Василевский

Глава 5 Маршальский жезл

В ходе зимней кампании 1942 г. в Генеральном штабе началась работа по планированию новой кампании. После тщательного обсуждения всех вопросов под давлением И. В. Сталина было принято решение о проведении в мае силами Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов крупной наступательной операции на Юго-Западном направлении. На остальных направлениях намечалось перейти к стратегической обороне и одновременно осуществить ряд частных наступательных операций с ограниченными целями. В дальнейшем развернуть общее наступление по всему фронту от Балтики до Черного моря. Следовательно, в силе оставалась прежняя идея Сталина: 1942 г. должен стать годом полного разгрома врага и окончательного освобождения советской земли от оккупантов. Эта идея затем была провозглашена и в первомайском поздравительном приказе Сталина.

В Ставке противника практически в это же время шла разработка плана весенне-летней кампании. И здесь не обошлось без борьбы мнений: Гитлер и Кейтель настаивали на проведении наступательной операции на юге; Гальдер добивался нанесения удара на Москву. Но в конечном итоге начальник Генерального штаба Сухопутных войск вынужден был уступить.

5 апреля Гитлер подписал директиву № 41, в которой целью весенней кампании ставились захват инициативы немецким командованием и уничтожение еще остававшихся в распоряжении Советов сил. Главная задача состояла в том, чтобы, «сохраняя положение на центральном участке, на севере взять Ленинград и установить связь на суше с финнами, а на южном фланге осуществить прорыв на Кавказ». Эту задачу намечалось разделить на несколько этапов, сосредоточив в первую очередь все силы «на южном участке с целью уничтожения противника западнее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы на Кавказе и перейти через Кавказский хребет».[221] 11 апреля Гитлер поручил командованию Сухопутных войск подготовить документы, необходимые для осуществления плана наступления на южном участке Восточного фронта. Операция получила кодовое наименование «Блау» («Синий») и планировалась в три этапа. Первый этап («Блау I») — осуществление прорыва на Воронеж, второй этап («Блау И») — развертывание наступления по сходящимся направлениям вдоль правого берега Дона и из района Таганрога в общем направлении на Сталинград, третий этап («Блау III») — вторжение всеми силами на Кавказ. К участию в операции привлекалась группа армий «Юг», а также выдвигавшиеся на фронт итальянские и румынские войска.

С целью скрытия направления главного удара, штаб группы армий «Центр» по указанию руководства вермахта разработал дезинформационную операцию под кодовым наименованием «Кремль»[222]. Она сыграла свою роль: Генштаб Красной Армии был уверен, что основные события летом развернутся на московском направлении. Соответственно определялась расстановка сил, в том числе группировка стратегических резервов. Генштаб также ошибочно оценивал состояние своих войск и реальное соотношение сил, так как считал, что уже достигнуто существенное превосходство над врагом. Действительно, к 1 мая 1942 г. общая численность Вооруженных Сил Советского Союза по сравнению с декабрем 1941 г. увеличилась на 2 млн человек и составляла 11 млн На их вооружении имелось 83 тыс. орудий и минометов, более 10 тыс. танков и 11,3 тыс. боевых самолетов. Однако в составе действующих фронтов к весне находилось только 5,6 млн человек, около 5 тыс. танков, 41 тыс. орудий и минометов, 4,2 тыс. боевых самолетов.[223]

У противника к этому времени имелось 9 млн солдат и офицеров, 82 тыс. орудий и минометов, около 7 тыс. танков, 10 тыс. боевых самолетов. Из них на Восточном фронте находилось 5,5 млн, а с учетом союзников — 6,5 млн человек, 57 тыс. орудий и минометов, более 3 тыс. танков, 3,4 тыс. боевых самолетов.[224] Следовательно, противник имел превосходство в 1,1 раза в живой силе и в 1,4 раза в орудиях и минометах, а советские войска — в 1,6 раза в танках и в 1,2 раза в самолетах. Такое соотношение предопределило высокую напряженность предстоящей борьбы.

В предыдущей главе мы отмечали, что 9 мая А. М. Василевский по указанию Верховного Главнокомандующего вернулся в Москву. Здесь на Александра Михайловича обрушилась лавина дел, в первую очередь связанных с ситуацией на юге и северо-западе страны. Она не радовала Василевского. 16 мая соединения 11-й армии фон Манштейна овладели Керчью. Войска Крымского фронта вынуждены были эвакуироваться на Таманский полуостров. На следующий день противник, пытаясь сорвать наступление советских войск на Харьков, нанес мощные контрудары по правому крылу Южного фронта и вынудил его начать отход на север и северо-восток. Василевский, получив об этом сообщение из штаба Юго-Западного направления, предложил Сталину прекратить наступление Юго-Западного фронта, а часть сил из его ударной группировки бросить на пресечение вражеской угрозы со стороны Краматорска. Но Сталин, переговорив с Тимошенко, заявил, что Юго-Западный фронт будет продолжать наступление.

Однако с утра 18 мая обстановка на Барвенковском выступе резко обострилась, о чем Василевский сразу же доложил Сталину. Вечером Василевскому позвонил член военного совета Юго-Западного направления Хрущев, который попросил добиться у Сталина отмены приказа о наступлении.

— Нет, товарищ Хрущев, нет, товарищ Сталин уже отдал распоряжение. Я уже не однажды пытался убедить его в этом, — ответил Александр Михайлович. — Однако он, ссылаясь как раз на противоположные донесения военного совета Юго-Западного направления, отклонил все мои предложения. Вам, как члену Политбюро ЦК, советую обратиться непосредственно к Сталину.

Не удалось Хрущеву добиться отмены приказы и у Сталина. Вспоминая об этом, Хрущев отмечал:

19 мая ударная группировка противника, действовавшая на Барвенковском выступе, вышла в тыл советским войскам, и только тогда маршал Тимошенко отдал приказ прекратить дальнейшее наступление на Харьков и использовать основные силы ударной группировки для ликвидации прорыва и восстановления положения в полосе 9-й армии. Сталин утвердил это решение. Но время уже было упущено: три армии Южного и Юго-Западного фронтов понесли тяжелые потери. В окружение попали войска 6-й и 57-й армий. Это была очередная катастрофа в Красной Армии: Южный и Юго-Западный фронты потеряли свыше 270 тыс. человек, 775 танков, более 5 тыс. орудий и минометов.[226]

Неблагоприятно сложилась обстановка и на купянском направлении, где противник создал угрозу окружения 28-й армии Юго-Западного фронта, которая начала неорганизованный отход. Это вынудило войска Юго-Западного и Южного фронтов отойти на рубеж рек Северский Донец и Оскол. Для усиления Юго-Западного фронта Сталин разрешил направить четыре танковых корпуса (13, 22, 23 и 24-й), которые в середине июня прибыли в район западнее Валуйки. 19 мая Сталин принял предложение Василевского о ликвидации Крымского фронта и о преобразования Северо-Кавказского направления в Северо-Кавказский фронт во главе с маршалом Буденным.[227]

Неудачно развивались события и в полосе 2-й ударной армии, которая, как уже отмечалось, в ходе Любанской операции попала в окружение. Командующий Ленинградским фронтом генерал Хозин не смог обеспечить прорыв армии из вражеского кольца. Сталин понял, что допустил ошибку, объединив Ленинградский и Волховский фронты в один фронт под командованием Хозина. Поэтому 8 июня Сталин принял решение снять его с должности командующего Ленинградским фронтом, а его войска разделить на два самостоятельных фронта: Ленинградский и Волховский.[228] Командующим Волховским фронтом был назначен генерал армии Мерецков, а Ленинградским фронтом — генерал-лейтенант Говоров. Одновременно Василевскому и Мерецкову было приказано немедленно вылететь на Волховский фронт и во что бы то ни стало вызволить из окружения 2-ю ударную армию. Но спасти ее не удалось. К 25 июня противник сумел окончательно замкнуть кольцо окружения, хотя мелкие группы выходили и позже. По уточненным данным, потери 52-й, 59-й и 2-й ударной армий, соединений и частей фронтового подчинения с 13 мая по 10 июля составили: безвозвратные — 54 774 и санитарные — 39 977 человек, в том числе 2-й ударной армии — соответственно 38 848 и 7940 человек.[229]

Командующий армией генерал А. А. Власов попал в плен. В сентябре 1944 г. он сформировал из советских военнопленных Русскую освободительную армию (РОА), в ноябре создал Комитет освобождения народов России (КОНР), объявивший своей целью ликвидацию сталинского режима. 12 мая 1945 г. Власов и его сообщники были захвачены советскими частями в окрестностях г. Брежи (южнее Праги). По приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР Власов, как военный преступник и предатель, был повешен.

Итак, миссия Василевского на Волховском фронте завершилась неудачей, хотя и не по его вине. Теперь ему предстояло разобраться с тем, что происходит на Юго-Западном фронте. В штаб фронта, который размещался в Валуйках, Александр Михайлович прибыл в 3 часа 22 июня. В это время противник предпринял наступление в полосах 9-й и 38-й армий, нанес им поражение и форсировал Северский Донец на участке Каменка, Сеничено. С целью усиления обороны на подступах к Купянску и прикрытия стыка с 9-й армией маршал Тимошенко планировал в течение ночи вывести из боя четыре стрелковые дивизии (162,199, 278 и 304-я), которые должны были занять оборону на рубеже Волосская Балаклея, Савинцы. В качестве резерва на изюмское направление выдвигались 30-я и 34-я кавалерийские и 333-я стрелковая дивизии. Василевский полностью поддержал это решение, о чем он доложил Сталину. По его указанию Александр Михайлович 24 июня вылетел в Москву.

Поражение советских войск на юге сорвало замысел Ставки ВГК по развитию успеха зимней кампании. Войска потеряли ряд важных районов и плацдармов, а значительная часть резервов Ставки, предназначавшаяся для летнего наступления, была бездарно израсходована. Виноватыми, как всегда, оказались в основном те, кто выполнял приказы Ставки. Директивой от 26 июня генерал Баграмян был освобожден от должности начальника штаба Юго-Западного фронта и назначен начальником штаба 28-й армии.[230] Обязанности начальника штаба фронта были временно возложены на заместителя начальника Генштаба генерала Бодина. От войск фронта требовалось прочно удерживать в своих руках восточный берег р. Оскол и северный берег р. Северский Донец.[231]

28 июня противник приступил к проведению операции «Блау». Армейская группа «Вейхс» (немецкие 2-я и 4-я танковая, венгерская 2-я армии)[232] при поддержке авиации 4-го воздушного флота нанесла удар по левому крылу Брянского фронта между верховьем р. Сосна в районе Щигры. Удар пришелся по трем стрелковым дивизиям (одна — 13-й армии и две — 40-й армии), которые не смогли устоять под напором превосходящего противника. 29 июня он на 40-километровом участке вышел к р. Кшень. В результате создалась угроза окружения войск левого фланга 40-й и правого фланга 21-й армий. Части 17-го танкового корпуса генерала Н. В. Фекленко оставили населенный пункт Ясенки.

30 июня в наступление перешла 6-я армия генерала Ф. фон Паулюса. Тогда же операция «Блау» была переименована в «Брауншвейг».[233] В связи с осложнившейся обстановкой на Брянском фронте Сталин 2 июля приказал немедленно снять генерала Фекленко с должности и арестовать его. В районе Воронежа по указанию Василевского сосредоточивался вновь сформированный 18-й танковый корпус под командованием генерал-майора И. Д. Черняховского.

