Варвар

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Домашний раб провел Паво по широкому коридору со сводчатым потолком, выкрашенным в яркие цвета. В конце раб повернул налево и остановился перед дверью с бронзовыми панелями и столбами, обшитыми резным мрамором. Замысловатая мозаика на полу изображала гладиаторский бой между двумя бойцами в легкой броне с кнутами руках.

В этот момент дверь распахнулась, и Паво оторвал взгляд от мозаики. Ланиста стоял в дверях. «Вблизи он казался еще ниже и худее, чем на балконе, - подумал Паво, - точно съёжился». Его высокомерное поведение исчезло. Теперь его черты приобрели серьезное мрачное выражение.

- Входи, - сказал Гурджес.

Паво последовал за ланистой в кабинет с контрастной мраморной плиткой на полу и богато украшенными стенами. Ланиста опустился на стул за дубовым столом и кивнул своему рабу.

- Принеси еще вина, - сказал Гурджес. - Фалернского. Не той мочой, которой я балую своих гостей.

Раб вышел наружу. Гурджес откинулся на спинку стула. Паво стоял перед столом, опустив руки по бокам.

- Я ланиста старейшей и величайшей Гладиаторской Школы Пестума, - сказал Гурджес. - Ну, не самой большой , может быть, хотя, самой старой. В наши дни весьма трудно зарабатывать на достойную жизнь.

Паво ничего не ответил, обеспокоенный развязным языком ланисты. Паво увидел, что глаза Гурджеса остекленели, и подумал, что это, вероятно, не первая рюмка ланисты за день. Гурджес сложил руки за затылком и выпятил нижнюю губу.

- Первосвященники могут воротить нос от моей работы, но когда дело доходит до того, чтобы толпа была счастлива, им нужны такие люди, как я. Люди, которые живут и работают среди самых низших подонков, которых может предложить Рим, ищут кумиров.

Раб вернулся со свежим кубком вина. Как и все в доме Ланисты, посуда казалась дорогой и безвкусной. Гурджес какое-то время любовался кубком. Затем он сказал рабу: - Принеси сводку. Мне нужны новости о раненых гладиаторах.

- Да, господин, - ответил раб и быстро вышел из кабинета. Гурджес сделал глоток вина и с резким стуком поставил чашку на стол. Несколько капель брызнули на дуб. Его глаза были широко раскрыты и заалели, когда они уставились на Паво.

- Насколько я слышал, ты умеешь обращаться с мечом.

Паво пожал плечами: – Как любой легионер.

- Понятно. Надеюсь, ты слышал о сделке, которую я заключил с этим скользким греком?

- Палласом, - пробормотал Паво сквозь стиснутые челюсти. - С этой змеей

- Ты умрешь в течение года за двадцать тысяч императорских сестерциев. Я выполню сделку, потому что я человек слова. Но Паллас пока не сказал, что мне с тобой делать. На год ты мой, телом и душой. И в этом году ты будешь драться. Часто. Я намерен посылать тебя на Арену при каждом удобном случае. И я ожидаю, что ты выиграешь. Я знаю, какие вы молодцы, бывшие легионеры, за эти годы у меня было здесь несколько таких, в моем лудусе. Один парень очень подвел меня. По дороге на игры, он пробил себе голову, бросившись под колеса телеги. Он предпочел переломить свою шею пополам, чем оказаться лицом к лицу с Ареной, и оставил меня без денег, эгоистичный ублюдка.

Паво глубоко вздохнул. - Есть только один человек, с которым я хочу встретиться. Человек, который убил моего отца.

Гурджес задумчиво погладил подбородок. - И кто это такой?

- Гермес Родосский, - холодно сказал Паво. - Император приказал моему отцу сразиться с ним на Арене. Гермес не выказал ему ни милосердия, ни уважения. Выпотрошил его, затем отсек ему голову и пронес ее по арене как трофей. Он опозорил моего отца и мою фамилию перед тысячами римлян. Я хочу драться с ним и отомстить.

