Ведун

Глава 2

«Ну а теперь хватит валяться!» — мысленно скомандовал я сам себе.

Оно вроде и лето, погода радует, даже ночью тепло, но всё равно на земле валяться не дело. Не хватало, помимо ранения, вдобавок еще и нутро себе застудить. И так сейчас себя древней развалиной ощущаю. Больной древней развалиной.

— Ох, — вот так охая и ахая, всё же получилось на ноги подняться, хоть и шатало от слабости прилично. — Твари! Зря вы меня не добили! Придет время, ответите.

Злость хорошо помогала со слабостью бороться. А слабость бесила, попытался к магической энергии или силе — если по-местному, обратиться, и потерпел полное фиаско. Привычное вроде бы действие, а ощущение такое, будто контроль полностью в ноль упал. Но тут я понимаю почему, повезло что Мещерский и Тишилович были полностью магически истощены, а то черта с два бы у нас получилось слиться. В полный стакан из другого такого же ничего больше не нальешь. Но мы были пустые, вот и получилось у нас то, что получилось. Теперь по всем признакам и так немалый потенциал…

«Стоп! Потенциал был у Мещерского, Тишилович слабаком был, при жизни даже до лекаря не факт что дорос бы. Ну и, судя по воспоминаниям, полное разочарование отца, который его за Грань ходить учил, он так и не смог самостоятельно туда шагнуть, как и не сумел и шагу сделать за Гранью, когда отец его туда затаскивал».

— Хитрый ты, Тишилович!

Только теперь до меня дошло, почему он всего себя Мещерскому отдал. Понимал, что шансов в противостоянии с тем у него не было никаких, но отомстить за сестренку и бабушку хотел, вот и повесил этот хомут более сильному на шею. Ну и, судя по теперешнему моему состоянию, он проиграв — победил. Ведь несмотря на то, что жизненного опыта больше было у Мещерского, себя я сейчас считаю именно Сашкой Тишиловичем. Но, Сашкой с жизненным опытом, характером и умениями именно Мещерского.

И похоже это еще не всё, помимо всего перечисленного, мой прошлый магический потенциал, с разными развитыми гранями, тоже этой тушке перепал. И даже вырос, если я правильно оценил то, что с моей энергетикой сейчас творится.

— Ну что ж, Тишилович так Тишилович!

То моё спонтанное решение и сейчас во мне никаких противоречий не вызывало. Я мог бы, помедитировав, отделить одного от другого, и снова полноценным Мещерским стать. Но это тело Тишиловича, знания об этом мире и сам мир тоже его, так что мне нетрудно будет выполнить его последнюю волю. За эту мелочь он мне прилично так облегчил дальнейшую жизнь, ведь паспорт он уже получил и мне не придется напрягаться, искать себе документы, чтобы влиться в местное общество. Значит даже в нынешнем моем состоянии мне почти весь этот мир открыт. Ну и ещё плюсы есть, в виде немалого такого наследства вольной семьи лекарей. Правда оно мне пока недоступно. Но так и не страшно, сначала работа, надеюсь с ней за год управлюсь, а вот потом и вознаграждение подоспеет.

Сунул руку во внутренний карман пиджака, вытащил оттуда бумажник, на ощупь вроде целый, только от крови липкий. Но то не страшно, паспорт и банковская карта с «карманными» деньгами пластиковые, наличные деньги тоже из пластиковой бумаги, так что даже если кровь внутрь попала, всё можно будет отмыть и дальше пользоваться. А вот лежащему в другом кармане коммуникатору не повезло, «водной плетью» его задело, так что на выброс.

Непослушными пальцами с трудом разобрал те запчасти, что от него остались, сумел извлечь чудом уцелевшую капсулу с биометрическим чипом — в паре с паспортом других доказательств того, что я — это я и не нужно. Остатки коммуникатора выбросил, капсулу в бумажник сунул и обратно в карман его определил. Основное целое и в наличии, а со всем остальным потом разбираться буду.

