Ведун

Глава 13

На днях я, то ли простудился, то ли какую инфекцию подхватил, ну типа ОРВИ. Кашель, температура, неприятные ощущения в мышцах и костях. Выражаясь простым языком, меня плющило, таращило и колбасило как ту девочку Женю из пошловатого анекдота про цветик-семицветик. Ко всем прочим бедам на теле обильно высыпали какие-то красные пятнышки. Зуд страшный. Плохо, что называется не только изнутри, но и снаружи. Короче, провалялся пять дней в бреду и горячке. Благо Рядом целительница находилась, иначе точно отдал бы Богу душу.

Егоровна регулярно обтирала мое тело влажными тряпицами, поила невыносимо горькими отварами. Вот интересно, почему практически все лекарства имеют свойство горчить и чем эффективнее средство, тем оно неприятнее на вкус? И эта закономерность свойственна для обоих миров, где мне довелось побывать.

А еще во время горячечного бреда мне являлись образы разных людей из той моей реальности. Школьные товарищи, которых я сто лет не видел, коллеги по работе, преподаватели, кто угодно, только никого из ближайших родственников. Странно, например, Сан Саныч Федунов доцент кафедры международного права о существовании которого я уже давно забыл, а вот нате вам, явился. Подошел, посмотрел на меня с укоризной, мол, какого хрена Воронцов ты делаешь в теле ребенка. Или Наташка Шокина, одноклассница, которую никто в классе не любил за склонность к соглядатайству, доносительству и провокационным действиям. Эта будто юла крутилась вокруг моей кровати, иногда в стену проваливалась, но тут же появлялась снова. К моему (как я тогда небезосновательно считал) смертному одру приходили также и приятные личности. Например, Вован Коростелёв старший лейтенант тогда еще милиции из двенадцатого отдела, где я проходил стажировку во время обучения на юрфаке. Его тогда назначили моим руководителем, пришлось ходить за ним хвостиком. Махровых коррупционеров, авторитетных паханов или классических бритоголовых братков, о которых позже начали слагать легенды и снимать душещипательные фильмы, я в глаза не видел. Зато насмотрелся на всяких облеванных и обосранных алкашей, бледных как смерть трясущихся наркоманов на последней стадии жизненного пути, бытовых драчунов, расхристанных девок-малолеток под кайфом и прочий подобный элемент, отчего желание после окончания академии идти в милицию напрочь отшибло. Так вот за задушевными разговорами с Володькой было выпито множество всяких экзотических спиртных напитков типа спирта «Рояль», «Амаретто», «Джина с тоником» и прочей радости. Вот теперь он маячил возле моей кровати с литровым пузырем «Самогонки от тети Маши» (да, да, именно такая этикетка была наклеена на стеклянной бутылке) и знаками предлагал махнуть по стопочке. И таких «визитеров» было видимо-невидимо.

Думал, всё, большой полярный лис явился для того, чтобы установить Status Quo и забрать меня обратно в Небытие как нарушителя установленного Вселенского Порядка. Оно, в принципе, и логично — если каждый будет его нарушать и вселяться в чужие тела, что станет с этим миром, а также со всеми прочими мирами бесконечного Мультиверсума? Вот такие пораженческие мысли приходили мне в голову и очень меня тревожили.

Однако мой ли организм оказался достаточно крепким, чтобы превозмочь лихоманку, микстуры ли бабушки Василисы помогли, так или иначе, в какой-то момент мое здоровье пошло на поправку. Жар спал, боль в теле поутихла, сыпь на коже побледнела и уже не чесалась так невыносимо. Наконец я смог выпить чашку куриного бульона и забыться в глубоком сне.

М-да, со сном вышла незадача. Там ко мне также явилось чудо чудное, диво дивное. На этот раз ночной гостьей оказалась некая дама в полном неглиже — эдакий собирательно-идеализированный женский образ, основой для которого послужили мои бывшие две жены и еще куча других женщин, с которыми у меня были отношения сексуального характера. Так вот, эта необычайно красивая мадам, пользуясь моей беспомощностью, сначала сделала мне минет, основательно возбудив мужское естество, потом оседлала и жестко поимела, в финале придавила к кровати сиськами невероятного размера. Боже мой, неужели баскетбольные мячи мой подсознательный идеал женской груди?! Раньше считал, что это третий, максимум четвертый размер, ну чтобы взял в руку, маешь вещь и особо не вываливается. А тут двумя ладонями не охватить, а ведь глаз не оторвать от такой роскоши. Оргазм оказался весьма болезненным, будто ножом резануло. По этой причине я и проснулся, и сразу сообразил, что к чему. Неприятная липкая мокрота на животе, чувствительная режущая боль в яичках и пенисе и никакого чувства глубокого удовлетворения от полового акта.

