Вадим Новгородский

ЯВЛЕНИЕ 1

Рамида и Селена

Селена

Се приближается тот час, тобой желанный,

В который твой отец, победою венчанный,

Вадим, прибытием обрадовав сей град,

Рамиде принесет с собою тьму отрад.

Узришь возлюбленна родителя, героя,

Который, общества спокойствие устроя,

Ко прекращению любезной дщери мук

Приходит из своих победоносных рук

Отдать ее в венце пылающему ею.

Уверена твоей чувствительной душею,

Твое величие не чту себе в урон.

Супруга Рурика, восшедшая на трон,

Надеюсь, для меня Рамидою пребудет

И дружества вовек Селены не забудет.

Рамида

Ты знаешь чувствия Рамидиной души.

Селена, ты меня сей дружбы не лиши,

Которая мое блаженство возвышает;

Она равно мой дух плененный утешает,

Как та бессмертная, неодолима страсть,

Без коей всякое мне счастие — напасть.

Верь мне: сей блеск венца, престола возвышенье

Для чувств Рамидиных презренно утешенье!

В корысти, в гордости я сердца не гублю.

Не князя в Рурике, я Рурика люблю.

Селена

Душою обладать героя ты достойна;

Но в ожидании твоих отрад спокойна,

Готовясь к счастью быть спряженной браком с ним,

Не огорчаешь ли предчувствием каким

Души, нежнейшею любовью упоенной?

Не вопиет ли глас свободы сокрушенной?

Не вображается ль великий твой отец

Во гневе, в ярости, зря царский здесь венец?

Рамида

Почто ж смущать мое блаженство сей напастью?

И что свобода вся пред Руриковой властью?

Верь мне, родитель сам, героя зря сего,

Свободу, гордость — все забудет для него.

Возможно ль Рурика кому возненавидеть?

Чтоб обожать, его лишь надобно увидеть.

Своею вольностью лишенный всех отрад,

Не то ли чувствовал, что я, и весь сей град,

Как Рурик к нам привел торжественное войско⁷.

Вообрази себе сие чело геройско,

Престол божественных его души доброт,

Надежду будущих властителя щедрот,

Те очи, молнией и кротостию полны,

Когда, смирив он здесь смятенья страшны волны,

Народ признательный привлек к своим ногам.

Коль может человек подобен быть богам,

Конечно, Рурик им единый только равен.

Воспомни ты, как он, победоносен, славен,

Доволен только тем, что нам благотворил,

В своей душе за то награду находил

И, мужеством прервав плачевны наши стоны,

Отрекся здешния завидной всем короны.

Тогда народ, страшась своих возврата бед,

Слезами орошал сего героя след.

В какие горести весь град сей погружался;

Казалося, нам час последний приближался.

Всему отечеству мой дух сотрепетал,

И с Руриком весь мир Рамидин погибал.

Ты видела то все. Селена, ты бесстрастна⁸.

Скажи: когда б тебе вселенная подвластна

С подобострастием у ног твоих была,

Иль власти б ты своей ему не отдала?

И мира к радости, против себя правдива,

Под властью Рурика ты как была б счастлива!

Селена

Сомнения в том нет, достоин власти он;

Но если б твой отец, которому здесь трон

Гражданских всяких бед несноснее казался,

Противу Рурика к несчастью ополчался;

Когда бы, не смотря на плачущую дщерь…

Рамида

От мысли сей мой дух трепещет и теперь.

Увы! коль мне судьба толико будет злобна,

Хоть скорби не снесу мученья бесподобна,

Колико Рурика я смертно ни люблю,

Умру, но должности моей не преступлю;

И, повинуяся родительской я власти,

У ног его мои окончу все напасти...

Но нет! почто, почто мне сердце разрывать

И грудь стенящую слезами обливать?

Чего не может быть — почто мне тем терзаться

И горестнейшим толь мечтаньем устрашаться?

Мы лютость от себя сих мыслей удалим.

Не может к Рурику питати злость Вадим,

Не может: и герой героя обожает.

Твое сомнение обоих унижает.

Во славе равные, что может их смутить?

Что может к зависти родителя склонить?

То свойство гнусное лишь подлых душ и черных,

Чтоб, зря достоинства на высотах безмерных

И быв бессильными до оных возлететь,

Во мрачности своей их блеска не терпеть.

А истинный герой, упитан светом славы,

Доволен сам собой, превыше сей отравы.

Но пусть Вадима бы встревожил здесь венец—

Иль мною Рурику не будет он отец?

Отвергнем тщетный страх и лютые толь мысли.

Селена, ты мои отрады все исчисли!

Но как возможно их себе вообразить!

Скажи, счастливее меня кто может быть?

Се Рурик шествует, и зрак его любезный

Являет, сколь твои сомненья бесполезны.