Осмотрелся по сторонам, и хоть в лесу сейчас темень, хоть глаз выколи, понимание куда нужно идти откуда-то изнутри пришло. Знания сами в голове всплыли: сейчас стою лицом в направлении Пертозера, а мне в другую сторону нужно, к Габозеру.

Развернулся в нужную сторону, чуть покрутил головой и точно определился, куда мне идти. Чуть правее нужно, к небольшому заливу, именно там усадьба Гарлоевых находится. Бабушка уже столько лет как Тишилович, а усадьба, отданная ей отцом в качестве приданого на свадьбу, всё также носит ее девичью фамилию.

От злости снова скрежетнул зубами, но тут же все чувства под контроль взял, хоть и трудно это далось, не только плюсы от слияния, но и кучу минусов приобрел. Загнал все мысли о родных поглубже, потом их оплачу, принялся о бионавигации думать.

Это умение — ведовской дар, и то, что он заработал в этом теле, только подтверждает мои предыдущие выводы, что дары мои в это тело переехали. Так что теперь в лесу я просто не смогу заблудиться, всегда буду знать куда идти, где родник найти, чтобы напиться, да и в случае опасности лес подскажет, как ее обойти или поможет оторваться, подсказав удобную тропу.

Прямо как сейчас, пусть опасности и не было, но вот шагалось относительно легко, несмотря на темноту, никаких трудностей не возникло, удобная тропа как будто сама под ноги ложилась, а деревья и кусты в стороны расступались, чтобы препятствий мне не чинить и рану не тревожить.

— Вот же… — выдохнул я потрясенно.

До последнего надеялся на лучшее, даже когда почувствовал запах гари, не хотелось верить в худшее. Но теперь надежды не осталось: стоял на краю леса и смотрел на пожарище, всё что осталось от прекрасного, старого и очень уютного дома.

Потрясение было столь велико, что силы окончательно оставили меня, и я сел там, где стоял. Смотрел перед собой и ничего не видел. Вернее, видел тетку, бабушку и сестренку…

Вольная семья Тишиловичей, история которой вот уже почти восемьсот лет насчитывает, в следующем году эта круглая дата настанет. Родоначальник Третьяк Тишило в битве с половцами был замечен князем Владимирским, вот и получил от того кинжал в награду, и прозвище — Ловкий. От него и пошло Тишило Ловкий, Тишилович в дальнейшем. В сражении с тевтонами лишился правой ноги, чуть ниже колена, но не отчаялся, вернувшись домой и, как до этого лихо воевал, также приступом взял местную лекарку-красавицу, женившись на ней. Вот от них, Третьяка и Заряны, и пошел лекарский род Тишиловичей.

Вольный род, который не захолопили, крепостными не сделали, как-то предки вывернулись, зато обзавелись страстным желанием в дворяне выбиться, чтобы никто и никогда больше не покушался на их свободу.

Из-за этого своего желания род всегда на грани вымирания находился. Ведь где можно легко возвыситься? Правильно, на войне. Только вот, несмотря на все старания, не спешили их облагодетельствовать. Даже во время последней мировой войны, сейчас названной Религиозной, когда церковники решили раз и навсегда от колдунов избавиться, у них ничего не получилось.

А ведь тогда многие возвысились, только не Тишиловичи. Они в очередной раз на грани оказались. Именно тогда дед Никита Тишилович, единственный выживший, помимо женщин и детей мужчина, и оказал князю Гаврилову услугу, взамен на покровительство. Так что, когда после войны выживших адептов силы или колдунов, против которых церковники воевали, аристократы начали под себя всех подряд подгребать, в свои рода вводить, а то очень уж большие потери у них были, вот и восполняли, Тишиловичи снова вольными остались. Не просто вольными, а обзавелись статусом Вольной Семьи.

Именно во время Мировой Религиозной войны Тишиловичи научились за Грань ходить и, главное, возвращаться оттуда. Сначала это умение как простое средство выживания им служило, но потом, когда поняли, что герба им не видать, поставили себе на службу. С помощью этого умения дед и оказывал «услуги» князю Гаврилову, когда те ему требовались. Но только в крайнем случае, о чём договоренность была, Тишиловичи всё же лекари, а не убийцы.