«Вот оно, наконец-то свершилось. Поздравляю вас Андрей Драгомирович с вступлением в стадию половой зрелости! — мысленно обратился к себе почему-то от третьего лица. — Отныне вы получили способность плодиться и размножаться, как завещал Великий Бог».

М-да, «плодитесь и размножайтесь», в чем разница? Если я размножаюсь, разве в это время я не плодюсь, ну или пложусь? И наоборот, если пложусь, разве не размножаюсь? Ну евреи, блин, ну накрутили!

Тем временем прилипшая к животу простыня начала неприятно холодить тело. Лежать расхотелось. Стараясь не шуметь, я поднялся и как был голым, так вышел из дома. Какое-то время постоял на крыльце, вдыхая свежий утренний воздух. Солнце еще не взошло, но небо на востоке уже налилось алым. Птички поют. На реке лягушки кряхтят. Мне всегда было непонятно, почему народ считает, что эти земноводные квакают. Ну да, изредка они издают нечто мелодичное, но чаще скрипят как несмазанные дверные петли: «кра-а, кра-а!».

Поймал себя на мысли, что секс с виртуальной дамой поднял в душе муть критиканства — «Ветхий Завет», понимаете ли, не верно трактует мои представления биологических аспектов половых связей, лягушки не так квакают. Еще что? Ага, вода в реке, наверняка, прохладная. А ведь насущная необходимость смыть с себя эту липкую гадость, которой обильно покрыты мои пузо и грудь едва ли не до самой шеи. Нехило так брызнул. Не помню, чтобы в прошлой жизни выделял столько семенной жидкости. Однако!

Ладно, прочь лирику. Скоро Егоровна проснется, а я тут неглиже рассекаю. Вернулся в дом за штанами. Одевать не стал, потом, когда отмоюсь от липкой субстанции. Привычно спустился по узкой тропинке к реке и, оставив одежонку на берегу, прыгнул в воду прям с переживших ледоход мостков для полоскания белья. Вода сначала показалась мне очень холодной, однако вскоре организм привычно слился с водной стихией и более дискомфорта не испытывал. Хорошо! Нет — ХОРОШО!!! Жизнь все-таки, прекрасная штука. Это особенно понимаешь после того, как постоял на линии разграничения между ней и смертью и не пересек её.

После утреннего купания, невзирая на остаточную слабость и ломоту в мышцах, пробежал пять кругов вокруг дома, поотжимался на кулаках, подтянулся с десяток раз на турнике. Умаялся немного, даже в пот бросило. Но это был пот уже не больного человека, а вполне себе оклемавшегося от злой лихоманки.

Дома меня поджидал плотный завтрак и веселая, вроде как довольная Егоровна.

— Очухался, Андрюша?

— Нормально, бабушка. Выздоровел и чувствую себя превосходно.

— Зря сразу в речку побежал. Я бы к обеду баньку истопила, — продолжили сердобольная старушка.

— Ничего, вода теплая. А от бани не откажусь, только сам все сделаю.

Тут меня Егровна и огорошила:

— Ты это, Андрюшенька, в следующий раз, когда обтрухаешься, не стесняйся — дело житейское. От девок покамест держись подальше. Негоже такому юному созданию раньше времени в бабьих дырках ковыряться. Хе-хе-хе! Мущина!

Признаться, я растерялся от столь беспардонной констатации факта вступления моего биологического тела в стадию половозрелого самца. Даже, опираясь на жизненный опыт взрослого человека, закаленного в словесных баталиях с порой упертыми как бараны индивидуумами, я не нашелся, что ответить. Лишь покраснел (чего со мной давненько не было ни в той, ни в этой жизни), стыдливо отвел взгляд и невнятно буркнул:

— Спасибо, бабушка.

— Да ладно, садись за стол, как говорится по-нашенски, по-казацки, поснедаем.