3 июля подвижные группы противника соединились в районе Старого Оскола и окружили основные силы 21-й армии Юго-Западного фронта и 40-й армии Брянского фронта, которые сумели частично вырваться из окружения. «В некоторых отечественных работах высказывается мнение, будто основной причиной поражения войск Брянского фронта в июле 1942 года является недооценка Ставкой и Генеральным штабом курско-воронежского направления у — отмечал позднее Василевский. — С таким мнением согласиться нельзя. Неверно и то, что Ставка и Генеральный штаб не ожидали здесь удара. Ошибка, как уже говорилось, состояла в том, что мы предполагали главный удар фашистов не на юге, а на центральном участке советско-германского фронта. Поэтому Ставка всемерно, в ущерб югу, укрепляла именно центральный участок у особенно его фланговые направления. Наиболее вероятным, опасным для Москвы мы считали орловско-тульское направление, но не исключали и курско-воронежского, с последующим развитием наступления врага в глубокий обход Москвы с юго-востока. Уделяя основное внимание защите столицы, Ставка значительно усиливала и войска Брянского фронта, прикрывавшие орловско-тульское и курско-воронежское направления».[234]

Далее Александр Михайлович говорит о том, что в апреле и первой половине мая Брянский фронт дополнительно получил 4 танковых корпуса, 7 стрелковых дивизий, 11 стрелковых и 4 отдельные бригады, а также значительное количество артиллерийских средств усиления. Кроме того, в полосе фронта располагалась находившаяся в резерве Ставки, полностью укомплектованная и предназначавшаяся для нанесения контрудара 5-я танковая армия. «Можно ли после этого говорить, что Ставка обошла своим вниманием Брянский фронт? — пишет Василевский. — Тех сил и средств, которыми он располагал, было достаточно не только для того, чтобы отразить начавшееся наступление врага на курско-воронежском направлении, но и вообще разбить действовавшие здесь войска Вейхса. И если, к сожалению, этого не произошло, то только потому, что командование фронта не сумело своевременно организовать массированный удар по флангам основной группировки противника, а Ставка и Генеральный штаб, по-видимому, ему в этом плохо помогали. Действительно, как показали события, танковые корпуса при отражении наступления врага вводились в дело по частям, причем не столько для решения активных задач по уничтожению прорвавшегося врага, сколько для закрытия образовавшихся брешей в обороне наших общевойсковых армий. Командиры танковых корпусов (генерал-майоры танковых войск М. Е. Катуков, Н. В. Фекленко, М. И. Павелкин, В. А. Мишулин, В. М. Баданов) еще не имели достаточного опыта, а мы им мало помогали своими указаниями и советами. Танковые корпуса вели себя нерешительно: боялись оторваться от оборонявшейся пехоты общевойсковых армий, в связи с чем в большинстве случаев сами действовали по методам стрелковых войск, не учитывая своей специфики и своих возможностей».[235]

В результате успешного продвижения противника на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов образовалась брешь. На участок Задонск, Клетская по решению Сталина были выдвинуты резервные 3, 6 и 5-я армии, переименованные соответственно в 60, 6 и 63-ю армии. В районе Ельца сосредоточивалась 1-я истребительная авиационная армия резерва Ставки.

Для восстановления положения командующий Брянским фронтом по требованию Сталина планировал силами пяти танковых корпусов (1, 4, 16, 17 и 24-й) нанести контрудар по противнику. Кроме того, генералу Голикову с 8 часов 4 июля был подчинен 18-й танковый корпус генерала И. Д. Черняховского, который разрешалось ввести в сражение только по указанию Ставки ВГК. Однако Голиков нарушил это указание и вводил 18-й танковый корпус в сражение по частям. Василевский, докладывая об этом Сталину, подчеркнул:

— Действия 5-й танковой армии можно усилить не потерявшими боеспособность частями 1-го и 16-го танковых корпусов, а также стрелковыми дивизиями из состава 3-й и 48-й армий. Этому благоприятствует и оперативная обстановка. Танковые и моторизованные соединения врага при выходе к Дону растянулись на широком фронте. Они уже понесли значительные потери и связаны боями у Касторного и на подступах к Воронежу. А развернувшиеся фронтом на север части 13-го армейского корпуса, так же как и части 55-го корпуса, не имеют успеха: их сдерживают 1-я гвардейская стрелковая дивизия и 8-й кавалерийский корпус, выдвинутые из резерва Брянского фронта.

— А что делает 5-я танковая армия? — спросил Сталин.

— Она никаких задач от генерала Голикова не получила, — ответил Василевский.

— Он что, играет в прятки?

— Это он умеет. Я подготовил на имя Голикова телеграмму, в которой Ставка требует от него немедленно приступить к организации контрудара.

— Срочно вылетайте к Голикову! — приказал Сталин. — И все, что можно еще сделать, — сделайте! А телеграмму все же отправьте. Пусть Голиков поразмышляет над ее содержанием.

— Слушаюсь!

Утром 4 июля генерал Василевский прибыл на командный пункт Брянского фронта. Вместе с начальником штаба фронта генералом М. И. Казаковым направился на КП командующего 5-й танковой армией. После рекогносцировки местности Василевский уточнил задачу командарму генералу А. И. Лизюкову:

— Вам необходимо не позднее 15–16 часов 5 июля нанести контрудар из района Дубровское в направлении Землянск, Хохол с целью перехватить коммуникации противника, прорвавшегося к Воронежу, и оказать помощь выходящим из окружения частям 40-й армии. Операцию начать, не ожидая полного сосредоточения всех сил армии. Справитесь с поставленной задачей?

— Полагаю, что да!

Василевскому не довелось увидеть результаты контрудара 5-й танковой армии. Сталин приказал ему не позднее утра 5 июля быть в Ставке в связи с тем, что осложнилась обстановка на правом крыле Юго-Западного фронта. Войска 6-й армии противника вышли здесь к Каменке и развивали удар в южном направлении. В результате возникла угроза тылам не только Юго-Западного, но и Южного фронтов.

Василевский, вернувшись в Москву, предложил Сталину образовать на воронежском направлении самостоятельное фронтовое объединение. С этой целью разделить Брянский фронт на два фронта: Брянский и Воронежский. Кроме того, намечалось отвести войска Юго-Западного и правого крыла Южного фронтов на новые рубежи, чтобы не допустить их окружения южнее Воронежа. Сталин одобрил все предложения. Вечером 7 июля были созданы Брянский (командующий генерал-лейтенант Чибисов) и Воронежский (генерал-лейтенант Голиков) фронты.

А что же 5-я танковая армия? Ее соединения вводились в сражение неодновременно по мере выхода на исходные рубежи. В результате к вечеру 10 июля они сумели лишь выйти к р. Сухая Верейка. Не имело успеха и наступление 2-го танкового корпуса генерала И. Г. Лазарева. В то же время генерал-полковник Вейхс не смог выполнить приказ командующего группой армий «Юг», ибо вынужден был повернуть на север выдвигавшиеся в район Воронежа 24-й танковый корпус и три пехотные дивизии и тем самым ослабить удар на Воронеж. В сражение были втянуты значительные силы, которые были лишены возможности принять участие в развитии наступления вдоль Дона. С целью улучшению руководства войсками группа армий «Юг» 9 июля была разделена на группу армий «Б» (6-я армия и армейская группа «Вейхс»; генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок) и группу армий «А» (немецкие 1-я танковая, 11-я и 17-я армии, итальянская 8-я армия; генерал-фельдмаршал В. Лист).

Не имело успеха и наступление войск Воронежского фронта, предпринятое 12 июля. На правом крыле Южного фронта войска 12-й и 37-й армий под ударами 1-й танковой армии противника начали отход. Василевский, изучив обстановку, сложившуюся на юге, пришел к выводу, что противник стремится выйти к Сталинграду и на Северный Кавказ и отсечь советские войска на юге. Докладывая об этом Сталину, начальник Генштаба предложил все войска, действовавшие от Лисок до устья Дона, свести в один фронт и подчинить его генералу Малиновскому. Кроме того, предлагалось сменить командующих Брянским и Воронежским фронтами. Сталин согласился с предложениями Василевского. Юго-Западный фронт был переименован в Сталинградский фронт (21,62,63 и 64-я армии). В состав Южного фронта из бывшего Юго-Западного фронта передавались 28, 38, 57 и 9-я армии. Южному фронту предписывалось организовать решительный отпор противнику, продвигающемуся на восток между Миллеровом и Мигулинской. От командующего Сталинградским фронтом требовалось прочно занять Сталинградский рубеж западнее р. Дон, не допустить прорыва противника восточнее этого рубежа в сторону Сталинграда[236]. Оборона левого берега Дона от станицы Верхне-Курмоярской до устья реки возлагалась на Северо-Кавказский фронт.

При решении вопроса о командующем Воронежским фронтом заместитель начальника Генштаба генерал Ватутин неожиданно сказал:

— Товарищ Сталин, назначьте меня командующим фронтом!

— Вас? — удивленно спросил Верховный.

— Так точно!

— По-моему, генерал Ватутин достойный кандидат на эту должность, но мне жаль отпускать его из Генштаба, — заявил Василевский. — К тому же его недавно назначили моим заместителем…

Сталин добродушно взглянул на Ватутина.

— Ну что ж, если товарищ Василевский за, я не возражаю, — сказал он.

Командующим Брянским фронтом по предложению Василевского был назначен генерал Рокоссовский. 15 июля Сталин и Василевский приняли решение вывести понесшую большие потери 5-ю танковую армию во фронтовой тыл и «как армию ликвидировать». Командующему Брянским фронтом были подчинены 2, 7 и 11-й танковые корпуса, входившие в состав армии, а ее командующий генерал Лизюков назначен командиром 2-го танкового корпуса.[237]

Был ли виновен генерал А. И. Лизюков в том, что 5-я танковая армия не справилась с поставленной задачей? Ответим однозначно: нет. А. М. Василевский следующим образом оценивал действия 5-й танковой армии:

После поражения войск левого крыла Брянского и правого крыла Юго-Западного фронтов противник получил возможность развернуть наступление на сталинградском направлении. Снова ухудшилась и ситуация на Южном фронте. Главные силы немецкой 4-й танковой армии обошли с востока части 9-й и 38-й армий, через Морозовскую вышли к переправам через Дон у Цимлянской, где встретили противодействие слабо укомплектованных соединений 51-й армии. Одновременно вражеские танки с мотопехотой совершили рывок с севера на Лихую, Шахты и Новочеркасск, отрезая основные силы фронта в Донбассе.

17 июля войска немецкой 6-й армии генерал-полковника Ф. Паулюса в рамках операции «Брауншвейг» перешли в наступление с целью захвата Сталинграда. Однако передовые отряды 62-й и 64-й армий стойко отражали все атаки врага на рубеже рек Чир и Цимла. Надо было принимать срочные меры для того, чтобы остановить противника. Василевский предложил Сталину нанести по нему контрудар, используя танковые объединения.

— Где же их взять? — спросил Сталин. — 5-ю танковую армию мы расформировали, а 3-я танковая армия еще только формируется.

— Товарищ Сталин, я предлагаю создать на базе 38-й армии 1-ю танковую армию, а на базе 28-й армии — 4-ю танковую армию.[239] Времени на их сколачивание у нас нет, но обстановка в полосе Сталинградского фронта весьма тяжелая.

