Ваше Сиятельство #5

Глава 13 Крылатый Бог

Родерик уплотнился, надел на шею кожаный шнурок со сверкающим медальоном Каукет и завис посреди комнаты. Да, артефакт древней египетской богини давал заметные силы даже призраку. Они будто втекали в тонкое тело теплыми ручейками, и все же они были намного меньше, чем прежде, когда Родерик был жив. Только сейчас не радовали даже эксперименты с древней реликвией. Серый маг испытывал медальон лишь для того, чтобы отвлечься от мрачных мыслей.

Талия сидела на диване с какой-то странной улыбкой. Потом вскочила и подошла к зеркалу, трогая голову и маленькие рожки, торчащие из нее. Хотя уже не таких маленькие — за ночь они выросли примерно с мизинец или больше того.

— Родерик, посмотри, они ровные или от них что-то отрастает еще? — она нащупала твердые наросты справа и слева от торчащих рожек. Наросты, похожие на почки, которые бывают на ветке дерева весной. — Родерик, блядь! Лети сюда! Ну-ка смотри, от них ничего там не начинает отрастать!

— Прелесть моя… Я же говорил, что с Софкой лучше не связываться. Надо было просто уходить. Убегать, пока она не успела наговорить ничего дурного. Она же ведьма в двенадцатом колене, если не хуже того, — Родерик все-таки подлетел, посмотрел в тех местах, где баронесса указывала пальцем: — Ну да, что-то такое есть. А может и нет. Сложно сказать.

— Ты совсем ебнутый⁈ Что значит есть, а может нет⁈ — Талия попыталась ухватить его и придушить. — Я не хочу ветвистые рога! Ты понимаешь? Если бы они остались такими как сейчас, то я согласна. Так даже лучше — пусть боятся. Пусть думают, что я демоница. Но я не собираюсь быть оленем!

— Оленихой, — поправил ее серый маг. — У олених вроде рога не ветвистые, хотя я не знаю.

Ему было смешно, а с другой стороны, не очень. Не очень потому, что у него самого наметились серьезные проблемы. Слова Софки: «Пусть отвалится твой хуй!» и сказанное ей же чуть позже: «Родерик пусть тебе изменяет каждый день! По пять раз!» — все чаще приходили ему на ум, и чем они чаще приходили, тем сильнее он чувствовал какие-то странные ощущения в области паха. Разумеется, призрачного паха. Казалось бы, призрак не может чувствовать, но Родерик явно ощущал какие-то опасные изменения. Если и это злое пожелание ведьмы сбудется, то что будет с ним? В самом деле, отвалится этот отросток, который имелся в его энергетическом теле, и как тогда быть? Он был важен. Очень важен! Потому, что встраиваясь в физическое тело — а серый маг вовсе не отказался от такого желания — эта штука должна выполнять вполне естественные и приятные функции. Что если она не сможет выполнять эти функции?

Когда эта мысль приходила к Родерику, он всякий раз ощущал ползучий холодок страха и онемение в области паха. В то же время второе пожелание ведьмы сказанное особо грозно в корне противоречило первому. «Родерик пусть тебе изменяет каждый день! По пять раз!» — и как же он будет изменять, если изменять окажется нечем? К тому же Родерик не хотел изменять Талии. Он любил ее, и не хотел, чтобы эта любовь сменилась еще каким-то увлечением, которое может разрушить его отношения с баронессой. К тому же он знал: у Принцессы Ночи такой вспыльчивый характер, что она не потерпит никаких измен.

Чертова Софка! Сколько неприятностей она принесла ему за последние годы и вот будто на прощание, желая погромче хлопнуть дверью, устроила такое… Боги, как же хорошо, что ни он, ни баронесса не расслышали, что кричала Желябина, выбежав за ними вслед из подъезда горящего дома!

Полный тяжелых мыслей серый маг даже не слишком сильно сопереживал Талии, которая вчера весь вечер мучилась головной болью, а потом, незадолго до полуночи у нее начали прорастать рожки. Сначала появились маленькие твердые шишечки, потом обозначились острия, которыми она разодрала подушку. И вот прошла тяжелая ночь — к утру вымахали во вполне солидные рога. Точно, как у демониц на картинках некоторых книг в закрытой части академической библиотеки. Хорошо, хоть Талия не впала в истерику по этому случаю. Она сначала испугалась, а потом даже нашла в этом что-то привлекательное, красовалась перед зеркалом, дразнила его, будто пытаясь забодать.

