну, видимо.

— Может, не против помочь мне перетащить их сюда?

— Конечно, — ответил я. — Хоть так я вам могу отплатить за всю вашу помощь.

— Ну что, сразу и начнем?

— Ага, меня устраивает.

Пока мы возвращались к грузовику, я впервые заметил, что дождь прекратился, а небо выглядело уже далеко не таким зловещим, как раньше. Когда же мы доехали до озера, показалось возможным, что и солнце выглянет. Шесть лодок лежали там же, где мы их оставили. Мистер Паркер задним ходом развернул прицеп, и мы втащили на него две — его новой лебедкой. Когда вернулись в сарай, их нужно было перенести на деревянные чурбаки. Я думал, придется поднатужиться, но он просто поднял прицеп и грубо спихнул лодки через задний борт. Я поморщился, когда они соскользнули на бетон, но сработали их так крепко, что они даже не поцарапались. Теперь следовало лишь немного приподнять их и вогнать под низ чурбаки. Казалось, весь процесс он продумал заранее, и все прошло как по маслу. В то же время после того, как мы сделали три такие ходки, я почувствовал, что несколько выдохся, — и, думаю, крякнул под тяжестью, когда мы перетаскивали последнюю лодку.

Отчего мистер Паркер заметил:

— А вы не очень сильный, нет?

— Ну, я и не слабак, — возмутился я. — Вообще-то я довольно много тяжестей подымал.

— Это когда было? — спросил он.

— Я работал напогрузке на фабрике.

— Мне казалось, вы говорили, что работали в покрасочном цеху.

— Потом — да. А сначала работал на погрузке.

— Значит, грузили и красили, — сказал он. — Что еще?

— Ну, да ничего вообще-то. Разве что немного столярничал.

— Вы, значит, профессиональный столяр?

— Э… нет.

— А с сантехникой как? Про это что-нибудь знаете?

— Не, боюсь, что нет.

— А я умею сантехнику, — объявил он. — И сварку.

Вообще-то я мало чего не умею, если вдуматься. Знаю про осушение земель, посадку деревьев, постройку заборов и валку леса. Могу поменять гидравлику почти на всех типах тракторов, да и за всеми своими машинами ухаживаю сам. А они — и бензиновые, и дизельные, между прочим. В прошлом пахал, доил и лечил овец, а также паразитов на них уничтожал. Устанавливал септические резервуары. Досконально разбираюсь, как работает шламонасос «Уотфорд». Я сам построил этот сарай, в котором мы сейчас стоим, и сам залил почти весь бетон, что вы видите на этом участке.

Пока он мне все это рассказывал, я стоял возле лодок и неопределенно кивал. Не очень понятно было, к чему он клонит, но само по себе все было довольно интересно.

— Могу работать на циркулярных пилах, механических экскаваторах, молотковых перфораторах и сваезабойных машинах, — прибавил он, а затем умолк и значительно посмотрел на меня. — Ничего не знаю я только про лодки.

— О, — сказал я. — Правда?

— Вообще ничего.

— Ну, я и сам с ними знаком немного.

— Может, и так, но я вижу, вы их цените больше, чем я.

— Мне они нравятся, да.

Он сунул руки в карманы и уставился в пол.

— Штука вот в чем, — сказал он. — Мне хочется их покрасить, и я б желал, чтобы сделали это вы.

— Но это дело длительное, — ответил я. — Им нужно несколько слоев краски, если делать как положено.

— Это ничего. Краски у нас много.

— К тому же может оказаться, что понадобится конопатка.

Он поднял голову.

— Конопатка?

— Чтоб не протекали.

— Ну вот, видите, — сказал он. — Откуда мне было про это знать? Про конопатку я раньше даже не слышал. Вы как раз что надо человек для такой работы.

Пока мы беседовали, на одной лодке заиграл тонкий лучик солнечного света. Выглядело так, словно мокрядь снаружи и впрямь уступала погодным условиям пояснее и поярче. В этом резком свете позолота вдоль планширя лодки вдруг обрела немного своего былого блеска, к лодка стала смотреться поразитель-на Несомненно было, что краску следует подновить, но на несколько секунд у меня перед глазами возникла картинка того, как это будет выглядеть по завершении работы. Я лишь мог представить себе воздетый нос лодки, когда все детали тщательно подновлены вручную, и золотые линии, идущие от носа до кормы. Да, подумал я, завершенное судно будет выглядеть великолепно.