— Хорошо, — сказал Сталин, — готовьте соответствующие директивы.

— Слушаюсь, — ответил Василевский. — Мною подготовлена директива, в которой уточняются задачи войск Южного фронта. Предлагаю возложить на них прочную оборону южного берега Дона на участке от Константиновской включительно до Батайска. Все части Северо-Кавказского фронта, обороняющиеся по реке Дон на этом участке, подчинить с 22 часов 22 июля командующему Южным фронтом. Ему же подчинить и авиацию Северо-Кавказского фронта, на который возложить оборону южного берега Дона от Верхне-Курмоярской до Константиновской исключительно.

Сталин одобрил предложения Василевского.

— Нам придется сменить командующего Сталинградским фронтом, — сказал Верховный. — Маршал Тимошенко явно не справляется с этой задачей. Кого вы может предложить на эту должность?

— Командующего 21-й армией генерала Гордова. Он знаком с театром военных действий, знает обстановку.

— Согласен. Вам надо поехать в Сталинград и помочь командующему укрепить оборону.

23 июля противник, введя в сражение 113-ю пехотную и 16-ю танковую дивизии, прорвал главную полосу обороны 62-й армии и к исходу дня продвинулся до 20 км. Гитлер, считая, что советские войска будут быстро разгромлены, в тот же день подписал директиву № 45 о продолжении операции «Брауншвейг»[240]. Группе армий «А» предстояло окружить и уничтожить советские войска, ушедшие за р. Дон, в районе южнее и юго-восточнее Ростова. Войска группы армий «Б», усиленные двумя танковыми дивизиями из состава группы армий «А», должны были силами 6-й армии нанести удар на Сталинград, разгромить советские войска, захватить город, а также перерезать перешеек между Доном и Волгой. Вслед за этим танковым и моторизованным войскам предписывалось нанести удар вдоль Волги с задачей выйти к Астрахани и парализовать там движение по главному руслу реки. Основные силы авиации намечалось использовать для обеспечения переправы войск через Дон, а затем для поддержки восточной группировки, наступающей вдоль железной дороги на Тихорецк. При этом одновременно требовалось оказывать помощь наступлению группы армий «Б» на Сталинград и Астрахань, а также подвергать бомбардировке эти города.

А. М. Василевский, прибывший 23 июля в штаб Сталинградского фронта, вместе с генералом Гордовым тщательно проанализировал обстановку. Вечером 24 июля они прибыли на командный пункт 1-й танковой армии. В это время командующий 62-й армией генерал В. Я. Колпакчи сообщил, что в связи с выходом противника к Голубинскому и Скворину, возникла реальная угроза окружения значительной части сил армии. По решению Василевского в этот район был направлен начальник оперативного отдела штаба 62-й армии полковник К. А. Журавлев, которому предстояло создать оперативную группу с целью либо пробиться к главным силам, либо занять круговую оборону. После этого Василевский сказал:

— Обстановка вынуждает нас принять архитрудное и ответственнейшее решение — безотлагательно нанести контрудар танковыми армиями, который мы планировали начать не ранее самых последних чисел июля. Причем 1-й танковой армии придется выступить немедля — завтра с утра. Ее контрудар вскоре же поддержат 4-я танковая, 21, 62 и 64-я армии. Штабу фронта предстоит спешно разработать план контрудара во фронтовом масштабе.

— Мы готовим такой план, — доложил генерал Гордов, — но его осуществление намечается, как вы заметили, на более поздний срок. Это фактически санкционировал во время переговоров со мной товарищ Сталин. Он дал мне ряд срочных указаний, но среди них не было требования о преждевременном введении в сражение не закончивших формирование танковых армий. Верховный Главнокомандующий сообщил лишь, что им утвержден представленный нами план формирования этих армий.

Командующий 1-й танковой армией генерал К. С. Москаленко, в свою очередь, напомнил о слабом составе армии, имевшей фактически всего один танковый корпус (28-й), одну стрелковую дивизию, одну тяжелую танковую бригаду с минимальными средствами артиллерийского усиления.

Начальник Генштаба, выслушав Гордова и Москаленко, приказал:

— Вот эти соединения завтра на рассвете вы и переправите через Дон, двинете их от совхоза «10 лет Октября» и села Ложки через Липологовский на Большенабатовский, Ближнюю Перекопку. Встретите слабого противника — ваше счастье. Разгромите его около Малонабатовского и Осиновского и будете преследовать врага в северном направлении до рубежа Новогригорьевская, Логовский, где оставите передовые отряды. Главные силы по выполнении задачи сосредоточите в районе Сиротинская, Ближняя Перекопка и севернее Верхнеголубой. Встретите сильного противника — будете биться до последнего танка на том рубеже, до которого сумеете его отбросить, но к переправе у Калача противника не пустите. Вас поддержит сразу же, как только высвободится, 196-я дивизия. Она будет подчинена вам в оперативном отношении и нанесет удар на Скворин. Будет возвращен вам и нацелен на Евсеев, Верхнебузиновку, Клетскую и 13-й танковый корпус. Когда сможет выступить 4-я танковая армия — мы сейчас узнаем.

Генерал Василевский приказал соединить его с командующим 4-й танковой армией генералом В. Д. Крюченкиным, который ответил, что имеющийся у него единственный 22-й танковый корпус сможет переправиться через Дон и выйти в исходный район не ранее 27 июля.

Начальник Генштаба подчеркнул:

— Всю ответственность за последствия принятого решения я беру на себя и буду докладывать товарищу Сталину о причинах, по которым мы прибегаем к этой крайней, но совершенно необходимой сейчас мере. Взгляните на карту — вы ясно увидите, что целью двух группировок 6-й армии — северной и южной — наверняка является Калач. Враг вышел к Дону у Голубинского, но не предпринял попыток форсировать реку, хотя мог бы это сделать, а повернул на юг. К правому флангу 64-й армии тоже подходит группировка танков и пехоты, которая, видимо, также будет стремиться прорваться к Калачу. Ведь от него прямой кратчайший путь к центру Сталинграда, да еще при хороших коммуникациях.

В своих мемуарах А. М. Василевский следующим образом прокомментировал это решение:

Василевский, связавшись с Москвой, доложил Сталину о принятом решении. Известие о том, что возможен прорыв врага в Сталинград, было воспринято Верховным с тревогой.

— Надо все тщательно обсудить в Ставке! — сказал он и коротко бросил: — Немедленно вылетайте в Москву!

Василевский, прилетев в столицу, около полуночи 24 июля был принят Сталиным. Они, обсудив создавшуюся обстановку, решили возложить на командующего Южным фронтом задачу по укреплению обороны на участке Верхне-Курмоярская, Азов, а на командующего Северо-Кавказским фронтом — на участке Азов, Лазаревский. Войскам Сталинградского фронта предстояло прикрыть участок железной дороги Поворино — Сталинград.

26 июля начальник Генштаба получил сообщение из штаба Сталинградского фронта о том, что контрудар войск 1-й танковой армии не привел к успеху. Об этом Василевский доложил Верховному. Он потребовал от генерала Гордова в ближайшие дни восстановить оборонительную линию от Клетской до Калмыкова и отбросить противника за линию р. Чир. Василевскому было приказано немедленно вылететь на Сталинградский фронт. Вечером Александр Михайлович прибыл на наблюдательный пункт 1-й танковой армии, расположенный на западном берегу Дона. Ознакомившись с результатами первых наступательных боев, он уточнил задачу 1-й и 4-й танковым армиям. Им предстояло 27 июля нанести удары, соответственно в северном и западном направлениях на Верхне-Бузиновку и далее на Клетскую и Перелазовский, чтобы разгромить противника, прорвавшегося на правом фланге 62-й армии.[242] На 131-ю стрелковую дивизию и 158-ю тяжелую танковую бригаду была возложена задача по очищению от противника высот на западном берегу Дона.

Однако к четырем часам дня 27 июля соединения 4-й танковой армии не успели переправиться на западный берег Дона. Части 13-го танкового корпуса по-прежнему вели тяжелые бои в районе Манойлина. Поэтому удар в направлении Верхне-Бузиновки 1-я танковая армия наносила лишь силами одного, 28-го танкового корпуса. Он, не получив достаточной артиллерийской и авиационной поддержки, сумел продвинуться всего на 6–7 км. В то же время противник, убедившись, что через Калач ему не удастся прорваться в Сталинград, решил осуществить свой замысел с юго-запада, из района Нижне-Чирской. Ему удалось ценою тяжелых потерь 27 июля захватить Нижне-Чирскую, Новомаксимовский и Ближнеосиновский.

Василевский, возвратившись поздно вечером 27 июля в Москву, был вызван к Сталину. Он, выслушав его доклад, сказал:

— Я полагаю, что в войсках забыли приказ Ставки номер двести семьдесят от шестнадцатого августа прошлого года. Подготовьте новый приказ. Основная идея: отступление без приказа — преступление, оно будет караться по всей строгости военного времени.

— К какому времени доложить вам приказ?

— Сегодня же… Как только документ будет готов, заходите.

Василевский быстро справился с поставленной задачей. Сталин внес в проект приказа правки и сказал:

— Срочно в войска!

В приказе № 227, который Сталин 28 июля подписал в качестве наркома обороны, требовалось «безусловно, ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда». Этим приказом предписывалось сформировать заградительные отряды и штрафные роты и батальоны.[243] В документе ни слова не сказано о том, кто же действительно виноват в поражениях Красной Армии летом 1942 г. Вся вина за это возлагалась на «паникеров». Да, в определенной степени они оказывали отрицательное влияние на ход боевых действий. Но истинным виновником неудач советских войск была Ставка ВГК и в первую очередь Сталин, который при определении характера действий Красной Армии поступил необдуманно. Виноваты и члены Ставки ВГК, которые не сумели, а часть и не собиралась этого делать, отстоять свое мнение перед Верховным Главнокомандующим. В определенной степени часть вины лежала и на начальнике Генштаба.

А. М. Василевский оценивал приказ № 227 следующим образом:

Насколько был прав Василевский относительно того, что те дисциплинарные меры, которые вводились приказом, «уже перестали быть непременной, настоятельной необходимостью», мы увидим в ходе дальнейшего повествования. Однако необходимо учесть, что в то время, когда Василевский готовил к изданию свои мемуары, в условиях жесточайшей цензуры не принято было негативно оценивать действия высшего военного руководства.

Но вернемся в кабинет Сталина. Начальник Генштаба, учитывая, что наиболее опасным для Сталинградского фронта является направление Нижне-Чирская, Сталинград, предложил силами 64-й армии с использованием подошедших в район Калача и южнее 204-й и 321-й стрелковых дивизий и 23-го танкового корпуса не позднее 30 июня разгромить противника и полностью восстановить оборону по Сталинградскому рубежу, отбросив в дальнейшем врага на запад за р. Цимла. Одновременно намечалось объединить Южный и Северо-Кавказский фронты в единый Северо-Кавказский фронт под командованием маршала Буденного. Ему предстояло упорной борьбой остановить продвижение противника на юг, вернуть Батайск и восстановить положение по южному берегу Дона, а частью сил оборонять южный берег Кубани по Краснодарскому обводу до Темижбекской.

Сталин согласился с предложениями начальника Генштаба, убедившись в том, что он реально оценивает сложившуюся обстановку.