Отойдя от зеркала, Принцесса Ночи снова набросилась на Родерика:

— Ты же маг, Аид тебя дери! Что ты за такой маг, если не можешь сделать так, чтобы не было этих идиотских отростков⁈ Неужели твоя Софка способнее тебя! Еще раз объясняю: мне нужны маленькие аккуратные рожки. Такие, чтобы их можно было легко спрятать под шляпу или прикрыть в красивой прическе. Я могу отпустить волосы подлиннее и накрутить здесь, — она провела рукой над рожками, — что-нибудь такое.

— Прелесть моя, я вовсе не хуже Софки. Она — очень плохой маг, но она ведьма. Я не знаю, как это она делает. И, честно говоря, никогда не пытался разобраться в ее талантах, — пояснил он, отлетая к распахнутому окну. — Раньше она мне нравилась своей необычностью, умением ворожить и вызвать духов, а потом она мне стала безразлична, как и ее способности. Безразлична, конечно, пока она не трогала меня. Что касается твоих рогов… — он замолчал, перебирая в уме известные случаи, которых, кстати, в книгах было немало. — Я подумаю, что можно сделать. Но маги не занимаются рогами. Если они тебе на самом деле нравятся, то оставь. Если нет, можно, наверное, отпилить. И еще ты верно говоришь, нужно купить какую-то шляпку. В таком виде ты же не выйдешь на люди.

— Если захочу, то выйду. Пусть бояться. Принцесса Ночи я тебе или какая-то дурочка? — баронесса наклонила голову и пошла в шутливую атаку на призрака, словно собираясь проткнуть его рогами. — А головной убор в самом деле какой-то найти надо, — оставив в покое Родерика, Талия направилась к коммуникатору, и решила, что самое простое и правильное — заказать красивую шляпку доставкой с курьером.

Но, на полпути спохватилась и решила скинуть сообщение Елецкому. Взяла эйхос, активируя его двумя кнопками и поднесла прибор ко рту:

«Елецкий!..» — она на миг прищурилась, думая, как правильнее преподнести свою проблему: «В общем, ты снова нужен. Родерик кстати прилетел, я опять с ним, но у меня маленькая неприятность. Или уже не маленькая. В общем, у меня выросли рога. Блядь, по-идиотски звучит, но на самом деле рога. Ты только не смейся, я серьезно говорю. Рога самые настоящие. Меня заколдовала бывшая подружка Родерика. Теперь я вынуждена сидеть в гостинице — в таком же виде не выйдешь, по крайней мере днем. Ночью еще можно пошалить, народ попугать. И Родерик с этим не может ничего сделать. В общем, снова жесть что происходит. Какая-то ебаная черная полоса. Помоги, пожалуйста!».

Нам пришлось подождать в коридоре минут двадцать. У царевича был генерал первого имперского табеля Трубецкой и кто-то еще из руководства «Сириуса». Когда все они вышли, сам Трубецкой задержался у двери, глянул на меня и Ольгу, ответив на приветствие кивком, и спросил, повернувшись в зал приема:

— Граф Елецкий и княгиня Ковалевская здесь, разрешите пригласить? — услышав согласие царевича, сделал нам знак рукой.

Мы вошли. Я чувствовал, как нервничает Ольга — очень ясно это передавалось ментально. И я сам весьма беспокоился. Однако мое беспокойство имело иные причины. Уж с особами императорских и царских родов за многие жизни я имел дело бесчисленное количество раз. Волновало другое: на тонком плане было что-то не так — скорее всего, снова кто-то находился в непроявленном. Если во время встречи с царевичем появится кто-то из богов или посланных Герой тварей, ситуация может принять очень нежелательный оборот.

Царевич сидел в кресле, глядя в нашу сторону. На вид он был несколько моложе своих тридцати лет. Кажется, ему уже исполнился тридцать один — я не помнил. Даже едва заметные усики не добавляли ему солидности, они скорее молодили. Его внимательные, карие глаза сразу зацепились за Ольгу, и он поспешно встал, поправляя элегантный светло-коричневый костюм, весьма подходящий цвету его волос и подчеркивающий снежную белизну его рубашки.

— Здравия вам, ваше императорское высочество! — Ольга присела в реверансе.

— Здравия вам и императорскому Дому, ваше высочество! — я выразил почтение поклоном.

