Вечный человек

Глава двадцать вторая

— В чем дело? — поинтересовалась Мэри, проснувшись. — А, ты передвинул нас обратно в «ИДруга». Надо было сначала у меня спросить.

— А зачем? — спросил Джим. — Я все равно собирался передвинуться. В каком мы теле, ты контролировать не в состоянии.

— Ты прав, извини, — отозвалась Мэри, — просто привычка.

Ее спокойствие ошеломило Джима. В нем пробудились подозрения. Джим не знал, с чего бы это она стала такой уступчивой. Может, это просто прикрытие для какого-нибудь плана, может, она надеется застать его врасплох?

Джиму хотелось сказать ей, что они ушли из мира лаагов. Ее реакция на эту новость должна была показать, как она на самом деле относится к его поступку. Они уже почти вышли в межзвездное пространство. Он непрерывно набирал ускорение, пока оно не превысило возможности человеческого тела. Потом Джим вспомнил о сквонке и осознал, что если для них с Мэри ускорение значения не имело, то для их спутника оно могло оказаться смертельным. Он поискал сквонка взглядом и увидел, что тот с усилием пытается продолжать уборку, несмотря на то что его вес почти удвоился. Джиму стало стыдно, и он уменьшил ускорение, чтобы сила тяжести стала лишь чуть больше той, к которой сквонк привык. Даже на такой скорости они с каждой секундой все больше удалялись от мира лаагов.

Это, конечно, был не фазовый переход, который поглощал расстояния. Но они быстро скрывались во все увеличивающемся пространстве, возможное преследование их корабля становилось проблематичным.

— А зачем все-таки ты передвинул нас из сквонка в корабль? — поинтересовалась Мэри спокойным и рассудительным тоном. — Мне казалось, что мы всегда могли сдвинуться при необходимости, если бы на «ИДруга» пришли лааги или что-нибудь в таком роде.

Настал момент сказать ей правду, Джиму было неудобно это делать, хотя он по-прежнему верил, что поступил правильно.

— Мне нужно было быть в корабле, чтобы управлять им, — сказал он. — Я велел сквонку собрать друзей, и они сняли дуги, которые нас удерживали. Потом я воспользовался своими личными, внекорабельными силами, чтобы взлететь, — теми же, с помощью которых Рауль привел «Охотника на бабочек» от лаагов. Мы улетели с их планеты.

Она промолчала. Он подождал.

— Я знаю, — продолжил он, — тебе кажется, что я тебя предал. Может, это и правда. Но ты загоняла себя в гроб, и ты там уже сделала все, чего от тебя можно было ожидать, и даже намного больше.

— Так мы теперь в космосе?

В ее тоне чувствовалась пустота и отдаленность, будто она физически отодвинулась от Джима, но в остальном Мэри была спокойна, и он не ощущал в ее голосе надвигающегося взрыва.

— Верно. Мы идем будто на обычных двигателях, самостоятельно я на большее не способен, но мы непрерывно удаляемся.

— И мы могли бы вернуться, если бы захотели?

— Могли бы, но не будем, — ответил Джим. — Если бы ты наконец отменила этот гипнотический контроль, чтобы я смог управлять кораблем и делать фазовые переходы, то мы бы обошли территорию лаагов и направились домой.

— Нет, — сказала Мэри. — Пока есть возможность вернуться к лаагам, я этого не сделаю.

Неизменное абсолютное спокойствие ее голоса и мыслей показывало, что она вряд ли уступит.

— Тогда нам придется рискнуть и идти так, как сейчас, — сказал Джим.

— Лааги поймают нас куда раньше, чем мы дойдем до границы и попадем под защиту людей, — ответила Мэри.

— Может, поймают, а может, и нет, — возразил Джим. — Я не собираюсь идти наверх, от центра галактики к дому. Я направлюсь к центру; вряд ли лааги сразу об этом догадаются, а нам не помешает выиграть любое время.

— Понятно, — сказала Мэри. — Ладно, но и ты пойми меня. Я отдохнула, и в голове у меня прояснилось. Ты был прав. Я доработалась до того, что не могла объективно оценить ситуацию. Но теперь я в порядке, а там остались неоконченные дела. Если ты повернешь назад и дашь лаагам поймать нас, то обещаю, что через три месяца по их местному времени мы улетим.

— Нет, — ответил Джим.

— Неужели тебе так важны эти три месяца после того времени, которое мы уже там провели?

— Дело не в этом, — объяснил Джим. — Я просто тебе не доверяю. Если ты вернешься, то три месяца превратятся в полгода, потом в год, а к концу года ты опять доведешь себя до такого состояния, что разговаривать с тобой об отлете будет бесполезно.

