Вечность и день

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Линда, проснись. Это всего лишь сон. — Гифф, сидя на кровати, обнимал ее застывшее тело, понимая, что именно этого делать не стоило. Ей снилось, что злой дух совершает над ней насилие, а он даже не мог убедить ее, что ей все это снится.

— Нет! Нет, нет, нет…

— Линда! — Он нежно погладил ее по лицу. — Проснись. Тебе снится кошмарный сон.

Она продолжала во сне сражаться со злом, и Гиффу хотелось закричать от бессилия. Был только один способ помочь ей.

Закрыв глаза, он старался воздействовать на ее подсознание. Подсознательно она видела во сне Уильяма Говарда, который превратился из безликого любовника в видение зла. Морда. Не только он поступал так, но Морд был виноват в том, что ее контакт с Уильямом прервался много лет назад, а теперь он снова пытался вторгнуться в ее жизнь. Гифф чувствовал, что влияние Морда растет и по мере приближения расплаты становится более угрожающим. Правда, он не знал, как это происходит.

— Он ушел, любовь моя, он ушел, — прошептал Гифф, обращаясь к ее разуму. — Я с тобой. Не бойся, я всегда буду с тобой.

— Уильям? — прошептала она.

— Да, любовь моя, я здесь. — Он провел рукой по ее лицу и шее. Сосредоточившись на том, чтобы успокоить ее, он повел себя как ее воображаемый любовник — стал нежно ласкать ее тело, и ее соски под ночной рубашкой сразу затвердели. Гифф глубоко вздохнул — его тело тоже откликнулось на ее желание. Внезапно ему захотелось действительно заняться с ней любовью, но сейчас нельзя смешивать ее сны с реальностью. Хотя кое-что он мог для нее сделать.

Он вторгся в ее сон, занимаясь с ней любовью, как Уильям, душой и телом перевоплотившись в него. Он сразу почувствовал, что последние страхи покидают ее, на смену им приходит желание. Ее дыхание участилось. Он был потрясен, возбуждение охватило его, оно было таким сильным, что он с трудом сдерживался. Но он знал, что Линде нравились его ласки, нравилось, когда он целовал ее. Он хотел, чтобы она мечтала о ласках и поцелуях, хотел, чтобы ее сны всегда были спокойными.

Скользнув руками под рубашку, он положил ладонь ей на грудь, ощущая ее гладкую, словно атласную кожу под своими пальцами. Она ответила на его ласку естественным желанием чувственной женщины. Он почувствовал, что его напряжение растет, и, стиснув зубы, стал думать только о том, чтобы доставить ей удовольствие.

Нужно время, чтобы они могли любить друг друга. У них будет время, все произойдет, прежде чем его жизнь закончится.

Из ее полуоткрытого рта вырвался стон, тело выгнулось под его руками. Подняв рубашку, он наклонился и коснулся губами сосков, сначала одного, потом другого, стал сосать их, словно впитывая животворную любовь из этих раскрывающихся бутонов. Линда потянулась к нему, погрузила пальцы в его волосы, прижав голову к груди и обвив ногами его ноги.

Он положил руку ей на живот, чувствуя, как напряглись мышцы, когда она попыталась крепче прижаться к нему. Она хотела его так сильно, что ее желание вызвало у него боль. Он больше не мог терпеть, забыл о судьбе, которая влекла их друг к другу. Он просто хотел ее, как мужчина хочет женщину. Желал ее, как любовник желает свою настоящую подругу. Его рука скользнула в трусики и коснулась завитков волос на лобке.

Он погладил пальцем ее теплую влажную промежность, ощущая ее живую плоть. Она тяжело и прерывисто задышала, приподнимаясь и теснее прижимаясь к нему. Ему казалось, что желание разорвет его.

— Да, любовь моя, да, — прошептал он.