Гурджес сцепил пальцы на столе и молча изучал сына легата. - Гермес, да?- сказал он после долгой паузы. - Это будет нелегко устроить. Гермес официально ушел в отставку. Он выходит на Арену только за изрядную плату. Речь идет о ста тысячах сестерциев.

- Мне все равно, - сказал Паво. - Я найду способ.

Гурджес ковырял пальцем застрявший в зубах кусок пищи, а затем, вытащив его изо рта, он потер его между большим и указательным пальцами. – Ты высокомерный парень, не так ли?

- Нет, - сказал Паво. - Просто мне надо отмстить.

Паво охватил озноб, когда перед его мысленным взором пронесся образ Гермеса, распростертого на полу арены, из перерезанного горла которого хлестала кровь. Он горел от ярости. Его отец был унижен на Арене. Богатство его семьи было захвачено Клавдием и перекачено в имперскую казну. Маленький сын Паво, Аппий, исчез, и он опасался худшего. Ребенка могли продать в рабство или зарезать в каком-нибудь темном переулке, чтобы он присоединился в загробной жизни к своей матери Сабине, умершей во время родов. Паво был лишен должности трибуна и приговорен к варварской смерти. У него не осталось ничего, ради чего можно было бы жить, кроме перспективы убить Гермеса.

- Возможно, мы сможем договориться, - сказал Гурджес. Каламус прибыл и терпеливо ждал у двери кабинета. - Если ты принесешь мне несколько хороших побед, я, возможно, смогу помочь тебе в твоем стремлении сразиться с Гермесом.

Паво ничего не ответил.

- Подумай. - Гурджес продолжил: - А пока оглядывайся за спину. Некоторые гладиаторы в этой Школе- плененные варвары. Некоторые из них, возможно, даже были захвачены твоим отцом. Что до остального, что ж, - он провел руками по столу, словно расчищая воображаемый беспорядок. - Скажем так, им не нравится, когда такие знатные парни, как ты, вторгаются в их лудус.

Гурджес потянулся к своей чаше с вином и поднес ее к губам, забыв, что уже опорожнил ее. Нахмурившись, он резко поднялся со своего места, когда Каламус пронесся мимо Паво. Тренер смотрел, как новобранец уходит по коридору. Оказавшись вне пределов слышимости, он повернулся к ланисте.

- Он доставит нам неприятности, - прорычал он.. - Мы должны избавиться от него.

- Вот тут ты ошибаешься, - ответил Гурджес, расправляя легкую складку на своей тунике. - сейчас тяжелые времена. У нас не было своего чемпиона со времен великого Прокула, семь долгих лет.

Каламус хотел было ответить, но Гурджес впился взглядом в тренера и прервал его, прежде чем тот успел заговорить: - С его талантом и славы его фамилии толпы людей будут стекаться, чтобы увидеть этого Паво. Мы выступим в амфитеатре в десять раз больше нашего. Он снова взглянул в коридор на удаляющуюся фигуру Паво. - Он может спасти нас. И боги знают, нам нужен новый чемпион. Либо так, либо мы выйдем из сделок. А теперь расскажи мне, как поживают эти бесполезные ублюдки в госпитале.

Каламус пронзил небо взглядом, словно хотел вспороть чрева облаков.

- Это меч, - сказал тренер. - Взгляните на него. Полюбуйтесь на лезвие. Подумайте о мастерстве, затраченном на создание этого прекрасного оружия. Он улыбнулся на мгновение, прежде чем сделать колющее движение в сторону новобранцев. - Теперь представьте, что острие пронзает вашу грудную клетку, - сказал он. - Прорезает вашу плоть. - Он покрутил меч в руке. - Разрезает ваши органы.