— Ольга Борисовна, мы же договаривались быть друг с другом проще, — Денис Филофеевич подошел к ней и взял за руку. Затем повернулся ко мне: — Александр Павлович, с вами я еще не знаком, но наслышан. Очень наслышан. Ольга знает, что вне официальных приемов и церемоний, я не придерживаюсь этикета и в общении предпочитаю простоту и взаимное удобство. Тем более с людьми, которые приятны мне и готовы не на словах, а на деле служить Отечеству. Поэтому прошу, — широким жестом он указал на диван и соседствующие с ним кресла. — Присаживайтесь.

Царевича я никогда прежде не видел и слышал о нем не так много, но впечатление после первых минут знакомства сложилось более чем приятное. Оставалось огромной загадкой, почему он счел нужным видеть меня лично, да еще и вместе с Ольгой. Я прошел к дивану, сел рядом с княгиней, оставляя часть внимания на тонком плане. Денис Филофеевич снова удивил: он взял стул, поставил его, напротив, спинкой к нам и сел, сложив руки на спинке и глядя на нас с несколько грустной улыбкой. Потом сказал, разом давая ответ на один из моих вопросов:

— Знаю, Александр Петрович, вам кажется мое внимание странным, но ничего в нем странного нет. Мне Ольга Борисовна очень небезразлична. Поэтому мне так же небезразлично видеть, кого она выбрала. Я хотел посмотреть на вас и немного пообщаться с вами. Тем более к этому есть несколько серьезных причин.

— Денис, пожалуйста не нужно этого, — Ковалевская раскраснелась.

Мне показалось она даже собирается встать. Я хотел взять ее руку и пустить «Капли Дождя», но решил пока от этого воздержаться.

— Оль, что тебе не нравится в моих словах? Я же лишь говорю, что хочу видеть твоего избранника. Мне это на самом деле важно. Я хочу быть уверенным, что этот человек достоин тебя, — произнес Романов и голос его стал чуть ниже. — Да, за несколько минут и даже несколько дней нельзя судить о достоинстве человека. Иногда могут обмануть даже годы, проведенные с ним вместе. Но тем не менее, первые впечатления бывают самыми правильными.

— Вы бы, ваше высочество, могли бы просто вызвать его во дворец. И сделать это без меня, — с недовольством сказала Ольга. — Все это выглядит как-то не очень приятно. Я не люблю, когда меня проверяют, я не люблю, когда трогают близких мне людей без внятных на то причин.

— Я тебя не проверяю. Я сказал, лишь то, что сказал. Пожалуйста, не ищи иного подтекста в моих словах, — царевич встал.

Я было тоже приподнялся, но он вернул меня жестом на диван. Он подошел к окну, остановился там, глядя в сторону храма Перуна и Геры, как-то глухо сказал: — Во дворец я не пригласил графа Елецкого по многими причинам. Не стану называть их все, но скажу главную… Честно говоря, я думал, князь Ковалевский донесет ее до вас первый. Но Борис Егорович решил, оставить это мне. Он счел, что если это скажу я, то будет звучать весомее. В общем, около двух недель назад, — царевич повернулся и посмотрел на меня, — нас посещал Гермес. Да, да, сам бог Гермес! У меня то событие до сих пор перед глазами. Золотистый свет в комнате, много света, словно зародилось солнце. Потом сияние стал плотным, превратился в круг и из него сошел бог. Мне это не привиделось: в комнате был твой отец, Оля. Рядом находилось еще два важных для нашего Отечества человека. В тот момент я говорил с ними о Глории, Жанне Козельской и вопросах престолонаследия. Говорили и о других вопросах очень важных для нашего Отечества. Гермес в золотых одеждах, в ярком сиянии стал напротив нас и, будто продолжая нашу беседу, сказал, что граф Елецкий — ключ к благоприятному исходу грядущих событий. Я не буду пересказывать очень важную речь бога, хотя каждый из находящийся в комнате, запомнил ее на всю жизнь. Скажу лишь, что два события из предсказанных Гермесом уже сбылись. И нет у нас никаких оснований относится к словам небесного гостя с недоверием.