После того памятного случая я увеличил физические нагрузки на тренировках за счет времени изучения здешних наук. Да что там науки. В книжке по арифметике и геометрии уровень задач и примеров не превышал сложности пятого класса средней школы бывшей моей реальности. Грамматика для меня, как для гуманитария оказалась делом и вовсе плевым. На то, чтобы заучить основные правила орфографии и пунктуации потребовалась неделя. К тому же во время чтения книг оно само вольно или невольно откладывалось в голове. Художественных произведений в заветном сундучке оказалось немного, да и не особо интересны мне дамские слезливые романы о несчастной любви с непременным хеппи-эндом. Однако читать все-таки что-то нужно. А если выбора нет, на безрыбье, как говорится, и рак сгодится.

Таким образом курс местной средней школы был освоен мной где-то в течение месяца. Теперь можно и на какой-нибудь местный ВУЗ нацелиться. Вот только здесь меня поджидал полный облом. Стать гениальным вундеркиндом мне не позволит возрастной ценз. Как оказалось, право поступления в любое высшее учебное заведение предоставляется отрокам только по достижении ими аж семнадцати лет.

Можно, конечно, поступить в какую-нибудь кадетское училище, но это гарантированное офицерское ярмо на целые двадцать пять лет, если, конечно, за этот срок тебе повезет остаться в живых. В свое время по окончании юридического факультета мне чудом удалось избежать трехлетней лямки в должности участкового-уполномоченного в каком-нибудь Ямало-Ненецком автономном округе.

Лишь брак с первой женой спас меня от пятидесятиградусных сибирских морозов зимой и туч кусачей мошкары летом. Хотя неизвестно, что лучше, жизнь с избалованной до крайности самолюбивой дочкой олигарха областного масштаба, или перспектива разборок с пьяными оленеводами. Прожили с ней год, наконец мне надоели её постоянные отлучки и возвращения под утро с задушевных встреч «с подругами» в изрядном подпитии. К тому же, как показали медицинские анализы, она оказалась бесплодной.

Последней каплей в чашу моего терпения оказалась пропажа её на две недели. После безрезультатных поисков, я грешным делом подумал, что Надюхи больше нет. Объявилась не запылилась, расхристанная, пьяная и довольная. Тут уж я подал на развод. На попытки тестя надавить на зятя, пришлось «с документами на руках» объяснить, кого он воспитал в своей родительской слепоте. После нашей беседы за бутылочкой кране дорогущего Glenfiddich. Dalmore 62, до мужчины наконец дошло, что дальнейшее мое совместное проживание с его дочерью невозможно. Более того, Евгений Иванович оказался человеком незлопамятным и очень порядочным, после развода компенсировал мне потерянный год жизни крупной денежной суммой. По мне, так лучше бы присовокупил к ней стоимость выпитого скотча. Не знаю, как вам, а мне двенадцать штук вечнозелеными за бутылку выпивки — явный перебор и чистейшей воды выпендреж. Чтобы осознать грехопадение собственной дочери, ему вполне хватило бы пары пузырей паленого «Арарата» из ближайшего магазина «Магнит». Взять и проссать такие бабки за вечер! Жаба, до сих пор душит, сука, хоть времени с той поры утекло немало.

Эх, растревожил, разбередил себе душу воспоминаниями! Короче, каким бы я ни был одаренным, досрочное поступление в высшее учебное заведение здесь мне не светит. А вот после зачисления на первый курс, сдать экстерном экзамены за весь период обучения возможность имеется. Поэтому я поставил себе задачу изучить самостоятельно весь объем учебного материала, преподаваемого в ВУЗе, чтобы не терять пять лет на бессмысленное протирание штанов на неудобных деревянных лавках. Остается лишь выбрать будущую специальность, чтобы, как сказал один мудрый человек, вперить в науки ум, алчущий познаний. Над этим думаю, но пока не решил, чем займусь в будущей жизни. Времени, чтобы определиться хватает за глаза. Через месяц, согласно данным добытым разведчицей Егоровной, мне исполняется тринадцать. Четыре года в запасе, а за это время можно освоить и обязательные греческий и латынь, а также разгрызть и усвоить прочую хрень-замудрень, именуемую здесь гранитом науки.

А пока лето в самом разгаре. Речка, лес, огород. Мои кореша из Добролюбово пашут аки пчелки. С сенокоса их перекинули на прополку грядок и поднос воды для полива. Скучновато одному на реке, но ничего не поделать. В лес ходим с Егоровной, одного пока не отпускает, дескать, мал ещё. По большому счету, мне одному там и делать нечего. А так покажет какую целебную травку, объяснит, как её заготавливать и для каких таких надобностей используется. Грибы тоже, их пока что мало, но по словам старушки «скоро будет косой коси». Часть обнаруженных в лесу или в поле лекарственных растений шла на просушку, а часть пересаживалась в огород на грядки.

