Вальсирующие со смертью

1

Она проснулась первой и взглянула на часы. Стрелки приближались к девяти утра. Он спал рядом и слегка похрапывал. Красивый мужик, им можно любоваться, что она и делала, подложив ладонь под голову. Красивей, но ненадежный. Ей сорок четыре, а ему тридцать восемь. Месяц-два, и он сбежит к другой. Лучше не привыкать и обойтись без страданий. Тот, с которым она должна встретиться через два часа, подходит ей больше и по возрасту, и по характеру, и по отношению к жизни. А с этим красавчиком каши не сваришь.

— Руслан, просыпайся, котик. Пора пить кофе.

Она чмокнула его в курчавую, светлую голову и сбросила ноги с постели. Руслан что-то пробурчал, потянулся и открыл свои огромные голубые глаза.

— Уже пора?

— Не все же удовольствия. Надо и дела делать.

Она встала и подошла к огромному зеркалу. Расчесывая длинные каштановые волосы, женщина разглядывала свое обнаженное тело в отражений. Ей нравилась ее фигура. Для сорока с лишним лет вполне приличная. Есть, конечно, изъяны, но не девочка же. Попка немного обвисла, складочки кое-где собрались, а в общем все в норме.

Он смотрел на нее и думал: «Как же они наивны. Другая бы халат накинула, чтобы не трясти своими телесами и не позориться, а эта выставляет свои дряблые мешки напоказ. Дура!»

— Людочка, милая, а там водки не осталось?

— Нет, солнце мое. Разве ты угомонишься, если на дне хоть грамм остался.

— Зато ты вчера к вину даже не притрагивалась.

— Похмеляйся вином. Полная бутылка на столе стоит.

— Только добро переводить. Бешеных денег стоит. Друг из Франции привез. Бордо 1957 года урожая. Это не для мужчин. Нам чего попроще.

Сейчас ей почему-то захотелось выпить. Для храбрости. Она возлагала большие надежды на предстоящее свидание с Романом.

Подойдя к столу, Людмила налила себе полный фужер вина и выпила его до дна.

— Вкусненько.

Он смотрел на нее так, будто она прыгнула с крыши небоскреба. Кто поймет этих женщин. Стукнула в голову моча и выкинула фокус. Весь вечер уговаривал выпить хоть рюмку для пробы. Ни в какую. Не хочу, и точка, а тут — раз, и целый бокал натощак с утра пораньше. Ну как с такими дело иметь?

Руслан встал и начал одеваться.

— Кофейку выпьешь на дорожку?

— Не возражаю, но только без волынки.

Она взяла со стола бутылку и ушла с ней в кухню.

«Понравилось, — подумал он. — Его бутылочку придется конфисковать. Такими уликами не разбрасываются».

Руслан затянул галстук и отправился в кухню. Аромат свежезаваренного кофе подействовал на него расслабляюще. На диване мурлыкал огромный рыжий кот, а на столе стояла ваза с печеньем.

Они сели за стол, и он спросил:

— Какие у тебя на сегодня планы?

— Блузки надо постирать, в магазин сходить, квартиру пропылесосить, цветы полить.

— Я вечером позвоню.

— Вряд ли ты к вечеру соскучишься.

Он усмехнулся, но ничего не ответил. Она допила кофе и направилась в ванную.

Руслан быстро встал и начал открывать по очереди навесные полки, холодильник, столы. Бутылка стояла с краю на одном из столов. Дверь в ванной комнате открылась. Он схватил бутылку и сунул ее под пиджак.

— Ты что-то ищешь? — спросила она, появившись в кухне.

— Хлеб. Хочу бутерброд сделать на дорогу.

— Хлеб на столе. На тебя смотрит.

— Да? А я не обратил внимания. Ну ладно, солнышко, закрой за мной дверь. Мне пора бежать.

Она проводила его и вернулась в ванную, чтобы принять душ и смыть с себя ночной пот.

Теперь, оказавшись на лестничной площадке, он мог надеть очки, которые так портили его эффектную внешность. Без очков Руслан ввдел не очень хорошо, но ему это не мешало. Любоваться дамами бальзаковского возраста не лучшее занятие. В расплывчатом виде они ему больше нравились. Чего не видишь, то дофантазируешь по собственному вкусу.

Когда он вышел на улицу и направился к метро, просигналила стоявшая рядом машина. Он оглянулся и заметил знакомый «жигуленок» белого цвета. За рулем сидел Максим и махал ему рукой.

Руслан вернулся и сел в машину рядом с водителем.

— Ну как успехи, донжуан?

— А ты что здесь делаешь?

— Хозяин поставил тебя на контроль, Ванюша, — усмехнулся Максим. — Ты уже допустил промашку.

— Допустил не я, а доктор. Игорь Валентинович экспериментирует, а рискую я.

— Как на этот раз?

— Хреново. Эта сука ломалась весь вечер и всю ночь. А с утра пораньше хряпнула целый стакан.

— И что делать будем?

— Понятия не имею. Кто знает, где она окажется через пять часов. А если ее «скорая» из метро возьмет?

— Позвоним Отару?

Руслан, он же Иван Никитич Радько, отрицательно покачал головой.

— Нечего горячку пороть. Она никуда не собирается уходить из дома.

— Придется ее караулить. Не зря Отар Георгиевич поставил меня на контроль. Непутевый ты, Ванька, мужик. Только на баб мозгов и хватает.

Зря Иван считал, что Людмила будет сидеть дома. Женщины не всегда делают то, о чем говорят. С его опытом он мог бы об этом знать.

Людмила закончила макияж и взглянула на часы.

— Господи! Опаздываю!

Женщина накинула на себя платье, навешала золотых цепочек с крестами и кулонами, надела несколько колец, часы, серьги. На это ушло тоже немало времени. Последний штрих — помада, духи, и, схватив сумочку, она выскочила из квартиры. Заперев стальную дверь на все замки, Людмила позвонила в квартиру напротив.

Дверь открыл мальчишка лет десяти.

— Бориска, быстренько маму позови.

Мама уже вышла в переднюю. Грузная женщина лет сорока с необъятным бюстом и еще большим животом.

— Тамар, я сваливаю, покорми вечером Мурлыку. Ночевать не приду.

— К генералу побежала?

— К полковнику. Мужик потрясный, за такого можно побороться. Не то что этот.

— Кстати. А этот-то ушел?

— Утром выпроводила. Не каждой Людмиле нужен Руслан. Мне Роман больше подходит.

— А в постели как он?

— Сегодня выясним, завтра расскажу. Но от него так и прет мужиком. Я их за версту чую.

— Короче говоря, «настоящий полковник».

— Ладно, подружка, опаздываю.

Людмила бросила ключи, которые не были пойманы, и побежала по лестнице вниз.

Первым ее увидел Максим.

— Ну вот, начались сюрпризы. Идет твоя краля. Спешит, ничего вокруг себя не видит.

— Черт! — Иван отвернулся от окна. — Не заметила бы.

— Боюсь, ей не до тебя. Ишь как нафуфырилась.

Женщина прошла мимо машины.

— Вот что, Иванушка-дурачок, садись-ка ты за руль, а я пойду за ней следом. В бардачке лежит вторая трубка, сотовый телефон у меня на поясе. Будь на связи. Боюсь, нам придется посуетиться сегодня.

Максим вышел из машины и пошел следом за женщиной.

О деньгах она вспомнила возле автобусной остановки.

— Боже! Какая же я дура! Этот чертов Руслан!

При чем здесь Руслан, разбираться не имеет смысла. Тут и без того ясно, что во всех бедах всегда виноваты мужчины. Она резко развернулась и пошла назад, едва не столкнувшись лбом с преследователем.

Максим выглядел невзрачным пареньком. Среднего роста, среднего телосложения, безликий, одевался стандартно, особых примет не имел. Отар Георгиевич Нодия держал парня за его сообразительность и исполнительность, а также за трудолюбие и надежность.

Максим довел ее до подъезда и остался ждать.

Людмила поднялась на третий этаж и позвонила в дверь соседки. Она звонила долго, но ей так и не открыли.

— Упорхнула, лярва!

Взглянув с тоской на собственную квартиру, Людмила побежала вниз.

У автобусной остановки Максим позвонил. Иван тут же ответил.

— Она ждет автобуса. Подруливай сюда. Поедем следом.

2

Настроение у Добрушина было отвратительным, а винить в этом он мог только себя. Добыл кучу денег, каким путем, об этом он старался не вспоминать. Можно было бы зажить по-человечески, пока его служебные дела не наладятся, так нет же.

Купил он Надюшке с Дашкой путевки в Турцию. Высший класс. Пусть пару недель в море побарахтаются. Лето, а они в Москве торчат. Путевки принес вместе с цветами и вручил. Отличный знак к примирению. Себя тоже не забыл. Пару бутылок самой дорогой водки на стол выставил. А потом? Потом все и началось. Испугался, что женушка карманы обшарит, а они рвались от денег, ну и заныкал их по пьянке не только от жены, но и от себя. Неделю, как семья на солнышке греется, а он все клад свой ищет. Даже на лестничной клетке искал и на чердак лазил. Нет денег — хоть тресни!

Из четырех свиданий ни одно не сработало. Он все ждал, что ему денежки на тарелочке с голубой каемочкой преподнесут, ан нет. И «пуля в лоб» не помогала. Слишком он стал нетерпеливым. Все и сразу. Ну попалась одна такая дуреха, но не все люди одинаковые. Либо его тут же раскусывали, либо он что-то не так делал.

Людмила была шестой по счету женщиной, с которой он встречался. Это была их третья встреча. Семен понял свои ошибки и не торопился. Людмила — баба своенравная, с гонором, мнит себя черт знает кем. Ради Бога. Он только и делал, что вешал ей лапшу на уши. Умница, красавица, голубых кровей. Слушая его, она таяла. Правду говорят, что женщины любят ушами. Во всяком случае, упускать он ее не собирался. Богатая вдовушка получила хорошее наследство от покойного мужа. Академик отдал концы в семьдесят пять лет. А начинала девчушка из Калужской области с домработницы в доме ученого, а кончилось тем, что у мужика крыша поехала от безумной любви. И жену бросил, и детей, а с домработницей сошелся. Мало того, она его венчаться в церкви заставила. Так и прожили душа в душу пятнадцать лет. Он стоял за кафедрой с указкой, а она лежала в постели с любовниками. И ведь не ревновал. Люда умела разыгрывать такую искренность и преданность, ну святая, да и только. Ошибка ее заключалась в том, что другим мужчинам об этом не надо рассказывать. Тем более если ты на него глаз положила. Тут бабий язык подвел. Зато Добрушин все знал о той, которую ждал возле пригородных касс Рижского вокзала.

