Ваххабизм в России

Дифференциация по доходам как один из факторов несправедливости

Одним из важнейших факторов, который напрямую влияет на степень общественного недовольства, является имущественная дифференциация населения. Чем более равномерно распределены доходы людей по слоям и стратам общества, тем меньшее влияние имеет этот фактор на рост «общественной температуры». Чтобы корректно попытаться его вычислить, можно воспользоваться статистической моделью, основанной на определении долей населения с разным подушевым доходом и вытекающим из них коэффициентом дифференциации доходов населения. Этот коэффициент обычно называют децильным (численно он равен отношению доходов 10 % наиболее обеспеченных и 10 % наименее обеспеченных долей населения). В некоторых случаях можно использовать и квинтильный коэффициент (где общество разбивается не на 10, а на 5 страт), но результаты его анализа будут менее очевидными. Тем не менее, он тоже является вполне допустимым.

Социальная статистика накопила достаточный опыт в исследованиях этой модели. Она опирается на закон Паретто, который устанавливает, что между уровнем доходов и числом их получателей существует обратная зависимость, а также на распределение Лоренца, которое представляет из себя кривую концентрации доходов по группам.

Отклонение от идеальной линии абсолютного равенства и характеризует степень несправедливости — чем более вогнута кривая Лоренца, тем менее справедливым по распределению доходов оказывается общество.

Математически точно справедливость можно определить с помощью коэффициента Джини, который определяет степень неравенства в распределении доходов населения. Иначе он называется коэффициентом концентрации богатства. Этот коэффициент равен отношению площади фигуры, заключенной между диагональю и кривой Лоренца, к площади треугольника, образуемого диагональю и осями. Значение коэффициента колеблется от 0 до 1. Коэффициент Джини показывает неравномерность распределения доходов. Значение 0 характеризует идеальное общество, которое на кривой Лоренца показано прямой диагональной линией. Единица — гипотетическая концентрация всех доходов в руках одного человека, абсолютно несправедливое общество.

Проблемой всех этих методов является сложность в определении ошибки измерений. Дело в том, что крайне непросто оценивать долю скрытых доходов у разных групп населения, а именно они могут быть основным источником благосостояния этих групп. По разным оценкам, в случае разбиения общества по доходам на пять страт, у первых трех доля теневых доходов находится в интервале от 20 до 30 процентов. У четвертой страты она резко возрастает до 100–200 %, а у пятой страты — до 2000 %. Именно поэтому численное значение децильного коэффициента, которое вычисляется на основании данных государственной статистики, в разы отличается от данных, которые озвучивают эксперты.

К примеру, если государственная статистика в бюллетене «Социально-экономические индикаторы бедности» определяет коэффициент Джини в России в пределах 0,42, то в отчёте Global Wealth Report, подготовленный банком Credit Suisse в октябре 2012 года, коэффициент Джини для России составил 0,84 — в два раза выше. Отчёт указывает, что это значение является самым высоким для всех крупных экономик мира. Правда, специфика метода Credit Suisse заключалась в том, что он считал не распределение по доходам, а распределение по богатству, что немедленно вызвало критику со стороны российских экспертов. (23.10.12. Радио Финам. Авторская колонка. Брагин Александр. «Реальный уровень благосостояния России — каков он?» http://finam. fm/post/2412/).

(На взгляд автора, данные Credit Suisse отвергать сходу нельзя как раз потому, что они учитывают не только легальные и официальные доходы. Когда молоденький следователь подъезжает к рабочему месту на «Бентли», очень сложно втиснуть его случай в официальную статистику, а неприятие такой справедливости со стороны населения опирается не на данные из бюллетеней, а на свои собственные глаза. Однако, выражая определённые сомнения в официальных статистических данных, логично использовать именно их хотя бы потому, что нам важен сравнительный анализ. Нам нужно выделить те регионы страны, которые по объективным показателям могут стать объектом атаки радикалов).