Вот как лекари они и жили после войны, под боком у князей Гавриловых в Бобруйске. Те им землю в полную их собственность выделили, на которой они гражданскую лекарню и построили, не желая больше с армией, а соответственно и с войной никаких дел иметь.

И всё было нормально, пока князь Гаврилов не сцепился с родом Гайос, воюя с ними руками Панфилова. После одной удачной операции род Гайос практически перестал существовать, но и Панфиловым досталось. Раненых бойцов, которых, по до сих пор непонятной причине, разместили в лекарне Тишиловичей. Так что, когда казалось уже мертвые Гайос ответили, досталось всем: и Гавриловым, и Панфиловым, и непричастным Тишиловичам, практически всё семейство которых в лекарне и полегло, не пережив атаки наемников.

Выжил Сашка — после школьного выпускного не спешивший домой, гулял по городу; его бабушка — Урсула Аскольдовна, бывшая в тот день в министерстве; и тетка Ирина с пятилетней дочкой, которых наемники или не нашли, или просто пожалели.

Зато не пожалел Панфилов!

Сашка как раз хотел в Петрозаводск съездить, развеяться, только собрался, а тут гости. Панфилов младший, Натан который, знаменитая своими загулами личность в Бобруйске, приехал в сопровождении дружка своего, Панкрата Коновальчука. Что один, что другой щегольски одетые, прилизанные, благоухающие парфюмом, оба предупредительные, елей так и льется, бабушку обхаживают, уговаривают с главой рода Панфиловых встретиться.

Только вот фальшью так и несет от них, не зря бабушка губы сердито поджимает, неприятное зрелище. Если Панфилов еще ничего, просто номер отрабатывает, то Коновальчук свою помятую после очередного загула морду лица периодически не сдерживал и начинал брезгливо кривиться, на нас глядя.

Вот он и не сдержался, когда бабушка в очередной раз им отказала.

— Слушай, старая! Какого ты себе цену набиваешь, а? Выкобеливаешься тут. Да ты рада должна быть, что на тебя внимание такие люди обратили. Отвали, Натан! — вскакивая с кресла на ноги, отмахнулся он от Панфилова, который попытался его одернуть. — Мы пытались быть вежливыми, но ты сам видишь, эти смерды такого отношения к себе просто не понимают.

— Пошел вон отсюда, щенок! — Урсула Аскольдовна, отойдя от шока, еще больше выпрямилась, плечи расправила, от переполняющей ее ярости кажется даже помолодела, бабушкой ее уж точно уже не назовешь. — Главе рода Панфиловых передашь, — перевела она взгляд с Коновальчука на Панфилова-младшего. — Двери моего дома отныне для вашего рода окончательно закрыты, даже на порог больше никого не пущу, не то что разговоры вести…

— Бегом побежишь…

— Панкрат!

Но Коновальчук окончательно слетел с катушек, уже никого не слышал, и так помятая морда, сейчас вообще в уродливую, пышущую яростью маску превратилась.

Не знаю, может он просто попугать хотел, выпустив из руки «водяную плеть», или нас «смердов» слегка проучить, как в старину дворяне своих «учили», но когда неожиданно для всех в гостиную вбежала Сашкина пятилетняя сестрёнка… все в шоке замерли на миг, при виде того, как «водяная плеть» напополам перерубила ребенка.

— С-суки! — вырвалось из горла шипение, весь контроль к черту полетел. — Дайте время, под корень всех изведу.

— Барин, ты?

За скрежетом зубов не сразу и расслышал, что меня кто-то окликнул. Сначала среагировал на возникший словно бы из ниоткуда темный силуэт, шарахнулся вбок, а потом уже осознал, что голос то знакомый.

— Барин, не пужайся, это я, Харитон Богданов из Марциальных Вод.