В прошлую встречу он ей сказал, что ему предложили хорошую машину и ему нужны деньги. В долг недели на две. Пять тысяч. Не очень много по меркам богатой вдовы. Больше он просить не рискнул, а ради меньшего и возиться не стоило. Трюк сработал. Он даже не ожидал. Либо баба клюнула всерьез, либо имела свой план, ему неизвестный. Как бы то ни было, но сегодня она обещала принести деньги.

Людмила опоздала на полчаса. Они встали в очередь и купили билеты до Снегирей. Следом стоял Максим и тоже купил себе билет.

Иван стоял в стороне. Отойдя от кассы. Максим подошел к приятелю и сказал:

— Быстро рви когти в Снегири. Ты должен обойти электричку и ждать меня на платформе.

— Как туда ехать?

— По Волоколамскому шоссе. Я подкорректирую тебя по телефону. Мне надо сообразить по ходу. Электричка идет больше часа. Успеешь, если на бабские задницы оглядываться не будешь. Вперед, Иван-царевич, серый волк тебя заждался на стоянке. Деньги есть?

— Есть.

— У входа на вокзал стоит киоск «Кодак-экспресс». Купи «мыльницу» и пленку на четыреста единиц.

— Какую «мыльницу»?

— Фотоаппарат. Любой. Какой будет. Жми, донжуан недорезанный. Еще одной промашки тебе хозяин не простит.

Максим ехал в соседнем вагоне от воркующих голубков и, глядя на карту Подмосковья, разговаривал с Иваном по телефону.

— Проедешь Дедовск, потом Талпцы и у Ленино возьмешь влево. Дорога выведет тебя к железке. Поедешь вдоль полотна и упрешься в станцию. Они едут в третьем вагоне от хвоста, а я в четвертом. Только не зевай по сторонам, слепотень, а то она тебя увидит. Все понял?

Максим отключил аппарат и убрал его в футляр.

За окном мелькали подмосковные пейзажи. Светило солнце, а поезд мчался на запад.

На станции Снегири вышло много народу, и прижавшегося к дереву Ивана никто на заметил, но и он никого не замечал. Максим одернул его за рукав.

— Пошли, сыскарь.

Они проводили парочку до автобуса и вернулись к машине. За руль сел Максим.

— Аппарат купил?

— На заднем сиденье. Только не ясно, что мы снимать будем?

— Все. Все, Ваня. Правило у меня такое.

Он обернулся назад. Рядом с пакетом «Кодак» лежала бутылка вина.

— И давно это ты на кагор перешел?

— Эх ты, салажонок. Это настоящее «Бордо», подпорченное зельем нашего уважаемого доктора.

Водитель протянул руку и достал запечатанную бутылку.

— «Бордо», говоришь?

Теперь, когда Иван был в очках, он отчетливо мог видеть этикетку. Лицо его побледнело.

— Откуда она? Как же это?

— Козел ты, а не Ваня. Ты даже на дурака не тянешь.

Автобус тронулся с места. Максим включил двигатель машины и последовал за ним.

— Что же теперь делать?

— Вернуть бабу домой!

3

В то время, когда Людмила вернулась и звонила в дверь своей подруги, Тамара наблюдала за ней из ее квартиры в глазок. Соседка обожала чужие квартиры. Она любила лезть не в свои дела, копаться в грязном белье — в прямом и переносном смыслах, а также смотреть фотографии. Когда Людмила оставляла ей ключи, чтобы соседка полила цветочки и покормила котика, Тамара тут же выполняла поручения, но на это у нее уходило полдня, а то и больше. Сегодня Тамара не торопилась. Людка не вернется ночевать, и она может похозяйничать. Любопытство одинокой женщины не имело границ. Она не забывала заглянуть даже в помойное ведро, чтобы знать точно, что они ели, пили и сколько там валяется презервативов. Ну а когда в руки попадали письма, то радости не было предела.

Сегодня писем в шкатулке не оказалось. Зато возле помойного ведра, под раковиной, стояла почти полная бутылка вина.

— С жиру бесится, стерва! Такое добро решила выбросить. Было бы у меня столько денег, и я бы одна не сидела. Уж не хуже ее-то!

Тамара достала из серванта хрустальный бокал и налила себе вина.

— Цвет красивый.

Вино ей понравилось, и она налила еще.

У женщины была хорошая зрительная память, и она всегда ставила вещи на место. Когда хозяйка возвращалась, то и подумать не могла, что кто-то хозяйничал в ее доме. Сегодня Тамара была свободна. Илюшка уехал к бабушке с ночевкой, а она сможет насладиться эротическими мелодрамами, которых у Людки целых три полки. Тамара не имела своего видеомагнитофона, да и телевизор оставлял желать лучшего, а тут один экран чего стоит. Распахивай глаза и торчи в ящике, будто сама там присутствуешь.

Итак, Тамара готовилась к приятному времяпрепровождению, тогда как ее подруга получала удовольствие наяву, а не электронным путем.

Роман, вероятно, получил свое имя от романтичной натуры, которая чувствовалась во всем его поведении, словах и даже жестах. Нет, этот мужик ей определенно нравился!

На столе стояло шампанское и горели свечи. Он сидел напротив в мундире полковника морской авиации и улыбался. Не оставалось сомнений в том, что женщина ему нравится. Теперь только от нее зависело, сумеет ли она закрепить эти чувства и дать им дальнейшее развитие. Такой случай выпадает нечасто. Серьезный, интересный мужчина с твердыми взглядами на жизнь, уверенный, состоявшийся, деликатный. Это тебе не пьянь какая-нибудь. Только бы не выпускать его из своих сетей! Нет, она не упустит.

Он смотрел в ее карие глаза и не видел в них ничего, кроме желания. Потерпит. Пусть поерзает на стуле, больше ценить будет. Самое вкусное напоследок, а для начала надо вывернуть ее сумочку, а потом уже душу. Баба ушлая, такую голыми руками не возьмешь. Здесь аккуратность нужна и подход.

Она сменила тему разговора неожиданно, и эта тема ему не понравилась.

— Ромочка, ты должен меня извинить. Я так торопилась, что забыла дома деньги. И эта придурочная куда-то убежала.

— О ком ты?

— Соседка. Я ей ключи оставила от своей квартиры, а когда вернулась за деньгами, ее ветром сдуло. В собственную квартиру попасть не смогла. Но ты не беспокойся, мы завтра утром поедем ко мне и решим все проблемы.

— Не стоит переживать из-за пустяков, дорогая. Завтра так завтра.

Он ей не поверил. Либо она не нашла денег, либо тянет время. Она тянет, а он его теряет. Неужели ему придется еще раз приезжать с этой каракатицей в Снегири?! А что делать? В кармане ни гроша, а он обещал жене встретить ее в аэропорту на новой машине и вручить Надюшке ключи. Она давно просила его купить ей машину. Он уже подобрал для нее хороший вариант, а тут сплошные препятствия и помехи.

— А почему бы нам не потанцевать? — предложил он.

— Господи, я не танцевала тысячу лет.

— Странно, а выглядишь значительно моложе.

Она засмеялась, а он встал и подошел к проигрывателю. Заиграла музыка.

— Вальс? Какое чудо.

Она встала и слегка качнулась.

— Что с тобой?

— Ничего. Немного повело от шампанского.

Они начали кружиться по комнате, и она замурлыкала, как ее кот, когда ему чешут за ухом. Последнее, что она увидела в своей жизни, был золотой погон с тремя звездочками. Сердце остановилось, и она повисла на его руках с блаженной улыбкой на лице.

Добрушин расслабил объятия, и она рухнула на ковер. Его словно парализовало. Он ничего не понимал. Кинжал Калгана, привязанный к руке, оставался на месте. Ему и в голову не приходило ее убивать, пока не получит денег.

Добрушин сел на корточки и начал бить по щекам умершую, но ничего не происходило. Он бил сильнее и сильнее, сгорая от злости. Безвольная голова откидывалась то влево, то вправо, как у тряпичной куклы. Ему хотелось выть от безысходности. Он ничего не мог понять.

За окном мелькнула молния и ударил гром. Максим отпрянул от окна и пригнулся. Он успел сделать пять кадров. Оба преследователя давно уже наблюдали за происходившим в доме через низкое окно из сада.

— Мы опоздали, Ванюша. Баба концы отдала. Теперь этот козел побежит вызывать «скорую помощь», милицию, и ее отвезут в морг. Тогда нам крышка.

— Доктор уверял, что при вскрытии обнаружат паралич сердца. Причины установить не смогут.

— Нашел, кому верить. Этот хмырь точно знает, что никому из баб вскрытия не делают. Я отвожу их в морг к гробовщику, тот кидает их в гроб, выписывает свидетельство о смерти, и в тот же день мы сдаем труп в крематорий. Система отлажена. Пока родственники очухаются, если такие найдутся, то пепел на вскрытие не отправишь. У Отара все продумано до мелочей. И наш врачишко-отравитель прекрасно это знает.

— Стой! Теперь вспомнил.

— Что вспомнил?

— Вспомнил, где я видел этого типа. Как только мы увидели его на вокзале, я уже тогда понял, что мы с ним встречались. Всю дорогу голову себе ломал. А теперь вспомнил. Этот тип приходил к доктору домой. Они учились вместе. Игорь Валентинович сказал, что его приятель мент.

— Этого нам только не хватало.

— Запачканный мент. Он даже думал привлечь его к нашему бизнесу, но Отар отказался. Своих бездельников хватает.

— Давай смываться, — испугался Иван.

— Брось! Ты и так уже дел наворотил. Дождемся результатов. К Отару с пустыми руками лучше не соваться. Ты его знаешь, он никого не щадит.

— Черт меня дернул ввязаться в это болото!

— Не скули, бабий прихвостень. Только с юбками воевать можешь! Не забывай: на твоей шее пять трупов висят. Или, может, я им зелье в стаканы наливал? Мое дело: привез — отвез — сдал — принял — похоронил. Заткни пасть и делай, что скажу.

Максим открыл объектив фотоаппарата и прильнул к окну. Хлынул сильный дождь.

Добрушин сидел на ковре и смотрел на лежавший под ногами труп.

— Нашла место подыхать, сука! И что мне с тобой делать?

Ответа не последовало. Бледное лицо покойницы застыло в улыбке.

В сумочке у женщины лежал обычный комплект парфюмерии, телефонная книжка, водительское удостоверение и кошелек со ста рублями. Ключей он не нашел. Похоже на то, что она правду говорила. А если так, то в доме у нее должны быть деньги. Но как туда попасть без ключей? Светиться перед соседями? Глупо. И какой соседке она передала ключи? Нет. Слишком рискованно. Столько времени он на нее грохнул, и все впустую. Труп за сто рублей! Могильщики за такие деньги и лопату в руки не возьмут, а ему придется.