Однако командующий Сталинградским фронтом главную роль в предстоящем контрударе отвел не 64-й армии, а 1-й танковой армии, которой из 4-й танковой армии передавались 23-й танковый корпус (75 танков), 204-я стрелковая дивизия, 397-й и 398-й легкие артиллерийские полки. Все попытки войск 1-й и 4-й танковых армий прорвать вражескую оборону успеха не имели. А. М. Василевский, оценивая результаты контрудара танковых армий, отмечал:

Ударная группировка 6-й армии противника, потерпев поражение, была вынуждена перейти к обороне. На Сталинград теперь наступала 4-я танковая армия противника, наносившая удар с юга. Туда и переместился эпицентр сражения. В связи с тем, что командующий Сталинградским фронтом не располагал достаточными резервами для ведения активных действий на двух направлениях, он 5 августа приказал 1-й танковой армии перейти к обороне. Тогда же Василевский предложил Сталину с целью совершенствования управления войсками разделить Сталинградский фронт на два фронта: Сталинградский (21, 62, 63-я, 4-я танковая армии, 28-й танковый корпус) и Юго-Восточный (51, 57, 64-я, 1-я гвардейская армии, 13-й танковый корпус). Командующим Сталинградским фронтом оставался генерал Гордов, а Юго-Восточный фронт возглавил генерал Еременко. Ему в соответствии с директивой № 170 562 Ставки с 6 часов 10 августа был подчинен Сталинградский фронт. Управление Юго-Восточного фронта формировалось на базе управления 1-й танковой армии, которая таким образом прекращала свое существование[246].

Ближайшая задача Сталинградского фронта состояла в том, чтобы разбить противника, прорвавшегося на стыке 21-й и 62-й армий и, восстановив здесь оборону, прочно прикрывать Сталинград с северо-запада и запада. В дальнейшем намечалось перейти в наступление на Морозовский. Юго-Восточному фронту предстояло приостановить продвижение противника к южному фасу Сталинградского внешнего обвода, не допустить его прорыва и выхода врага к Волге южнее Сталинграда, а затем занять Жутово и Котельников и отбросить противника за р. Сал[247].

Тем временем обстановка на сталинградском направлении продолжала накаляться. Утром 7 августа войска 6-й армии противника возобновили наступление в полосе 62-й армии, оборонявшей выступ в малой излучине Дона. Вечером 8 августа танковые дивизии врага, прорвавшиеся с севера и юга, соединились западнее Калача. Войска 62-й армии с упорными боями отступали на восток. Их отход прикрывал 23-й танковый корпус (20 танков),[248] который в течение двух дней удерживал правый берег Дона южнее Калача. 9 августа с целью ликвидации вклинившейся вражеской группировки в районе Абганерово войска 64-й армии нанесли контрудар, в котором принял участие и 13-й танковый корпус.[249] В результате положение было восстановлено, противник на этом направлении перешел к обороне. В то же время 22-й танковый корпус 4-й танковой армии под давлением превосходящих сил противника вынужден был отойти за Дон и занять оборону на его левом берегу.[250]

По поручению Сталина 12 августа в Сталинград вылетели член ГКО, секретарь ЦК ВКП(б) Маленков, начальник Генштаба генерал Василевский и командующий ВВС Красной Армии генерал Новиков. На командном пункте Юго-Восточного фронта, расположенном в штольне на левом берегу р. Царица, они провели заседание военного совета фронта. С целью усиления 4-й танковой армии, удерживавшей плацдарм за Доном, было решено передать ей 37-ю и 39-ю гвардейские стрелковые дивизии. Из резерва Ставки ВГК для усиления 57-й и 64-й армий направлялись 35-я и 36-я гвардейские стрелковые дивизии и три артиллерийско-пулеметных батальона 77-го укрепленного района.

Несмотря на принятые меры, 14-й танковый корпус противника 23 августа прорвал оборону войск Сталинградского фронта в районе Вертячего и вышел к Волге севернее Сталинграда. В результате Сталинградский фронт оказался расчлененным на две части. Василевскому по указанию Сталину снова пришлось выехать в район боевых действий. В день его прибытия на командный пункт Юго-Восточного фронта поступили тревожные донесения о том, что к югу от Сталинграда противник вклинился в оборону советских войск и вышел к станции Тингута. По указанию Василевского для обороны Сталинграда с севера и северо-запада были спешно выдвинуты истребительные батальоны рабочих, курсантские батальоны, отряды народного ополчения, специальные и тыловые части Сталинградского фронта. Все это позволило быстро создать оборону в полосе между Доном и Волгой.

В шесть часов вечера 23 августа по решению Василевского силами специально созданной ударной группы (три стрелковые дивизии, 169-я танковая бригада, 28-й танковый корпус) был нанесен контрудар в юго-западном направлении.[251] Одновременно соединения 62-й армии наносили удар из района Малых Россошек навстречу группе генерала Коваленко. Для разгрома противника, прорвавшегося к Волге, 2-й и 23-й танковые корпуса под командованием начальника автобронетанковых войск Сталинградского фронта генерал-лейтенанта А. Д. Штевнева утром 24 августа должны были нанести удар от Рынка, Орловки на Ерзовку, то есть по немецкому коридору с юга.

Контрудары групп генералов Коваленко и Штевнева успеха не имели. Лишь войскам 21-й и 63-й армий, проводивших вспомогательный удар на правом крыле Сталинградского фронта, удалось захватить юго-западнее Серафимовича плацдарм в 50 км по фронту и до 25 км в глубину. «Каковы же основные причины наших неудач в те дни? — пишет Василевский. — Прежде всего отсутствие в распоряжении фронтового командования достаточных сил и средств, особенно танков и авиации, для нанесения мощного удара по врагу. Наспех создаваемые ударные группировки состояли, как правило, из ослабленных в боях стрелковых соединений. Войска же, направляемые Ставкой по железной дороге, поступали медленно и, не закончив сосредоточения, сразу же вводились в бой. В танковых соединениях фронта исправных танков было мало. Времени для подготовки контрударов, для отработки взаимодействия и организации управления войсками не хватало».[252]

Вечером 24 августа Сталин и Василевский по прямому проводу обсудили создавшуюся обстановку. Они решили в спешном порядке сосредоточить севернее и северо-западнее Сталинграда не менее двух-трех армий из резерва Ставки для ликвидации прорвавшегося противника и деблокирования города с севера. Одновременно было решено срочно направить несколько дивизий для усиления войск, занятых обороной непосредственно в городе.

Сталин все-таки был недоволен действиями Василевского и Маленкова. В шестом часу утра 25 августа он направил им директиву № 170 585, которая была весьма нелицеприятной по содержанию:

В тот же день, 25 августа, Сталинград был объявлен на осадном положении. Одновременно Сталин поручил Василевскому отправиться в район сосредоточения войск к северу от города, где взять на себя руководство подготовкой намеченного контрудара. С целью не допустить захвата противником Сталинграда по приказу Сталина сюда перебрасывалась 1-я гвардейская армия генерала К. С. Москаленко. Она должна была с утра 2 сентября нанести контрудар по прорвавшейся к Волге группировке противника, а затем соединиться с 62-й армией. Туда же направлялись 24-я и 66-я армии.

Утром 26 августа Василевский приехал в штаб 24-й армии. Вместе с командующим армией генералом Козловым занимался рекогносцировкой. Затем туда же приехал генерал армии Жуков, назначенный заместителем Верховного Главнокомандующего с освобождением от должности командующего Западным фронтом. На него возлагалось руководство всеми войсками, привлекавшимися к ликвидации прорвавшегося к Волге врага, а также восстановлением нарушенного фронта обороны в районе Сталинграда. Через несколько дней Василевский по распоряжению Сталина вернулся для работы в Генштаб.

Г. К. Жуков, изучив обстановку, пришел к выводу, что войска 1-й гвардейской армии из-за несвоевременного подвоза боеприпасов и горючего смогут перейти в наступление только в 5 часов 3 сентября. Наступление 24-й и 66-й армий он назначил на 5–6 сентября.[255] Однако наступление, предпринятое 3 сентября, не дало необходимого эффекта. Войска 1-й гвардейской армии к исходу дня сузили коридор, занятый противником и отделявший их от частей 62-й армии, с 8 км до 3–5,5 км. Но соединиться с 62-й армии не удалось. 10 сентября Жуков доложил Сталину, что теми силами, которыми располагает Сталинградский фронт, прорвать коридор и соединиться с войсками Юго-Восточного фронта в городе не удастся. Сталин приказал Жукову 12 сентября прибыть на совещание в Москву. Интересно, что в этот же день генерал Паулюс вылетел в Винницу. Здесь он получил от Гитлера строжайший приказ взять Сталинград решительным штурмом.

На совещании в Кремле Жуков и Василевский доложили Верховному, что наиболее боеспособные 6-я и 4-я танковая армии противника все больше втягиваются в изнурительные, затяжные бои за Сталинград, а в оперативном резерве у немецкого командования, в районе Волги и Дона, имеется не более шести дивизий, разбросанных по широкому фронту. Положение противника усугублялось еще и тем, что Гитлер не имел возможности высвободить и бросить на юг какие-либо силы с других фронтов, а его ударные группировки на сталинградском направлении и на Кавказе вот-вот исчерпают свои резервы, выдохнутся и перейдут к обороне. Кроме того, конфигурация фронта позволяла подготовить и нанести охватывающие удары по флангам войск генерала Паулюса, которые прикрывали менее боеспособные румынские войска. В дальнейшем можно было развивать наступление на Ростов и отсечь всю кавказскую группировку врага. С целью нанесения мощного удара по оперативному тылу противника, действовавшего в районе Сталинграда, предлагалось создать новый фронт в районе Серафимовича. Для подготовки крупномасштабной операции потребуется примерно полтора месяца. Ее намечалось разделить на два этапа: первый — прорыв обороны противника, окружение его сталинградской группировки и создание прочного внешнего фронта; второй — уничтожение окруженного противника и пресечение попыток врага извне деблокировать кольцо окружения. Сталин обещал над планом подумать и подсчитать имеющиеся ресурсы.

Впоследствии А. М. Василевский отмечал:

Пока Ставка ВГК и Генштаб вынашивали замысел по окружению и разгрому врага под Сталинградом, советские войска, оборонявшие город, продолжали упорно сражаться. Несмотря на стойкость войск Юго-Восточного фронта, противнику все же удалось пробиться к Волге в районе Купоросное. В результате 62-я армия генерала В. И. Чуйкова оказалась изолированной.

Вечером 28 сентября Сталин вместе с Жуковым и Василевским обсудил обстановку, сложившуюся под Сталинградом. В итоге было решено образовать в районе Сталинграда два самостоятельных фронта: из состава Сталинградского фронта — Донской (командующий генерал Рокоссовский), а из состава Юго-Восточного фронта — Сталинградский (командующий генерал Еременко).[257] Заместителю начальника Генштаба генералу Ф. Е. Бокову было поручено возглавить комиссию Ставки ВГК, которой предстояло очистить войска и штабы на Сталинградском фронте от непригодного командного и политического состава. В результате деятельности комиссии был откомандирован с фронта командующий 4-й танковой армией генерал В. Д. Крюченкин.

