Ваххабизм в России

«Бид’а»

Понятие «бид'а» (новшество) в исламе является исключительно важной категорией. Дело в том, что ислам, зародившись в довольно примитивном аравийском обществе VII века, отражал ту конкретную историческую ситуацию, в которой оно существовало. Примитивизм классовых, общественных, экономических отношений не мог удовлетворить всех потребностей в нормах права, которые должны были регулировать жизнь гораздо более продвинутых во всех отношениях обществ покоренных арабскими завоевателями стран. Возникла острая необходимость в «расширении» ислама, которая была реализована в огромном количестве различных преданий о жизни и деятельности Пророка. Эти предания носят название хадисы, и на их основе были составлены кодексы поведения, этические принципы практически для всех случаев жизни. Эти кодексы в обобщённом виде и получили название Сунна.

Однако проблема заключалась в том, что различные общества в различных странах, принявших ислам, были развиты по-разному. Существовали и национальные, и территориальные особенности, различия в традициях. Огромное количество хадисов дало возможность приспособить их к конкретным историческим, территориальным, культурным особенностям разных стран. Однако это же и создало различие в толковании Сунны и хадисов, не вошедших в неё.

В течение почти четырёх веков в ведущих исламских богословских центрах Средневековья Мекке, Медине, Басре, Дамаске, Бейруте, Куфе, Куме, Каире велась работа по изучению и толкованию священных текстов. На основе этих работ сложились правовые богословские школы-мазхабы, часть из которых не дошла до нынешнего времени.

Фактически сложилась ситуация, при которой формально единоверцы, считающие священным одно и то же Писание, по-разному трактовали его в интересах различных групп и слоёв в зависимости от места и времени. Именно это обусловило мировой характер ислама, и это же стало источником глубоких внутренних противоречий между его различными течениями.

Тем не менее был создан механизм, согласно которому изменяющиеся условия жизни общества могли приводиться в соответствие с Учением. В этом механизме важнейшее значение приобретает понятие «бид'а» — новшество. Любое новшество, не соответствующее Сунне, является недопустимым. Однако бид'а может быть освящено с помощью двух механизмов — «иджма» — согласованного решения богословов — или «кияс» — аналогией.

Вопрос интерпретации Сунны через освящение бид'а и является наиболее значимым в плане расхождений между различными мазхабами (течениями, школами) ислама. Наиболее гибким в этом вопросе среди всех мазхабов является ханифизм, самым жёстким, практически полностью отказывающимся признавать бид'а — ханбализм. Мохаммед Абд-аль-Ваххаб довёл эту жёсткость практически до абсолюта. В рамках его учения были запрещены даже празднования дня рождения Пророка, так как эта церемония не предписана Аллахом и ко всему прочему, ведёт к обожествлению Пророка.

Стоит отметить, что христианство так же столкнулось с проблемой унификации священных текстов и создания на их базе стройной системы вероучения. Наличие большого числа Евангелий-свидетельств современников Иисуса, разночтения между ними, внутренние противоречия в самих свидетельствах вынудили христианство пойти по иному, чем ислам, пути. Из всех известных Евангелий лишь некоторые были признаны каноническими, кроме того, и они подверглись определённому редактированию. Всем остальным свидетельствам было отказано в праве на существование. Во многом это способствовало единой точке зрения на догмы религии, а разделение ее на две конкурирующие ветви — католицизм и православие — было обусловлено скорее политическими соображениями, чем религиозными.

Возвращаясь к учению аль-Ваххаба, можно сказать, что на него оказала огромное влияние личность самого богослова. Умный, разносторонне образованный, видевший жизнь Ближнего Востока в разных её проявлениях, и в то же время агрессивный, крайне упорный и радикальный в своих воззрениях и действиях Мохаммед Абд-аль-Ваххаб сумел не только возродить стагнирующий ханбализм, но и найти, увлечь и убедить тысячи своих сторонников как среди низших социальных слоёв, так и среди недждийской знати. Пожалуй, не будь у него этих качеств, учение могло бы остаться невостребованным.

Краткий экскурс в историю возникновения и развития учения Мохаммеда Абд аль-Ваххаба, безусловно, носит очень схематичный характер. В нём совершенно не затронут внешний фактор влияния великих держав (Англии, Соединенных Штатов, в какой-то мере Франции) на ваххабизм, как инструмент их колониальной политики. Задачей этого обзора было лишь выделение принципиальных отличительных черт этого учения.

Ваххабизм нельзя рассматривать как отдельное религиозное течение. Он является изложением и подтверждением догм одной из школ исламской теологии — ханбализма, и не внёс в её теоретическое наследие практически никаких значимых дополнений. Ваххабизм является исламистским течением почти в чистом виде, то есть, используя религиозную фундаментальную догматику, ставит перед собой сугубо политические цели. В каком-то смысле ваххабизм — это то, что сегодня называют «политическим исламом». Понятие очень политкорректное и при этом довольно неточное, так как ислам вообще трудно отделить от борьбы за власть, а значит, и политики.

