Вадим Новгородский

ЯВЛЕНИЕ 2

Рурик, Рамида, Селена, провожатые Руриковы

Рурик

На быстрых крылиях уж те часы парят,

Которы счастие мое несут в сей град,

В которы твой отец, толь алчно жданный мною,

Во лаврах возвращен отечеству судьбою,

За все труды меня Рамидой наградит

И браком все мое блаженство утвердит.

Вельможи и народ мне дали здесь корону

И, сердцем моему покорствуя закону,

Превыше вольности мою считают власть.

Велика честь сия; но мне была б напасть,

Когда бы ты меня от сердца отвергала

И трон украсить мой собою не желала.

Однако пламень мой к тебе каков ни лют,

Хоть жизнию не чту я горьких тех минут,

В которы, удален твоей красы, страдаю,

Я счастливым себя еще не почитаю,

Коль равной страстию Рамида не горя,

Мне счастье подает, свою в нем должность зря;

И за граждан своих, в награду их спасенья,

Хоть малые себе потерпит принужденья.

Чтоб словом чувствие мое изобразить,

Тобой — тебе одной хочу я должен быть.

Хоть прелести твои моей души питанье,

Хотя, лишась тебя, мне будет жизнь страданье,

Но горьку часть сию той части предпочту,

Чтоб, зря всегда твою в уныньи красоту,

Встречая с ужасом моей супруги взоры,

Всечасно находить смертельны в них укоры.

Притворства чуждому верь сердцу моему:

Стократ приятней мне терзаться самому,

Как, из тоски других извлекши люту радость,

Вкушати свойственну одним тиранам сладость.

Открой мне чувствие ты сердца твоего;

Не огорчаю ли хоть мало тем его,

Что жизни счастие в тебе одной включаю,

Что я в тебе себя с душею сочетаю?

Рамида

Как можешь, государь! ты то вообразить,

Чтобы Рамидин дух умел себя склонить

К притворству низкому без страсти принуждаться

И узам тягостным к мученью предаваться?

И что б, скажи, тому виною быть могло?

Или увенчанно короною чело?

Верь мне, когда бы кто вселенной на престоле,

Открывши гордости моей безмерно поле,

Венцами без числа глазам моим блистал

И за любовь мою власть мира отдавал,

Коль сердцем бы его Рамида не избрала,

Она бы скиптры с ним и троны презирала;

А если бы свою он призвал в помочь власть,

Умела б смертию отвергнуть я напасть.

Гражданку здешную, возросшую в свободе,

Не может удивить ничто во всей природе.

Подвластна лишь богам и моему отцу,

Всем сердцем я к тебе стремлюся, не к венцу.

Ты внемлешь глас души без лести, без искусства;

К притворствам никаким мои не сродны чувства;

И если б Рурика любить я не могла,

Я с откровенностью то равною б рекла,

Как и теперь мой дух прельщенный то вещает:

Коль Рурик счастье все в моей любви включает,

Когда зависит то от сердца моего,

Так нет счастливее на свете никого.

Рурик

О, час драгой! моей всей жизни драгоценней!

Я вечно не вкушал отрады совершенней;

Внимая сладостным из уст твоих словам,

Завистна кажется моя судьба богам.

Уверен, восхищен признаньем вожделенным,

Я с сердцем, новою днесь жизнью укрепленным,

Иду, куда меня правленья долг зовет:

В нем Рурик бремени уж больше не найдет;

И сколь ни тягостны несметны попеченья,

Труды, прискорбия, душевны огорченья,

Которых требует монархов тяжка власть,

Мне будет счастием и самая напасть;

Хоть Рурик жизнь свою за твой народ утратит,

За все единый взор Рамиды мне заплатит.