После принятия предварительного решения на контрнаступление Сталин приказал Жукову и Василевскому выехать на фронт, чтобы тщательно изучить направления будущих ударов по противнику и уточнить все необходимые детали в связи с этим. Жуков отправился на Сталинградский, а Василевский — на Юго-Восточный фронт. Эта работа была завершена в конце сентября. К детальной разработке плана привлекались командующие родами войск, начальник тыла A.B. Хрулев и начальник Главного артиллерийского управления Н. Д. Яковлев. В начале октября в работу включились командующие и начальники штабов фронтов, которым было приказано подготовить предложения по использованию сил каждого фронта для совместной наступательной операции, получившей кодовое наименование «Уран».

22 октября было принято решение создать новый Юго-Западный фронт под командованием генерала Н. Ф. Ватутина. На него, а также на командующих Сталинградским и Донским фронтами возлагалась подготовка операции по окружению и разгрому группировки противника под Сталинградом. С этого времени началась практическая отработка с войсками и командованием во всех фронтах и непосредственно на местности вопросов, связанных с предстоящей операцией. С целью сохранения в тайне подготовки к операции «Уран» была издана специальная директива Генштаба. Все распоряжения требовалось отдавать только в устной форме и непосредственным исполнителям. Сосредоточение и перегруппировка войск проводились только ночью. Для этой цели выделялись около 30 тыс. автомобилей и 1300 железнодорожных вагонов. Оперативная маскировка достигла своей цели. Противник считал, что «русские в ходе последних боев были серьезно ослаблены и не смогут зимой 1942/43 года располагать такими же силами, какие имелись у них в прошлую зиму».

3 ноября Жуков и Василевский на командном пункте Юго-Западного фронта при участии генералов Воронова, Новикова и Федоренко провели совещание руководящего состава 5-й танковой и 63-й армий. На следующий день подобное совещание состоялось в 21-й армии Юго-Западного фронта с привлечением руководящего состава Донского фронта, а 10 ноября — в штабе 57-й армии с руководством Сталинградского фронта. На этих совещаниях были рассмотрены вопросы организации взаимодействия с артиллерией, танками и авиацией, организации управления войсками и др.

Завершив отработку планов, Жуков и Василевский позвонили Сталину и попросили разрешения лично доложить о наиболее важных проблемах предстоящей операции. Встреча у Сталина состоялась утром 13 ноября.

— Группировка немецких войск в основном остается прежней, — доложил Жуков, — главные силы 6-й и 4-й танковой армий вовлечены в затяжные бои в районе Сталинграда. На флангах этих сил, то есть на направлениях наших главных ударов, остаются румынские части. Подхода на сталинградское направление более или менее значительных резервов из глубины за последнее время не наблюдалось. Не отмечалось и каких-либо существенных перегруппировок в войсках противника, действовавших на этом направлении. В целом силы сторон на сталинградском направлении, по имеющимся данным, к началу наступления равны. На направлениях же предстоящих ударов в результате поступления из Ставки резервов и ослабления второстепенных направлений удалось создать мощные ударные группировки, что позволяет рассчитывать на успех.

— Кто будет играть главную роль в начале операции? — спросил Сталин.

— Как и предусматривается планом, Юго-Западный фронт. К исходу третьего или на четвертый день операции намечается встреча танковых и механизированных корпусов Юго-Западного и Сталинградского фронтов в районе Калача. Они должны замкнуть кольцо окружения главной группировки врага в районе Сталинграда. Начать наступление на Юго-Западном и Донском фронтах можно 19–20-го, а на Сталинградском — 20 ноября.

Сталин одобрил план и сроки начала операции. Он поручил Жукову подготовить отвлекающую операцию на Калининском и Западном фронтах под кодовым наименованием «Марс». На Василевского была возложена координация действий всех трех фронтов сталинградского направления при проведении контрнаступления. Это был серьезный экзамен для Александра Михайловича, которому впервые на практике предстояло решать задачу стратегического масштаба.

Замысел операции «Уран» состоял в том, чтобы ударами войск Юго-Западного фронта с плацдармов на южном берегу Дона в районах Серафимовича и Клетской и левого крыла Сталинградского фронта из района Сарпинских озер южнее Сталинграда в северо-западном направлении разгромить войска, прикрывавшие фланги ударной группировки противника. В последующем, развивая наступление по сходящимся направлениям на Калач, Советский, намечалось окружить и уничтожить его главные силы, действовавшие непосредственно под Сталинградом. На долю войск Донского фронта выпадало нанесение двух вспомогательных ударов. Первый удар — силами 21-й и 65-й армий из района восточнее Клетской на юго-восток с целью свертывания обороны противника на правом берегу Дона. Второй удар — войсками 24-й армии вдоль левого берега Дона на юг, чтобы отсечь группировку противника, находившуюся в малой излучине Дона. Одновременно 66-я армия активными действиями должна была сковывать противостоящие вражеские части.

А. М. Василевский прибыл в штаб Юго-Западного фронта, который находился в г. Серафимович. Здесь работниками Генштаба для него был подготовлен пункт руководства Юго-Западным, Донским и Сталинградским фронтами. Не успел он обжиться на новом месте, как позвонил Сталин и предложил прибыть 18 ноября в Москву для обсуждения одного из вопросов, касающихся предстоящей операции. Ничего более конкретного он не сообщил. В шесть часов вечера Василевский уже находился в кремлевском кабинете Сталина, где проходило заседание Государственного Комитета Обороны. Сталин немедленно принял Василевского и предложил ему ознакомиться с письмом командира 4-го механизированного корпуса генерала В. Т. Вольского.

Василевский, читая письмо, еле сдерживал закипавшее в душе раздражение. Вольский писал, что запланированное наступление под Сталинградом при том соотношении сил и средств, которое сложилось к началу операции, не только не позволяет рассчитывать на успех, но, по его мнению, безусловно обречено на провал со всеми вытекающими отсюда последствиями. Комкор отмечал, что он как честный член партии, зная мнение и других ответственных участников наступления, просит ГКО немедленно и тщательно проверить реальность принятых по операции решений, отложить ее, а быть может, и отказаться от нее совсем.

— Ну, каково ваше мнение по поводу письма Вольского? — спросил Сталин.

— Товарищ Сталин, я удивлен этим письмом. В течение последних недель его автор активно участвовал в подготовке операции и ни разу не высказывал ни малейшего сомнения как по операции в целом, так и по задачам, поставленным перед войсками вверенного ему корпуса. Более того, 10 ноября на заключительном совещании он заверил представителей Ставки и военный совет фронта, что его корпус готов к выполнению задачи, а затем доложил о полной боеспособности и об отличном, боевом настроении личного состава этого соединения. У меня нет каких-либо оснований не только для отмены подготовленной операции, но и для пересмотра сроков ее начала.

Сталин, выслушав Василевского, спросил:

— А как вы объясняете это письмо?

— Я не могу объяснить это письмо.

— Как вы оцениваете автора этого письма?

— Вольский отличный командир корпуса, способный выполнить возложенное на него задание.

— А теперь, после этого письма? — спросил Сталин. — Можно ли его оставить на корпусе, по вашему мнению?

Василевский несколько секунд думал над этим, потом сказал:

— Я считаю невозможным снимать командира корпуса накануне наступления и считаю правильным оставить Вольского на его должности, но, конечно, с ним необходимо говорить.

— А вы можете меня соединить с Вольским, — спросил Сталин, — чтобы я с ним поговорил?

— Постараюсь это сделать сейчас.

Василевский вызвал по ВЧ командный пункт фронта, приказал найти Вольского и соединиться с ним через ВЧ и полевой телефон. Через некоторое время Вольского нашли. Сталин взял трубку.

— Здравствуйте, товарищ Вольский. Я прочел ваше письмо. Я никому его не показывал, о нем никто не знает. Я думаю, что вы неправильно оцениваете наши и свои возможности. Я уверен, что вы справитесь с возложенными на вас задачами и сделаете все, чтобы ваш корпус выполнил все и добился успеха. Готовы ли вы сделать все от вас зависящее, чтобы выполнить поставленную перед вами задачу?

Очевидно, последовал ответ, что готов. Тогда Сталин сказал:

— Я верю в то, что вы выполните вашу задачу, товарищ Вольский. Желаю вам успеха. Повторяю, о вашем письме не знает никто, кроме меня и товарища Василевского, которому я показал его. Желаю успеха. До свидания.

Сталин говорил все это абсолютно спокойно, с полной выдержкой, весьма мягко. После этого он сказал, что Василевский может отправиться на фронт.

Утром 19 ноября Василевский снова был в Серафимовиче, а затем выехал в 5-ю танковую армию генерала П. А. Романенко, которой предстояло сыграть главную роль на Юго-Западном фронте.

К началу контрнаступления Юго-Западный, Донской и Сталинградский фронты насчитывали 1103 тыс. человек, 15 500 орудий и минометов, 1463 танка и САУ, 1350 боевых самолетов. По другим данным, на трех фронтах насчитывалось около 979 танков, из которых более 80 % находилось на Юго-Западном и Сталинградском фронтах.[258] Им противостояли итальянская 8-я, румынские 3-я и 4-я армии, немецкие 6-я полевая и 4-я танковая армии группы армий «Б»; всего более 1011,5 тыс. человек, 10 290 орудий и минометов, 675 танков и штурмовых орудий, 1216 боевых самолетов. По живой силе соотношение сторон было равным. По артиллерии и минометам советские войска превосходили противника в 1,5 раза, по танкам и САУ — в 2,1, а по самолетам — в 1,1 раза.

Перед началом контрнаступления повалил густой крупный снег, который смешивался с туманом. Видимость не превышала 250 м. В таких условиях действия артиллерии очень затруднены. Несмотря на это, она в установленный срок приступила к проведению артиллерийской подготовки. В полосе Юго-Западного фронта оборона румынской 3-й армии была подавлена на двух участках. Однако из-за плохой видимости далеко не везде вражеская оборона была сокрушена, особенно на фланговых участках прорыва. Стрелковые соединения 5-й танковой и 21-й армий Юго-Западного фронта с плацдарма у Клетской перешли в наступление, быстро взломали передний край обороны противника и устремились вперед. Для наращивания удара в сражение между 12 и 13 часами дня были введены 1,4 и 26-й танковые корпуса. Генерал Паулюс сразу почувствовал надвигающуюся угрозу, но своевременных контрмер не принял. Только в десять часов вечера командующий группой армий «Б» генерал-полковник М. фон Вейхс вынужден был принять решение немедленно прекратить все наступательные операции в Сталинграде. Командующему 6-й армией приказывалось создать ударную группировку (две моторизованные, одна пехотная дивизии), которая под руководством штаба 14-го танкового корпуса должна была нанести удар в северо-западном или западном направлении.[259] Фон Вейхс, видимо, не до конца осознавал опасность, так как выделил незначительные силы для парирования удара советских войск.

20 ноября нанес удар Сталинградский фронт. К середине дня его войска прорвали оборону противника, и только теперь генерал Паулюс понял, что происходит. Войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов еще не сомкнули кольцо окружения, а Паулюс в шесть часов вечера 22 ноября доложил фон Вейхсу, что 6-я армия окружена. Учитывая критическое положение с боеприпасами и горючим, фон Паулюс планировал оставить Сталинград и северный участок фронта, чтобы обрушить удары на противника всеми силами на южном участке фронта между Доном и Волгой и соединиться здесь с 4-й танковой армией.[260] Однако Гитлер потребовал от 6-й армии занять круговую оборону и выжидать деблокирующего наступления извне.

