Вадим Новгородский

ЯВЛЕНИЕ 4

Вадим, Рамида, Пренест

Пренест

Все чувства устремя тебе подобным быть

И, обществу служа, Рамиду заслужить,

Лишь только ты меня, спеша за град, оставил,

Тотчас мои стопы к вельможам я направил,

Которых гордый дух против венца роптал

И гнева молнию в молчании питал.

Собрав их, я им рек! "Се час тот наступает,

В который небо нам судьбу граждан вручает;

В который город наш, сей прежде царь царей,

Сие питалище великих толь мужей,

С свободой своего сияния лишенный,

Под игом скипетра позорно удрученный,

Возможет вознестись на высоту опять,

Чтоб Северу всему законы подавать.

Уже извне на трон направлены удары:

Уж с воинством Вадим принес тиранству кары.

Коль так же, как ему, противен вам венец,

Паденья своего не избежит гордец,

Который, нам дая вкушать соты коварства,

Нас клонит к горести самодержавна царства.

Великодушен днесь он, кроток, справедлив,

Но, укрепя свой трон, без страха горделив,

Коль чтит законы днесь, во всем равняясь с нами,

Законы после все ж нас попрет ногами!

Проникнув в будуще вы мудростью своей,

Не усыпляйтеся блаженством власти сей:

Что в том, что Рурик сей героем быть родился,—

Какой герой в венце с пути не совратился?

Величья своего отравой упоен,—

Кто не был из царей в порфире развращен?

Самодержавие, повсюду бед содетель.

Вредит и самую чистейшу добродетель

И, невозбранные пути открыв страстям,

Дает свободу быть тиранами царям,

Воззрите на владык вы всяких царств и веков,

Их власть — есть власть богов, а слабость — человеков!"

Потом, чтоб яростны против лучей венца

И паче раздражить их гордые сердца,

Изобразил я им народов страшны бедства:

Те самовластия плачевны, люты следства,

Вокруг которого с кадильницею лесть,

Бесстудно принося богам пристойну честь,

Преступников в венцах с бессмертными равняет

И кровью подданных на тронах упояет.

Гнев боле пламеня моих чертами слов,—

"Представьте,— я сказал,— вы смертных сих богов,

В надменности свою законом чтущих волю,

По гнусным прихотям влекущих нашу долю

И первенство дая рабам своих страстей,—

Пред ними тот велик, кто паче всех злодей.

Дождемся ли и мы такой ужасной части,

Когда властитель наш, в своей спокоен власти,

Личину хитрости со горда сняв лица,

Явит чудовище под блесками венца?

Всечасно окружен свирепостью и страхом,

Подножья своего считать нас будет прахом

И, присвояя плод трудов несметных лет,

Отнимет все у нас — и даже солнца свет,

Чтоб подлость наградить своих льстецов прегнусных.

Уж есть событие таких предвестий грустных;

Его варягами наполнен весь наш град;

Уж с нами становя своих рабов он в ряд,

Остатки вольности и наших прав отъемлет;

А ваш великий дух на крае бездны дремлет!

"Проснитесь!.." Вдруг их вопль остановил мой глас:

"Идем пронзити грудь тирану сей же час!"

Их рвенье описать я сколько б ни старался,

Как мрак пред пламенем глагол бы мой казался.

И как изобразить движенье сих мужей,

Сих ненавистников и рабства и царей;

Их слезы на очах от гнева и позора,

Летящи молнии от яростного взора,

Багряность мрачных лиц, сей образ грозных туч.

Из коих вольности блистал надежный луч

И неминуемо тираново паденье.

Впоследок, пременя свой гнев во исступленье,

Забыв опасности и все исторгнув меч,

Стремятся тот же час злодея дни пресечь!

"Друзья,— сказал я им,— безвременно геройство,

Отъемля плод, не есть сердец великих свойство.

Что в том, коль, вашу днесь погибель вы презрев,

Повергнете себя в разверстый смерти зев?

Не крови вашея отечество желает:

Оно от ваших рук спасенья ожидает.

Великим толь делам нам должно дать созреть;

В грядущу ночь у стен Вадима будем зреть;

В грядущу ночь врата отворим мы герою,

А с ним ведущему свободу нашу строю".

По сем, как вихрями смущенна бездна вод,

Стремленью ярости почувствовав оплот,

Стесненная кипит, ревет и тщетно рвется,

Таков героев сонм во гневе остается

И просит солнце путь свой ясный сократить,

Чтоб мрак привел тот час, в который им разить.

При сих словах выходит Вигор.

Вадим

Сего я ожидал, героев наших зная

И добродетели Пренеста почитая.

(Указывая на дочь.)

Се воздаяние, венец трудов твоих.

Пренест

Судьба моя теперь в ее устах драгих,

Не смею счастливым дотоле я назваться.

Рамида

Мой долг родителю во всем повиноваться.

(Уходит.)