Он вытянул оружие и направил острие на Паво, стоявшего в конце строя. Паво чувствовал, как глаза других новобранцев прожигают в нем дыры. В тени под балконом он мог видеть, как бойцы-ветераны время от времени между тренировками бросали на него гневные взгляды. Паво понял, слухи о его привилегированном воспитании быстро распространились. С тех пор, как он прибыл в лудус, он узнал, что большинство мужчин в школе гладиаторов были плененными варварами, рабами или преступниками. Было немного вольноотпущенников-добровольцев, людей с низким статусом и безвыходными обстоятельствами, готовых принять пятно позора на свою репутацию, став гладиатором в обмен на шанс обрести славу и деньги. Но все мужчины имели гораздо более низкий социальный статус, чем Паво. По долгому опыту работы в Шестом Легионе он знал, что ничто так не вызывает недовольства, как акцент высшего класса. Тем не менее, Паво пробыл в Школе меньше суток, а тренер и большинство рекрутов уже презирали его. Должно быть, здесь так принято, угрюмо подумал он, глубоко вздохнув и притворившись, что ничего не заметил.

- Гладиатору вручается настоящий меч только тогда, когда он сражается на арене, поскольку ни один достойный римлянин не доверит гладиатору настоящий меч в Школе. Вы должны благодарить за это того неблагодарного негодяя Спартака.

Каламус покосился на солнце, отражающееся от меча.

- Многие из вас, наверняка, что-то знают о Спартаке. Кое-кто из вас может даже восхищаться этим ублюдком, - сказал он, глядя на новобранцев поверх своего выпуклого носа. - Спартак сражался как гладиатор, получал три сытных обеда в день и теплую постель, и вместо того, чтобы искать славы на Арене, он предпочел все испортить. Когда он умер, шесть тысяч его последователей были распяты по дороге в Капую, так что вы можете увидеть, к чему это привело. Учитесь у меня, и, может быть, вам повезет лучше, чем старому Спартаку. Некоторые из вас могут прожить достаточно долго, чтобы почувствовать вкус свободы.

Каламус воткнул меч в песок и указал на дюжину деревянных столбов-палусов справа от себя. Они были вкопаны в два ряда по шесть штук на расстоянии двух шагов друг от друга, по одной стойке на каждого новобранца, и были, примерно, роста высокого римлянина.

- Пока вы не докажете, что достойны братства, вы будете тренироваться на палусах с деревянными мечами. Вы будете заниматься день и ночь. Вы будете практиковать во сне. Вы будете тренироваться, пока ваши руки не опустятся. С этого дня ваша жизнь - не что иное, как этот палус, - Каламус постучал по ближайшему столбу, - и ваш меч. Ты, меня понял, Букко!

- Да господин?

Каламус наморщил лоб, глядя на Букко. - Дополнительный паек для мужчин, если вы мне скажете, что означает этот деревянный столб на самом деле.

Букко потер лоб. Паво смотрел, как другие рекруты смотрят на него голодными глазами, желая, чтобы он дал правильный ответ, чтобы они могли наполнить свои пустые животы.

- Ну, так давай отвечай, толстяк, - прорычал Каламус. - У меня нет времени ждать от тебя ответа целый гребаный день.

- Деревянный столб? - Букко отважился глотнуть воздуха.

Каламус выглядел готовым взорваться.

- Дошло? Трахни меня Юпитер, Букко, ты еще тупее, чем кажешься. И поверьте мне, с моей точки зрения, это немалое достижение.

Каламус сделал сердитый шаг к Букко, и на мгновение Паво подумал, что тренер вот-вот ударит того хлыстом. Вместо этого он схватил Букко за мясистые складки на шее и потащил к ближайшему палусу, вымещать свой гнев.

- Это не столб. Это палус! Это твой заклятый враг! Этот палус- торговец, который украл твою девушку, и отец, который пинал тебя до потери сознания, когда каждую ночь приходил домой в бешенстве. Вы научитесь ненавидеть палус каждой косточкой своего тела. Презирайте его. Дайте волю своей ярости, и этот столб вознаградит вас, сделав достойным фехтовальщиком.

Каламус отпустил Букко и толкнул его обратно к линии новобранцев, затем он повернулся, чтобы обратиться к группе мужчин.

- Вам всем будет назначен собственный палус. Каждый из вас нарисует лицо на своем. Не лицо своей девушки – или похотливого мальчика, это я говорю для тебя, Букко, - а того, кого ты по-настоящему ненавидишь. Вы будете вонзать свой меч в это лицо каждый день, пока ваша ярость не вскипит полностью. Понял, Букко!