— Беда в том, — сказал я, — что на все семь уйдет не одна неделя.

— Но к Рождеству же вы закончите, нет? — сказал мистер Паркер.

— Ну, вероятно, да. Но мне правда очень скоро нужно уезжать.

На мое слабое возражение он не обратил внимания.

— У нас есть флигель, где вы можете пожить, если захочется.

— О, — сказал я. — Э… правда?

— Вон через двор. Зимой вполне уютно, точно говорю. И каждый день с нас завтрак.

— Звучит приятно.

— Гейл, конечно, готовить будет.

Я обдумал его предложение и осознал, что сопротивление мое истощается. По правде говоря, я чувствовал, что выдохся. Дождевик, который я не снимал несколько часов, теперь снова высох, но мысль о том, чтобы повторить утреннюю поездку, меня не соблазняла.

С другой стороны, приглашение пожить где-то, да еще и с завтраком каждое утро, казалось очень привлекательным.

— А можно пока тут мотоцикл поставить? — спросил я.

— Конечно, можно, — ответил он.

— Ладно, — сказал я. — Остаюсь.

Через несколько минут он повел меня через двор смотреть флигель. Местечко было крохотное, с крошечной ванной. Когда мы вошли, там было несколько промозгло, но, как мистер Паркер продемонстрировал, щелкнув выключателем, нагревалось тут довольно быстро. Из одного окна открывался хороший вид на его дом. А вот озера видно не было. После того как он оставил меня обустраиваться, я потрясенно осознал, что не ел весь день. Неудивительно, что я так ослаб и устал. Решил, что лучший порядок действий — съездить в лавку Ходжа и чем-нибудь запастись, поэтому сходил и еще разок попробовал мотоцикл. Облегчение пополам с разочарованием: я обнаружил, что он по-прежнему не заводится. И я отправился в Миллфорд пешком.

К дверям лавки Ходжа был приделан небольшой колокольчик. Он зазвонил, когда я вошел, но хозяин несколько минут делал вид, будто не услышал. Хотя я знал, что он там. Слышал, как он ходит в подсобке — за чем-то вроде пластиковой шторки, сделанной из разноцветных лент. Судя по звукам, он заваривал чай — сыпал, размешивал и лязгал ложечкой. Наконец я подошел к двери и открыл ее еще раз, чтобы колокольчик зазвонил снова. Только после этого Ходж возник среди пластиковых лент.

— Тушеной фасоли, а? — спросил он.

— Вы, значит, открыты, да?

— Каждый день открыт, — сказал он. — По средам закрываюсь раньше.

— А, понятно. Так. Да, пожалуйста, тушеной фасоли. Он подошел к соответствующей полке.

— Вам повезло. Две последние банки.

— Ох, — сказал я. — Но вы же еще получите, правда? Ходж бодро улыбнулся и хлопнул в ладоши.

— Боюсь, что нет.

— Это почему? — спросил я.

— Нет спроса, когда сезон заканчивается. Не стоит и новый ящик открывать.

— Но я теперь тут задержусь, а потому определенно буду покупать.

— Так все говорят.

— Кто?

— Те, кто сюда заходит и просит всякое.

— В смысле покупатели?

— Зовите их как угодно, — сказал Ходж. — В этом году фасоли больше не будет.

— Это, значит, ваше окончательное решение?

— Похоже, да.

— А, — сказал я. — Ну да.

В этот момент мне хотелось убраться из лавки, так ничего там и не купив, но, к сожалению, идти мне больше было некуда. Выхода не оставалось — только купить две банки фасоли и еще кое-чего необходимого, но я дал себе слово больше к нему не заглядывать. Вернувшись домой, я вспомнил объявление, которое заметил в «Газете торговца». Снова обнаружил его я не сразу — страниц было много, и меня постоянно отвлекала другая реклама, но в итоге я нашел, что искал.