23 ноября войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов соединились в районе Калач-на-Дону, хутор Советский. Генерал Василевский, обсудив с командующими Юго-Западным, Сталинградским и Донским фронтами оперативную обстановку, предложил Сталину с целью более надежной изоляции окруженной группировки от подхода деблокирующих сил противника создать прочный внешний фронт окружения. Силами войск всех трех фронтов, находившихся на внутреннем фронте окружения, намечалось с утра 24 ноября продолжить решительные действия по ликвидации окруженного противника. Эти предложения были одобрены Сталиным. Одновременно он сказал:

— Необходимо, исходя из благоприятно сложившейся обстановки на среднем течении Дона, наметить проведение новой наступательной операции силами Юго-Западного и левого крыла Воронежского фронтов. Цель — расширить фронт наступления и нанести врагу дополнительный и по возможности как можно более чувствительный удар в общем направлении на Миллерово, Ростов. Это позволит создать условия для полного разгрома противника на южном крыле советско-германского фронта и вместе с тем, при наличии наших активных действий на тормосинском направлении, надежнее обеспечить с запада ликвидацию окруженной группировки противника. Прошу вас, товарищ Василевский, в ближайшие дни вместе с командующими Юго-Западным и Воронежским фронтами рассмотреть этот вопрос и представить в Ставку соответствующие соображения.

Затем Сталин спросил, как действовал генерал Вольский и его корпус. Василевский ответил, что они действовали отлично.

— Вот что, товарищ Василевский, — сказал Сталин. — Раз так, то я прошу вас найти там, на фронте, хоть что-нибудь пока, чтобы немедленно от моего имени наградить Вольского. Передайте ему мою благодарность, наградите его от моего имени и дайте понять, что другие награды ему и другим — впереди.

У Василевского был трофейный немецкий «вальтер». Он приказал прикрепить к нему дощечку с соответствующей надписью. Встретившись с Вольским, поздравил его с успехом, передал ему слова Сталина и от его имени этот пистолет. И, как вспоминает Василевский, командир корпуса испытал такое потрясение, что тут же, не стесняясь, зарыдал, как ребенок.

В ночь на 24 ноября Василевский поставил командующим Юго-Западным, Донским и Сталинградским фронтами задачи по ликвидации окруженной группировки. Однако наступление, предпринятое утром, успеха не имело. «В наших исходных расчетах, на которых основывалось решение об уничтожении окруженного противника действиями с ходу, была допущена серьезная ошибка, — отмечал позднее Василевский. — По разведывательным данным из фронтов, принимавших участие в контрнаступлении, а также разведывательных органов Генерального штаба, общая численность окруженной группировки, которой командовал генерал-полковник Паулюс, определялась в то время в 85–90 тыс. человек. Фактически же в ней насчитывалось, как мы узнали позднее, более 300 тыс.[261] Значительно преуменьшенными были наши представления и о боевой технике, особенно артиллерии и танках, и вооружении, которыми располагали окруженные фашисты. Мы не учли тех пополнений, которые поступали в соединения 6-й полевой и 4-й танковой немецкой армий в процессе их наступления и обороны, и огромного количества частей и подразделений всякого рода специальных и вспомогательных войск, попавших в “ котел”. Между тем личный состав этих войск в большинстве своем был использован в дальнейшем для пополнения боевых частей».[262]

А. М. Василевский, координируя действия фронтов в операции «Уран», одновременно занимался проработкой вопросов, связанных с новой Среднедонской операцией. 25 ноября он вместе с генералами Вороновым и Новиковым прибыл в штаб Воронежского фронта. Здесь они совместно с командующим фронтом генералом Голиковым провели рекогносцировку местности. 26 ноября такая же работа была проведена и на правом крыле Юго-Западного фронта. После этого Василевский, вернувшись в Серафимовичи, доложил Сталину о проделанной работе, а также о необходимости ускорить переброску соединений и частей 1-й гвардейской армии.

Цель Среднедонской операции состояла в разгроме силами Юго-Западного и Воронежского фронтов итальянской 8-й армии, немецкой оперативной группы «Холлидт» и остатков 3-й румынской армии, а в последующем в развитии контрнаступления на сталинградско-ростовском направлении. По предложению Василевского решением Сталина от 27 ноября в состав 5-й танковой армии передавался 5-й механизированный корпус, а Донскому фронту — 21-я армия. В составе Юго-Западного фронта оставался 3-й гвардейский кавалерийский корпус, без танковых полков.[263]

3 декабря, а не 2-го, как пишет Василевский, Сталин директивой № 170 697 утвердил план операции, присвоив ей кодовое наименование «Сатурн».[264] Координация действий Юго-Западного и Воронежского фронтов была возложена на генерала Воронова, а Сталинградского и Донского фронтов — на генерала Василевского. В его распоряжение передавалась вся авиация обоих фронтов, а также поступающий на Донской фронт корпус бомбардировщиков Пе-2. Сталин также одобрил предложение Василевского о выводе 1-го механизированного корпуса на рубеж р. Дон в район Еланской, чтобы использовать его для нанесения сильных ударов по флангам и тылу наступающей немецкой группировки и разгромить ее. Кроме того, Василевскому разрешалось выделить в свой резерв один танковый корпус для усиления при необходимости Донского или Сталинградского фронтов.

29 ноября Василевский прибыл в Заварыгино, где размещались командный пункт и штаб Донского фронта. Отсюда он руководил действиями обоих фронтов. Однако все попытки в первых числах декабря расчленить и уничтожить окруженную группировку успеха не дали. Противник, опираясь на сеть хорошо подготовленных инженерных оборонительных сооружений, оказывал упорное сопротивление. По предложению командующего Донским фронтом Сталин 4 декабря обязал его и командующего Сталинградским фронтом не позднее 18 декабря завершить подготовку новой операции по разгрому окруженной группировки врага. Операция получила кодовое наименование «Кольцо». Одновременно Сталин направил Василевскому распоряжение № 170 698, в котором выразил недовольство его действиями как представителя Ставки: «Ваша задача состоит в том, чтобы объединять действия Иванова и Донцова.[265] До сего времени, однако, у вас получается разъединение, а не объединение. Вопреки вашему приказу 2 и 3 числа наступал Иванов, а Донцов не был в состоянии наступать. Противник получил возможность маневра. 4-го будет наступать Донцов, а Иванов оказывается не в состоянии наступать. Противник опять получает возможность маневрировать. Прошу вас впредь не допускать таких ошибок. Раньше, чем издать приказ о совместном наступлении Иванова и Донцова, нужно проверить, в состоянии ли они наступать».[266]

Василевский, комментируя этот документ, отмечал, что основной причиной неудачи операции являлся недостаток сил. Кроме того, по сведениям разведки, Главное командование Сухопутных войск с целью деблокирования окруженной группировки и восстановления в районе Сталинграда утраченного положения создавало на юго-восточном участке фронта группу армий «Дон» во главе с генерал-фельдмаршалом фон Манштейном. В составе армейской группы «Гот» для нанесения деблокирующего удара были созданы две ударные группировки: одна — в районе Котельникова, другая — в районе Тормосина.

Довольно тревожная обстановка на южном и юго-западном фасах внешнего фронта окружения требовала его дальнейшего усиления за счет войск внутреннего фронта. По указанию командующего Сталинградским фронтом в состав 51-й армии были переброшены 13-й танковый корпус, несколько отдельных танковых и артиллерийских полков. По предложению Василевского на Донской фронт из резерва Ставки направлялась 2-я гвардейская армия генерала Малиновского, а также ряд других частей и соединений. В составе Сталинградского фронта приказом № 170 699 Ставки ВГК от 8 декабря была сформирована 5-я ударная армия. Ей предстояло во взаимодействии с 5-й танковой армией уничтожить нижнечирскую и тормосинскую группировки противника, не допустить его прорыва из района Тормосин, Нижне-Чирская на соединение с окруженной группировкой врага в районе Сталинграда, а в дальнейшем наступать в общем направлении на Усть-Быстрянскую.

По указанию фон Манштейна штаб группы армий «Дон» разработал план операции «Винтергевиттер» («Зимняя гроза») с целью деблокады 6-й армии[267]. Замысел состоял в том, чтобы основными силами 4-й танковой армии нанести удар из района Котельниково восточнее р. Дон. Почему здесь? Ответ на этот вопрос дал фон Манштейн: «... Противник меньше всего будет ожидать такое наступление на восточном берегу Дона, так как при существовавшей на фронте обстановке сосредоточение в этом районе крупных сил было бы связано для немцев с большим риском. Поэтому противник вначале выдвинул только относительно слабые силы в направлении на Котельниково для прикрытия внутреннего фронта окружения».

Если же, полагал Манштейн, количество войск противника перед Котельниковом значительно возрастет, тогда «приказом был предусмотрен следующий запасный вариант: танковые дивизии 4-й танковой армии должны были быть срочно и скрытно для противника переброшены по западному берегу Дона на север, на донско-чирский плацдарм у Нижне-Чирской и наносить главный удар отсюда».

Каковы же были планы Василевского? В ночь на 5 декабря он, посоветовавшись с Еременко, совместно с Рокоссовским приступил к разработке нового плана ликвидации войск 6-й армии. «Должен сказать, что по вопросу о дальнейших действиях советских войск в районе Сталинграда в Ставку был внесен ряд предложений, — пишет Александр Михайлович. — Как мне стало известно, согласно одному из них, мы должны были прекратить действия по ликвидации осажденной армии Паулюса, оставить вокруг нее лишь охранные войска, поскольку она якобы не представляла угрозы, являлась вроде "зайца на привязи”, а все наши основные войска немедленно двинуть на Ростов-на-Дону, чтобы отрезать пути отхода фашистским войскам с Северного Кавказа. Это, по мнению авторов предложения, принесло бы нам большие выгоды, образовав на Северном Кавказе второй крупный “котел” для находившихся там неприятельских войск. И. В. Сталин поддержал мое отрицательное отношение к этому предложению. Верховное Главнокомандование на основе трезвого расчета не могло стать на этот путь, хотя он был заманчивым. Под Сталинградом находилась хотя и ослабленная, но крупная группировка противника, располагавшая мощной боевой техникой и далеко еще не лишенная боеспособности. Недооценивать ее, особенно в начале декабря, было ни в коем случае нельзя. И. В. Сталин отверг предложение "открыть ворота” Паулюсу, предложив его авторам оставить эту идею при себе»[268].

9 декабря Василевский представил Сталину план расчленения и ликвидации в три этапа окруженного противника. Первый этап — уничтожение силами Донского фронта четырех пехотных дивизий западнее р. Россошка. Второй этап — нанесение удара Донским фронтом, в основном 2-й гвардейской армией, в юго-восточном направлении на Воропоново, и встречного удара 64-й армией Сталинградского фронта через Песчанку на Воропоново в целях изоляции и затем пленения вражеских войск в южной части окруженной группировки. Третий этап — нанесение удара всеми действовавшими на внутреннем фронте армиями Донского и Сталинградского фронтов в общем направлении на Гумрак, чтобы окончательно сломить сопротивление окруженного противника и покончить с ним.[269]

11 декабря Сталин утвердил представленный план, потребовав провести операцию «Кольцо» в два этапа. Первый этап — выход в район Басаргино, Воропоново и не позже 23 декабря ликвидация западной и южной групп противника. Второй этап — общий штурм силами обоих фронтов с целью ликвидации основной массы вражеских войск к западу и северо-западу от Сталинграда.[270]

Однако противник упредил советские войска. 12 декабря началась операция «Винтергевиттер». Армейская группа «Гот» (124 тыс. человек, 650 танков, 852 орудия и миномета, 500 самолетов) нанесла удар вдоль железной дороги Котельниково — Сталинград на участке 51-й армии. Она и 5-я ударная армия Сталинградского фронта насчитывали 115 тыс. человек, 329 танков, 1133 орудия и миномета и 220 самолетов.[271] Противник, имея превосходство в силах и средствах, сумел к вечеру на отдельных участках выйти к южному берегу Аксая и занять район, который находился в 10–15 км южнее железнодорожного и шоссейного моста через Аксай у Круглякова.