Он вышел под дождь и направился в сарай. Полиэтиленовая пленка была заранее порезана кусками по два метра, а в углу появился новый комплект лопат.

Сначала Добрушин вырыл яму, а потом со свертком пленки отправился в дом. Перед тем как завернуть тело в упаковочный материал, Добрушин снял с трупа кольца, серьги, цепочки с украшениями и бросил их в свою сумку.

— Это твоя расплата за похороны.

Он взвалил покойницу на плечо и вынес в сад.

Максим доснял последние кадры и отполз за дом, где его поджидал подельник.

— Кажется, нам повезло, Ваня. Можем уходить. У этого парня рыльце в пуху. Он наш. А теперь едем ко мне, сделаем фотографии, и на доклад к хозяину. Нам есть что ему рассказать.

Они выбрались с участка и отправились в конец поселка, где их поджидал брошенный «жигуленок».

4

Квартира Максима состояла из двух комнат, в одной он жил, свалив мебель спальни, столовой и гостиной на пятнадцати метрах, а в другой работал. Мини-лаборатория фотографа была оклеена черной бумагой, окно забито фанерой. Стены увешаны полками с папками, где хранился архив и фотопленки, тут же стояли колбы и склянки с химикатами. Развернуться негде, и хозяин с гостем устроились у длинного стола, уставленного ванночками и увеличителями.

— Я и не думал, что ты фотолюбитель, Максим, — осматриваясь по сторонам, сказал Иван.

— Профессионал. Когда-то в ателье работал. Мой отец был известным фотохудожником. Наследственность.

— Впервые об этом слышу.

— А я не люблю языком молоть. Отар и тот ничего не знает. Зато я о нем все знаю.

Хозяин лаборатории снял с полки толстую папку и, положив ее на стол, развязал шнурки. Тут хранилась добрая сотня фотографий. Цветные и черно-белые, разных форматов.

— Это личное досье Отара. Когда он меня вербовал в свои холуи, я тут же согласился. И не потому, что мне со справкой об освобождении деваться было некуда. Мне с первого взгляда стало понятно, что этот тип замышляет большое дело. Ты видел, какие у него лобные кости? Мыслитель. Это тебе не шнырь лагерный. А потому я и согласился на него шестерить.

Максим достал из папки фотографию, на которой красовался Отар Нодия с женщиной. Они сидели за ресторанным столиком с бокалами в руках.

— Ее ты не знаешь. Наша первая жертва. С нее все началось. Помнишь ажиотаж вокруг «МММ», когда народ с ума сходил. Господин Голубков с экранов телевизоров всех убедил, что работать никому не надо. Денежки сами с небес падают. Ты даешь рубль, а через неделю тебе возвращают два. Живи и радуйся. Теперь большая часть этих миллионеров в бомжах ходит. Отар тут же уловил нужную волну, и дело пошло. Эта кляча с фотографии решила квартиру продать за билеты «МММ». Сама-то в этих делах не петрила и обратилась за помощью к известному адвокату Отару Георгиевичу Нодия. Ну наш шеф помог дамочке продать квартиру, только денежки не успел ей отдать. Умерла бедняжка, не дождавшись. А возле трупа нашли кучу порванных билетов «МММ». Сыскари плечами пожали и похоронили ее за государственный счет. Пока процветала «МММ», проблем не было. Но когда Мавродия посадили, наш босс решил менять тактику. И тут ему помощники понадобились. Терять такой бизнес он не хотел. Под него уже фирму открыли по покупке и продаже квартир. Все как положено зарегистрировано. Квартиры покупались и продавались в течение суток. В то время все проще простого выглядело. Генеральной доверенности на жилплощадь вполне хватало. Тогда наш нотариус стал первым компаньоном шефа. А к тому же у Богдановича Эраста Моисеевича кроме нотариальной конторы была, да и сейчас есть, жена. Она работает на Зеленом проспекте в Мосприватизации. Отличный альянс. Как только доверенность попадала в руки Нодия, хозяйка квартиры исчезала. В полном смысле слова «с концами в воду». Убирал одиноких алкоголиков и женщин некий Бизон.

Максим достал фотографию мордоворота в тельнике и бушлате.

— Тот еще душегуб был. Но попался и пошел на нары. Тупой, глупый мясник. Однако хозяина не продал. Принял статью на себя, и в зону. Двенадцать лет. И опять пришлось менять тактику, да и стратегию тоже. Вот тогда на горизонте наш доктор появился. Игорь Валентинович Косых. Он с собой дружка привел. Гробовщика. Санитара морга Седнева. Опытный старикашка. Четверть века трупы в морге ворочает. Его там уважают. Ветеран. Доверяют журнал поступлений вести, регистрацию и даже свидетельства о смерти выписывать. Патологоанатомы народ честолюбивый, высокомерный, мелочами заниматься не любят. Им невдомек, что в морге может существовать такое понятие, как трупная пересортировка, подмена, фальсификация. Ну а Сушкин Леонид Сергеевич издавна кличку Печник получил. Действует без лишних слов. Знай себе гробы в печь заталкивает. Теперь в заведующих крематория ходит, так что наши бабоньки вне очереди в печку лезут. Сегодня утром умерла, а вечером похоронили.

— Цепочка простая, — хмуро заметил Иван. — Нодия намечает жертв, я ее цепляю на крючок и кладу в постель, доктор готовит зелье. А когда она подписывает нужные бумаги, нотариус их оформляет, я ее отравляю, приходит доктор, ставит диагноз, и труп через час в морге, а через два в крематории.

— Ты пропустил одно звено. Когда умирает молодая женщина, то кроме врача вызывают участкового. Но это детали. В милиции люди покладистые. Все равно труп в морг отправляют, чего суетиться. Но своего мента иметь лучше. Вот тогда доктор и предложил кандидатуру сегодняшнего дачника. Но хозяину он не понравился, по характеристикам не прошел.

— Схема мне давно ясна, Максим. Только я понять не могу, к чему ты клонишь и зачем тебе этот архив?

— А к тому, Иванушка-дурачок, что Нодия вновь задумал менять тактику и стратегию. И боюсь, в новой редакции мы ему не понадобимся.

— С чего ты взял? — испуганно спросил Иван.

— О всех изменениях я узнаю первым, а тут чую, что он хочет менять структуру, но как, не знаю. А если от меня что-то скрывают, значит, во мне нет нужды. Вот я и думаю: а не решил ли господин Нодия кинуть нас или, того хуже, попросту убрать.

— Не пугай меня, Максим.

— Вот этот архив поможет нам спасти нашу шкуру. Но не сейчас. А сейчас мы отпечатаем карточки дачника, и к шефу. Посмотрим на его реакцию. Он, поди, уже квартиру ее продал, а труп сбежал. Кого хоронить будем?

5

Перед столом адвоката сидела интересная полная женщина лет пятидесяти с болонкой на руках. Она напоминала старорежимную особу, в кругу которой было принято носить замысловатые шляпки и курить сигареты через длинный мундштук. Иными словами, женщина появилась из другого времени и плохо ориентировалась в современной обстановке.

— Так вот, Отар Георгиевич, мне хотелось бы рассчитывать на вашу помощь. Я слышала, что вы большой знаток по гражданским делам.

— Опыт, любезнейшая Зинаида Федоровна. Опыт, знания и преданность профессии. Только эти составляющие делают человека настоящим мастером своего ремесла. Так вы говорите, что дача расположена в престижном районе, а земельный участок составляет четверть гектара?

— Но и дом чего-то стоит. Его строил мой дед, человек солидный, потомок графа Долгорукого…

— Извините, что перебиваю, но сегодня другие требования к жилью. Новых русских интересует место и размеры участка. Все постройки идут на слом, и воздвигаются современные дворцы из красного кирпича. Приходится с этим мириться. Поскольку вас рекомендовала мне фирма «Зеленый дол» и лично господин Суходрев, я сделаю для вас все, что в моих силах, и безотлагательно. С вами на дачу съездит наш оценщик, а потом мы приступим к подписанию документов. Вам придется дать мне доверенность на ведение дел и право пользоваться по моему усмотрению всем недвижимым имуществом. Это оградит вас от лишней суеты и забот и развяжет мне руки. С помощью фирмы мы сумеем быстро и выгодно продать ваш участок, и я уверен, вы останетесь довольны.

— Была бы вам очень признательна. После смерти моего отца мне эта дача без надобности. Я горожанка до мозга костей и домоседка.

— А как же дети?

— Бог не дал мне ни мужа, ни детей. Пришлось отдать свою жизнь искусству и музыке. Я ни о чем не сожалею.

— Благодарю вас за визит и принимаюсь за ваше дело незамедлительно. Тотчас.

— Приятно было познакомиться. В наше время очень трудно найти интеллигентного человека, с которым хотелось бы иметь дело.

Женщина с тяжестью в коленях встала. Адвокат тут же вышел из-за стола, прошел к двери и открыл ее.

— Завтра же позвоню вам.

В приемной его ожидали Максим и Иван. И, судя по их лицам, ничего хорошего они ему не скажут.

— Валечка, проводи госпожу Долгорукую до лифта.

Длинноногая секретарша с дежурной улыбкой приняла эстафету от начальника и рванулась к двери приемной.

— Итак, голуби мои сизокрылые! — начал Нодия, когда его сатрапы вошли в кабинет. — Чем будете радовать?

— Нечем, Отар Георгиевич, — переминаясь с ноги на ногу, заговорил Иван. — Кажется, опять сорвалось.

— Ты хочешь убедить меня, сокол ясный, что в свои тридцать восемь ты превратился в импотента?

— Нет, конечно. Но баба попалась с характером. Весь вечер и ночь меня по простыням волозила, а отраву выпила только утром. Мне пришлось уйти. А она следом. У нее еще одно свидание было.

— Не удовлетворил?

— Бестия ненасытная. Я старался. Но при мне она никому не звонила. Значит, свидание заранее назначила.

— Что дальше?

— А дальше вот что.

Максим подошел к столу и разложил фотографии.

— Что это?

— Это некий господин «дачник», к которому убежала отравленная красотка. Она же и умерла у него на руках. Все запечатлено на фото. Вот он ее обобрал до нитки, завернул в целлофан, вынес в сад и похоронил. А мы-то в штаны наделали, будто он ментов позовет, вскрытие, следствие. Не тут-то было.

— Я хочу знать все об этом человеке, — твердо заявил Нодия, разглядывая снимки.

— Нет ничего проще. Он живет в нашем районе. Мало того, доктор Косых Игорь Валентинович его однокашник и приятель. Иванушка-дурачок видел «дачника» в квартире Игоря.

Отар строго посмотрел на Максима.