ДОСТАВКА ПРОДУКТОВ ФУРГОНОМ, гласило оно.

ЗАКАЗЫ ЛЮБОГО ОБЪЕМА.

Приводился местный телефонный номер, поэтому тем же вечером я составил список и позвонил из автомата по пути в паб. Раздалось гудков двадцать, прежде чем там сняли трубку.

— Алло.

— Это доставка фургоном?

— Возможно, — сказал он. — А кто спрашивает?

— Ну, я живу во флигеле у мистера Паркера.

— Ах вот как?

— И я хотел уточнить, могу ли я у вас заказать продукты?

— Мы в ту сторону ездим только по вторникам и четвергам.

— Меня устраивает, — сказал я.

— И заказ вам нужно подготовить за два дня.

— Прекрасно.

— Ладно, — сказал он. — Наверно, мы сможем вас втиснуть.

— Спасибо.

— Минуточку, будьте добры? Только схожу принесу, на чем записать.

Пока я ждал, меня поразило, что к клиентам этот человек относится так же, как и Ходж. Мне практически пришлось убеждать его доставить мне продукты, а теперь выясняется, что у него и книги заказов нет настоящей. Когда он наконец вернулся к телефону, я услышал протяжный тяжкий вздох.

— Ладно, — сказал он. — Излагайте.

— Ну да, — сказал я. — Э… хлеб в нарезке.

Повисла пауза.

— Это «хлеб в нарезке» или «э… хлеб в нарезке»?

— Хлеб в нарезке.

Еще пауза, пока он записывал.

— Так. Что еще?

— Двенадцать банок тушеной фасоли.

Долгая пауза.

— Так. Что еще?

— Чай.

— Так.

— Сахар.

— Так.

— У вас есть такие отдельные пироги с мясом и почками «Фрэй Бентос»[3] для духовки, с подливой?

— Да, есть.

— Три таких, пожалуйста.

Он снова вздохнул, затем прошло несколько секунд — я слышал, как его карандаш шуршит по бумаге.

— Так, — наконец сказал он.

— Три фунта картошки.

Тут в трубке запищало. Когда я сунул в автомат еще монетку, повисло долгое молчание.

— Алло? — сказал я.

— Алло.

— Вы это записали?

— Что?

— Три фунта картошки.

— Да, — раздраженно ответил он. — Еще что?

— Мне еще печенья надо.

— Так.

— Какое у вас есть?

— Всякое.

— А, ладно, — сказал я. — Две пачки фиговых рулетиков, пожалуйста.

— Нет, таких нету.

— А с заварным кремом?

— Нет.

— С солодовым молоком?

Опять запищало. Я сунул в щель еще одну монетку и услышал ту же тишину, что и раньше.

— Алло? — сказал я.

Молчание.

После долгого ожидания я повесил трубку и перезвонил, но он на сей раз не ответил.

А во «Вьючную лошадь» привезли новую поставку «Топэмовского» «Эксцельсиора-горького». После разочарований моего телефонного звонка это стало доброй вестью, хоть я слегка и удивился.

— Пинту «Экса»? — спросил Тони, едва я вошел в нижний бар.

— Пожалуйста, сказал я. — Только я думал, вам его больше не возят.

— Не возили, — ответил он. — Недостаточно спроса было.

— А теперь есть?

— Раз вы вернулись, да, — сказал он. — Вы чашу весов сместили.

— О, ну что ж. Это хорошо.

Тони уже подставил стакан под кран и принялся жать на рукоятку.

— Вот только нам цену пришлось немного повысить.

— Вот как?

— Только чтоб расходы покрыть.

— Так сколько, значит, я вам должен?

Он закончил наливать пиво и выставил полную пинту на стойку.

— Эта за счет заведения вообще-то.

— Спасибо, — улыбнулся я. — Почему-то или просто так?

— Мы хотим вас в команду по дротикам постоянным членом. Тем вечером на нас произвело впечатление ваше участие, и на капитана гостей тоже.

— Вот как, и на него?

— Неё.

— Неё?

— Да, — сказал он. — Ну помните — Лезли.

— А… ага, верно.