Но я его и так уже узнал. Частый гость в усадьбе: что-то отремонтировать, увезти-привезти, другие какие подработки, Таисия, наша управляющая, всегда Харитона звала.

— Узнал, — прохрипел я.

Не стоило так резко дергаться, из-за боли даже в глазах потемнело. Но, блин, кто знал, что этот мужичок-боровичок, прозванный так из-за своего невысокого роста, на голову ниже своей жены, любитель выпить и мастер на все руки, сумеет вот так ко мне подкрасться, ни веточка не шелохнулась, ни сучок под ногу ему не попался, и это в полной темноте.

— Ты чего хрипишь? — подобрался он ко мне почти вплотную. — Раненый?

— Зацепило немного, — ответил ему уже более нормально, боль чуть сбавила обороты, в мозг уже раскаленным прутом не впивалась. — Ты что здесь делаешь? Да еще и ночью…

— Так это… — судорожно дернувшись в разные стороны, Харитон замер, решая, нужно ли меня прям сейчас спасать или раны подождут? Всё же решил, что подождут, раз я более или менее отвечаю, да ещё и сам вопросы задаю. Совсем не похож на умирающего. Аккуратно присев рядом со мной, принялся рассказывать: — Мы думали, что вы тут все в огне сгорели, но сегодня вот в обед жонка моя домой прибегла, глаза круглые, подвывает: — «Там, там, — тычет пальцем в окно. — Сашку Тишиловича ищут». Мы с кумом, с Витькой, ты его знаешь, как раз сидели, обсуждали… н-да, обсуждали. Ну ты понял, — не стал он развивать эту тему. — А тут, переглянулись, подорвались, да и пошли к магазину, где бабьё наше обычно собирается, косточки всем перемывают. Ну и там действительно парочка приезжих толкутся, больше слушают, да так невзначай вопросы задают… задают и смотрят в ответ, как люди реагируют. И права Лидка, не как о покойнике они спрашивали.

Лидка — это жена его, при теле такая бабища, и ростом повыше Харитона, и вширь в два, а то и в три раза больше его будет. И вот что-то мне не верится, что она невозмутимого разведчика сумела нормально сыграть, когда ей про меня вопросы задавали. Как бы за Харитоном теперь…

— Ты не думай, барин, ничего они не поняли по ее виду, — как-то догадался он, о чём я думаю. — Когда нужно, она еще той актрисулькой становится, так сыграет, куда там телевизионным до ей. Так что не привел я за собой хвоста…

— Подожди, — перебил я его, так как только сейчас до меня дошло. — Ты сказал, сегодня в обед? Но ведь…

И снова Харитон удивил меня, прекрасно понял, что я имел в виду.

— Так это, барин, пожар-то вчера приключился.

— О как… — больше слов не нашлось, я оказывается почти двое суток в лесу без сознания провалялся.

— Ну да, — шевельнулся рядом Харитон. — Мы вчера из-за дыма всполошились, пока пожарную, пока сами сюда добрались, усадьба уже во всю полыхала. Когда потушили, полиция приехала, начали всех опрашивать, бумагу портить, протоколы вести, да всё ходили, на видео снимали.

— И что выяснили?

— Да ничего они не выяснили, — пренебрежительно хмыкнул Харитон. — Болтали разное, да только толком никто не знает, что здесь произошло. Оно и без тех их расследований ясно было, что убили вас и, чтоб скрыть все свои следы, дом подожгли. Только вот вчера еще я был уверен, что убили всех. Тела как выносили, опознать не смогли, сильно обгорели, но вот количество сошлось.

Я снова скрежетнул зубами, боль совсем на задний план отошла, злостью вытесненная.

«Количество сошлось? Это что получается, или бабушка, или тетка кого-то сумели завалить? Надеюсь Коновальчука, хотя это вряд ли, его тело Панфилов точно бы не бросил, с собой забрал, как и Коновальчук Панфилова, если бы того грохнули. Так что скорее всего кого-то из сопровождавших этих тварей бойцов женщины достали. И тут вопрос: почему с собой не забрали? Решили тупо спалить тела, чтобы не опознали? Так это глупо».