- Да господин?

Паво смотрел, как тренерр протягивает руку к Букко. - Давай посмотрим, научился ли ты чему-нибудь за свою жалкую ничтожную жизнь.

Новобранец осторожно подошел к ближайшему к Каламусу палусу, рядом с которым лежал тренировочный меч. Тишину нарушал только стук дерева о дерево, когда гладиаторы-ветераны сражались парами друг с другом на другом конце двора. Букко не показался Паво прирожденным гладиатором. Но у него была масса тела, а некоторые из лучших гладиаторов, которых он видел на арене, имели приличное количество жира. Больше плоти, чтобы защитить их жизненно важные органы. Один или двое были даже тучными. - Возможно, Букко меня еще удивит, - подумал Паво.

- Пошли, -рявкнул Каламус с едва скрываемым презрением. - Не стой так и не пялься на меч, как на голую бабу. Возьми его в руки.

Букко осторожно поднял меч. Его плечо опустилось, когда он боролся с его тяжестью. Подняв меч двумя руками, Букко надул щеки и прицелился в нижнюю точку столба, взмахнув мечом по широкой дуге сбоку, вместо того, чтобы безрассудным рубящим движением провести над головой. Острие меча безропотно стукнуло по столбу в четырех футах от земли. Это был почти извиняющийся выпад. Паво вздрогнул, когда тренер с отвращением посмотрел на него.

- Боги Аида, - возмутился Каламус. - Ты пытаешься убить человека, а не погладить его по гречески. - Он выхватил меч у Букко. - Может быть, завтра тебе стоит одеться как грек, если ты собираешься так драться

Паво смотрел, как Букко возвращается в строй. Он выглядел подавленным. Каламус обвел взглядом остальных рекрутов. - Кто хочет посмотреть, смогут ли они добиться большего успеха, чем этот бездарь?

Все молчали. Тренер остановил свой холодный серый взгляд на Паво. - Эй ты, толстосумчик! Тащи-ка, свою задницу сюда.

На рекрутов навалилась напряженная атмосфера, когда Паво шагнул вперед и сомкнул пальцы правой руки на рукояти. Тренировочный меч оказался на удивление тяжелым. Гораздо тяжелее настоящего клинка, подумал он. Он встал на уровне палуса, поставив ноги на ширине плеч. Затем глубоко вздохнул. Паво почувствовал тяжесть в мышцах рук, когда поднял меч. На одном дыхании он почувствовал, как его сердце сгорает от обиды за унижение, которое было нанесено его семье с тех пор, как Клавдий взошел на трон. Он так крепко сжал меч, что костяшки его пальцев побелели. Палус исчез. Вместо него Паво увидел стоящую перед ним фигуру Гермеса. Неконтролируемое безумие охватило новобранца, когда он внезапно опустил правое плечо и изогнул туловище, вонзив меч в палус с такой силой, что и столб, и оружие содрогнулись. Затем, еле заметным движении Паво отдернул руку, согнув запястье так, что его большой палец оказался перпендикулярно земле и уперся в в точку воображаемой шеи. Раздался треск, когда столб содрогнулся. Паво быстро начал третью атаку чуть-чуть пониже, войдя острием меча в область паха. Каламус махнул ему рукой, чтобы он остановился. Сын легата сделал шаг назад от столба, его мускулы задергались, когда он холодно посмотрел на три ямки размером с монету на столбе.

По тренировочному полигону пронеслась тишина, словно тень от облака. С пульсирующими венами Паво отступил на пару шагов от палуса и бросил меч на землю.

- Ну, по крайней мере, это было не полное дерьмо, - сквозь сжатые губы сказал тренер. Он старался не смотреть на Паво. — Что ж, на сегодня я увидел достаточно.. Честно сказать, никто из вас не будет мне сниться в кошмарах по поводу моего гордого послужного списка на Арене. А теперь, разойдитесь по казармам. Мы продолжим завтра на рассвете. Кто опоздает на перекличку, будет выпорот и получит половину дневного пайка. Свободны!