Василевский, обсудив с командующим Сталинградским фронтом сложившуюся ситуацию, потребовал от него принять меры по усилению 51-й армии и выделению части сил для организации обороны по р. Мышкова. Вечером в штабе Донского фронта Василевский проинформировал генерала Рокоссовского и командующего 2-й гвардейской армией генерала Малиновского о создавшемся положении.

— Как только дадут связь, я намерен просить Верховного Главнокомандующего, — сказал Александр Михайлович, — по мере прибытия соединений 2-й гвардейской армии направлять их к югу от Сталинграда. Манштейна надо встретить как следует. Вам, товарищ Малиновский, я предлагаю немедленно начать переброску своих частей форсированным маршем на реку Мышкову. Противника надо упредить, дать ему решительный отпор.

Это распоряжение вызывало возражение Рокоссовского:

— Я не согласен с таким использованием армии Малиновского и буду отстаивать свое мнение перед Верховным.

— Это ваше право!

Разговор со Сталиным состоялся через несколько часов. Василевский доложил о начавшемся наступлении противника и о необходимости принятия срочных мер для ликвидации опасности прорыва внешнего кольца.

— Прошу вашего разрешения немедленно начать переброску прибывающих частей 2-й гвардейской армии, с тем чтобы, развернув ее на реке Мышкове, остановить Манштейна. Когда же мы его разгромим, можно подумать и о Паулюсе. Он от нас не уйдет. Операцию по разгрому его группировки считаю необходимым отложить.

Предложение Василевского поначалу вызвало возражение Сталина:

— Вы и так уж слишком долго возитесь с Паулюсом. Пора с ним кончать. И вообще, вы постоянно просите резервы у Ставки, причем для тех направлений, за которые отвечаете. — Сталин явно сердился. — Рокоссовский рядом с вами? Передайте ему трубку.

Рокоссовский взял трубку.

— Как вы относитесь к предложению Василевского? — услышал он характерный голос Верховного Главнокомандующего.

— Отрицательно, товарищ Сталин.

— Что же вы предлагаете?

— Я думаю, следует сначала разделаться с окруженной группировкой и использовать для этого армию Малиновского.

— А если немцы прорвутся?

— В этом случае можно будет повернуть против них 21-ю армию.

Сталин немного помолчал.

— Да, ваш вариант смел… — возобновил он разговор, — но он рискован. Передайте трубку Василевскому.

Несколько минут Василевский слушал то, что ему говорил Сталин, а затем вновь стал доказывать необходимость передачи армии Малиновского Сталинградскому фронту.

— Еременко сомневается в возможности отразить наступление врага теми силами, которые есть у него. — Мгновение Василевский молчал, затем промолвил: — Да, товарищ Сталин. — И вновь протянул трубку Рокоссовскому.

— Товарищ Рокоссовский, — услышал он, — ваше предложение действительно очень смело. Но риск чересчур велик. Мы здесь, в Государственном Комитета Обороны, сейчас все рассмотрим, все за и против. Но, видимо, с армией Малиновского вам придется расстаться.

— В таком случае, товарищ Сталин, войска Донского фронта не смогут уничтожить Паулюса. Я прошу вас тогда отложить операцию.

Сталин чуть помолчал.

— Хорошо, — решительно произнес он, наконец. — Временно приостановите операцию. Мы вас подкрепим людьми и техникой. Я думаю, надо прислать вам Воронова, он поможет усилить вашу артиллерию.

Около пяти часов утра 13 декабря Сталин позвонил в штаб Донского фронта. К телефону подошел Василевский.

— Я возлагаю на вас руководство войсками по ликвидации деблокирующих группировок противника, — сказал Сталин. — В ближайшие дни представьте свои соображения по использованию 2-й гвардейской армии на котельниковском направлении. С 15 декабря она будет передана в состав Сталинградского фронта.[272]

Вечером 13 декабря Сталин, учитывая сложившуюся обстановку, внес изменения в план операции «Сатурн».[273] Главный удар теперь наносился на юго-восток в сторону Нижнего Астахова и с выходом на Морозовский, чтобы взять в клещи боковско-морозовскую группировку противника, выйти на ее тылы и ликвидировать одновременным ударом с востока силами 5-й танковой и 1-й гвардейской армий и с северо-запада силами 3-й гвардейской армии и приданных ей подвижных частей. Прорыв вражеской обороны требовалось произвести в тех же районах, в которых он был задуман по операции «Сатурн». Войска 6-й армии Воронежского фронта должны были обеспечить действие главной ударной группировки с запада.[274] Для поддержки наземных войск выделялись более 300 самолетов 2-й и 17-й воздушных армий. Благодаря решительному массированию сил и средств на участках прорыва удалось создать 2–3-кратное превосходство над противником. Операция, которая должна была начаться 16 декабря, получила теперь наименование «Малый Сатурн».

15 декабря части 4-го механизированного корпуса (до 70 танков) генерала В. Т. Вольского совместно с подошедшей из резерва Сталинградского фронта 87-й стрелковой дивизией выбили противника из Верхне-Кумского и приостановили его дальнейшее продвижение на северо-восток. До войск 6-й армии передовым отрядам фон Манштейна оставалось пройти всего 50 км. 16 декабря войска правого крыла Юго-Западного фронта начали операцию «Малый Сатурн». Танковые корпуса фронта при поддержке артиллерии и авиации мощными таранными ударами прорвали оборону итальянской 8-й армии и стали продвигаться в направлении на станцию Тацинская.

В соответствии с указанием Сталина генерал Василевский представил ему план использования 2-й гвардейской армии против котельниковской группировки врага. Ей предстояло с утра 22 декабря нанести удар в направлении Громославка, Шестаков и далее вдоль железной дороги на Котельниково, чтобы совместно с 3-м гвардейским механизированным корпусом разгромить противника в районе Верхне-Кумский, очистить северный берег р. Аксай и выйти на ее южный берег. 24 декабря намечалось овладеть рубежом Майорский, Котельниково, Поперечный, р. Сал. Обеспечение действий 2-й гвардейской армии с востока возлагалось на 51-ю армию, а в дальнейшем и на 4-й кавалерийский корпус Сталинградского фронта. Войска 5-й ударной армии должны были 20 декабря ударом с северо-запада овладеть Нижне-Чирской и в дальнейшем совместно с 5-й танковой армией продвигаться на Тормосин, чтобы к вечеру 24 декабря выйти на р. Цымла.

Около часу ночи 19 декабря Сталин утвердил представленный план. На командующего артиллерией Красной Армии генерала Воронова возлагалась разработка не позднее 21 декабря плана прорыва обороны противника, окруженного под Сталинградом, и ликвидации его в течение 5–6 дней.

Утром 19 декабря соединениям 57-го танкового корпуса противника удалось опрокинуть 3-й гвардейский механизированный корпус, форсировать р. Аксай и продвинуться дальше на север до р. Мышкова. 23 декабря группировка фон Манштейна находилась от окруженных войск 6-й армии всего в 35–40 км. Однако войска 51-й и 2-й гвардейской армий при поддержке 8-й воздушной армии сумели остановить врага. Время, необходимое для окончательного развертывания 2-й гвардейской армии, было выиграно.

24 декабря войска 2-й гвардейской и 51-й армий при содействии части сил 5-й ударной армии перешли в наступление. Они прорвали оборону противника и овладели в полосе 2-й гвардейской армии переправами на р. Мышкова. В сражение были введены подвижные части армии, которые стремительно продвигались вперед. Одновременно танковые корпуса Юго-Западного фронта овладели станцией Тацинская. Фон Манштейну пришлось отказаться от дальнейших попыток деблокировать окруженные под Сталинградом войска и, чтобы самому не оказаться в окружении, бросить все, что оказалось под рукой, для парирования ударов Юго-Западного фронта. В результате были созданы благоприятные условия для окончательного разгрома группировки противника в районе Тормосина, находившейся в опасной близости от окруженных войск 6-й армии. В этой связи Сталин, по предложению Василевского, приказал с 12 часов 26 декабря включить 5-ю ударную армию в состав Юго-Западного фронта[275].

К утру 29 декабря 7-й танковый корпус выбил противника из Котельниковского. На следующий день в целях быстрейшего разгрома противника на ростовском направлении и лучшего управления армиями, действующими на этом направлении, Сталинградский фронт с 1 января 1943 г. был преобразован в Южный фронт во главе с генералом Еременко.

31 декабря части 2-го гвардейского механизированного корпуса и правофланговые соединения 2-й гвардейской армии во взаимодействии с частью сил 5-й ударной армии овладели Тормосином, устранив угрозу флангового удара противника. Утром 1 января 1943 г. А. М. Василевский вернулся на свой командный пункт в Верхне-Царицынском. Здесь он получил директиву Ставки ВГК об утверждении представленного им плана дальнейших действий войск Южного фронта. Вместе с тем дополнительно предписывалось силами подвижных частей овладеть 2 января Цимлянской, к исходу 4-го и ни в коем случае не позже 5 января — Константиновской, 5 января — Сальском, 7-го — городами Шахты и Новочеркасск, а 15–16 января — Тихорецкой. Операции присваивалось кодовое наименование «Дон». Организация взаимодействия войск Южного и Юго-Западного фронтов возлагалась на Василевского[276]. Но вскоре Сталин возложил на него координацию действий Воронежского, Брянского и Юго-Западного фронтов.

Контрнаступление советских войск под Сталинградом решительным образом изменило стратегическую обстановку на советско-германском фронте в пользу Красной Армии. В этих условиях Ставка ВГК решила, максимально используя успех сталинградского контрнаступления, развернуть общее наступление от Ленинграда до Кавказа. Не распыляя сил, как это имело место зимой 1941/42 г., Ставка сосредоточила основные усилия на Юго-Западном направлении, то есть там, где противнику было нанесено особенно ощутимое поражение и где ожидалось менее упорное его сопротивление. Здесь планировалось силами Брянского, Воронежского, Юго-Западного, Южного и Закавказского фронтов разгромить соединения групп армий «Б», «Дон» и «А», освободить Харьковский промышленный район, Донецкий бассейн и Северный Кавказ. Одновременно войскам Донского фронта было приказано ликвидировать окруженную под Сталинградом вражескую группировку. Активные действия намечались и на других участках фронта. В январе 1943 г. планировалась наступательная операция по прорыву блокады Ленинграда. На северо-западном и западном направлениях очередную попытку разгрома демянской и ржевско-вяземской группировок противника должны были предпринять армии Северо-Западного, Калининского и Западного фронтов.

Германское командование намеревалось задержать наступление Красной Армии на юго-западном направлении. Угроза выхода армий Южного фронта в тыл кавказской группировке вынудила врага оставить часть захваченной территории в расчете на удержание Донбасса и части Северного Кавказа. Основные силы противоборствовавших сторон действовали на южном участке фронта — от Долгорукова до Новороссийска.