Мэри опять надолго замолчала. У него всегда был перед глазами ее мысленный образ, и сейчас он представил, как она в задумчивости прикусила уголок нижней губы, подыскивая слова, которые смогли бы его переубедить. Картинка была красивая и даже в какой-то степени вызывающая симпатию, но он не мог позволить себе сдаться.

— Ты хочешь попытаться добраться домой, несмотря на все препятствия? — спросила она наконец.

— Если ты вернешь мне контроль над фазовыми двигателями, препятствий будет куда меньше.

Она не обратила на это внимания.

— Ты понимаешь, что если лааги нас сразу обстреляют, а не захватят в плен, то мы рискуем потерять все данные, которые я... мы о них собрали. Тогда эта информация не попадет на Землю, а она там жизненно важна.

— Верни мне способность к фазовому переходу, и у нас резко повысятся шансы доставить информацию на Землю.

— Не резко, лишь немного, — возразила Мэри. — Дай лаагам нас поймать, я еще с ними поработаю и, возможно, смогу с ними общаться. Ты повторял все мои рапорты, но не понял, похоже, что все это значит. Лааги сражаются с нами потому, что мы вызвали у них генетический территориальный инстинкт. Они автоматически предполагают, что мы можем находиться на их территории — а они считают то место, где мы впервые встретились с ними, своей территорией — только затем, чтобы захватить их планеты. Других причин им не представить.

— Ну и что? — сказал Джим.

— Их рефлективная система не в состоянии воспринять, что нам не нужны их миры, даже если мы в состоянии их захватить; но возможно, что это сумеет воспринять их верхний, цивилизованный слой сознания. Их атмосфера не подходит для нашего дыхания, да и другие вещи, наверное, не соответствуют. Но мы не сможем объяснить им это, пока не начнем с ними разговаривать, и я хочу там остаться, пока не научусь этому.

— Или мы можем послать обратно целую экспедицию, и они на основе наших знаний научатся с ними говорить, — возразил Джим.

— А тем временем на границе ежедневно убивают твоих друзей, гибнет примерно такое же количество лаагов, и обе расы разоряются, строя военные корабли и защищая свою сторону границы.

Джим дернулся — она попала в больное место. Но тем не менее он ей не доверял.

— Ты хочешь продолжать рисковать, — сказал он, — а я хочу забрать выигрыш и уйти, а ва-банк идти на следующий день. Я не передумаю.

— И я тоже, — ответила Мэри. В голосе ее чувствовалась грусть. — Так что тебе придется добиваться своего без фазовых переходов.

Какое-то время они двигались молча. Насколько Джим мог судить, за ними еще не гнались. Но это ничего не значило — корабль лаагов мог внезапно сделать прыжок и оказаться на расстоянии лишь тысячи километров от них. Но теперь, на борту, у Джима был доступ к хронометрам. Насколько он мог судить по тому, сколько оставалось до рассвета при их взлете, примерно через час проходящие по зеленым дорожкам лааги заметят, что «ИДруг» исчез с места, где был выставлен всем на обозрение.

Сколько времени понадобится лаагам, чтобы организовать преследование и вывести корабли в космос, он точно сказать не мог. На Земле в аналогичной ситуации понадобилось бы как минимум четыре — шесть часов, и лааги вряд ли смогут справиться быстрее.

Наконец Мэри опять заговорила.

— Зачем ты взял с собой сквонка? — спросила она. — Разве не гуманнее было бы оставить его там? Или ты хотел взять живой образец?

— Нет, — ответил Джим, — но если некому будет отдавать ему приказы, то он немедленно подойдет к какому-нибудь лаагу и попросит работы. Ты не думаешь, что лааг заинтересуется, чем он занимался раньше и почему теперь свободен? Как думаешь, сумеют лааги выяснить у сквонка, что он для нас делал, а может, и то, что на борту «ИДруга» к ним на планету проникли как минимум два невидимых инопланетных разума?

— Ясно, — сказала Мэри, — ты беспокоился о безопасности.

Она могла бы это сказать с прежней резкостью. Вместо этого ее слова прозвучали грустно, как будто Джим ее в чем-то разочаровал.

— Верно, — ответил Джим, — но, веришь ты или нет, доброта в этом тоже есть. Он участвовал во всем, что мы делали. Месяцами он искал этот несуществующий ключ. Можно сказать, что это стало делом всей его жизни, как твое стремление принести пользу нашему миру.

На этот раз пауза перед ответом Мэри была короче, но собственные слова Джима успели эхом отозваться у него в мозгу.

— Это довольно зло с твоей стороны, — сказала Мэри.