Вечером читал книжки. В общем и целом, скучать было особо некогда.

Да, еще один момент, несмотря на повышенную нагрузку, сисястые бабы свои визиты в мои сны не прекратили. Время от времени мои шаловливые ручонки сами поневоле тянулись куда не нужно, однако я держался. Следуя примеру одного из киношных героев Адриано Челентано колол дрова, насиловал турник, бегал как угорелый, то есть пытался сбросить пар, но это не очень помогало. Постепенно пришел к выводу, что, вопреки советам доброй старушки, все-таки неплохо было бы познакомиться с какой-нибудь пейзанкой посимпатичнее и основательно поковыряться в её некоторых интимных местах к обоюдному удовольствию и радости. Мущина я или не мущина, в конце концов?

Это случилось через неделю после того, как я очухался от злой лихоманки. Я сидел за столом и ужинал в одиночестве. Егоровна была занята с каким-то пациентом, которого доставили на телеге мужики из деревни Бутовка, расположенной в пяти верстах от нашего жилища. Страдальца сгрузили, завели в дом и уложили на топчан, а сами уехали по каким-то своим делам, пообещав заехать позже.

Неожиданно моя трапеза была прервана громким голосом хозяйки из-за стенки:

— Андрюша, помоги-тко!

Отставив в сторону тарелку, бросился на зов. Когда оказался в приемном покое увидел обнаженного по пояс бородатого мужика крепкого телосложения и немалого роста, едва не свалившегося с топчана на пол. Сухощавой старушке каким-то чудом удавалось удержать его верхнюю половину на дощатых полатях. Мужчина при этом лишь сипло мычал, закатив глаза, по всей видимости, от боли. Я подскочил и схватив его ноги затащил на лежак. Затем подбежал со стороны головы и, взявшись под руки, подтянул тело, чтобы ноги не свешивались. Тяжелым оказался, что тот богатырь былинный.

Когда тягал неподъемную тушу, ненароком положил руку на голову больного и неожиданно для себя вдруг понял, от какой хвори тот страдает. В тыльной части головы под черепной коробкой я «увидел» пульсирующий шарик размером с грецкий орех. Осознание пришло мгновенно и как-то по-будничному.

— Егоровна, — сказал неожиданно спокойным голосом я, — у него опухоль в районе затылка. Тебе его не спасти.

— Да знаю я, Андрюшенька, — печальным голосом сказала старушка, — никто не сможет ему помочь, разве токо Аркадий Сафронович государев целитель из Боровеска, но тот, как назло, нонече в отъезде.

Тут мужик еще сильнее закатил глаза, так что только белки остались видны и жалобно всхлипнул, похоже голосовые связки успел надорвать еще до визита к целительнице. И на меня, как это ни странно, снизошло откровение, как избавить его от мук, при этом сохранить жизнь.

— Так, Егоровна, отставить панику! Будем делать ему трепанацию черепа и удалять опухоль. Ты пока хирургический инструмент готовь. Выстриги ему волосы и хорошенько побрей вот это место, — я обвел указательным пальцем участок на голове мужчины. — И еще, у тебя наверняка имеется какая-нибудь настойка или отвар, чтоб мужика вштырило так, чтобы он заснул часиков на пять и боли не чувствовал, что бы с ним ни делали.

Старушка посмотрела на меня сначала непонимающим взглядом. Затем вроде бы что-то увидела такое, от чего глаза у нее на лоб полезли. Затем, глядя на меня как едва ли не на святую икону, тихим голосочком сказала:

— Хорошо, Егорушка, сделаю всё, как ты велишь.

Ух ты! «Велишь», то есть приказываешь. Ну ни фига себе!

Ладно, непонятки будем разбирать после, а пока что нужно человеку жизнь спасать. Интересно, откуда у меня в голове появились эти чудесные знания, и зрение как-то поменялось, эвон, под черепной коробкой опухоль разглядел.

