Вас невозможно научить иностранному языку

Три источника, три составные части марксиз… эээ… иностранного языка

Прошу простить меня великодушно, мой добросердечный и готовый прощать — я надеюсь! — собеседник, за заголовок! Я ничего не смог поделать с собой. Годы и годы, проведённые на факультете иностранных языков за изучением самой передовой и единственно верной теории марксизма-ленинизма (хотя иногда-таки я самым безответственным образом отвлекался для изучения трёх иностранных языков), заоблачные горы конспектов работ «классиков», столь прилежно составленных юным, безбородым ещё марксистом в алом галстуке, наложили на вашего покорного слугу свой неизгладимый отпечаток. В надежде на то, что повинную голову меч не сечёт, разглажу под своей окладистой бородой немного выцветший, но всё ещё алый галстук и продолжу свою повесть.

Итак, из чего же, собственно, состоит язык? Какие блоки, какие «материки» составляют язык? Что мы должны столь упорно и вдумчиво штудировать, исследовать и изучать?

Обыкновенно язык — язык как иностранный, конечно — разделяют на три главные части. Выделяют говорение, понимание языка на слух и, конечно, чтение. Письмо в отдельную часть обычно не выделяется и особым образом не изучается (если только это не иероглифическое письмо), поскольку принимается, что оно является производным от вышеуказанных трёх основных компонентов, главным образом — чтения.

Целиком и полностью соглашусь с подобным делением. Хотя оно и несовершенно, но для изучения — практического овладения! — языка как иностранного должно нас вполне устраивать.

Таким образом, для полноценного владения иностранным языком мы должны освоить говорение — спонтанное говорение, понимание речи носителей языка в нормальной среде их обитания на слух и чтение — с адекватным пониманием — неадаптированной литературы.

Возможно, вы, мой мечтательный собеседник, таите смутную, но такую сладкую надежду, что овладение всеми тремя компонентами через отдельную напряжённую работу с каждым из них не является абсолютно необходимым. Вы потихоньку надеетесь, что если вы научитесь читать, то говорение и понимание на слух придут сами по себе. Или, если каким-то чудесным образом вы научились понимать иностранную речь, то эта речь тут же потечёт из ваших уст величавой полноводной рекой.

Спешу вас огорчить, мой любезный собеседник, что ничего такого с вами не произойдёт — если, конечно, вы не редчайший феномен, но тогда зачем вы читаете данный трактат — чужие поучения должны быть для вас излишни и скучны. Практика — также известная в некоторых кругах как критерий истины — даёт нам сколько угодно примеров того, что владение каким-то одним из трёх компонентов языка совершенно не означает владения другими. Также и обладание двумя компонентами не приводит вас автоматически к обладанию третьим. За каждый отдельный компонент нам необходимо бороться в отдельности! Каждая высота имеет свои особые оборонительные укрепления и штурмуется отдельно! Запомните это, майн генераль!

Конечно, все три компонента языка связаны между собой. Конечно, знание одного облегчает освоение других. Но не более того. Это прекрасно известно истинным профессионалам преподавания на кафедрах иностранных языков. Там говорение, чтение и аудирование (понимание на слух) являются в определённой мере независимыми друг от друга предметами.

Прекрасным примером того, что из знания одного компонента не вытекает автоматического знания других, является ситуация с иностранным языком в неязыковых вузах. Практически все студенты там умеют довольно сносно читать — по крайней мере, литературу по своей специальности. Но не более того. Они не понимают иностранной речи и тем более не умеют говорить на языке, который как бы изучают. Сходная ситуация, впрочем, существует и в школе.

Известно сколько угодно примеров, когда профессиональные переводчики, занимающиеся переводами литературных произведений с какого-либо иностранного языка всю свою жизнь, совершенно не говорят на языке, с которого переводят, и также не понимают этот язык на слух, владея этим языком только в письменном виде. Такая ситуация считается вполне ординарной и нисколько не удивительной.

Как обратный пример можно привести тот непреложный и всем известный факт, что существуют миллионы и миллионы людей, которые не умеют читать на своём родном языке — не говоря уже о племенах, совершенно не имеющих своей письменности, но тем не менее достаточно бойко говорящих и даже успешно сбивающих нужное количество кокосов с пальмы. Я думаю, что таковые могут быть даже среди людей, которых вы, мой любезный собеседник, лично знаете.

Вы можете сделать слабую попытку возразить, что, возможно, ситуация несколько другая, если это не ваш родной язык, если вы изучаете этот язык как иностранный. Я парирую это тем, что есть многие миллионы нелегально — и легально — просочившихся в США и другие «продвинутые» страны мексиканцев в ковбойских сапогах и искателей «красивой жизни» других национальностей (включая нашу с вами, мой любезный собеседник), которые научились кое-как, через пень колоду говорить на местной «мове» и с грехом пополам понимать (в значительной мере просто догадываясь по контексту), что им говорят «аборигены», но чтение на английском — или другом местном языке — остаётся для них тайной за семью печатями. Да и в нашей стране таковых примеров можно найти сколько угодно.

Интересной, но в то же время печальной иллюстрацией к вышесказанному является «общение» между родителями и детьми в подавляющем большинстве семей «новоамериканцев». Родители, практически не говорящие по-английски, обращаются к своим детям на родном языке. Дети, разучившиеся говорить на языке родителей (очень часто целиком и полностью!), тем не менее понимают, что им говорят, но отвечают — если вообще отвечают! — на языке своего повседневного общения в школе и на улице, на языке, заменившем им родной, — английском. Весьма занятный пример, не правда ли?

Как же тогда подходить к изучению языка, чтобы не оказаться в одной из вышеуказанных неприятных ситуаций?

Начинать изучение языка всегда нужно с долгого и упорного прослушивания. Эту мысль, этот основополагающий догмат я буду неустанно высказывать бесчисленное количество раз, но он настолько важен для правильного подхода к изучению языка, что, сколько его ни повторяй, этого всё равно будет недостаточно. Кстати, прослушивание на этом — матричном — этапе ещё не означает действительного понимания иностранного языка на слух. Настоящее понимание иностранной речи на слух придёт к вам гораздо позже. Не вдавайтесь поэтому в панику, если после нескольких дней прослушивания матричного диалога вы не понимаете на слух какие-то — или даже многие — элементы этого диалога. Это нормально. Надо спокойно продолжать работу. Первоначальное матричное наслушивание — это только необходимый шаг в правильном направлении, не более того.

Затем следует начитывание вслух, которое продвигает нас одновременно к спонтанному говорению — являясь на матричном этапе суррогатным, подготовительным протоговорением — и к чтению без проговаривания, про себя — являясь суррогатным проточтением.

Таким образом, отработка резонансно-медитативной матрицы ведёт нас, мой утомившийся от столь обширного дискурса собеседник, сразу по трём языковым направлениям, без освоения которых полноценное знание иностранного языка, увы, невозможно.

Пока же в наших занятиях объявляется заслуженный перерыв. Можно на некоторое время забыть про иностранные языки и немного поваляться на травке, покрытой жёлтыми пятнами юных одуванчиков, под лучами тёплого, так много нам обещающего весеннего солнышка…