— Мне нужен труп этой бабы. Делай что хочешь, но чтобы завтра утром она была в морге у гробовщика. На нее свидетельство выписано, а квартира уже продана. Идиоты! А ты, Иван, поедешь завтра с одной клушей за город. Оценщика будешь из себя разыгрывать, дачку ее оценивать. Пять дней тебе на то, чтобы ты ее в постель уложил. Со старыми девами работать нелегко. Придется поднапрячься. А теперь пошли вон!

Задачи были поставлены, аудиенция закончилась. Нодия снял трубку и позвонил врачу.

— Дело есть, Игорь Валентинович. Приезжай в сауну, там и потолкуем. Тяжелый день сегодня был. надо расслабиться.

6

На столе стояла одна пустая бутылка из-под водки и одна полная. Добрушин вернулся домой в кошмарном настроении и пил. Он не мог сидеть на месте и, как голодный тигр, ходил по пустой квартире и крыл матом, глядя на атласные стены, но его брань растворялась в воздухе.

Стоя в трусах перед зеркалом, он смотрел на свою правую руку, к которой кожаными ремнями были привязаны ножны со смертоносным оружием. Вдоль ладони тянулась тонкая стальная струна с кольцом на конце. Он зацепил мизинцем кольцо и дернул. Из ножен со свистом выскочило обоюдоострое лезвие. Он начал им размахивать из стороны в сторону, полосуя пустое пространство. Злости его не было предела. Майор стиснул зубы, сжал кулак и вонзил острый наконечник в дверь спальни. Удар получился такой силы, что ему с трудом удалось вырвать жало из плотного дерева.

— Привет от Калгана! Суки безмозглые!

Он убрал лезвие в ножны, снял ремни и бросил кинжал на кровать. Выпив еще стакан водки, Добрушин побрел на кухню. Холодильник оказался пустым. Он уже давно не покупал продуктов и питался на работе. Кроме черствого хлеба, ничего не нашлось. Сунув в рот сухарь, Добрушин отправился в ванную комнату и пустил холодную воду. Через десять минут он спал, а вода переливалась через край и заливала пол.

То, что он уехал с дачи, сыграло на руку Максиму. Верный пес своего хозяина выполнил поручение, полученное от адвоката.

Самосвал остановился за несколько домов от дачи. Максим выключил двигатель и выскочил из машины. Стемнело. Накрапывал мелкий дождь. Он прошел вдоль поселка по направлению к даче. С левой стороны тянулась узкая полоска деревьев, а за ней засеянное поле, справа старые добротные дачи, которые когда-то считались хорошими. Свет горел в двух домах из четырех, попавшихся на пути. Окна нужной ему дачи не светились. Максим перемахнул через забор и отодвинул щеколду замка. Подойдя к дому, он дернул за дверную ручку. Заперто. На всякий случай он позвонил. Если ему откроют, Максим знал, что нужно сказать. Но дом оставался мертвым. Ни шелеста, ни шороха.

Он вернулся обратно к машине и подогнал самосвал, нагруженный дровами к участку. Открыв ворота, он осмотрелся и загнал машину задом на территорию дачи. Дрова были свалены перед гнившей, заросшей травой беседкой. Разгрузка наделала много шума. Об этом он не подумал. Опустив кузов на место, Максим решил переждать некоторое время и принялся укладывать дрова в штабеля.

Поселок словно вымер. Изредка перелаивались сторожевые псы и шумели макушки деревьев, потревоженные ветром. Максим взял из кабины лопату и направился в конец сада. Он помнил, куда «дачник» отнес завернутый в целлофан труп. Включать фонарь он не решился и, встав на колени, начал ощупывать землю. Заложенный дерн он обнаружил сразу. Схватив в ладонь пучок густой травы, он потянул его на себя и выдернул обрубленный квадрат. Остальной дерн он снял лопатой. Раскопки длились недолго. Лопата уперлась во что-то твердое. «Дачник» не утруждал себя работой. Либо поджилки тряслись, либо собирался перехоронить покойницу. Что вполне логично. Кому охота устраивать кладбище в собственном саду.

Максим вытащил труп из могилы. Засыпал яму землей и заложил дерном. Пришлось тащить труп на плече, чтобы не примять траву. Комья земли засыпались за рубаху и путались в волосах.

Ношу он закинул в кузов, отряхнулся и выгнал машину с участка на дорогу. Когда он запирал ворота, кто-то окликнул его. Максим вздрогнул.

— Поздновато. Не так ли?

Максим обернулся. На тропинке стоял пожилой мужичок в очках, в спортивном костюме и белых кроссовках.

— А вам не спится?

— В этих местах только гром небесный нарушает тишину.

— Извините за беспокойство, но раньше не получилось. Дрова-то ворованные. Приходится нарушать покой мирных граждан.

— И сколько стоит такое богатство?

Максим ничего не понимал в ценах на дрова.

— Понятия не имею. Платили лесникам, а я только отвожу. Сунули мне сотню, и гуляй, рванина.

— Не густо. Ишь как перемазюкался. Будто корни корчевал, а не дрова таскал.

— В лесу земля, на земле дрова, а на дворе трава. И все на себя. Старичок улыбнулся, показывая золотые коронки.

— Лето не очень жаркое. Значит, работки у вас хватает. Тут многие бы вашими услугами воспользовались. Имейте в виду. А то мне приходится с тележкой в лес за сушняком ходить. Его и на растопку не хватает, а волокиты на полдня.

— Учтем, папаша. Скажу лесникам, они ваш поселок на учет поставят.

— Только пусть не пугаются. Мы народ отставной.

— Как это понимать?

— Они знают. Наш поселок прозвали «Генеральскими дачами». Его строили вместе со Школой милиции, что в пяти километрах к северу. Так сюда заманивали преподавательский состав. Хочешь дачу, езжай в Снегири учить будущих стражей порядка ремеслу. Это была одна из первых подмосковных школ НКВД. Теперь у них целый город расстроился. Квартиры, горячая вода, телефоны. А мы пешком на работу ходили. Правда, в те времена нам дрова бесплатно привозили. А теперь мы никому не нужны.

— Интересная история. Ладно, папаша, мне пора. Поздновато уже.

Максим сел в машину и включил фары. До Москвы он добрался за час двадцать. Во дворе старого дома, выселенного под слом, его поджидала «газель» «скорой помощи».

Максим выволок труп из кузова и перетащил его в салон санитарной машины. Оставив самосвал во дворе, он надел на себя белый халат и сел за руль «газели».

К часу ночи он подъехал к моргу районной больницы. Во дворе у черного хода сидел сухопарый мужичок с огромной лысой головой и курил. Поверх зеленого халата был надет черный резиновый фартук.

Максим вышел из машины и подошел к мужичку.

— Привет, Трофимыч.

— Оболтус. Кто тебе позволил график нарушать? Думаешь, мы здесь в бирюльки играем?

У Трофимыча был низкий хриплый голос, который не вязался с его тщедушной внешностью.

— Хорошо, что вообще приехал. Ванька все карты спутал.

— Ладно, давай мертвечину и сбагривай отсюда.

Он протянул ему конверт.

— Здесь все документы. Приедешь за телом к девяти утра. Автобус из «Ритуала» уже заказан. Получишь гроб — и прямиком в крематорий. Зал номер три. Сушкин будет ждать на месте.

Максим открыл задние дверцы машины. Трофимыч глянул в салон.

— А это что такое?

— Из могилы доставал. Торопился, не успел распаковать.

— Дуралей! А если бы кто еще вошел?! Пентюх неотесанный! Быстро срывай эту дрянь и клади ее на носилки. Со мной вниз понесешь.

Максим достал нож, залез в салон и располосовал целлофан. Выдернув его из-под трупа, он оторопел. Куда девалась его находчивость! Трофимыч оказался более расторопным, запрыгнул в салон и захлопнул за собой дверцы.

— Ну что скажешь, оболтус?

— Ничего. Баба как баба.

— Ты кому мозги пудришь? Гроб доставили по размеру. А в него три таких коротышки влезут. И окочурилась она не сегодня, а с неделю назад. Ишь вонища какая пошла.

Максима вырвало, он едва успел отвернуться к целлофановой упаковке.

Трофимыч перевернул окоченевшее скрюченное тело.

— Так. Нам только этого не хватало. Проникающее ножевое. Ты что мне привез? Погубить всех нас хочешь?

— Хватит каркать. Несем вниз и забьем ее в ящик.

— Труп окоченел. Придется сухожилия перерезать. Нет, пора завязывать с вашей компанией.

— Короче, так, — кашляя и затыкая нос, пробормотал Максим. — Кладем ее в гроб, и баста Забивать не будем. Сейчас я смотаюсь домой за фотоаппаратом, и мы ее зафиксируем. Пусть хозяин думает о последствиях, а эту курицу мы похороним, как запланировано. А ты, старая трещотка, бери грим и сделай из нее живую. Глаза не прикрывай. А теперь хорош базарить, накинем сверху простыню, и в подвал.

— Твое счастье, что ночь на дворе и врачей нет. А то бы послал я тебя с этой дырявой гнилью куда подальше.

Максим скрипнул зубами. Он не любил, когда с ним так разговаривают.

7

После сауны они сидели за столом и пили горячий чай из самовара. Нодия посмотрел на доктора и покачал головой.

— Так, значит, этого майора накрыли на взятках?

— Да, взяли с поличным. Но его ценят, парень он головастый, и выгонять не стали. Семен подбросил эту же взятку в квартиру к истцу, и получилось так, что тот оклеветал следователя. В управлении все знали, конечно, но закрыли на это глаза, а иначе без суда не обошлось бы. Теперь Добрушина поставили на контроль. Он и рубля не возьмет, даже если накроет кого-нибудь на горячих углях. А без денег ему кранты. Женушка у него слишком крутая. Сосет из него кровь и никак не напьется. Ей только давай. А она для него дороже всего на свете. Превратила мужика в тряпку.

— Если я тебя правильно понял, то жена Добрушина и есть его ахиллесова пята.

— Да, пожалуй, других слабых мест у него нет. Он мужик отчаянный. Напугать такого трудно. Он и на автомат попрет, если его разозлить. Взятки брал у жулья, а с настоящими урками обращался жестко. Начинал с оперов. Со смертью встречался. Диплом получил, в следователи ушел. В каких-то делах мужик принципиальный, но и подачками не гнушается. Шаткий элемент. Цвет меняет по обстановке, как хамелеон. А в жизни очень приятный человек. Обаятельный, веселый, бабам нравится. И не подумаешь, что мент. Штампа на лбу нет. Дочь свою обожает. Семья для него все, однако от баб не отворачивается. На любую залезет, если та его пальцем поманит.

— Противоречивая личность. Без особых принципов. Мертвую женщину закопал и глазом не моргнул.