Она подчинилась ему, задыхаясь и выгибая тело. Ей понадобились только секунды, чтобы ее желание достигло высшей точки. Закрыв глаза, Гифф подчинился полету ее фантазии, слушая, как она вскрикивает от наслаждения, и облегчая ее муку.

— О Господи, Уильям! Да, да, да!

Он даже не представлял… никогда не видел ничего похожего на страсть, какую испытывала сейчас Линда. Она оставила его без сил, стиснув зубы, он боролся с собой — он не мог облегчить свою боль и муку.

Не теперь. И не так. Он отдалился от ее фантазий и, убаюкивая ее в своих объятиях, пытался успокоиться сам. Дрожащей рукой он поправил ее рубашку и трусики.

Она наконец расслабилась и легко вздохнула, устраиваясь поудобнее. Гифф перевел дыхание и поклялся, что, проснувшись, она не заметит его возбужденного состояния.

Опершись на изголовье, он опустил ее на кровать и лег рядом. Нужно отвлечься от того, что произошло, и попытаться понять, как они связаны друг с другом — он, Уильям, Морд и Линда. Она не допускала, что между ними существует связь, поэтому стала очень беспокойной, ей начали сниться кошмарные сны. Она подозревала, что у Гиффа есть свои причины преследовать ее, он знал это. В то же время ее терзали сомнения и страхи относительно прошлого и настоящего.

Если он будет спешить и все расскажет ей, она отвергнет его объяснения. Она может убежать, никогда не будет любить его, и они никогда не освободятся от этого кошмара, который постоянно преследует их. Он не мог упустить свой шанс.

Господи, как он любил ее. Как он веками любил ее.

Она прижалась к нему, потерлась ногой о его ногу, вздыхая, словно котенок.

Он погладил ее плечо, борясь с желанием ласкать ее, целовать ее полные губы, раствориться в теплоте ее тела, нежного и уступчивого, удовлетворенного испытанным облегчением.

Он мог снова завладеть ее сознанием, занять место Уильяма, выполнить предначертание судьбы, и она даже не проснется. Искушение было таким же сильным, как и его желание, но он не мог воспользоваться своим преимуществом. Обнаружив обман, она не ответит на его любовь. Трудно представить, чем обернется их вечная борьба, если он нарушит естественное развитие их любви, — от узнавания друг друга и связывания себя определенными обязательствами до достижения цели.

— Уильям? — сонным голосом смущенно спросила она.

— Я здесь, любовь моя.

Ее лицо смутно белело в тусклом свете, он видел сдвинутые брови, легкое дрожание век. Потом она открыла глаза и вздрогнула… Она сразу поняла, что лежит в своей постели… с мужчиной, совсем не с тем, кто ей снился.

Она вскрикнула и соскочила с кровати.

— Кто…

— Это я, Линда, это Гифф. — Ему хотелось подойти и успокоить ее. Но пусть лучше она придет в себя и сама поймет, что он здесь, с ней.

— Гифф? Что ты здесь делаешь? — испуганно воскликнула она. Смущенная его присутствием, она стала поправлять ночную рубашку, стараясь прикрыть колени.

— Тебе снился кошмарный сон.

Она откинула волосы с лица и попятилась от него. Пятясь, она наткнулась на стол, на котором стояла лампа. Он слышал, как она шарит по столу дрожащими руками. Свет залил комнату.

— Откуда ты знаешь, что мне снился кошмар? — осторожно спросила Линда.

— Ты кричала.

Она вспомнила, как она кричала, снова и снова, когда ледяные пальцы злого духа вцепились в нее, и вздрогнула. Сегодня она видела самый страшный сон, пережила самый ужасный ночной кошмар. Если бы она верила, что этот кошмар может присниться снова, она не смогла бы уснуть.

Разве этот кошмар не может повториться?