Царевич замолчал и наступила тишина на минуту — другую. Вот теперь для меня пазлы полностью сложились. Теперь я понимал, почему князь Ковалевский так выделяет меня и почему Денис Филофеевич искал встречи со мной, при чем не во дворце, а на базе «Сириуса». Во дворце, при царящих там интригах, подозрительности, мне, наверное, не стоит поваляться в обществе вероятного наследника престола. «Сириус» — другое дело. Здесь под началом его императорского высочества растет тайная сила, способная противостоять нашим врагам за западными границами. А также врагам в сердце самой империи, которых полно среди продажных чиновников и дворянства, угодливо поглядующего в сторону Британии.

— Ожидал большого удивления с вашей стороны, даже сомнений относительно моих слов, — наконец сказал Романов, не дождавшись реакции от меня или Ольги. — Разве явление бога для вас — это явление обыденное?

— Я говорила уже, Александр Петрович тоже в какой-то мере связан с богами. Меня другое волнует. Денис… Филофеевич, мы больше не вернемся к прежнему разговору? — спросила княгиня.

— Оль, я разве когда-нибудь обманывал тебя? Ты сделала свой выбор. И выбор, наверное, правильный, как не было бы мне больно это признавать. Пусть будет так. Я говорю это при Алесандре Петровиче, потому что теперь он здесь человек не посторонний, — Романов прошелся по комнате, поглядывая то на нас, то на картины с видами древних и славных баталий — они занимали два простенка. — Но главное, есть вещи более важные чем наши желания, — продолжил сын императора. — Гораздо более важные, чем наше понимание личного счастья. Я это отчетливо понимаю. А еще я знаю, что мой отец слабеет с каждым днем, и может случиться так, что неожиданно его не станет. Мне не хочется об этом даже думать, но я обязан об этом думать. Думать о том, что в нашей империи, живущей много лет в относительном мире и согласии, может разразиться серьезная распря. Наследник престола до сих пор не определен, и все висит на волоске. И наши враги на западе с нетерпением ждут этот момент. Ты знаешь, что два дня назад отца хотели отравить?

— Нет, — княгиня даже вздрогнула, и сама вложила свою ладонь в мою.

— Все обошлось, благодаря магистру Рениусу. Сейчас идут разбирательства. Не говорите об этом никому — лишние волнения сейчас нам не полезны. И в общем-то, я не собирался обсуждать с вами события во дворце. Я хотел лично познакомиться с графом Елецким, — глаза царевича, похожие на кусочки темного янтаря смотрели на меня. — По свидетельству Гермеса, Александр Петрович как бы наш талисман. Не знаю, каким образом, но Крылатый Бог считает, что даже события вокруг престола, будут зависеть от него.

— Я поражен, ваше высочество, и даже не могу предположить, каким образом я могу влиять на события вокруг имперского престола, — сказал я, не прекращая удерживать часть внимания на тонком плане.

— Ваше главное дело — помочь нам с созданием нового типа боевых виман, пойти дальше — добраться до тайн устройства летающих машин ариев. Как я понял из речи Гермеса, события сами будут складываться благоприятно, но лишь в том случае если вам, граф, будет сопутствовать успех. Я со своей стороны, готов помочь, всем в чем вы будете нуждаться. Если есть какие-то просьбы, пожелания, потребность в любых видах помощи, способной ускорить вашу работу, то без стеснения обращайтесь, — сказал Денис Филофеевич.

Мы задержались у него еще примерно на час. Вышло даже так, что в зал приема подали чай, и с этим разговор с царевичем стал более раскованным, теплым. Много говорили о «Сириусе», преимуществах быстроходных виман, затем разговор зашел о князе Козельском, все более явных беспорядках, которые происходят в возглавляемом им ведомстве. Говорили о препятствиях, которые чинит князь Урочеев с его Ведомством Летающих Машин и много еще о чем, наболевшем. В общем, вышла содержательная беседа, полезная и для меня, и для царевича.

Я вышел с Ольгой из зала приемов с надежной, что именно старший сын императора будет назначен цесаревичем, как бы это не пыталась предотвратить Глория. Мне очень понравился его настрой, его взгляды на существующие в империи проблемы. Понравился он сам как человек.

— Почему не спрашиваешь, что у меня с Денисом? — спросила Ольга, когда мы, оставшись ненадолго одни, спускались по лестнице.

— Почему? — я усмехнулся, повернул ее к себе и впился в ее губы. — Потому, что знаю: ты моя. И зачем мне знать, что-то еще. Если захочешь, если тебя что-то тревожит, связанное с ним, сама расскажешь.