— Неустойчивая психика. Человек, который борется за закон и порядок и делает это искренне с убеждениями, в то же время для собственного «я» всегда находит оправдания. Своеобразная мания величия.

— Что часто приводит к паранойе.

Игорь Валентинович ухмыльнулся.

— Я, конечно, не психиатр, а терапевт, но вы явно сгущаете краски.

— Адвокат обязан быть психологом, психиатром и психоаналитиком. Хороший адвокат. Нет, дорогой Игорек, диагноз я ставить не тороплюсь. Мои предположения не тянут на выводы. Когда я познакомлюсь с этим человеком ближе, тогда картина прояснится, а сейчас я размышляю. Ты можешь нас познакомить?

Игорь подумал.

— У них в доме часто устраиваются вечеринки. Приходят друзья жены. Семен меня часто приглашает. Ему хочется, чтобы кто-то был с его стороны. С работы он никого позвать не может. Не тот круг, и он не хочет, чтобы видели его квартиру. Пойдут слухи.

— Значит, осторожность не чужда ему.

— Он достаточно умен, чтобы не делать примитивных ошибок. Я думаю, мы сумеем попасть на одну из его вечеринок. И вот что еще интересно. Пару недель назад Семен продал мне свой «фольксваген». Срочно требовалось отдать долг одной старой любовнице. Боялся, что та может раскрыть перед его женой некоторые карты. А на следующий день приносит деньги назад и забирает машину. Мол, ему удалось договориться с Раечкой, и та отказалась от своих замыслов. Я, разумеется, не поверил, но не придал этому особого значения. С такой стервой, как Раечка, договориться невозможно. Если та что-то задумала, то доводит дело до конца.

— Интересная история. Постарайся узнать подробности. Меня заинтересовал твой приятель. Я хочу знать о нем все. Любая деталь может иметь большое значение.

— Постараюсь столкнуться с Раечкой где-нибудь на улице. Она баба болтливая. Да и посидеть в ресторанчике на халявину всегда с удовольствием.

С чаепитием было покончено. Игорь Валентичович отправился спать в свою одинокую постель, а адвокат продолжил работу. Он не любил откладывать нерешенные вопросы на потом и того же требовал от своей команды.

Богданович ждал его у себя дома. Нотариус подготовил нужные документы и был готов ответить на любой вопрос. Он знал о педантичности и скрупулезности своего шефа, и на любой, даже неожиданный вопрос у него имелся ответ. В том случае, разумеется, если вопрос имел решение.

— Извини за ночной визит, Эраст Моисеевич, но в нашем бизнесе появился вирус. Либо его надо уничтожить, либо пересадить в банку с благоприятным раствором.

— А вы знаете, как называется этот вирус, и можете составить нужный раствор? Любая благоприятная среда готовится из нескольких компонентов.

— Но главным остаются деньги. Остальное по вкусу, как пишут в кулинарных книгах.

Они прошли в гостиную, где горел мягкий свет торшера, и уселись в удобных плюшевых креслах.

— Можем ли мы поменять нашу систему работы? — задал вопрос Нодия. — В нашей компании слишком много игроков. Меня не устраивает то обстоятельство, что каждый из них знает карты другого. А по сути, просвечена вся колода. Гробовщик требует надбавок, а донжуан слишком трусоват, бездарен, глуп и заваливает второе дело. Наш доктор также слишком часто стал ошибаться. Мы ходим по лезвию бритвы.

Нотариус немного подумал и ответил:

— Все они у нас на крючке. Вряд ли кто-то рискнет выйти из игры.

— Речь не об этом. Мы можем погореть вместе с ними. Они на грани провала.

— Что касается моего мнения, то я бы предложил такой вариант. Главное, что требуется от гробовщика, это свидетельство о смерти. Когда доктор дает заключение, то труп отправляют в районный морг на вскрытие. Милиция получает результаты. Их волнует только насильственная смерть, а следов таковой нет. Ни внешних, ни по результатам вскрытия. Остальное все просто. Родственники получают свидетельство о смерти, и труп сжигают. Все происходит в течение суток. И если какой-то иногородний родственник, опоздав на похороны, начнет сомневаться, то эксгумировать труп невозможно для повторного вскрытия. Пепел есть пепел. Цепочка действует безотказно. Ведь мы не работаем с женщинами из других районов, где обслуживают клиентов чужие врачи и морги. К тому же мы проводим свое следствие и действуем только тогда, когда убеждаемся на сто процентов, что наш клиент не имеет близких родственников или тех, кто способен успеть на похороны за сутки и поднять дебош. А теперь разберем один из приемлемых вариантов. Наш гробовщик достает пару десятков настоящих бланков с печатями свидетельств о смерти. Трудно, но реально с его возможностями. Придется заплатить хорошую цену, чтобы гробовщик мог поделиться с кем нужно.

Одна крупная ставка себя оправдает. В дальнейшем гробовщика можно убрать. В этом случае роль врача сводится к нулю. Можно обойтись без его освидетельствования, без участкового и без яда. Вторым из игры выключается доктор. Ну а если нам не нужен яд, то и роль донжуана ни к чему. Все, что требуется, так это труп. Печник, надеюсь, у вас не вызывает нареканий?

— Этот за мзду будет носом землю рыть.

— Крематорий — последняя инстанция, и она должна работать. Наше с вами дело обработать клиента и получить все необходимые документы. Как умрет этот клиент, не имеет значения. Мы сами заполним свидетельство о смерти и сдадим труп печнику для сожжения. Роль перевозчика и плакальщика по-прежнему будет выполнять Максим. Ведь вы им довольны. Организация похорон остается на его совести. Количество игроков сведено к минимуму. Не так ли?

— Вы забыли о человеке, который будет делать самую черную работу. Из богатого клиента нужно сделать обычную молчаливую мумию. Труп!

Эраст Моисеевич промолчал, но пауза длилась недолго. Нодия достал из кармана пачку фотографий и разложил ее на столе.

— Гляньте на этого типа.

Нотариус склонился над столом.

— Впервые вижу.

— Согласен. В вашей зрительной памяти никто не сомневается. К тому же он майор милиции, пойманный на взятках. Человек психически неустойчивый, но имеет свои амбиции.

— Вы ставите диагноз по фотографии?

— Наша клиентка умерла у него на руках. Просчеты донжуана. И что он делает? Он снимает с нее золотишко копеечной стоимости и хоронит труп в саду своей дачи. Если этого парня хорошенько обработать, то он сможет бsnь нам полезен.

— Пойдет на убийство?

— В нем сочетаются несовместимые вещи. Очень решителен, но глуп, отлично зарекомендовал себя как сыщик и хорошо показал себя на следственной работе. Психолог, аналитический склад ума. Вместе с тем жесток, жаден, груб и беспощаден, что в корне не соответствует его внешности. Общителен, мил, весел, дружелюбен и отличный семьянин. Жена из него вьет веревки. Однако майор не гнушается связей на стороне.

— На чем вы можете сыграть?

— На женщинах. Он к ним безжалостен. Завышенное честолюбие. Все унижения, которые терпит от жены, бумерангом отлетают к другим представительницам слабого пола.

— Любопытное заключение.

Нотариус взял одну из фотографий и долго ее рассматривал. На ней был изображен дом и участок, но сам герой отсутствовал. Нодия обратил на это внимание и спросил:

— Кажется, вы не согласны с моими выводами?

Он ответил вопросом на вопрос.

— Где находится эта дача?

— В Снегирях. Рижское направление.

Эраст Моисеевич встал, подошел к книжному шкафу и достал со второго ряда альбом. Пролистав его, он вернулся на место и положил альбом на стол.

— Здесь цветные фотографии недвижимости Московской области, которые проходили через наши руки. Полюбопытствуйте, Отар Георгиевич. Перед вами снимок той же дачи. Год назад мы ее продали за десять тысяч долларов некому Рукомойникову Роману Филипповичу. Цена низкая, но и клиент необычный. Сделка устраивала обе стороны.

— Напомните мне об этом деле.

— Дача принадлежала Шаховой Ирине Викторовне, вдове полковника милиции. Она просила ее продать и дала нам на дом доверенность. Через три дня она умерла, но не без помощи наших рук. Мы не рискнули дачу продать, когда узнали, что весь дачный поселок принадлежит Высшей школе милиции. В общем-то, зря. Там живут сплошные отставники из тех, кто еще не успел продать свои участки. В то же время в нашу фирму обратился некий Рукомойников. Человек бывалый и в нашем деле тоже кое-что смыслит. Я очень хорошо его запомнил. О нем мне пришлось услышать после сделки. Вот тут мы точно поторопились. Что нас соблазнило в предложении Рукомойникова? Он не просил дом в собственность. Аренда на шесть лет по контракту за десять тысяч. Мы выдали ему доверенность, он уплатил земельный налог, заплатил десять тысяч наличными и получил ключи. К тому же мы оформили страховки от его имени сроком на шесть лет и взяли с него кучу расписок.

— Нормальная сделка. Что же вас смущает?

— В нашей фирме «На пороге счастья» и «Зеленый дол» принято составлять досье на покупателей квартир и дач так же, как мы с вами составляем досье потенциальных продавцов. Спустя месяц после заключения сделки наш подставной директор Суходрев доложил, что некий Рукомойников один из авторитетов столичной группировки. В то время как вор в законе по кличке Дупель сидел под следствием, Рукомойников занимал его место и вел финансовые дела. Вследствие чего из общака исчезло сто сорок тысяч долларов. Обнаружилась пропажа в конце сентября, когда Дупель вышел из СИЗО, а Рукомойников испарился с деньгами. Его ищет весь воровской мир. Такие фокусы у этих джентльменов не проходят. Дачу он получил в аренду в августе, то есть за месяц до исчезновения. А теперь стоит вспомнить, что, заключая с нами договор, он отмел шесть предложений и выбрал дом в Снегирях. Его интересовали заброшенные безлюдные места со старыми постройками и хорошими развязками дорог. Минимум населенных пунктов, тишина, покой, лес, река. Цивилизация, условия, люди, строительство, транспорт — то, что должно интересовать покупателя в первую очередь, нашего друга отпугивало.

— Вы хотите сказать, что он искал место для отсидки? Базу?

— Либо свой собственный склад. Банковский филиал для общака. Но нас это уже не касалось. И мы о нем забыли. А сейчас вы мне показываете майора милиции с очень неординарными характеристиками, который хозяйничает на конспиративной даче одного из самых опасных и ловких преступников десятилетия. Как втиснуть этих ребят в одну упряжку?

— Тут есть над чем подумать, — поглаживая двойной подбородок, протянул Нодия.

Стальная дверь открылась, и в комнату вошли двое санитаров. По их виду стало ясно, что вступать с ними в борьбу не имело смысла. С такими выясняют отношения при помощи кувалды, но не кулаков.