— Очень больше впечатление на нее произвело.

— Ну, на самом деле мне тогда просто повезло. Хороший вечер был.

— Так вы готовы к нам записаться или как?

— Если вы меня хотите, то да.

— Конечно же, мы вас хотим.

— Тогда ладно, — сказал я. — Запишусь.

В тот первый вечер по возвращении во «Вьючную лошадь» я выпил больше пива, чем планировал, главным образом потому, что Тони отказывался брать у меня деньги. Первая пинта была «за счет заведения», это я помнил, но затем последовала и вторая, и третья, он продолжал утверждать, что все в порядке, я могу пить в кредит. Мне не хотелось оскорблять его, отказываясь от его доверия, поэтому я пил и пил, и в итоге дошло до пяти пинт. По пути домой позднее тем вечером я сделал мысленную зарубку не позволять кредиту заходить чрезмерно далеко.

Наутро первым делом я услышал «звяк» молочной бутылки у себя на пороге. Выглянув в окно спаленки, я увидел, как по двору к своему пикапу уходит Дикин, затем он сел в кабину и уехал. Я решил, что с его стороны как-то нагловато сразу начать доставки, не повидав меня прежде, хотя на самом деле меня это не обеспокоило, поскольку я все равно собирался у него попросить. Вообще-то я был ему благодарен за то, что разбудил меня, поскольку иначе я опоздал бы на завтрак. Я быстро собрался и пошел к дому, а там меня впустила Гейл. Казалось, она вполне рада меня видеть.

Мистер Паркер уже сидел за столом, когда и я туда сел.

— Сегодня с лодками начнете, нет? — спросил он.

— Надеюсь, — сказал я. — Конечно, их еще тщательно подготовить нужно к самой покраске.

— Рад это слышать, — сказал он. — Нам тут тяп-ляп не годится.

— Нет.

— В большом сарае электрическая шлифовка есть, если надо. И паяльная лампа.

— Ага.

— Так к Рождеству, значит, управитесь?

— О да. Запросто.

— Хорошо.

Гейл поставила передо мной завтрак, а потом села сама.

— В новом доме нормально устроились? — продолжал ее отец.

— Да, спасибо, — ответил я.

— Места хватает?

— О да, — сказал я. — Навалом.

— Это хорошо.

— Вы немножко как три поросенка, — заметила Гейл.

— Правда? — спросил я, опустив взгляд на сосиски.

— Да, — сказала она. — Палатка у вас была соломенный домик. Потом у вас был трейлер, который домик из веток. А теперь у вас дом из камня.

Тут во двор заехал почтовый фургон, и водитель произвел все те же действия, что и в последний раз, когда я его видел. Проскакав наверх по ступеням, он вновь приоткрыл на четыре дюйма кухонную дверь, сунул почту на полку внутри, певуче сказал «спасибо» и вновь исчез.

Мистер Паркер перевел взгляд на полку.

— А, хорошо, — сказал он. — «Газету» принесли.

Он пересек кухню и взял единственное отправление — новый номер «Газеты торговца», свернутый и особо помеченный для доставки почтой. Развернул и принялся с интересом изучать страницы. В последовавшем молчании я вспомнил вопрос, который собирался задать.

— А тех овец вы знаете? — сказал я.

Мистер Паркер моментально оторвался от газеты.

— Каких овец?

— Тех, что на пустоши за домом.

— А, да.

— Они к вам какое-то отношение имеют?

— Вы в смысле, мои они или нет?

— Да.

— Нет.

— А чьи тогда?

— В основном — Брайана Уэбба. Он свое сено у нас на сеновале тут держит.

— А.

— Вообще-то довольно скоро он много овцематок через двор прогонять будет, так, может, ему помощь потребуется. Я ему сказал, что вы тут и подсобите.

— А, ну ладно, — сказал я. — Но сами вы овец не держите.

— Нет, уже нет, — сказал он. — Мы одной зимой отару потеряли, много лет назад, и решили бросить это дело.

— Жалко.

— На них теперь нельзя больше надежно ставить, на овец этих, при всяких искусственных волокнах и прочем.

— Да, наверное, нет.

