Вечные мгновения

Ночь

устала

кружиться…

Сиреневых ангелов стая

погасила зеленые звезды.

Под фиалковым пологом

даль полевая

проступила,

из тьмы выплывая.

И вздохнули цветы и глаза разомкнули,

и запахла роса луговая.

И на розовой таволге —

о, белизна тех объятий! —

полусонно слились, замирая,

как жемчужные души,

две юности наши

по возврате из вечного края.

Как горячо целую

твою ладонь живую!

(Калитка на запоре.

На сердце одиноко,

и нелюдимо в поле.)

С какой тянусь тоскою

за снящейся рукою!

— Найдем ли мы путь, живые,

туда, где она сейчас?

— …Но к нам она путь отыщет

и, мертвая, встретит нас.

Мы с тобой одни остались —

ты и я — в тиши балкона.

Ты моей невестой стала

этим утром полусонным.

…Вся природа в сладкой лени,

краски стерты, блеклы тени,

серо-розовое небо,

тускловатый свет осенний…

Я к тебе приблизил губы,

и, не поднимая взгляда,

ты подставила мне щеку,

расставаясь будто с кладом.

…Пожелтевших листьев груды

на глухих садовых тропах,

но еще разлит повсюду

аромат гелиотропов…

Я назвал тебя невестой;

ты молчание хранила,

но из глаз меланхоличных

две слезинки уронила.

Когда сказал ей в тот вечер,

что я уеду наутро,

она, взглянув, улыбнулась,

но как-то странно и

смутно.

— Зачем ты едешь? — спросила.

— В долинах нашего края

такая тишь гробовая,

как будто сам умираю.

— Зачем ты едешь? — Я слышу,

что сердце крикнуть готово,

хочу кричать — и ни звука,

хочу сказать — и ни слова.

— Куда ты едешь? — Куда-то,

где выше небо ночное

и где не будет так тихо

и столько звезд надо мною.

Ее глаза потонули

в тиши долин беспробудной,

и, погрустнев, она смолкла

с улыбкой странной и смутной.