— Барин, — сбил меня с мысли Харитон, — пошли ко мне, а? Зачем под дождем в лесу сидеть, если можно в хате нормально отдохнуть.

— Под каким дождем?

Стараясь не делать резких движений, посмотрел вверх. Но там всё также равнодушно сверкали звезды, никаких признаков непогоды не наблюдалось.

— Да кости ломит, точно тебе говорю, под утро польёт.

Если кости, то этому его предсказанию можно верить, как и тому, что не просто дождь будет, занепогодится всерьез и надолго.

— Дома в порядок себя приведешь, Лидка нас накормит, отдохнешь маленько, — продолжал уговаривать меня Харитон, — а потом уже думать будем, как дальше жить.

— Ты так и не ответил, что здесь делаешь?

— Так тебя и искал! Оно же понятно было, раз не помер, то сюда, к усадьбе наверняка наведаешься. Вот мы с кумом, как убедились, что те пришлые действительно уверены, что ты выжил, и решили здесь по очереди покараулить.

В глазах подозрительно защипало, совсем расчувствовался от проявленной заботы. Это-то и подтолкнуло согласиться на предложение Харитона, нужно мне в тишине и покое какое-то время провести, разобраться в себе. Я и раньше был подвержен спонтанным решениям (из-за чего в итоге и помер, да в этот мир попал), но никогда у меня так настроение не скакало, от злости до слезливости.

— Ты уверен, что я тебя не подставлю? Сам же говоришь, что меня ищут.

— Да не, — легкомысленно отмахнулся он от моих опасений. И тут же пояснил, почему: — Мы с кумом Захарову Ивану Пантелеевичу позвонили, вот он и отправил своего сына старшего разобраться, кто это тут у нас без спросу сыск ведет. Видели, как Кирилл Иванович приезжал, с теми поговорил и как они быстренько, после той беседы, слиняли.

Ну да, это точно была не полиция. Та приехала на пожар, всё тут зафиксировала и, дело хоть и будет вести, всё же для отчета надо знать, что тут произошло, но полноценного хода не даст, пока от нас заявления не поступит. Всё же статус вольной семьи подразумевает самозащиту в случае конфликта с кем бы то там ни было, а особенно с аристократией. А вот Панфиловы или Коновальчуки могли людей сюда отправить, что точно местным родовитым не понравилось. Тут, в округе, в основном такие как Захаровы и живут, что герб получили во время ВМРВ[1], но так и не смогли как-то этим воспользоваться. Живут жизнью обычных людей, разве что чуть ли не поголовно служат при не самых высоких званиях и должностях в армии или в других силовых ведомствах. Так что влияния у них может и поменьше, чем у тех же Панфиловых, но вот тут, на своей земле, если они объединятся друг с другом, то и Великим Родам несладко придется.

— Ой, батюшки! — всплеснула руками теть Лида при виде меня, такого красивого. — Убили!

— Цыц, дура! — тут же рявкнул Харитон на жену. — Чего голосишь, беду кличешь? Видишь же, живой… — протянул он, как будто и сам сомневался, а живой ли? — Эк тебя, барин, разукрасили. Не мудрено, что Лидка с покойником спутала, — пристально он рассматривал меня при электрическом свете, удивленно головой при этом покачивая. — Крови-то сколько… Почему рану сразу не залечил? Ты же умеешь, я знаю.

Ну да, себя лечить у прошлого Сашки силенок хватало, хоть Харитон всё же преувеличивает, не на такие серьезные раны. Это простой небольшой порез на пальце он бы затянул не особо напрягаясь. А тут, от шеи и через всю грудь рубец шел, чудом только не располовинил его Коновальчук, как сестренку до этого.

— Выложился полностью, отойду, силенок накоплю и уже тогда поправлю всё.

Харитон только хекнул, и даже, если мне не показалось, смутился. Я на ногах еле стою, трудно мне поход от пепелища до их посёлка дался, а они мне тут смотрины устроили.