Первым делом кинулся к сараю, где хранился плотницкий инструмент. Захватил из ящика коловорот и сверло диаметром миллиметров десять. Жаль нет специального для работы по кости. Да ладно, будем использовать то, что имеется под рукой. Благо прочие необходимые принадлежности для задуманной операции имеются в ящике Егоровны. Вернувшись в дом, достал из печи чугунок литров на пять залил туда воды и поставил на керосиновую плиту кипятиться. Затем разобрал коловорот на детали и сунул в емкость с подогреваемой водой вместе со сверлом. Не автоклав, но на безрыбье…

Пока инструмент дезинфицировался, я вернулся в комнату со страдальцем. Ага, кажется, уже принял на грудь снотворно-анестезирующего. Дрыхнет, даже расслабился, губами причмокивает, прям младенец, только бородатый. От неожиданных мыслей меня слегка пробрало, аж захихикал. Но, наткнувшись на суровый взгляд целительницы, тут же прикусил язык.

— Готово, Андрюша, сделала все, как ты сказал.

Я осмотрел больного и убедился, что Егоровна сделала все правильно. Приличный участок головы был освобожден от косматых волос и тщательно выбрит опасной бритвой.

— Отлично, бабушка, или как говорят жители Туманного Альбиона «All right», а германские немцы «Alles ist gut»! — Блин, что за ересь мне в голову лезет? Нервишки что ли разыгрались? А коль помрет мужик? Беру на себя ответственность, а о последствиях не подумал. Прислушался к внутренним ощущениям и понял, что все делаю правильно, пациент выживет. Интересно, откуда такая уверенность? — Егоровна, мне бы спиритуса твоего да покрепче.

— Ужо подумала, — лекарка указала рукой на стоящий на столе штоф.

— Инструментом позволишь твоим воспользоваться?

— Весь стру̀мент в твоем полном распоряжении.

Я подошел к стоящему в углу комнаты деревянному ящику, достал из него скальпель, пару пинцетов и несколько крючков. Посмотрел на остальной инструментарий. Нет, клещи для удаления зубов, пила для ампутации конечностей определенно не понадобятся, лишними будут и прочие штуковины, своим видом более напоминающие палаческие принадлежности. Тут работа тонкая, можно сказать, ювелирная.

Собрав необходимые инструменты, поместил их в специальную плошку и залил спиртом. Затем сходил к чугунку с дрелью и сверлом в кипящей воде. Ладно, пусть еще покипят. Чтобы кипение происходило менее интенсивно, прикрутил фитили трех горелок керосинки. Хорошая все-таки штука в условиях отсутствия газа и электричества.

Вернувшись в комнату с больным, тщательно промыл руки бабушкиным самогоном, на лицо надел марлевую повязку, голову обвязал наподобие банданы цветастым ситцевым платком. Спиртом также обеззаразил место будущей операции. Егоровна при этом ассистировала — придерживала голову больного и по моей команде безропотно поворачивала её под нужным углом, также по мере необходимости чистой тряпицей смахивала пот с моего лба и щек. При этом от её рук исходил ощутимый запах спирта. Молодец старушка, гигиену блюдет и немытыми руками, как было принято в эти дикие времена в моей бывшей реальности, грязными ручищами в ранах не копается.

Взяв в руки скальпель, на пару мгновений прикрыл веки, чтобы сосредоточиться. По необъяснимой для меня причине траектории движения лезвия скальпеля были как бы вычерчены светящимися линиями на коже оперируемого. И это был вовсе не прямые крестообразные надрезы, что в данной ситуации вполне логично, а довольно витиеватые кривые. Ага, понял, резать необходимо так, чтобы не задеть важные кровеносные сосуды. Совсем от этого не уйти, но минимизировать кровотечение вполне реально.

Уверенными движениями (чего не ожидал от себя) вскрыл плоть больного до самой черепушки, аж заскрипело при надрезе. Затем с помощью пинцетов и скальпеля раздвинул полоски кожи и мышечных тканей, обнажив тем самым слегка желтоватую кость. Слава Богу, крови особо не было, так вытекало немного, но бдительная медсестра тут же удаляла её чистым перевязочным материалом.

Сходил за коловоротом и сверлом. Все протер насухо тряпками, сверло поместил в спирт ко всем прочим находящимся там инструментам. Подождал минут пять, затем извлек его и поместил в цанговый зажим. Посмотрел на коловорот и вновь вспомнил пошлый анекдот про «коло ворот». На этот раз от смеха воздержался — не ко времени. Вернулся к больному. Теперь вместо извилистых траекторий световым пятном было отмечено место входа сверла. Потихоньку, чай не деревяшка, я начал сверлить кость. Вроде бы скорость вращения небольшая, а вонь как при сверлении зуба высокоскоростной бормашиной. Не, скорей всего, самовнушение, ну не должно пахнуть паленой костью. «Гонишь брат» — мысленно сказал сам себе и продолжил вращательные движения. Наконец относительно тонкая кость затылка была преодолена. Я отложил в сторону коловорот. Егоровна тут же протерла моё вспотевшее лицо.