Во-вторых, ваххабизм является скорее практикой, чем теорией, и поэтому является технологией достижения конкретной политической задачи — построение государства, гарантирующего защиту традиционных фундаментальных исламских ценностей и консервирующего традиционный уклад жизни. Эта технология обладает опытом достижения положительного результата в виде создания государства аль-Саудов, однако этот же опыт даёт возможным увидеть её проблемные места, позволяет использовать их для защиты и успешного противодействия ей.

Раз есть технология, то совершенно неважно, кто именно воспользуется ею и для каких именно целей. В этом смысле заострять внимание на конкретных выгодополучателях применения этой технологии по сути, бессмысленно — любая страна, против которой она будет применяться, должна защищать себя от этой технологии, а не конкретных исполнителей. Поэтому для России, как страны, которая активно подвергается воздействию ваххабизма, важно вести борьбу не только с самими ваххабитами, а в первую очередь — с условиями, способствующими проникновению и укоренению на нашей территории этой предельно враждебной технологии нашего уничтожения.

Ваххабизм — крайне агрессивное политическое течение внутри ислама. Однако он ставит перед собой довольно ограниченные цели, за пределами которых не способен формулировать свои задачи. Это означает, что ликвидация условий, при которых это учение способно достичь своей цели, способна резко снизить опасность ваххабизма.

«Арабская весна» показала, что ваххабизм сам по себе способен лишь на деструктивные действия. Для решения конструктивных задач он должен выступить в связке с мощной секулярной силой — светской элитой, которая объективно заинтересована в своём приходе к власти, однако немедленно после этого смещает баланс в этой связке в свою пользу. Поэтому отсутствие такой секулярной силы делает ваххабизм беспомощным в плане конструктивных действий, превращая его в маргинальное течение без сколь-либо вменяемых перспектив.

Применительно к российской ситуации, можно подытожить этот вывод следующим утверждением — до тех пор, пока ваххабизм не станет инструментом политической элиты (региональной или федеральной ее части) для выполнения своих задач, он неспособен ставить перед собой решительные цели и достигать их. Поэтому заигрывание с ваххабитами региональных властей в Поволжье, их призывы к «конструктивному диалогу» с радикалами выглядит крайне тревожным признаком смыкания ваххабизма как идеологии и властной элиты как секулярной составляющей этой деструктивной технологии демонтажа страны.

Этот вывод подтверждается складывающейся ситуацией в странах Арабской весны, в которых к власти пришли исламисты разной степени радикальных воззрений. Не имея поддержки в среде традиционалистской элиты, они очень быстро утрачивают контроль над событиями и ведут дело к контрреволюции, которой они вряд ли что способны противопоставить. Можно смело прогнозировать, что в Ливии, Египте, Тунисе пришедшие к власти исламистские силы в короткие сроки будут вынуждены сойти со сцены в силу своей неспособности ставить задачи за пределами цели прихода к власти. Альтернативой может стать блок с секулярной элитой либо контрэлитой, имеющей конструктивную программу построения и развития.

Пожалуй, единственным исключением из правила является исламистская Турция, в которой пришедшая к власти Партия справедливости и развития сумела обойтись без поддержки враждебной ей кемалистской элиты. Однако идейный кризис, в который попали турецкие исламисты, говорит лишь о том, что в Турции победа исламистов явно не выглядит окончательной.

История исламистских радикальных течений пока свидетельствует: без поддержки светской элиты они способны прийти к власти, но удержать её шансов у них практически нет. Наиболее очевидно это в современной Ливии, где секулярная власть ведёт борьбу с исламистами, постепенно переламывая ситуацию в свою пользу. Это не исключает ошибок секулярных властей, возможного тактического отступления или даже временного поражения, однако у исламистов есть возможность удержать власть только при одном условии — их унии со светской элитой, причем на подчинённом положении, взяв на себя идеологические функции в рамках, установленных секулярной властью.

Не менее драматично развивается ситуация в Египте, где пришедшие к власти исламисты из движения братьев-мусульман, первоначально подпираемые жесткими радикалами-салафитами, оказались неспособными не только начать действия по выводу страны из тяжелейшего кризиса, но даже сформулировать сколь-либо цельную программу. Совершенно неудивительно, что светская по своему характеру египетская армия в итоге совершила военный переворот, выбросив «братьев-мусульман» из политического поля, оставив за ними лишь право договариваться — причем с максимально низких стартовых позиций.

Сирийская война еще более выпукло демонстрирует неспособность радикальных исламистских группировок к конструктивной деятельности. Даже на занятых и удерживаемых в течение более года территориях они не могут организовать нормальную жизнь для гражданского населения. У них нет программы действий после вероятной победы. Они готовы лишь воевать и видят смысл своего существования в бесконечном джихаде. Что будет за пределами этого джихада — их, в сущности, не беспокоит.

Ваххабиты, действующие на российской территории, пока не обладают достаточными ресурсами — ни людскими, ни финансовыми, ни материальными. Как и у своих коллег, у них также нет сколь-либо цельного видения своего будущего.

Таким образом, ваххабизм, как политическое течение, сумел продемонстрировать своё конструктивное начало лишь в Саудовской Аравии, где он создал взаимовыгодную унию со светской властью. Во всех остальных случаях ваххабизм выступает либо как откровенно маргинальная и деструктивная сила, либо цинично используется внешними (применительно к ваххабизму) силами для решения своих конкретных задач.