Аналитическая служба компании «Финэкспертиза» в 2012 году провела сравнительный анализ значения индекса Джини по российским регионам и назвала своё исследование «Индекс Робин Гуда как показатель социального расслоения общества». Темой работы был вывод значения так называемого «индекса Робин Гуда» — доли доходов общества, которую необходимо перераспределить для достижения равенства всех его членов. Данные по индексу Джини были сведены в следующую таблицу:

Субъект РФ

Коэффициент Джини

Субъект РФ

Коэффициент Джини

Российская Федерация

0,421

Страны, имеющие такой такую же степень концентрации доходов (0,4–0,5): Аргентина, Доминиканская республика, Замбия, Нигерия, Коста-Рика, Зимбабве, Венесуэла.

Страны, имеющие такой такую же степень концентрации доходов (0,3–0,4): Великобритания, Испания, Литва, Польша, Португалия, Италия, Ирландия, Израиль[2].

Эта таблица выглядит любопытной не только потому, что объясняет очевидную социальную напряжённость в Москве, Самарской, Свердловской областях или в Башкортостане и Татарстане, которые находятся в верхних строках таблицы. Из этой таблицы следует, что по объективным признакам Республика Дагестан, расположенная между относительно спокойными Ростовской и Мурманской областями, в социальном плане тоже должна быть вполне мирной и спокойной. Однако мы видим, что в реальности Дагестан выглядит практически как прифронтовая территория. Это говорит о том, что ситуация в этой республике раскачивается не по объективным причинам. Республика явно подвергается целенаправленной атаке. Против республики работает враждебный нашей стране проект. То же самое можно сказать и о других проблемных республиках Северного Кавказа, в первую очередь, о Кабардино-Балкарии и Ингушетии.

Приведённая выше модель сознательно упрощена для принципиального понимания того, что наука обладает инструментами, позволяющими исследовать столь субъективные явления, как общественное недовольство. Есть более сложные модели, в которых рассматривается совокупность нескольких факторов. Скажем, в работе И.П. Глазыриной и Е.А. Клевакиной (ИПРЭК СО РАН, ЗабГУ) «Неравенство доходов, темпы и качество экономического роста в регионах России» глубоко проработан вопрос дифференциации регионов сразу по нескольким показателям, даются выводы о причинах, препятствующих их нормальному развитию, консервации сложившейся социально-экономической системы:

Исследовав российские регионы по нескольким параметрам, авторы приходят к выводу, что наиболее угрожающей ситуация с неравномерным распределением доходов выглядит в казалось бы благополучных сырьевых нефтегазовых регионах, показатели которых в большинстве своём выше средних по стране.

Нужно упомянуть очень серьёзную работу директора Всероссийского центра уровня жизни д.э.н. В.Н. Бобкова «Россия как реальность. Каким быть неравенству и качеству уровня жизни?», опубликованную в журнале «Мир России» № 3 в 2009 году. В ней он рассматривал дифференциацию по регионам такого важного показателя, как индекс развития человеческого потенциала (нормативная оценка здоровья, образованности и материальных ресурсов, необходимых для развития человека). Работа изобилует фактическим материалом и его качественным анализом. Вывод, сделанный В.Н. Бобковым, перекликается с выводами других авторов:

В.Н. Бобков выделил 8 регионов России, в которых из четырех выбранных им индикаторов три и более свидетельствовали о социальном неблагополучии.

Всего 67 регионов страны в его модели демонстрируют свою уязвимость в плане нерешённости социальных проблем.

Делая предварительные выводы, можно сказать, что существуют методы, модели и индикаторы, позволяющие с той или иной степенью достоверности отслеживать объективные показатели, по которым можно вполне уверенно отслеживать уровень общественного недовольства. Разные модели дают отличающиеся друг от друга результаты, но в целом они позволяют сделать обобщённый вывод: в плане социальной стабильности наибольшее беспокойство вызывают сырьевые регионы страны и крупнейшие мегаполисы. Все индикаторы в той или иной мере показывают, что с ростом валового регионального продукта, то есть с ростом благосостояния региона, увеличивается и имущественное расслоение, принимая значения выше, чем в среднем по стране. Правящая региональная элита неадекватно или вообще никак не реагирует на эту ситуацию, в связи с чем угроза социальной стабильности в этих важнейших регионах только растёт. Пока она не приняла критических значений, однако тенденция налицо.