— Может быть, — ответил Джим. — Но сквонк дал нам все, что было в его силах. Если бы он мог говорить, то сказал бы, что больше всего хочет умереть на работе. Я заманил его сюда под предлогом уборки корабля, и как только он закончит, я велю ему продолжить искать ключ на корабле. Я даже велел корабельному роботу запрятать по углам корабля пару десятков мелких предметов, чтобы сквонк мог их найти. Конечно, когда он их найдет, я скажу ему, что это не то, что мы ищем, но так цель поиска освежится у него в уме.

— Пока мы не вернемся на Землю. А если мы не вернемся, что, скорее всего, и случится, то он тоже не вернется.

— Он так или иначе не попадет на Землю, — сказал Джим.

— Почему? — спросила Мэри, потом сама же и ответила: — Ты хочешь выкинуть его из люка, пока мы еще в космосе... — Она помолчала. — Ты не думаешь, что он доживет до Земли?

— Нет, не думаю, — ответил Джим.

— Почему?

— Не знаю, — сказал Джим. Он попробовал подыскать слова, чтобы описать, как у него возникло такое впечатление. — Просто такое ощущение. Думаю, он уже какое-то время умирает. Долго он не протянет.

С минуту они оба молчали.

— Посмотри на него, — сказала наконец Мэри. Джим понял, что во время паузы она разглядывала сквонка. — Он работает себе как обычно. Почему ты так уверен в этом своем ощущении?

— Потому что оно не проходит, — ответил Джим.

Они продвигались вниз, к центру галактики, почти не разговаривая. Прошло два дня по календарю лаагов. Сквонк закончил уборку, и Джим послал его искать неуловимый ключ. Ни сквонк, ни Джим не обращали внимания на то, что искать его придется в тех же местах, которые сквонк только что детально ощупал во время уборки.

На третий день примерно в восьмистах километрах от правого борта «ИДруга» появились два истребителя лаагов. Они приблизились на расстояние меньше километра, и один из них исчез, сделал фазовый переход куда-то еще. Оставшийся держался возле «ИДруга», следуя за ним к дальней границе территории лаагов, повторяя его курс и выжидая.

— Интересно, почему второй ушел? — сказала Мэри.

— А ты как думаешь? — отозвался Джим. — Он отправился за подмогой, а второй остался присмотреть за нами. Они хотят сделать то же самое, что сделали мы, когда привели «Охотника на бабочек» домой, — зацепить «ИДруга» и сделать фазовый переход, чтобы нашему кораблю пришлось последовать за ними.

— Увести нас обратно, — сказала Мэри.

— Именно.

— Что ты собираешься делать? — спросила она.

— Это зависит от тебя, — ответил Джим. — Либо я позволю им захватить нас, либо ты вернешь мне контроль над «ИДругом» и я смогу сделать фазовый прыжок, достаточно длинный и под таким углом, что их это собьет с толку. Тогда я смогу сделать еще несколько прыжков и выйти за их границу в том направлении где погибли истребители. Как бы ни хотели они нас поймать, не думаю, что они пойдут за нами туда.

— Ты же знаешь, что ничего я тебе не верну.

— Подумай об этом, — отозвался Джим. — Подумай как следует, что будет, если они снова нас захватят?

— Я подумала, — ответила она. — Я поизучаю их еще год, вот и все. Потом я тебя выпущу и ты отвезешь нас домой. Но мне нужен еще год на планете лаагов.

— Все равно ты его не получишь, — сказал Джим.

— Почему? Ты начнешь с ними сражаться с помощью того мысленного контроля над кораблем, который у тебя есть, и они полностью уничтожат «ИДруга», когда поймут, что просто повреждения тебя не остановят.

— Нет, если ты меня не выпустишь, сражаться я не сумею. Но допустим, мы дадим им зацепить и увести нас. Остановись и подумай: они ни за что не выпустят нас снова на поверхность своей планеты.

Секунду она помолчала.

— Ты с ума сошел, — сказала она наконец. — Ты так хочешь улететь, что у тебя разыгралось воображение.

— Да нет, подумай хорошенько, — настаивал Джим.

— Я подумала, — упрямо произнесла Мэри. На мысленном портрете перед глазами у Джима глаза ее прищурились. — Почему бы им не забрать «ИДруга» обратно на планету?

— У них было два наших корабля, — сказал Джим. — Два корабля, которые они подобрали и привели к себе, и на борту никого не оказалось. Первый просто взлетел сам по себе и добрался до границы, так что второй они привязали, чтобы взлететь было физически невозможно. Но он не только взлетел, но и заставил их же собственных сквонков выпустить его на свободу. И в каждом случае, насколько они могли определить, на борту людей не было. В нашем случае у них даже был открыт люк «ИДруга», так что на борту не было необходимой для земной жизни атмосферы.