— Ну что ты уши развесила? — снова вызверился Харитон на жену, что испуганно и одновременно жалостливо на меня смотрела, прижав руки к своей необъятной груди. — Давай, воды согрей, да одежонку на смену подбери…

Пока тетя Лида воду грела, Харитон с меня ножом одежду срезал, беречь там уже нечего было.

— Ой ты божечки, — снова всплеснула руками тетя Лида, чуть чайник с кипятком не выронив.

Я и сам бы испугался, в стоявшем на старом комоде зеркале отображался натуральный вурдалак: кожа бледная, грязный, да ещё и в крови с ног до головы. И не только в старой, отдирая прилипшую к телу одежду, рану потревожили, снова юшка побежала. Стоит только удивляться, что она еще в теле осталась, при таких-то потерях и течет еще.

Наконец мучения закончились, меня обмыли в четыре руки, наконец взявшая себя в руки тетя Лида довольно умело обработала рану, перевязала ее.

— Это внука моего одёжка, барин, не побрезгуй, она чистая, жонкой выстиранная, — Харитон с комода взял принесенную ранее женой одежду — нижнее белье, штаны, рубаху. — Он чуть покрупнее тебя будет, но то ниче, тебе сейчас в обтяжку и не нужно…

Безостановочно бормоча, он принялся меня одевать. Ну а мне не до брезгливости, тем более одежда с виду новая, и уж точно чистая, приятный запах так и щекотал нос, так что безропотно позволил себя одеть.

— Ты гля, впору, — закончив меня одевать, удивился Харитон. — Во как время летит, не заметил, как ты и подрос, барин.

Ничего на это не ответил, ведь подрос я, скорее всего, во время слияния. Не зря меня тогда так ломало, тело Тишиловича под кондиции Мещерского подгонялось. Тот всё же постарше был, да и более тренирован, вот тело и подстраивалось под нового внутреннего обитателя.

Проснулся от звука тарабанившего по подоконнику дождя.

«Не ошибся Харитон», — сразу вспомнилось мне его ночное предупреждение о непогоде.

Лежу на кровати, укрытый тонким одеялом. Как в ней оказался, вспоминается с трудом. Вчера, после помывки и перевязки, меня прилично так придавило, в сон потянуло с такой силой, что поддерживаемый и направляемый Харитоном еле дошел до этой небольшой комнатки. Как голова с подушкой встретилась в памяти уже не сохранилось. Вырубился.

Сколько проспал — не ясно, ночью временем не интересовался, не до того было, ну а сейчас из-за серой хмари снаружи фиг поймешь который час, может быть как утро, так и день, или вообще уже вечер наступает.

Стол у окна, книжная полка и кровать, на которой я лежу, вот и вся обстановка. Взгляд, блуждающий по комнате, сначала наткнулся на мои вещи, лежащие на столе: паспорт, банковская карта, капсула с чипом, деньги купюрами и мелочью, расческа и ключи от несуществующего уже дома и теткиной квартиры в Бобруйске. Всё чистое, уже очищенное от крови, видимо тетя Лида постаралась.

Мимолетно посмотрев на вещи, мой взгляд прикипел к стоявшему на столе кувшину с водой. Увидел его и сразу же навалилась просто невероятная жажда, организм не просто требовал, он криком кричал «Дай воды».

С трудом сел на кровати, слабость пока и не думала отпускать, налил в стакан воды, да не один раз, от души напился. И только тогда увидел стоявшие на столе часы…

— Н-да, — пробормотал тихонько я.

Часы одновременно вроде и привычные, и в тоже время вызывают немалое такое удивление. Да тут многое такое удивление вызывает со стороны памяти Мещерского. Вроде и Тишиловичем стал, и память его переварил, но вот, оказывается, не до конца ещё принял её.

Не знаю, где сейчас хозяева, в доме тишина стоит, кроме меня, похоже, больше никого нет. Но это и хорошо, мне как раз нужно всё, теперь уже осознанно, переварить, о многом подумать.