Ко многим этим событиям начальник Генштаба А. М. Василевский имел непосредственное отношение. 2 января 1943 г. он прибыл в поселок Анна, где находился штаб Воронежского фронта. Разгром войск 6-й армии был осуществлен уже без участия Василевского.

Сталин, придавая большое значение освобождению Харьковского промышленного района, послал в начале января 1943 г. на Воронежский фронт в качестве представителя Ставки ВГК еще и генерала армии Жукова. Он и Василевский вскоре перебрались в г. Бобров. Вместе с командующим и штабом Воронежского фронта они разработали план Острогожско-Россошанской операции, которая являлась составной частью Воронежско-Харьковской стратегической наступательной операции.

К середине января 1943 г. на Верхнем Дону оборонялись главные силы группы армий «Б»(итальянская 8-я, венгерская 2-я армии, корпусная группа «Крамер») под командованием генерал-полковника М. Вейхса. Она насчитывала около 270 тыс. человек, 2,6 тыс. орудий и минометов, более 300 танков и штурмовых орудий. С воздуха ее поддерживали авиация командования ВВС «Дон», а также часть сил 4-го воздушного флота и командования ВВС «Восток» — всего до 300 самолетов. Оборона противника носила очаговый характер и была развита в инженерном отношении лишь в тактической зоне.

В оперативной глубине заблаговременно подготовленные рубежи отсутствовали.

К проведению Острогожско-Россошанской операции привлекались главные силы Воронежского фронта (40-я, 3-я танковая, 2-я воздушная армии, 18-й отдельный стрелковый и 7-й кавалерийский корпуса) и 6-я армия Юго-Западного фронта. Они насчитывали около 200 тыс. человек, до 3 тыс. орудий и минометов, 909 танков и 208 самолетов. Противник имел превосходство в живой силе в 1,3 раза и в авиации в 1,5 раза, почти равное количество орудий и минометов, но в 3 раза меньше танков.

По замыслу операции предусматривалось нанесение трех ударов по сходящимся направлениям. Главный удар по центру группы армий «Б» (венгерская 2-я армия) со Сторожевского плацдарма наносила 40-я армия, второй удар из района южнее Новой Калитвы по центру итальянской 8-й армии — 3-я танковая армия. В целях быстрейшей ликвидации окруженной группировки противника с Щучьинского плацдарма в общем направлении на Карпенково наносил рассекающий удар 18-й отдельный стрелковый корпус. Действия войск Воронежского фронта с юга обеспечивала 6-я армия, наступавшая из района юго-западнее Кантемировки на Покровское (125 км западнее Кантемировки). Одновременно с окружением противника часть сил 40-й армии и 7-й кавалерийский корпус, усиленный 201-й отдельной танковой бригадой, должны были выдвинуться к р. Оскол и образовать внешний фронт окружения.

При подготовке к операции были проведены крупные внутрифронтовые перегруппировки войск (до 40 % частей и соединений) на расстояние 100–175 км. В результате решительного массирования сил и средств на направлениях главных ударов удалось создать превосходство над противником по пехоте в 2,3–3,7 раза, по танкам — в 1,3–3 и по артиллерии — в 4,5–8 раз. Одновременно проводились мероприятия по маскировке, дезинформации противника и организации управления войсками. По предложению Жукова и Василевского с целью завершения сосредоточения войск, подвоза горючего и боеприпасов начало наступления было перенесено на два дня. К исходу дня 11 января вся подготовительная работа к операции была завершена. Генерал армии Жуков уехал, а генерал Василевский остался в штабе Воронежского фронта.

На рассвете 13 января войска Воронежского фронта после артиллерийской подготовки перешли в наступление. 17 января левофланговые соединения 40-й армии вышли с севера к Острогожску, а с востока к городу подошли правофланговые части 18-го отдельного стрелкового корпуса. На следующий день 15-й танковый корпус 3-й танковой армии и 305-я стрелковая дивизия 40-й армии вышли в район Алексеевки, замкнув кольцо окружения всей острогожско-россошанской группировки врага (13 дивизий). Одновременно 12-й танковый корпус 3-й танковой армии и 18-й отдельный стрелковый корпус встречными ударами с юга и севера в общем направлении на Карпенково рассекли окруженную группировку противника на две части. Одна из них (5 дивизий) была блокирована в районе Острогожск, Алексеевка, Карпенково, другая (8 дивизий) — в районе севернее Россоши.

Успешные действия войск Воронежского фронта были с удовлетворением восприняты Сталиным. Он убедился, что Василевский способен решать задачи любой сложности. По инициативе Верховного 18 января Александру Михайловичу было присвоено воинское звание генерала армии. Столь высокое признание его заслуг надо было оправдать. И Василевский приложил все усилия к тому, чтобы наступление войск Воронежского фронта набирало темпы. Одновременно он вместе с командующим и начальником штаба фронта к 18 января завершил разработку плана новой Воронежско-Касторненской операции, также являвшейся составной частью Воронежско-Харьковской стратегической наступательной операции[277].

К Воронежско-Касторненской операции привлекались войска Воронежского фронта и левого крыла Брянского фронта, насчитывавшие 297,8 тыс. человек, 6633 орудия и миномета, 485 танков. Их поддерживали 527 самолетов 2-й и 15-й воздушных армий. Им противостояли немецкая 2-я армия, оборонявшаяся на северном и восточном фасах Воронежского выступа, а также остатки венгерского 3-го армейского корпуса и части группы «Зиберт» (до 4 дивизий), находившиеся на южном фасе. Они входили в состав группы армий «Б» генерал-полковника М. фон Вейхса. Всего вражеская группировка насчитывала до 125 тыс. человек, 2100 орудий и минометов, 65 танков.[278]

Замысел состоял в том, чтобы после завершения Острогожско-Россошанской операции перейти в наступление в целях окружения противника в районе Воронежа ударами 13-й и 40-й армий с севера и юга по сходящимся направлениям на Касторное с одновременным рассечением вражеской группировки встречными ударами 38-й и 60-й армий с северо-востока и юго-востока в общем направлении на Нижнюю Ведугу. 19 января Сталин утвердил представленный план. На следующий день Василевский провел в штабе Воронежского фронта совещание, на котором вместе с командующими Брянским фронтом генерал-полковником М. А. Рейтером и 13-й армией генерал-майором Н. П. Пуховым обсудил все детали Воронежско-Касторненской операции. Одновременно Василевский и командующий Воронежским фронтом генерал-полковник Ф. И. Голиков завершили работу над планом еще одной операции — Харьковской.[279] Она также являлась составной частью Воронежско-Харьковской стратегической операции.

Замыслом Харьковской операции предусматривалось нанести главный удар из района Нового Оскол, Валуйки на Харьков в обход города с северо-запада и юга силами 40-й, 69-й и 3-й танковой армий, а вспомогательный удар — из района западнее Касторное на Курск войсками 60-й армии. Соединения 38-й армии должны были развивать наступление на Обоянь. Для обеспечения операции с юга 6-я армия Юго-Западного фронта, проводившего Донбасскую операцию, наносила удар на Балаклею, Красноград. В половине первого ночи 23 января Сталин директивой № 30 022 утвердил представленный план операции в части, касающейся Харькова. Операцию предписывалось именовать «Звезда» и начать ее, как и предлагалось, 28 января.[280]

Тем временем войска 6-й армии Юго-Западного фронта сломили сопротивление итальянского 2-го армейского корпуса, и вышли на р. Айдар. Главные силы 40-й армии Воронежского фронта 24 января овладели рубежом Семидесятское, Городище. К этому времени была ликвидирована острогожская группировка противника, а главные силы Воронежского фронта и войска левого крыла Брянского фронта приступили к проведению Воронежско-Касторненской операции. Утром 25 января соединения 60-й армии заняли Воронеж. В тот же день в наступление перешла 38-я армия. 26 января ударом в направлении на Касторное оборону противника прорвала 13-я армия. На следующий день войска Воронежского фронта завершили ликвидацию россошанской группировки врага. Однако недостаток сил не позволил создать прочный внутренний фронт окружения. В результате противник, имевший численное превосходство, частью сил прорвался в западном направлении.

28 января войска 13-й, 38-й армий и 4-й танковый корпус соединились в районе Касторное, завершив окружение вражеской группировки (до 60 тыс. человек). Этот день для Василевского был знаменателен не только успешным завершением Острогожско-Россошанской операции и окружением врага в районе Касторного. Указом Президиума Верховного Совета СССР Александр Михайлович был награжден орденом Суворова 1-й степени. Это была заслуженная награда. Во многом благодаря Василевскому в ходе Острогожско-Россошанской операции было нанесено крупное поражение группе армий «Б». Советские войска разгромили 15 вражеских дивизий (из них три уничтожены) и нанесли тяжелые потери 6 дивизиям. Противник потерял свыше 140 тыс. солдат и офицеров, в том числе 86 тыс. пленными.[281] Взломав оборону противника на 250-километровом фронте, советские войска за 15 дней наступления продвинулись на глубину 60–130 км. Воронежско-касторненская группировка врага была глубоко охвачена с юго-востока, и созданы благоприятные условия для ее уничтожения и окончательного разгрома группы армий «Б».

Если Острогожско-Россошанская операция была проведена стремительно, то в Воронежско-Касторненской операции наметился сбой. Войска Воронежского фронта пробили в оперативном построении группы армий «Б» брешь шириной до 150 км. Для прикрытия этой бреши противник в спешном порядке перебрасывал из Западной Европы в район Харькова 2-й танковый корпус СС. Это требовало ускорить наступление на Курск и Харьков. Однако из-за сложных метеоусловий проведение Воронежско-Касторненской операции затягивалось. Кроме того, с внутреннего фронта окружения 30–31 января было снято более половины войск для участия в Харьковской наступательной операции. В результате борьбу с окруженной группировкой продолжала вести часть сил 38-й и 40-й армий. Противник, сосредоточив до шести дивизий, сумел 31 января осуществить прорыв на Старый Оскол.

2 февраля войска 3-й танковой и 69-й армий Воронежского фронта и 6-й армии Юго-Западного фронта приступили к проведению Харьковской операции. На следующий день к ним присоединились 40-я и 60-я армии. 4 февраля соединения 60-й армии заняли г. Тим, а в ночь на 5-е — Щигры. 3-я танковая армия обошла Харьков с юга и вышла к р. Северский Донец в районе Чугуева, но форсировать реку с ходу не смогла. 7 февраля соединения 40-й армии освободили Корочу, а 8-го — войска 60-й армии заняли Курск. На следующий день соединения 40-й армии освободили Белгород, а 69-я армия — Волчанск. К полудню 16 февраля был освобожден Харьков. Сталин, узнав об этом, сразу же позвонил Василевскому и поздравил его с присвоением воинского звания Маршала Советского Союза. Ранее, 18 января, этого звания был удостоен Жуков.

В районе Касторного противнику, борьбу с которым вела только одна 38-я армия, удалось вырваться из окружения и 17 февраля отойти в район Обояни. На этом завершилась Воронежско-Касторненская операция, в ходе которой была освобождена большая часть территории Воронежской и Курской областей. Однако неудавшееся рассечение изолируемой группировки, неудовлетворительная организация внутреннего фронта окружения, неэффективная борьба с подвижными котлами не позволили завершить уничтожение противника.

18 февраля Сталин приказал Василевскому срочно прилететь в Москву, оставив временно в Курске в роли представителя Ставки генерала Антонова…