— Ладно, я понимаю, что их это может озадачить, — признала Мэри.

— Озадачить — не то слово. Напугать — куда точнее. Либо человеческие корабли каким-то образом могут действовать без людей на борту — а корабли лаагов на это неспособны, — либо люди могут быть невидимы и незаметны внутри своих кораблей. В последнем случае кто знает, что могли сделать экипажи «Охотника на бабочек» и «ИДруга»?

— Хм, верно, — отозвалась Мэри.

— Так или иначе, что сделано, то сделано, — сказал Джим. — Но они явно не станут рисковать новым человеческим вторжением на одну из их планет. Как только они зацепят нас, они выведут «ИДруга» в межзвездное пространство на своей территории, но далеко от планет, и надежно закрепят там. Они оставят охрану присмотреть за кораблем, пока не разберутся, как мы делаем то, что делаем, пусть даже это займет несколько тысяч лет. А тем временем вся твоя информация не попадет на Землю и не принесет таким образом никакой пользы.

— Может быть, — проговорила Мэри задумчиво. — Ладно, посмотрим. Мы дадим им прийти и забрать нас, а если они нас оставят где-то в космосе, как ты думаешь, я тебя освобожу и ты отведешь нас домой.

— Тогда будет уже поздно, — сказал Джим. Он вообразил, как сейчас ее карие глаза уставились бы на него.

— Что ты несешь? — воскликнула она. — Даже если они поставят охрану, ты сможешь прыгнуть как минимум на десять-пятнадцать световых лет в любом направлении, разве нет?

— Извини, но ты просто не привыкла мыслить в категориях военных действий в космосе, — сказал Джим. — Неужели ты думаешь, что они просто поставят пару кораблей рядом с нами, а остальные отправятся домой? Если бы мы были в таком положении, мы бы такой глупости не сделали, а действия на границе показывают, что лааги никак не глупее нас. Там не только будет охрана рядом с нами, но еще и «коробочка» во все стороны нашего возможного прыжка, и у кораблей в ней инструменты будут настроены на то, чтобы проследить наш прыжок. А рядом будут другие корабли, готовые проследить за нами и в течение дня нагнать в любом месте. — Он фыркнул. — Да они могут просто подняться на борт и снять наши фазовые двигатели.

— Но пока что это просто твоя теория, — протянула Мэри.

Двухместный истребитель лаагов вышел из фазового прыжка в сотне метров от правого борта «ИДруга».

— Ух ты, это уже рискованно, — сказал Джим. — Если бы он ошибся даже на сотую долю, то вышел бы из прыжка в пространстве «ИДруга», и конец истории. Спорим на щелчок, что его командир сейчас бесится.

— Это инопланетяне, и мы не можем точно угадать, что они думают.

Прибывший корабль лаагов перевернулся, и оказалось, что к его корпусу на подпорках были прикреплены длинные полосы, напоминавшие лыжи. И подпорки, и сами полозья были толстые, тяжелые и прочно прикреплены к кораблю. Прямо у них на глазах нижняя поверхность полозьев, обращенная к «ИДругу», порозовела. Розовый цвет стал темнеть, и стало ясно, что поверхность раскаляется добела, чтобы намертво привариться к корпусу «ИДруга» с одного прикосновения.

Второй корабль появился с другой стороны «ИДруга», на этот раз на более безопасной дистанции в четыре-пять километров. Но у него тоже были полозья, и они тоже начали нагреваться у них на глазах.

— Еще должны быть два корабля, чтобы зацепить нас со всех сторон, — заметил Джим. — Время уходит, дорогуша.

— Путь свободен, Джим Уандер! Путь свободен — давай! Давай!

Как только эти слова вырвались из разума Мэри, Джим почувствовал, что к нему возвращается контроль над «ИДругом». Появились еще два корабля с полозьями, а первые два пододвигались поближе. Он давно рассчитал в уме фазовый переход к центру галактики и теперь почти автоматически ввел его в механизм контроля перехода.

Они сделали прыжок.

Они оказались в пустом пространстве, вокруг горели незнакомые звезды.

— Как далеко мы забрались? — спросила Мэри.

— Как минимум на три световых года, — мрачно отозвался Джим. — Думаю, врасплох мы их застали — может, и сумеем добраться до нейтральной территории.

Он снова рассчитал и выполнил переход, потом еще один...

Он изучал пространство во всех направлениях, с радостью снова используя корабельные приборы с их мощным дальним обзором.

— Посмотри, звезды типа G0, как мы видели раньше — наверное, мы уже выбрались за границу лаагов. Может, это Рауль и имел в виду под раем...

Он прервался. Кабина корабля вдруг наполнилась невидимыми формами жизни.