— Потому-то мы и занялись вместо этого куплей-продажей.

— Да, я заметил, у вас такого много.

— Лучший способ зарабатывать в наши дни.

— А лодки что ж? — спросил я.

— А что лодки?

— На них разве нельзя зарабатывать?

— Нет, — сказал он. — Практически они обуза, по правде сказать.

Во время этой беседы мистер Паркер просматривал «Газету» с шариковой ручкой, делая какие-то пометки и ставя крестики около некоторых товаров. Но вот он встал со стула и вышел в соседнюю комнату, где у них был телефон.

Когда он ушел, Гейл сказала:

— А с географией у вас как?

— Ну, восток от запада отличу, — ответил я. — А что, еще на дом задали?

Она улыбнулась.

— Ага.

— Ладно, приносите как-нибудь, я гляну.

— Можете сейчас взять, если хотите. — Она сунула руку под стол и достала из ранца тетрадку.

Я просмотрел вопросы.

— Ладно. Сложностей возникнуть не долгого.

— А сейчас на пару ответить неправильно можете, пожалуйста? — спросила она.

— Это еще зачем?

— Ну, вы получили двадцать баллов из двадцати по геометрии, и они теперь могут что-нибудь заподозрить.

— Наверное, могут.

— Кстати, — сказала она. — Ваше сочинение прочли перед всем классом.

— О, — сказал я. — Правда, что ли?

— Учительница сказала, что это моя лучшая работа. Так что спасибо.

— На здоровье.

Она опять улыбнулась и взглянула на часы на стене.

— Мне пора.

— Да, — сказал я, поднимаясь из-за стола. — Мне бы тоже уже лучше приступить. Спасибо за завтрак.

Я откланялся и пошел к большому сараю. Кто-то уже там побывал и отомкнул засов, поэтому я откатил дверь и вошел, закрыв ее за собой. Затем осмотрел то место, что станет моей мастерской на следующие недели. От нескольких прозрачных панелей в крыше тут было вполне светло, а еще я заметил довольно много электрических ламп. Шлифовка и горелка, о которых говорил мистер Паркер, лежали на полке сбоку, рядом — еще какой-то полезный с виду инструмент. Хотя в сарай много чего набили, между лодками оставалось довольно места, чтобы можно было работать. В одном углу даже стояла печка с трубой, чтобы в сарае было тепло, когда похолодает. В общем и целом увиденное меня приободрило, и я решил, что вполне могу чувствовать себя здесь как дома. Прежде чем приступить к работе, я хотел выяснить, что это там поблескивало в глубине сарая, когда я впервые сюда заглянул. Для этого нужно было перелезть через несколько упаковочных ящиков и труб, из которых строили леса, а также обогнуть крупную металлическую конструкцию, содержавшую в себе, похоже, какой-то аппарат для взвешивания. Протиснувшись в несколько щелей, я наконец увидел предмет моего любопытства. То был ряд мотоциклов. Всего — с полдюжины. Некоторые были совершенно новыми, еще в заводской смазке и с транспортными этикетками, написанными по-японски. Другие — подержанные, винтажных моделей, похожие на мой, а у одного даже коробка передач была раздельной конструкции. Только я задумался, что мистер Паркер намерен с ними всеми делать, как услышал, что откатывают дверь сарая.

Затем до меня донесся голос:

— Вы где?

— Тут, — быстро ответил я. — Мне кажется, где-то здесь панель отстала. Пытался ее найти.

— Ах да, — сказал он. — Я как-то ночью слышал, что стучит. Надо нам ее будет как-то скоро закрепить.

Он перелез через ящики ко мне.

— Хорошие мотоциклы, — сказал я.

Он кивнул.

— Вот, подумал, подержу у себя пока, поглядим, куда цены пойдут.

Он уже осматривал стены сарая, выискивая отставшую панель.

— Похоже, нам тут пара новых заклепок понадобится.

Я нажал на первый попавшийся лист гофры, и тот подался наружу.

— Вот оно, — сказал я. — Следующий тоже немного отстает.

— Так и есть, — сказал мистер Паркер. Затем повернулся ко мне и спросил: — Клепку сажали когда-нибудь?