Линда начала вспоминать свой сон. Уильям занимался с ней любовью — губами и руками давая ей такое облегчение, какого она еще не испытывала. Очевидно, во сне не только он любил ее. Ее трусики были влажными, колени дрожали от сильного напряжения. Гифф, вероятно, заметил, как затвердели ее соски под тонкой рубашкой. Неужели он был здесь, когда она испытывала такое удовлетворение, освобождение от своего мучительного желания?

Разве только во сне она испытала наслаждение, дошла до конца? Или Гифф…

— Линда, я только хотел успокоить тебя.

Нет, это не он. Это Уильям, все было во сне. Она потерла виски дрожащими пальцами.

— Как ты попал в дом?

Гифф достал ключ из кармана джинсов.

— Ты плохо спрятала его. Я нашел его рядом с горшком с геранью на веранде.

Он говорил спокойно, сохраняя самообладание, но в его словах ей послышался укор. Конечно, он считал, что она выбрала не самое удачное место для того, чтобы спрятать ключ. Очень ненадежное место. Очевидно, он прав.

Линда потерла глаза и пригладила волосы.

— И все же я не понимаю…

Она вздрогнула, почувствовав его прикосновение. Он двигался так тихо, что она не заметила, как он подошел. Ей очень хотелось, чтобы он обнял и успокоил ее, но подозрения мучили ее — как он мог услышать ее крик, если не стоял под окном?

— Я бродил по берегу, расстроенный, что ты прогнала меня прочь вчера вечером. Оказавшись рядом с твоим домом, я услышал твой крик и понял, что должен прийти к тебе.

— Почему? — тихо спросила она. Ей хотелось верить ему.

— Ты не захотела выслушать меня вчера, — мягко заметил Гифф. — Не веришь, когда я говорю, что самое важное для меня: чтобы ты была счастлива.

Она отвернулась к окну, в темном окне его фигура отражалась, как в зеркале.

— Не знаю, чему верить, — с отчаянием воскликнула она.

— Верь мне, Линда. Я не причиню тебе вреда. Разреши мне прогнать твои ночные кошмары.

— Ты не сможешь.

— Смогу.

— Как? Скажи, как ты сможешь прогнать их? Ты даже не знаешь, что я видела во сне.

Он спокойно смотрел на нее, и это спокойствие завораживало и одновременно выводило ее из себя.

— Почему ты думаешь, что сможешь что-то сделать? — снова спросила она.

— Не знаю. Знаю только одно: если ты доверишься мне, я смогу помочь тебе.

— Я не знаю!

— Ты знаешь. — Он положил теплые ладони ей на плечи, провел по рукам. Не в силах сдержаться, она закрыла глаза и прижалась к его сильной груди. Ей хотелось спрятаться в его объятиях, хотелось верить, что он и есть ее призрачный любовник. Ей казалось, что она растворяется в его сексуальной сущности, вся отдаваясь ему.

— Скажи мне, любовь моя, — попросил он.

— Почему ты так называешь меня?

— Я очень нежно отношусь к тебе. Разве это имеет значение? Я могу называть тебя возлюбленной или дорогой, но предпочитаю выражать то, что чувствую сердцем.

— Ты очень торопишься говорить такие слова.

Не обратив внимания на ее замечание, он снова настойчиво спросил:

— Скажи, почему ты кричала во сне?

— Ты считаешь меня сумасшедшей. Вероятно, это правда. — Она усмехнулась.

— Я не считаю, что ты сошла с ума, — возразил он мягко. — Но тебя действительно что-то угнетает, пусть даже в мыслях. Тебе уже снился этот кошмар?

— Да. Нет. Все начиналось просто как навязчивый сон. Но сегодня ночью сон превратился в кошмар. Я так испугалась.

— Я знаю, любовь моя, знаю, — прошептал он ей на ухо. — Ты кому-нибудь рассказывала об этом?

Линда покачала головой:

— Нет.

— Тогда расскажи мне. Когда о чем-то рассказываешь, все выглядит не так страшно. А если все держать в себе, можно, действительно, свихнуться.

