Ваххабизм в России

Цивилизационный кризис

Нет никаких сомнений в том, что для современной России процессы интеграции мигрантов просто обязаны быть исключительно сложными и проблемными. Наивно предполагать, что возможно как-то иначе.

Враждебность коренного населения к пришельцам обусловлена его собственным тяжелым положением. В обществе очевидно отсутствие веры в себя, в других людей, существует серьёзный кризис доверия к государственным институтам. В таких условиях перечень тех, кто вызывает доверие, ограничен очень узким кругом ближайшего окружения. Все остальные вызывают настороженность и враждебность.

Конкурентная модель отношений, внедряемая на протяжении последних двух десятилетий, страх оказаться в числе тех, кто «не вписался в рынок», как равнодушно отозвался о выброшенных на социальное дно людях Е.Т.Гайдар — всё это и без мигрантов создаёт в российском обществе ситуацию раздробленности и размежевания. Человек человеку волк — вот идеал общества неолибералов, декларирующих звериные нормы общественных отношений в качестве нормы. Выживет сильнейший, — нормальная неомальтузианская логика людоедов из высоких кабинетов.

Предполагать, что культивируемое зверство вдруг внезапно превратится в терпимость по отношению к «понаехавшим», несколько наивно. А из сказанного следует вполне рациональный и холодный вывод — интеграционный потенциал российского общества серьёзным образом искусственно снижен.

Лозунг «Россия для русских!» в 2011 году поддерживался 58 % опрошенных россиян против 43 % в 1998 году. При этом стоит вспомнить, что 1998 год — это год, когда действия боевиков-ваххабитов на Северном Кавказе достигли своего апогея. Страшный бородатый кавказец был реальным пугалом, именно в эти годы в оборот была введена понятная и в нынешние толерантные времена аббревиатура ЛКН. Ксенофобские настроения в 1998 году выглядели гораздо более оправданными.

Что же произошло за эти годы?

Если обратиться к фундаментальному исследованию Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования «Государственная политика вывода России из демографического кризиса», выполненному в 2007 году, то среди его выводов можно встретить сухую констатацию:

Вряд ли каждый русский знаком с этим докладом, однако коллективное бессознательное улавливает указанную тенденцию. Столь существенное сокращение численности государствообразующего этноса как в абсолютных, так и в относительных цифрах даже без внешней экспансии выглядит угрожающим.

Происходит реакция, направленная на сохранение цивилизационной идентичности, и в сложившихся условиях разобщенности и недоверия она выглядит как враждебность, направленная на всех «чужаков», которым инстинктивно приписываются только негативные черты, неважно — мнимые они или настоящие.

Еще одним тревожным признаком становится внутренняя миграция русских. В 79 регионах отмечена убыль русского населения, в 4 — его доля осталась неизменной, увеличение русского населения отмечена в 14 регионах. Происходит «схлопывание» ареала обитания русских, причем во всех национальных республиках, за исключением Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского автономных округов, русское население неуклонно уменьшается. Лишь в Удмуртии оно пока остается неизменным. Что еще тревожнее — если в большинстве федеральных округов русские перераспределяются между регионами округов, то в Дальневосточном они уменьшились численно во всех его областях. В 14 регионах из 79, в которых произошло сокращение русского населения, убыль русского населения приобрела катастрофические размеры (5 регионов) и значительные (9 регионов).

Для этих регионов основной причиной убыли стал миграционный отток русских, связанный с этнополитической ситуацией и депрессивной экономической обстановкой. Для всех регионов, в которых произошла убыль русского населения, действует еще один крайне тревожный фактор — русские женщины рожают мало. Меньше русских (1,446 детей на 1 женщину) рожают только еврейки (1,264). Это средние цифры по стране, не учитывающие возрастную структуру этносов географические особенности, но если подробно разбирать причины такого положения дел, то мы придем к еще одному неутешительному выводу — во всех катаклизмах 20 века именно русский народ понес самые высокие потери как в абсолютных, так и относительных показателях. В итоге доля русских женщин детородного возраста снижается в общем числе женского населения России быстрее всего.

Есть десятки других, близких по своему влиянию и чуть менее значимых факторов, но для нас важнее подробного их разбора конечный вывод: русский народ находится на сегодняшний момент в кризисе. Уменьшается его численность по абсолютным и относительным показателям. Сокращается его ареал обитания. Отсутствуют резервы демографического роста численности за счет миграции русских извне, нет этих резервов в плане резкого подъёма рождаемости. Единственный незадействованный резерв — увеличение продолжительности жизни и сокращение детской смертности. Эти показатели по сравнению с остальными развитыми странами выглядят совершенно неадекватными. По данным 2007 года в России каждую минуту рождается 3 человека, умирает — 4. В Китае это соотношение 38 к 16, в США — 8 к 4.