Калган видел их впервые. Еду ему приносила женщина, оставляя в дверях вооруженного охранника. На вопросы никто не отвечал, на требования не обращали внимания, словно его окружала компания глухонемых.

Сегодня все выглядело иначе. Тот, который вошел первым, сказал:

— С вами будет говорить хозяин. Пойдете с нами.

Он встал с кровати, заложил руки за спину и вышел в коридор.

Его повели на третий этаж, и он старался запомнить каждую дверь, закоулок, холлы и лестничные клетки. Лифта в здании не было, это он определил сразу.

Третий этаж не отличался от второго, где находилась его камера, кроме ковровой дорожки, выстеленной по всей длине коридора. И опять они не встретили ни одной живой души. Эта гробовая тишина и стерильность наводили ужас больше, чем тюремные застенки.

Возле комнаты под номером тридцать шесть они остановились. Санитар постучал в дверь и открыл ее.

В просторном кабинете стоял огромный резной письменный стол, за которым сидел небольшой человечек с узкими плечиками и птичьим лицом. Он смахивал на сову, а круглые роговые очки лишь подчеркивали его сходство с ночной птицей.

— Добрый день, Роман Филипыч. Присаживайтесь.

— Для кого добрый, для кого нет.

— Не преувеличивайте. Насколько мне известно, вы неплохо устроились.

Калган прошел к столу и сел в глубокое кожаное кресло.

— Я нахожусь здесь более двух недель и до сих пор не знаю, куда меня поместили. Мне не нравятся эти игры.

— Вы находитесь в частной психиатрической клинике. Очень авторитетное заведение в этих местах. А смысл заключается в том, что здесь вас искать никто не станет. Побег из уфимского СИЗО случай из ряда вон выходящий. Спецслужбы и милиция сбились с ног, разыскивая вас по всему региону. Когда паника кончится и мы получим об этом уведомление, то вас переправят в Москву. И уверяю вас, это путешествие вам также не понравится. Удобств мы вам не гарантируем, но поставленную задачу выполним. Мы несем ответственность за вашу безопасность.

— Перед кем?

— Перед заказчиком. Наша организация выполняет очень сложные заказы. Мы занимаемся похищением людей, представляющих особую ценность.

— Вас нанял Дупель?

Человечек рассмеялся.

— Не городите чепухи. Вор в законе не способен оплатить наши услуги, даже если ему соберут все московские группировки. Наши клиенты очень высокопоставленные люди, облаченные большой властью. Мы не всегда берем деньги. Некоторые услуги, которые нам могут оказать власти предержащие, стоят дороже денег.

Он поправил узел своего галстука и, склонив голову набок, начал разглядывать собеседника. Калган с большим удовольствием придушил бы его, если бы не амбалы, стоящие в дверях.

— Значит, моя оплата вас не интересует?

— Нет, конечно. Деньги, которые вы изъяли из общака группировки Дупеля, оставьте себе на трамвай. Вы должны передать нам маленький пластмассовый цилиндр с фотопленкой. Вы знаете, о чем идет речь. Только после этого вы получите свободу.

— Вы что-то путаете. У меня нет никакой фотопленки.

— Если бы мы так думали, то вы сидели бы на нарах в вонючей камере. Я не хочу торопить вас с ответом. Можете подумать. Времени у нас много.

Хозяин кабинета достал из ящика стола целлофановый пакет и высыпал на стол содержимое.

— Это ваши вещи, господин Рукомойников. Все то, что не запрещается иметь при себе заключенным. Меня заинтересовала эта фотография. — Он пододвинул снимок к краю стола. — Здесь изображены вы в летней беседке с какой-то женщиной. Общий план и лица видны не очень четко. Что я могу сказать по этому поводу? Зеки предпочитают хранить при себе портреты любимых женщин, а этот снимок не позволяет разглядеть мордашку дамочки. К тому же у вас нет любимой и дорогой вам женщины. Вашу спутницу убили во время облавы год назад. У меня складывается впечатление, что эта фотография имеет какое-то особое значение. Либо пароль, либо метка. А иначе она ничего не стоит, а лишь подтверждает, что вы незаконно носите мундир полковника.

— А вам не кажется, что вы попусту теряете время.

— Нет. Я просто хочу вам сказать, что если вы откажетесь передать нам пленку, то мы ее найдем сами. А вас отправим обратно в СИЗО. Наши люди в органах милиции нам только спасибо скажут. Ну а о дальнейшей своей судьбе вы уже сами можете догадаться.

Калган молчал, сверля взглядом маленького пакостника, понимая, что его угрозы имеют под собой серьезные основания.

— Вы хотели дать мне время подумать.

— Разумеется. Будут еще просьбы?

— Будут. Я хочу, чтобы меня каждый день брили. Терпеть не могу щетину. Я хочу, чтобы мне приводили женщин на ночь. Два месяца, проведенные за решеткой, вызывают определенные потребности. И к обеду приносите хорошего вина. Тут с тоски сдохнуть можно.

— Ваши требования вполне реальны и будут выполнены, Роман Филипыч, мы не хотим доставлять вам неприятностей. Сделка есть сделка. Но если вы захотите выкинуть какой-нибудь фортель, то пожалеете об этом. Я знаю ваши способности.

Не советую портить с нами отношений. Идите. Больше я вас не задерживаю.

Его вернули в камеру и заперли.

Он лег на кровать и уставился в потолок. Теперь он знал, чего от него хотят. Цена очень высокая. И если он согласится на сделку, то гроша ломаного стоить не будет. В этой пленке жила вся его надежда на дальнейшее существование.

Эта история началась полгода назад. Он сидел в баре и пил пиво у стойки. За окном мела метель. Многие машины, идущие по Московской кольцевой дороге, прижимались к обочине. Снег залеплял ветровые стекла, и видимость сводилась к нулю. Придорожная забегаловка заполнялась водителями. Кто мог себе позволить рисковать, пили пиво, другие заказывали кофе и хрустели чипсами. Калган относился к тем людям, которые умели договариваться с гаишниками. Его кошелек всегда был набит деньгами.

Рядом с ним на высокий табурет у стойки сел какой-то тип. Калган даже не взглянул в его сторону. Он мог наблюдать за залом через огромное зеркало, вытянутое вдоль стены.

Дымя сигаретой, он думал о своем. Неожиданно его сосед заговорил. Голос его казался тихим и хриплым. Он глотал из кружки пиво и бубнил себе под нос, глядя на пену в кружке.

— Не смотри на меня, приятель. Сиди тихо и слушай, что я тебе скажу. Можно сказать, что тебе крупно подфартило. Вопросов не задавай, у меня нет времени на ответы. Через три минуты я уйду. Прямо за твоей спиной стоит двухместный столик. Когда он освободится, ты за него сядешь. Потом, не привлекая к себе внимания, достанешь из стакана с салфетками пластмассовый цилиндр из-под пленки «кодак». Сделай это незаметно и сваливай. Смотри, чтобы за тобой не было слежки. Найдут у тебя цилиндр, получишь срок. Сидеть придется долго. Ну а если обойдется, пируй победу. В любую среду пойдешь на птичий рынок. В том ряду, где торгуют канарейками, найдешь двадцать третье место. Скажешь продавцу: «Тебе корм привезли из Калуги». Продавец уступит тебе место. Между двенадцатью и часом дня появится покупатель. Говорит с акцентом. На шее ярко-красный кашемировый шарф. Он скажет: «Могу я заказать вам кенара с темным оперением?» Тут ты сам назначишь ему время. Там решите. Пленку положишь во второе дно клетки. Взамен получишь пятьдесят тысяч долларов. Можешь ему доверять, он не обманет. Скорее всего, деньги будут лежать в каком-нибудь надежном месте. Удачи тебе, приятель. Хочешь заработать хорошие деньги, не теряй времени.

Сосед поставил пустую кружку на стол и направился к выходу. Калган наблюдал за ним в зеркало и успел заметить, как его взяли. Не успел он выйти через стеклянные двери на улицу, как двое молодцов схватили его под руки с двух сторон и поволокли к черной «Волге».

Калган не торопился. Он оценивал ситуацию и прикидывал. Будучи рискованным и отчаянным, Роман Филиппович Рукомойников ничего не боялся. Но, прежде чем взяться за какое-то дело, имел привычку все просчитать и продумать. С кондачка он не работал.

Этот тип не знал, к кому обратился. У него не было выбора, и судьба столкнула их лбами. Калган долго разглядывал публику в зале. Оперов он определял тут же, что называется навскидку, как обычный смертный отличал негра от белого. Когда столик за его спиной освободился, он взял свое пиво и поменял место.

Белый стаканчик, имитация фарфора, попал к нему в руки в тот момент, когда двое зевак встали возле его стола, загородив Калгана от общего зала, и начали оглядываться по сторонам в поисках свободных мест. Калган вынул салфетки и, достав маленький контейнер, вложил их на место. Вставая, он сказал:

— Садитесь, ребята, я ухожу.

Так к нему попала та самая пленка, о которой говорил псевдопсихиатр. Цилиндр он вскрыл дома, но по негативам черно-белой пленки ничего не разобрал. Пришлось достать с антресолей старый фотоувеличитель и сходить в магазин за химикатами и бумагой.

Ночью он напечатал снимки, и с каждым новым кадром лицо его становилось все серьезней и серьезней. Когда он выложил весь фоторяд на столе и зажег свет, то понял, за что тихори взяли курьера.

На снимках были изображены схемы военно-морской базы Североморска. Полный список комсостава, количество кораблей и подводных лодок. Чертежи отдельных отсеков атомной подводной лодки. Коды шифров, расписание выходов в море кораблей основных дислокаций, а также фарватер порта.

Калган прослужил на флоте двенадцать лет и был списан в звании капитан-лейтенанта. Именно на Северном флоте он нес свою вахту дюжину лет, и ценность этих сведений ему была известна. Такая пленочка снималась в течение нескольких месяцев, так как отснятые документы хранились в разных местах и носили гриф «Совершенно секретно». А это значит, что фотограф запрашивал документы из штаба, командования, министерства и порта. Тут не оставалось сомнений, что фотограф носил погоны по меньшей мере контр-адмирала.

Проделана огромная рискованная работа. Затрачена уйма времени на выполнение заказа. И такая пленочка куда дороже, чем пятьдесят тысяч. Эта сумма предназначалась курьеру за риск, но не автору фотоматериалов.

Калган собрал фотографии и сжег. Пленку спрятал, но настоящий тайник для хранения такой ценной коробочки должен быть на сто процентов надежным и недоступным для посторонних.

В среду он поехал на птичий рынок и между двенадцатью и часом болтался в нужном ряду. Человека в красном шарфе он видел, но тот к двадцать третьему месту не подходил. Очевидно, он знал, что постоянный перекупщик, стоявший за столом, не имеет отношения, к делу.