Так, теперь самая сложная часть операции. Перед моим взглядом обширный участок черепа как бы растаял, и я увидел опухоль во всей её красе. Мужику здорово повезло, что это оказалось доброкачественное образование. Если бы была раковая опухоль, да еще с метастазами, проводить далее операцию стало бы делом бессмысленным. А так удалить воспаленный участок через проделанное отверстие, дело плёвое.

Прислушиваюсь к собственным мыслям и потихоньку оху… обалдеваю. Откуда в моей голове эти знания, а главное умения их применить? Насколько мне известно, чтобы подготовить толкового хирурга необходимы годы и годы учебы и практики, да и то не каждому дано. Пусть в теле ребенка, мужик, возраст которого далеко за сорок, но ведь в той жизни мне не доводилось проводить операции, разве только пойманную рыбу живьем разделывал, еще мясо для шашлыка. И вот, нате вам, запросто так коловоротами, скальпелями плоть человека кромсаю, будто всю прошлую жизнь только этим и занимался.

— Ну что замер?! — вывел меня из оцепенения громкий голос ассистентки. — Делай, коль начал!

— Провожу предварительную рекогносцировку, — ну не рассказывать же доброй старушке, какие мысли терзают мой мозг.

Неожиданно все сомнения отошли куда-то в сторону, их место заняла абсолютная уверенность в правомерности совершаемых мной действий. Я подхватил пинцетом выпирающий из проделанного отверстия осклизлый кусок человеческой плоти, представлявший собой собственно опухоль и потянул наружу. О чудо, диаметра отверстия вполне хватило чтобы вскоре весь проклятый шарик оказался снаружи. Теперь я взялся за него пальцами, чтобы ненароком не повредить, дернул и в моей руке оказался неприятный на вид белесоватый комок, который я после тщательного осмотра кинул в таз с грязными тряпками. Слава Богу, это не опухоль, мозговая киста — вот это что такое. И эту гадость мне удалось извлечь полностью, не повредив стенок. Новое знание опять-таки свалилось на меня незнамо откуда. Осмотрев больного, я смог убедиться в том, что чужеродное образование полностью удалено из его головы. Затем перевел взгляд на замершую в волнении старушку и констатировал:

— Все, Егоровна, надо бы из раковины перловицы сделать заплатку. Сейчас слетаю на реку. — Посмотрев в недоверчивые глаза женщины, я снял повязку с лица и улыбнувшись устало сказал: — Не волнуйся, под черепушкой у пациента теперь всё чисто. Жить будет долго и счастливо. Нужно поскорее закрыть отверстие, чтобы грязь ненароком не попала внутрь. Ты пока щипчики для колки сахара кинь в спирт.

Вскоре я притащил с реки с десяток ракушек погибших перловиц. Выбрал со стенками потолще, пропарил в кипятке, хорошенько отчистил и с помощью щипчиков изготовил кругляш необходимого диаметра. Работал неторопливо, аккуратно откусывая мелкие кусочки. Полученную заготовку продезинфицировал в спирту и наконец закрыл ею отверстие. Не перестаю сам себе удивляться. Вроде бы всё делал на глазок, однако самодельный имплант четко враспор закрыл отверстие. Проконтролировал новым чудесным зрением внутричерепное пространство на предмет попадания туда грязи и какой иной инфекции. Вроде бы всё чисто. Даже удивительно, такие операции на моей Земле проводятся в условиях абсолютной стерильности. А тут обычная изба, а результат ошеломительный. Что-то мне подсказывало, что через неделю-другую кость черепа надежно схватится с заплаткой и станет единым целым, лишь бы не бередили рану и не сместили до полного приживления. Чтобы этого не случилось, надежно, но не туго связал руки за спиной так и не пошедшему с сознание мужику. Затем, обратился к ассистентке:

— Ну всё Егоровна, зашивай. — Пока хозяйка возилась с раной, я на листе бумаги изобразил что-то наподобие еврейской кипы, только с ленточными завязками под нижнюю челюсть. Когда лекарка закончила свои манипуляции с изогнутой иглой, показал ей рукой на лежащий на столе лист со словами: — Когда мужики приедут забирать больного, скажешь, что тот побудет какое-то время у тебя. А этот листок им отдашь. Пусть к кузнецу какому обратятся. Будет носить до полного приживления заплатки к черепной кости. А пока пусть полежит со связанными руками, рану почесать захочет и все наши с тобой труды пойдут, как ты метко выражаешься: «козе в трещину».