Подводя предварительные итоги сказанному, можно сделать довольно нелицеприятный для современной российской власти вывод. Избранный путь развития, на который встала Россия в 1991 году, объективно обострил сложные демографические проблемы, создал новые и привел к тому, что единственным приемлемым выходом из ситуации стала внешняя миграция, причём выбор не просто невелик, а практически безальтернативен. Либо миграция извне будет нарастать со всё более уменьшающимися шансами воспрепятствовать размыву российской идентичности перед наплывом этночужаков, которые попросту не буду успевать интегрироваться в российское общество — либо катастрофа, вызванная недостаточностью численности населения для выполнения всех задач, стоящих перед Россией, как страной.

Очевидно, что решение проблемы интеграции мигрантов в этой системе вторично. Первичным является ошибочный курс на ускоренную модернизацию по наиболее бесчеловечным зарубежным проектам, не учитывающим к тому же специфику и особенности России, как органической составной части неевропейских цивилизаций.

Выходящие из-под контроля процессы миграции преимущественно из стран, относящихся как раз к неевропейским цивилизациям, способны разрушить нашу страну сразу по двум направлениям. С одной стороны, наплыв иноэтничных мигрантов «размоет» российский народ и запустит процесс его ассимиляции, с другой — мигранты-чужаки ещё более далеки от европейских ценностей, чем русские. Став влиятельной силой в России, экзогенные и чуждые нам ментально пришельцы неизбежно воспротивятся существующей и навязываемой либеральными реформаторами модели модернизации. Мигранты станут спусковым крючком контрмодерна, который похоронит евромодернизацию.

Можно сказать, что «Арабская весна» в этом смысле является весьма убедительной иллюстрацией, что произойдет, когда массы мигрантов сумеют занять более уверенное положение в России. «Арабская весна» объективно является контрмодерном, ответом на ускоренную модернизацию по внешним, привнесенным извне моделям — как западного толка, так и национал-социалистического. Обе этих модели во многом противоречат цивилизационной сущности исламского мира — и «Арабская весна» стала реакцией на эти проекты. Она стала тем более болезненной, что грозные признаки роста недовольства усиленно давились прежними режимами. Революция 79 года в Иране была весьма веским предупреждением светским и прозападным режимам Ближнего Востока, но они так и не сумели осознать опасность ускоренной вестернизации своих стран.

Пожалуй, только Сирия в последние годы перед «Весной» сумела начать проводить относительно сбалансированную политику, что и обусловило её исключительную устойчивость к событиям «Арабской весны» на своей территории — но это никак не отрицает того факта, что даже в случае победы в идущей сейчас войне сирийское светское руководство должно будет существенно пересмотреть суть проводимых им реформ своей страны, адаптировать их к особенностям сирийского общества.

Вторая значимая причина кровавых событий «Арабской весны» заключается в попытке Запада оседлать национально-освободительные движения в своих интересах, используя для этого свой собственный инструмент в виде террористических организаций, выступающих под знаменами ислама. Нет никаких сомнений, что аналогичный сценарий будет применен и в России — тем более опасным видится ваххабизм, который и стал основным инструментом Запада в его проектах по сносу социальных субъектов.

Поэтому, даже реализуя мероприятия по упорядочению миграционных процессов без решения основного вопроса — содержания модернизационных реформ — в конечном итоге русские не только не смогут модернизировать свою страну, но и окажутся в ней на подчиненных ролях, оттесненные пришельцами в анклавы, куда они и начинают «сжиматься» уже сейчас. И здесь мы должны всегда держать в уме Косово, как вполне реальный сценарный план такого рода перспектив. Никакие аргументы по поводу исторической принадлежности тех или иных областей или регионов не будут приняты во внимание, если в них значимую роль начнут играть чуждые нам и нашей идентичности не желающие интегрироваться пришельцы.

Цивилизационный выбор России настоятельно требует отказа от этики и нравственного выбора проводимых реформ и проведения модернизации на принципах, отвечающих нашим особенностям. В противном случае это же самое сделают пришельцы — но в своих интересах, а Россия перестанет быть страной русских или перестанет существовать вовсе. Во всяком случае в тех границах и в том виде, в котором она существует сейчас.

Для того, чтобы понять, в чём заключается «наш» выбор, требуется небольшое отступление, выходящее за рамки тематики этой книги.