Калган осторожно наблюдал за покупателем и вместе с ним покинул рынок. Тот сел в «шевроле» с дипломатическими номерами и уехал. Цифры «04» говорили о том, что машина принадлежит американскому посольству. И тут можно догадаться, сколько эти ребята готовы заплатить за контейнер.

Калган обдумывал свой план не один день и пришел к выводу, что торговаться с ними надо на их территории. А для этого нужны хорошие подъемные, загранпаспорт и путевочка в любую страну, где существуют прозрачные границы. А окажись он Б Штатах, то и цену получит настоящую и жить сможет припеваючи. Там его примут как надо.

Решение принято. Пока Дупель сидит на нарах, он хозяин общака. Главное, вовремя отдать «носовые» и скрыться в тумане.

Железная дверь с лязгом открылась. В камеру вошла красотка с длинными ногами и в коротеньком белом халатике, сквозь который проглядывались соблазнительные формы. Перед собой она катила тележку, на которой стояли бритвенные приборы.

Санитар прикрыл за ней дверь.

— Будем сначала бриться или мне прыгать в постель? — спросила она улыбаясь.

Калган проглотил слюну. Она поняла его правильно.

8

Труп был в кресле перед телевизором с откинутой головой. Юбка женщины была поднята кверху, правая рука просунута за резинку трусов. Медэксперт закончил работу и повернулся к капитану, стоявшему в дверях.

— Следов насилия, судя по окоченению, не обнаружено. Смерть наступила три дня назад. Очень смахивает на сердечный приступ, Виктор Саныч.

Капитан подошел к тумбочке, на которой стоял телевизор и видеомагнитофон.

— Аппаратура включена. Интересно, что она смотрела перед смертью? Ужастик, который ее так напугал? Или…

— Скорее всего «или».

Капитан нажал кнопку «пуск», и на экране появилась обнаженная парочка. Постельная сцена сопровождалась сладострастными звуками и репликами на немецком языке.

— Я же сказал: «или», — холодно повторил врач. — Хозяйка занималась мастурбацией и умирать не собиралась. Не исключено, что сердце остановилось во время оргазма. Но до вскрытия не имеет смысла гадать.

В комнату вошел лейтенант. Капитан оглянулся.

— Что скажешь, Палыч?

— Ребят из МЧС я отпустил. Соседи на лестничной клетке столпились, так что с понятыми проблем не будет. С ними Маша разговаривает.

Капитан выключил видеомагнитофон.

— Я так думаю, что криминала мы здесь не найдем. Женщина находилась в квартире одна. Входная дверь заперта изнутри. Следов мужчин не обнаружено. Этот вывод можно сделать определенно. Спрыгнуть с третьего этажа на проезжую часть дело гиблое. Сейчас майор закончит с отпечатками, составим протокол осмотра и опроса, и на этом все. Сфотографируй труп и позови понятых. Лучше ее не показывать в таком виде посторонним.

Лейтенант взялся за работу, а в дверях появился майор.

— Ну что, Гена? — присаживаясь за стол, спросил капитан.

— На окнах «пальчиков» нет. К тому же они затянуты сетками от комаров, а подоконники заставлены цветами. Уход через окно исключен. Ну а отпечатков в квартире уйма.

— Забери бутылку со стола и фужер. Пила она в одиночестве.

Майор упаковал стекло в специальные коробки и заметил:

— Винишко-то французское. В палатке такое не купишь.

— А чего удивляться. Обстановка тоже не бедная.

Врач сложил свои орудия труда в чемоданчик и сказал:

— Хозяйку надо отправлять в городской морг судмедэкспертизы. Чем быстрее, тем лучше. Мне очень не нравятся пятна на груди и шее.

— А с чего вы взяли, что умерла хозяйка? Скорее всего, перед нами труп соседки, — закончив съемку, сделал вывод лейтенант.

— Ну-ка, ну-ка, Палыч, доложи о своем заключении. Ты у нас парень головастый, толкуй, что к чему.

— А чего тут толковать. Все стены увешаны фотографиями совершенно другой женщины. Хозяйка, как я понимаю, обожала себя и свои портреты. Всюду фотографии навешала. Взгляните на тумбочку у трюмо. Ни у одной поп-звезды столько косметики не найдется.

Капитан накрыл труп простыней.

— А почему соседка?

— В халате и тапочках в гости через город не поедешь.

— Приехала и переоделась.

— Хозяйка худенькая, а покойница была дамой солидной. Пятьдесят четвертый размер. Вряд ли она могла воспользоваться вещами той дамочки, что изображена на портретах. Что тут рассуждать, надо вызывать понятых и приступать к обыску.

Спустя три часа весь состав криминальной бригады сидел за столом в кабинете начальника райотдела полковника Саранцева. Отсутствовали эксперт майор Михеев и врач. Докладывал следователь капитан Катаев.

— Милицию вызвала соседка. На площадке четыре квартиры. Тридцать шестая принадлежит Людмиле Вельяминовой. Одинокая. Вдова. Сорок четыре года. Тридцать седьмая принадлежит Тамаре Лакашиной. Живет с десятилетним сыном. Разведена. Сорок один год. Тридцать восьмую занимает пожилая пара, супруги Скоробогатовы. Жильцы тридцать девятой все лето живут на даче, и с ними нам встретиться не удалось. Забегая вперед, скажу: Людмила и Тамара были в приятельских отношениях. Сегодня утром к Скоробогатовым пришел сын Тамары и попросил Нину Ивановну сделать ему завтрак. Она спросила: «А где же твоя мама?» На что мальчик ответил, что мама ушла к тете Люсе два дня назад и не возвращается. На звонки в дверь и по телефону не отвечает. Нина Ивановна и сама беспокоилась. Второй день подряд из квартиры Вельяминовой доносится кошачье мяуканье. Кот сидит за дверью и кричит. Она знает, что Людмила обожает своего кота, и тот ходит всегда сытый и спокойный.

Скоробогатова позвонила в милицию, мы вызвали ребят из МЧС, и те вскрыли железную дверь. В квартире был обнаружен труп Тамары Лакашиной. Ключи торчали в двери с внутренней стороны. Мальчик подтвердил, что тетя Люся приходила третьего дня и передала ключи маме. Обещала вернуться на следующий день и просила покормить кошку. Как только соседка ушла, мать отправилась в ее квартиру, а он поехал навестить бабушку и вернулся на следующее утро. Мать так и не пришла. Ребенок сидел два дня голодным и отправился к соседям с просьбой покормить его. Труп Лакашиной на вскрытии. Следов насилия не обнаружено. Людмила Вельяминова до сих пор не появилась. Мы обзвонили ее знакомых по телефонной книжке, что лежала возле кровати, но никто не знает о месте ее нахождения. Но мы выяснили другое. Людмила часто меняла мужчин. Соседи неоднократно видели женщину в компании разных кавалеров. Последний ушел за час до ее исчезновения.

— Кто он? Выяснили? — строго спросил полковник, но при этом глаза его были покрыты пеленой скуки.

— Его никто не видел. Сын Тамары передал разговор матери с Людмилой Вельяминовой, когда та передавала ей ключи. Людмила спешила к какому-то полковнику по имени Роман. А когда Тамара спросила: «А этот-то ушел?» — Вельяминова ответила: «Утром выпроводила. Не каждой Людмиле нужен Руслан!» И пообещала вернуться на следующий день. С тех пор ее никто не видел.

— Что еще? — задал вопрос Саранцев.

Слово взял оперуполномоченный лейтенант Горелов.

— Я забежал в поликлинику, товарищ полковник, и поговорил с лечащим врачом Тамары Лакашиной. Женщина была совершенно здорова. Никаких заболеваний сердца не наблюдалось. Первичный диагноз нашего медэксперта вряд ли подтвердится.

— И какие ты сделал выводы, Палыч? — буркнул полковник.

Все в управлении называли лейтенанта Горелова Палычем. Так его представил генерал из управления по кадрам. Парня перевели в Москву из Сибири с особыми рекомендациями. Об этом все помнили. Двадцатишестилетний лейтенант жил в общежитии и заканчивал вечерний факультет юрфака. За восемь месяцев работы в Москве он проявил себя как толковый специалист. Некоторым действовала на нервы его дотошность, но свою рекомендацию он оправдал. Сейчас уже забыли о том, как он стал Палычем, но сослуживцы его уважали, и кличка прижилась.

— Выводы неутешительные. Я думаю, здесь пахнет убийством. У меня только одно сомнение. Кого хотели убить? Смерть в чужой квартире настораживает. Что-то соседка сделала такое, чего не следовало делать. Не везде же вывешивают таблички с предупреждением «Осторожно! Высокое напряжение».

— Ладно, гадать не будем, — заключил начальник. — Подождем, что скажут эксперты. Уголовное дело заводить рано. Все свободны.

Когда сотрудники покинули кабинет, капитан Катаев хлопнул по плечу Горелова и сказал:

— Не мудри, Палыч. Дело тухлое. Саранцев не позволит заводить в райотделе пустую кутерьму. Лишний висяк никому не нужен.

9

К полудню в офис адвоката приехали Иван Радько и Максим Демин. Отар Георгиевич закончил беседу с очередной клиенткой и пригласил войти своих помощников.

— Чем будем удивлять, господа?

— Удивлять буду я, Отар Георгиевич, — заявил Максим, — а докладывать начнет Иван.

— Пусть так.

Нодия сел в кресло, откинулся на спинку и, сложив пальцы обеих рук, внимательно посмотрел на Ивана.

— Мне кажется, с вашей подопечной все получится, шеф. Ездил я с ней на дачу, дал ей оценку. Неплохой особняк. Такие в нынешние времена денег стоят.

— Ну а как вела себя наша старая дева?

— Я обнял ее за талию, пока мы осматривали сад, так она стала похожа на свеклу в разрезе. Поразительно, неужели такие еще бывают?! Ископаемое. Бедную бабенку аж трясло как в лихорадке. Наступать я не стал, а то ее кондрашка хватила бы раньше времени, но, когда мы прощались, она смотрела на меня, как преданный пес, которого хозяин привязывает к столбу возле магазина.

Телефончик я ее взял. Поди сидит дома и глаз от аппарата оторвать не может.

— Что ж, Иван-царевич, в твоих талантах я не сомневался. В конце недели Эраст Моисеевич на ее хоромы посмотрит и даст им истинную оценку. Стоит ли игра свеч? Клиентуры у нас хватает, очередь образовалась. Есть суперклиенты, требующие нашего срочного вмешательства. Хорошо. Об этом позже. Что у тебя, Максим?

Максим выложил на стол цветные фотографии. Нодия их внимательно просмотрел и спросил:

— Это подборка из криминальной хроники?

