Вечный сон

XIX

Было почти одиннадцать часов, когда я, поставив машину на стоянку, подошел к подъезду «Хобарт-Армс». Стеклянная дверь запиралась в десять, поэтому пришлось воспользоваться ключом. Когда а вошел, поджидавший меня в холле мужчина отложил вечернюю газету, воткнул окурок в кадку с пальмой, встал, приподнял шляпу и сказал:

— Босс хочет поговорить с тобой. Нехорошо заставлять друзей ждать.

Я остановился в дверях, глядя на его расплющенный нос и похожее на разжеванный бифштекс ухо.

— О чем?

— Какая разница? Главное, не зарывайся, и все будет о’кей. — Его пальцы скользнули к верхней пуговице расстегнутого пиджака.

— От меня еще пахнет легавыми, — сказал я. — Кроме того, я чертовски устал, у меня нет сил ни говорить, ни есть, ни думать. Но если ты считаешь, что у меня есть силы выполнять приказы Эдди Марса, — поскорей вынимай из кармана свою пушку, а не то я отстрелю тебе ухо.

— Брось ты, нет у тебя никакой пушки. — Бывший боксер в упор посмотрел на меня. Темные колючие брови сдвинулись, челюсть отвисла.

— В тот раз не было, — поправил его я. — Не всегда же мне безоружным ходить.

Он махнул рукой:

— Ладно, дело твое. У меня стрелять приказа не было. Эдди сам с тобой свяжется.

— Чем позже, тем лучше, — сказал я и медленно повернулся, следя глазами за своим гостем. Он подошел к двери, открыл ее и, не оглядываясь, вышел. Я усмехнулся собственной глупости, подошел к лифту и поднялся к себе в квартиру, после чего вынул из кармана маленький револьвер Кармен и, взглянув на него, громко расхохотался. Потом тщательно прочистил его, смазал, завернул во фланелевую тряпку и запер револьвер в стол. Покончив с этим, я смешал себе коктейль и только сделал глоток, как на столе зазвонил телефон. Я сел за стол и снял трубку.

— Тебя, я смотрю, голыми руками не возьмешь, — раздался голос Эдди Марса.

— И в перчатках тоже. Чем обязан?

— Там сейчас легавые — сам знаешь где. Ты мое имя не назвал?

— С какой стати?

— Имей в виду, приятель, как ты со мной, так и я с тобой.

— Слышишь, как у меня зубы стучат?

Марс сухо засмеялся:

— Так назвал или нет?

— Нет. Сам даже не знаю почему. Не до тебя было.

— Спасибо, приятель. Кто его прихлопнул?

— Завтра в газетах прочтешь. Хотя не гарантирую.

— Я хочу знать сейчас.

— Мало ли что ты хочешь.

— Ответишь или нет?

— Его пристрелил человек, которого ты знать не знаешь. Доволен?

— Еще бы! Если не врешь, конечно. Теперь, значит, я твой должник.

— Слушай, отпустил бы ты меня поспать, а?

Он снова засмеялся:

— Ты, кажется, ищешь Рыжего Ригана?

— Нет, хотя все почему-то в этом убеждены.

— А жаль, я мог бы тебе помочь. Заходи как-нибудь ко мне в клуб. Буду рад.

— Может, зайду.

— Тогда до встречи. — Трубка щелкнула и замолчала, но я еще некоторое время судорожно прижимал ее к уху. А потом набрал номер Стернвудов и вскоре услышал учтивый голос дворецкого:

— Дом генерала Стернвуда.

— Говорит Марло. Помните меня? Друг детства.

— Да, мистер Марло. Конечно, помню.

— Миссис Риган дома?

— Как будто бы да. Вы не могли бы…

— …Нет, — перебил я его, неожиданно передумав, — не мог бы. Передайте ей, что фотографии у меня, все до одной, и что все в порядке.

— Да… да… — Мне показалось, что голос дворецкого слегка дрожит. — …Фотографии у вас… все до одной… все в порядке… Да, сэр, обязательно передам… Большое спасибо, сэр.

Через пять минут телефон зазвонил снова. К этому времени я уже допил коктейль, у меня появился аппетит, и я, вспомнив, что не обедал, ушел в закусочную. Телефон проводил меня звонками и встретил тоже звонками. Звонил он с небольшими интервалами до половины первого ночи, пока я не выключил свет, не открыл окна, не приглушил телефонный звонок, обернув его листом бумаги, и не отправился спать. Стернвуды сидели у меня в печенках.

Наутро за яичницей с беконом я изучил все три утренние газеты. Уголовная хроника, как всегда, отличалась «достоверностью»: отчеты об убийствах были так же далеки от истины, как Земля от Сатурна. Ни одна из трех газет не связывала «самоубийство Оуэна Тейлора, водителя «бьюика», сорвавшегося с причала в районе Лидо», с «убийством в экзотическом коттедже на Лорел-кэньон». Ни в одной из газет не говорилось ни слова о Стернвудах, Берни Олсе или обо мне. Про Оуэна Тейлора сказано было, что он «работал шофером в одной богатой семье». Раскрыл оба преступления капитан голливудской полиции Кронджейгер, которому удалось установить, что некий Гейгер, владелец книжного магазина на Голливуд-бульвар, не поделил выручку с неким Броди, в результате чего Броди застрелил Гейгера, а Кэрол Ландгрен — из мести — Броди. Задержанный полицией Кэрол Ландгрен во всем признался. Он уже давно — возможно, со школы — находился на заметке у полиции. В качестве основного свидетеля задержана также секретарша Гейгера, Агнес Лозелл.

Отличная статейка. Создавалось впечатление, что Гейгер был убит накануне вечером, Броди — часом позже, а капитан Кронджейгер раскрыл эти преступления, не вынимая изо рта сигареты. Самоубийству Тейлора была посвящена первая страница второго раздела криминальной хроники, Сверху помещалась фотография, на которой был изображен стоящий на барже «бьюик» с затемненным номерным знаком, а у его подножки, на палубе, лежало накрытое простыней тело. В заметке говорилось, что Оуэн Тейлор последнее время жаловался на здоровье и страдал депрессией. Родители его жили в Дабеке, и тело поэтому будет отправлено туда. Дознание решено не проводить.