Стоит ли удивляться, что именно в этих регионах растёт присутствие радикальным исламистов, именно в эти регионы в массовом порядке направляются мигранты из числа выходцев из исламских республик бывшего Советского Союза и мусульманских регионов России. Социальная напряжённость дополняется ростом коррупции, преступности, наркомании, и в конечном итоге ростом радикальных настроений, отторжения людей от власти.

При этом основные события, связанные с вооружённой борьбой радикальных исламистских группировок против органов государственной власти России, происходят в регионах, где по объективным показателям ситуация не выглядит критической. Во всяком случае, индикаторы показывают в этих регионах более благополучную ситуацию, чем в указанных выше.

Мы можем констатировать, что перед нами возникает картина масштабной проработанной военной операции. Её основной замысел — нанесение отвлекающих ударов на второстепенных направлениях и подготовка к удару на главном. Очевидно, что исламисты не в состоянии обрушить ситуацию в республиках Северного Кавказа. У них нет там достаточной опоры, региональные элиты относятся к исламистам враждебно, хотя не исключено, что используют их в текущих тактических целях как инструмент, все равно лежащий под рукой. Федеральная власть внимательно отслеживает ситуацию в регионе Северного Кавказа, насыщает его ресурсами, и предположить в таком случае, что там объявится серьёзная сила, способная нанести решительное поражение России, попросту нелепо.

Однако отвлечение внимания приводит к тому, что действительно проблемные регионы страны — Поволжье, Север и в крупнейшие мегаполисы — остаются либо без внимания, либо власть со значительным опозданием и неадекватно реагирует на угрозы и вызовы на этих территориях.

В этих регионах сегодня формируется исламистское подполье, которое пока не ведёт активных действий, однако при этом активно проводит вербовку, агитацию, формирует исламистскую моду в молодежной среде. «Арабская весна» на Ближнем Востоке привела к созданию мощной мобилизационной структуры джихада на огромных территориях как Ближнего Востока, так и Европы, России, Средней Азии. В России это привело к возникновению вербовочных пунктов на базе подпольных и полуподпольных ваххабитских мечетей и «молельных комнат» в мегаполисах и проблемных регионах. Пока такая мобилизационная структура работает на продолжение войны в Сирии, однако надеяться на её ликвидацию после окончания сирийского конфликта явно не приходится.

Из этих регионов отправляется на войну в Сирии значительная часть воюющих в этой стране выходцев из России. Сирийцы, не особо разбираясь в деталях, называют всех россиян «чеченцами», однако эти «чеченцы» уже в значительной мере представлены как раз выходцами из других регионов России — Татарстана, Саратовской области, Башкирии. Активную вербовочную деятельность в этой среде проводит печально известный бывший узник Гуантанамо Салман Булгарский (он же Айрат Вахитов, выходец из Набережных Челнов). Наивно предполагать, что бывший узник Гуантанамо был запросто выпущен без обязательств работы на спецслужбы США. Видимо, в этом разрезе и нужно рассматривать деятельность его и ему подобных. Работа вербовщиков ведется исключительно на русском языке и популярных социальных сетях в интернете. Это говорит о том, что целевая аудитория вербовщиков — русскоязычная молодежь.

Для организации эффективного противодействия такому сценарию простых решений недостаточно. Сочетание объективных процессов, ухудшающих социальную стабильность в проблемных регионах, с проектностью враждебной деятельности исламистского подполья, постепенно накапливает кумулятивный эффект.

Особую тревогу вызывает тот факт, что проблемные регионы являются критически важными для нормального функционирования всей экономики страны. Волнения или социальный взрыв в сочетании с резким ростом террористической активности в нефте- и газодобывающих провинциях и финансовых центрах страны мгновенно парализуют и без того находящуюся в тяжёлом положении экономику. При организации мощной (пусть даже разовой) атаки в этих регионах у исламистов может появиться шанс на то, что экономика попадёт в ситуацию коллапса, а это немедленно отразится на общей устойчивости страны.