— Ты, правда, хочешь услышать эту историю с самого начала?

— Да.

Повернув ее лицом к себе, он поднял ее голову. Он хотел, чтобы она смотрела на него. Его глаза светились спокойствием, и она почувствовала, что все должна рассказать ему, словно от этого зависело ее нормальное психическое состояние.

— Хорошо.

Гифф опустился на кровать, прислонившись к спинке и вытянув длинные ноги.

— Поди сюда, сядь рядом, — предложил он.

— Я только расскажу.

— Как хочешь. Просто я хотел, чтобы тебе было удобно.

Линда понимала: очень рискованно сидеть на кровати рядом с мужчиной, таким загадочным и соблазнительным, который фактически вломился к ней в дом. Но сейчас она ничего не боялась, забыв свои прежние страхи. Она верила, что он сдержит слово, защитит ее.

Может быть, в ней говорила логика и интуиция, или сны так повлияли на нее. Теперь она хотела верить только своим чувствам.

— Помнишь, мы говорили о том, что случилось со мной и Джерри во время спиритического сеанса?

— Конечно.

— Мы с Джерри каким-то образом вступили в контакт с английским офицером, который умер в 1815 году.

— Да, с Уильямом Говардом.

Линда повернулась к нему:

— У тебя действительно хорошая память.

— Надеюсь.

Нахмурившись, она отвернулась, задев его плечом. Ее удивило, что он запомнил имя, которое она назвала однажды. Он слегка обнял ее, и она продолжала:

— Около двух недель мы разговаривали с ним, он стал совершенно реальным для меня, сама не знаю почему. Вероятно, потому, что я всегда любила историю, гораздо больше, чем Джерри. Я всегда думала о нем как о моем офицере.

— Понимаю.

— Однажды вечером мы разговаривали с Уильямом, и вдруг нас кто-то или что-то прервало. Мы с Джерри почувствовали, как в комнате словно появился злой дух, который заполнил все вокруг. Мы испугались, но заговорили с ним, его звали Морд. Потом мы уже так перепугались, что не могли находиться в комнате, убежали и больше никогда не разговаривали с Уильямом.

— Что сказал Морд?

При мысли о Морде Линда вздрогнула:

— Он — или оно — сказал, что Уильям мертв. А когда я спросила, не Морд ли убил его, тот ответил: «Убил, убил, убил».

— И ты поверила, что в реальной жизни Морд убил Уильяма.

Линда кивнула:

— Да. Не знаю почему, но действительно поверила. Понимаешь, когда я была в Англии, работала над диссертацией, я пыталась выяснить, не существовал ли он на самом деле.

— Он действительно существовал?

Она кивнула:

— Да. И это вызывает жуткое ощущение. Я не выдумала его, он действительно существовал. Он родился в Суссексе в 1786 году и был убит под Ватерлоо в 1815 году, это все, что мне удалось узнать. Он был офицером-драгуном в войсках легкой кавалерии. Нас разделяют сотни лет, но он жил.

— И умер.

— Да, и в этом вся трагедия. Я понимаю, теперь он все равно был бы мертв. Но в свое время у него не было возможности стать по-настоящему счастливым.

— Ты выяснила, как он умер?

— Нет. Знаю только, что он был в войсках, сражавшихся в Испании, и участвовал в битве при Ватерлоо, под командованием Веллингтона.

— Значит, тебе снится Уильям Говард.

Линда представила, что рассказывает Гиффу, как она видит во сне Уильяма, и покраснела.

— Да, снится.

— А какие сны ты видишь?

— Просто… сны.

— Страшные?

Она беспокойно заерзала на кровати, стараясь подальше отодвинуться от него, не чувствовать теплоты его сильного тела.

— Нет, не страшные, — еле слышно ответила она дрожащим голосом.

— Ты не хочешь говорить мне.

— Не хочу.

— Тогда я делаю вывод, что сны действуют на тебя… возбуждающе.