— Нет. Это труп, который я откопал на участке у нашего «дачника». Он также был завернут в целлофан, и я, не разворачивая его, привез в морг к гробовщику. Там все и обнаружилось. Убита ножом. Сильный удар под сердце сзади. Умерла за пять дней до нашей клиентки. Мне и в голову не могло прийти, что в саду целое кладбище…

— Стоп! — оборвал Нодия. Немного подумав, продолжил: — О трупе потом. Как прошли похороны?

— Гробовщик долго ломался, но деваться некуда. Ночь на дворе. Короче, труп мы оформили как полагается, уложили в гробик, и я отвез его к печнику. Ритуал прошел нормально. Квартиру можно продавать и заселять.

— Не торопись, малыш. С этой квартирой мы повременим. Но труп Людмилы Вельяминовой ты должен найти. Обследуй участок как следует. Откопай ее тело и увези. Перехорони в надежном месте, он нам может еще пригодиться. Обследуй весь участок. Это очень важно. Нам этого парня беречь надо, а не топить. Он порет горячку и делает ошибки. Не ровен час засыплется, а я имею на него виды.

— Легко сказать, Отар Георгиевич, устраивать раскопки на чужой даче. Там соседи есть, и «дачник» в любой момент может появиться.

— За «дачником» Ваня присмотрит. В случае чего он тебе звякнет и предупредит, если тот на дачу соберется ехать. Ну а с остальным ты сам справишься. Тебя учить не надо. Действуй по обстановке.

— Хорошо. Меня только гробовщик беспокоит. Трофимыч слишком суетлив стал. Глазки бегают, будто чье-то сало съел.

— И об этом мы в свое время подумаем. Если бы гробовщик снабдил нас бланками свидетельств о смерти в достаточном количестве и с печатями, мы могли бы вslать ему единовременное пособие и отпустить его с миром…

— Сколько? — спросил Максим, не дослушав до конца.

Нодия заметил горящие глаза парня. Этот волчонок быстро мух на лету ловит. Головастый паренек. А главное, работает без промаха.

— По тысяче за бланк.

— А если не согласится?

— В долларах. Красная цена такой бумажки две сотни. Но нам нужны настоящие и чтобы без последствий. Цена и так завышена.

— Я сумею с ним договориться. Только деньги должны лежать у меня в кармане.

Нодия встал, подошел к сейфу и достал две упаковки, перетянутые банковской лентой. Положив деньги на стол, он взглянул в глаза молодому человеку и сказал:

— Двадцать тысяч под твою ответственность.

Они оба понимали, что значит отправить Трофимыча на покой, но уточнений не требовалось. Нодия понял то, о чем не думал раньше. Его шофер и экспедитор, мальчик на побегушках и личный охранник, способен на большее, а главное, он может пойти на мокруху, если это важно для дела. А по виду не скажешь.

— Дело сделаешь, получишь премиальные, — добавил Нодия.

Он мог бы и не говорить об этом. Максим не ценил деньги, как все остальные из его команды. У этого сосунка имелись свои интересы, о которых Нодия не знал.

Иван не прислушивался к разговору. Его не интересовали внутренние разборки. Но когда на стол упали две солидные пачки стодолларовых купюр, то взгляд его уже не мог оторваться от денег до той секунды, пока они не перекочевали в карман напарника. Ему таких денег никто никогда не предлагал.

— А теперь, мальчики, свободны. Максим, проинструктируй Ивана-царевича. Следить придется не за женскими ножками, а за майором милиции. Есть разница. Пусть он это усвоит.

Когда молодые люди вышли из кабинета, адвокат поднял телефонную трубку.

Он посмотрел ей в глаза и улыбнулся. Это была широкая, белозубая улыбка.

«Какой же он обаятельный и открытый человек, — подумала она. — Жаль, если я его больше никогда не увижу».

— Так ваш муж был летчиком-испытателем? — переспросил он.

— Четыре года назад он взлетел в небо, но не вернулся. Даже могилы его нет. Сгорел в воздухе. С тех пор я осталась одна.

— Странное совпадение. Я тоже совершенно одинокий человек, и к тому же летчик. Правда, я не испытываю самолеты, а летаю на проверенных машинах. Служу в морской авиации.

— В Москве? — удивилась она.

— Нет, конечно. Полгода назад меня перевели в министерство. Сделали из меня чиновника. Тоска заела. Вот только сейчас я в полной мере и ощутил свое одиночество. Раньше об этом времени не хватало задумываться. А как же вы? С кем живете?

— Квартиру снимаю. Когда муж погиб, переехала в Москву к сестре. Но у них своя семья. Муж, две дочери. Квартира крохотная, ну и мне быстро дали понять, что лишняя обуза им ни к чему. Родственники хороши, когда с ними встречаешься в гостях. Все друг друга любят, но когда ты приходишь к ним жить, то люди быстро меняются. Я никого не виню. Все правильно. Пришлось снять себе скромную квартирку. Но скоро куплю свою собственную. Я уже обратилась в фирму по покупке и продаже недвижимости «На пороге счастья». Смешное название, не правда ли? Сейчас меня направили к адвокату, который должен заняться моими делами. На днях с ним встречаюсь. Вопрос нескольких недель. Ну а потом подыщу себе работу. После мужа остались сбережения, и я за свою судьбу не беспокоюсь. Просто тошно жить одной. А ведь я отличная хозяйка, но не для кого стряпать.

— Постарайтесь для меня. Пригласите в гости и покажите, на что вы способны. Мечтаю о домашних пельменях и о пирогах с грибами.

Она улыбнулась.

— А я с радостью.

Официант подошел к ним и предложил меню.

Через три столика у стойки бара сидел другой молодой человек с красивым лицом, которое портили очки. Он пил безалкогольный коктейль и время от времени поглядывал на обаятельную парочку, воркующую, как голубки, и ничего не замечающую вокруг себя. Это обстоятельство его вполне устраивало, так как яркая запоминающаяся внешность и роль преследователя плохо сочетались в нем, к тому же слабое зрение не позволяло держать объект слежки на безопасном расстоянии. Сегодня ему повезло. Объект встретился с женщиной у метро, и они прошли пешком несколько кварталов и забрели в шашлычную. Судя по всему, парочка обосновалась здесь надолго. Официант около минуты принимал заказ и исписал целый листок. Вряд ли в этот день они поедут за город. Молодой человек расплатился и вышел на улицу.

Устроившись в скверике напротив шашлычной, он достал из кармана мобильный телефон и набрал нужный номер.

На поясе Максима висел такой же аппарат. Как только поступил сигнал, он нажал кнопку и прижал трубку к уху.

— Докладывай, Иван.

— «Дачник» сидит в забегаловке с новой телкой. Заказали полный стол. Можешь действовать.

— Не упускай их из виду до восьми вечера.

— Постараюсь, но он без машины. На свидание пришел пешком.

— Это ни о чем не говорит. Фотоаппарат у тебя с собой?

— В сумке. Но я не уверен, что справлюсь с такой сложной техникой. Телеобъектив для моего зрения, что бинокль для вороны.

— Не жалей пленку. Мне нужен крупный план. Щелкай сколько влезет. Хоть один кадр, но получится. Конец связи.

Максим убрал телефон на место. Он обошел дачи со стороны леса и находился против деревянного забора, где не было ни ворот, ни калиток. Плотный частокол трехметровых досок не позволял ему заглянуть на территорию дачи. Проникновение на участок дело нехитрое, проблема заключалась в отходе. Он достал из рюкзака гвоздодер и приступил к работе. Две доски были сняты за пять минут. Максим пролез в сад и прикрыл дыру, прислонив доски к перекладине.

Дело осложнялось тем, что со стороны улицы участок прикрывался низким редким штакетником, и любой человек, проходящий мимо, мог заметить постороннего на даче. Максим решил, что в дом проникать ему не нужно. Важно выполнить главное задание при минимальном риске. Вот поэтому он не стал мудрить, а выкопал небольшую яму в двухстах метрах от поселка в орешнике. Отару не обязательно знать о таких мелочах. Главное, что поручение выполнено, а детали его не касаются.

Обследовав сад, он нашел следы раскопок под яблоней, в трех метрах от того места, где он сам откопал труп неизвестной женщины. Перед тем как приступить к работе, Максим заглянул в сарай. Здесь он обнаружил все необходимое для похорон. Даже черную защитную пленку для парников. Она была порезана на куски и сложена стопкой, словно постельное белье в шкафу. Инструмента тут также хватало. За семь лет, проведенных в зоне, Максим повидал немало мокрушников, но «дачник» никак не подходил к этой категории. Человек хладнокровно снимал золотые погремушки с трупов и закапывал в землю, как мусор, завернув в черный полиэтилен. И что же? На следующее утро садился за рабочий стол и допрашивал карманников, называя их преступниками.

Максим не хотел лезть в чужую душу, где ему не дано что-либо понять. Это дело хозяина, тот большой мастак по части психологии, пусть сам копается в чужих мозгах, а он будет копаться в земле.

Труп лежал сразу под дерном. Запах стоял такой, что ветром его могло отнести на соседние участки и поднять переполох среди жильцов. Пришлось поторопиться. Максим не стал разворачивать пленку, а оттащил упакованную покойницу к забору.

Спустя пятнадцать минут мертвец переменил могилу. Она тоже не отличалась особой глубиной, но и здесь бедняжка не найдет своего покоя. Если Нодия сказал, что труп женщины ему нужен, то скоро придется его вновь откапывать.

Максим вернулся на участок, привел все в порядок, убрал лопаты в сарай, притоптал землю и вылез через проем в заборе к опушке леса. Доски он прибил на место, взял рюкзак и побрел к окраине поселка, где его ждала машина.

Старикашка в кроссовках и очках встретился ему на тропинке у колодца. В руках он тащил ведра с водой.

— День добрый, молодой человек.

— Привет, папаша.

— Про обещанные дровишки не забыл?

«Вот память, — подумал Максим. — Только этого не хватало».

— Помню. Как случай выйдет, так завезу. Только деньги готовь сразу. А то вот в какой раз прихожу, а хозяина никак не застану. До сих пор не расплатился. Так что в кредит не отпускаем. Не слишком богаты.

Старик поставил ведра на землю и хитровато ухмыльнулся.

— Судя по твоей машине, паренек, то не богаты. — Он указал холеным белым пальцем на «Жигули», стоявшие в десятке метров на обочине. — Но если ты можешь баловать себя мобильным телефоном, то в деньжатах не нуждаешься.

На поясе Максима висел аппарат, край которого торчал из-за полы пиджака.

— Телефон фирма выдала. У нас гараж частный. И машина гаражная. Разъездная.

Пожилой мужчина подмигнул и взял в руки ведра.

— Удачи тебе, паренек.

«А кому она не нужна», — подумал Максим.