— Тебе по младости лет, таких выражениев знать не полагается! — сердито сказала целительница.

— Дык стены тонкие, слышно, когда громко ругают нерадивых пациентов, — изобразив на физиономии смущение, я потупил глазки.

— Ладно, опосля ужина разговор к тебе сурьезный имеется.

Дружно прибрали образовавшийся бардак в приемном покое. Мужика вдобавок к связанным рукам хорошенько привязали к топчану, чтобы не грохнулся ненароком и не наделал дел. Я промыл и отнес столярный инструмент обратно в сарай. Потом искупался в Протве, тщательно оттерев руки песком, а потом и весь помылся мылом с мочалкой. Вроде бы во время операции брезгливости не ощущал, теперь накатило, впору блевануть от одних лишь воспоминаний о проделанном. Можно было бы и баньку растопить, но, откровенно говоря, устал как загнанная лошадь. Сейчас бы плотно поесть, да в люлю к сисястым бабам. Чёрт, ну что это со мной, неужели любовь к арбузам в лифчике мне перепала от реципиента?

Поснедали весьма добротно. Гречневую кашу с мясом и всякие рыбные копчености и блины с пылу с жару, запил квасом с ледника. Потом еще по чашечке хорошего индийского чая с медом выпили. Аж лицо испариной покрылось, а брюхо раздалось, что у той беременной бабы.

После ужина, как и обещала, целительница завела откровенный разговор, но не дома. Для этого мы с ней вышли на свежий воздух во двор.

— Ты Андрюшенька, таперича у нас одаренный.

— Да понял я это, Егоровна. Только Дар мне достался какой-то непонятный. Лучше бы огнешары метать или молниями кидаться в супостатов. А это вообще не поймешь что.

— Типун тебе на язык! — грозно прошипела старушка, — Моланьи ему подавай! Ишь громовержец нашелся! Аника-воин! Да будет тебе ведомо, мой мальчик, у тебя Дар, всем Дарам Дар. О таком я давненько не слыхивала. Огнеметчиков, громовержцев, метереологов, целителей и прочих чародеев у нас пруд пруди. А вот Ведуна, зрящего в суть вещей, днем с огнем не сыскать. Впрочем, что я тебе баю, сам скоро поймешь, какой подарок тебе достался от Господа нашего. — На мгновение она замолчала, затем понизив громкость голоса, будто нас кто-то мог подслушать, едва не одними губами прошептала: — Токо об этом не должон знать ни один человек, ну окромя меня, конечно. С таким Даром на тебя непременно пожелает наложить лапу какой-нить боярин или сам царь батюшка. Посадють в золотую клетку, оженят на ком ни попадя и до скончания веку будешь вкалывать на их аки пчелка подневольная. Так-то мой мальчик. Насчет меня, не сумлевайся, огнем жечь станут, руки-ноги выворачивать, ни слова, ни полслова из меня не вытянут. Короче, языком ни перед кем не трепи, спросют насчет Дара, скажешь, нет такого, тем более он у тебя неявный, не как у этих огнеметателей. А коль деваться будет некуда, сошлешься на слабые способности целителя, мол от мамки с папкой перепало. Всё понял?

— Так точно, Василиса Егоровна! Буду нем как рыба об лёд.

Улегшись в кровать, думал засну сразу. Не тут-то было. Набежали всякие мысли и застучали по темечку. Всё из головы не выходили слова, сказанные многоопытной женщиной. Потом привязанный к лежаку мужик оклемался и какое-то время они хоть и негромко, но навязчиво общались с Егоровной. Наконец наступила тишина, кажется, бабушка дала ему какого успокаивающего снадобья. Однако заснуть всё никак не удавалось, перед глазами стоял извлеченный из головы пациента омерзительный ком нездоровой плоти. Не заметил в какой момент усталость меня все-таки сморила. Уснул, будто в темный омут провалился.