— Ну… да. Но я не хочу это обсуждать.

— Видимо, мысли об Уильяме постоянно преследует тебя. В своих снах ты видишь его живым. Можно предположить, что во сне он занимается с тобой любовью, — мягко заметил Гифф.

Она почувствовала на висках его дыхание.

— Пожалуйста…

— Что «пожалуйста», дорогая Линда?

— Не заставляй меня говорить об этом.

Гифф так долго молчал, что она повернулась и с удивлением посмотрела на него. Его лицо смягчилось, как будто он все узнал, как будто во всех подробностях представлял себе ее эротические сны.

— Я не заставляю тебя рассказывать что-то против твоей воли. Я не тороплю тебя, — наконец сказал он.

Покраснев, она отвернулась и уставилась в стену.

— А что ты чувствуешь к злому духу? Тоже видишь его во сне? Ты когда-нибудь ощущала его присутствие?

— Нет, не совсем… реально.

— Ты не решаешься ответить, потому что не уверена…

— С тех пор я больше не испытывала такого ощущения повсеместного зла. Но в библиотеке я вдруг почувствовала…

Гифф замер:

— Что?

— Это трудно объяснить. В библиотеке Чарлстона я искала материалы о злых духах и прошлых жизнях людей. Помнишь, ты просил меня подумать о перевоплощении. Ну вот, я и решила побольше узнать об этом.

— И что случилось? — Он не смог скрыть беспокойства.

— Ничего, в самом деле, ничего. Просто я вдруг… испугалась. Почувствовала, как на меня напал страх.

— Ты целый день была в библиотеке?

— Почти. — Она помедлила, не уверенная, стоит ли все рассказывать. Она уже не опасалась его, однако ей не хотелось говорить, что у нее возникло желание приобрести револьвер. — По дороге домой я заехала в магазин и кое-что купила. Купила микроволновую печь.

— Может быть, прочитанное напугало тебя.

— Да, может быть.

— А потом, когда я пришел, ты не чувствовала страха?

Она задумалась. Когда она ушла из библиотеки, страх ушел, однако, вернувшись домой, она снова почувствовала его.

— Да, я опять начала чего-то бояться. У меня появились совершенно дикие мысли. Я поверила, что опасность может исходить от тебя.

— Ты и сейчас чувствуешь это?

Откинув голову, она внимательно посмотрела на него.

— Нет, не чувствую.

У него вырвался вздох облегчения. Вероятно, не слишком приятно сознавать, что кто-то считает, что ты представляешь угрозу.

— Значит, во сне ты видела Уильяма Говарда, и сон превратился в кошмар, потому что появился Морд.

— Да, правда. — Линда зевнула. Она чувствовала себя усталой — от длинного дня, напряжения, вызванного кошмарным сном, от того, что нашла Гиффа в своей постели.

— Думаю, теперь я смогу уснуть, — сказала она.

— Почему ты не выключаешь свет?

— Почему тебе не выключить его, когда ты будешь уходить?

— Я остаюсь с тобой.

— Гифф, нет…

— Чтобы прогнать твой ночной кошмар. Чтобы защитить тебя.

— Но со мной уже все в порядке.

— Тебе нужно отдохнуть, — прошептал он, опуская ее на смятые простыни. С минуту он внимательно смотрел на нее, потом пересек комнату и выключил свет.

— Ты не будешь спать со мной сегодня.

— Хорошо. — Он подошел к кровати. — Я вообще не буду спать. А ты спи. — Он обнял ее, погладил по голове, провел рукой по шее. — Спи.

Она хотела возразить, и не смогла — было так хорошо покоиться в его объятиях. Положив руку ему на грудь, она почувствовала под своей ладонью, как бьется его сердце, и, засыпая, подумала, как хорошо, что он рядом, в ее постели.

Это ощущение показалось ей очень привычным.

Сердце всегда понимает быстрее, чем разум.

Томас Карлейль