Жил я раньше на Земле, пока не помер в 2058 году, теперь вот на Радаге оказался. «Ра» — бог солнца, «да» — дарящий, «га» — существование, бытие — именно так название планеты и расшифровывается. Радага побольше Земли размерами будет…

— Побольше, да, — я снова бросил взгляд на часы.

Всё дело в том, что циферблат этих часов разделен на шестнадцать секторов. В Радаганских сутках тридцать два часа, по восемьдесят минут каждый. Двенадцать месяцев по тридцать пять дней, в году же четыреста двадцать дней. Кроме високосного, что случается раз в три года, тогда в июле к каникулам ещё один день прибавляется, на радость всем учащимся.

Вот такие дела.

Но это ещё не самое удивительное, ведь другая планета, соответственно и время у нее отличное от земного. Вроде бы всё так, да не совсем. Не знаю, какие законы вселенной тут вмешались, но похоже Радага — это отражение Земли, ну или наоборот. Здесь тоже есть Евразия, не уверен, что она в точности повторяет земную, не географ ни разу, но внешне похожа. Есть снежные шапки полюсов, есть Американские континенты, только вот они никак между собой не связаны. Панама есть, а вот Панамского перешейка нет, есть пролив с таким названием. Африка есть, но она «пальцем» не на Антарктиду указывает, а на Южную Америку. А ниже, между ней и Антарктидой, отсутствующий на Земле, еще один материк расположен — Арсания называется. Размером с Австралию, только не такой пустынный, более зеленый. Австралия, кстати, здесь тоже есть.

Ну и самое главное, о чём думать совсем уже не хочется, и так голова кругом идет и бо-бо начинает, некоторые страны здесь вполне земные названия имеют, да и история в чём-то пересекается, как и исторические персонажи волне присутствуют.

«Не думать об этом! Просто принять к сведению и смириться, что такое вполне возможно».

Пусть будет параллельный мир, в котором я как-то оказался. И подумаем лучше вот о чём! В отличие от Земли, магию на которую блуждающий планетоид принес, здесь «колдуны» испокон веков существовали. Хотя церковь, когда она появилась, и устраивала гонения на них, но так и не сумела додавить. В 7395 году предприняла последнюю попытку… Да, кстати, летоисчисление в Великороссии идет не от Рождества Христова, в отличие от некоторых других стран, а от СМЗХ. То есть от Сотворения Мира в Звездном Храме. Именно тогда окончилась война между первой Великоросской империей и империей Великого Дракона. Капитуляцию принимал предводитель Великороссов Ассур, сын Бога Ра. Именно он отражен в образе витязя поражающего копьем низвергнутого дракона. И именно с того момента и началась новая эпоха, новое летоисчисление.

Так вот, в 7395 году церковь решила раз и навсегда избавиться от «колдунов». Как раз появилось огнестрельное оружие способное с ними справиться на расстоянии, да и к тому времени влияние церкви было велико как никогда… они так думали, считая себя вершителями мира, способные менять королей и императоров. Вот и подняли крестовый поход на нечестивцев, исчадий ада и много еще кем они одаренных обозвали. Только вот не весь народ их поддержал, зажрались эти вершители-верхожители. Императора они сумели скинуть и всю его семью на костре сжечь, а вот потом споткнулись. Это уже история, но факт в том, что начавшаяся гражданская война, в итоге обрушившая вторую Великоросскую империю, перекинулась на всю Радагу. Началась Великая Мировая Религиозная война, которая продлилась одиннадцать лет. Кое-где церковь победила, кое-где просто отступила от своих притязаний, в Великороссии же она проиграла. С тех пор церковники вообще никакой власти не имеют, в мирские дела не вмешиваются, за чем пристально наблюдают, служат своему Богу. Ну а адепты силы, не только не исчезли, но и, такое ощущение, их еще больше стало.

Это ученые в дальнейшем и подтвердили: чем стремительней развиваются технологии, тем большее количество одаренных на свет появляется. Такое ощущение возникает, будто сам мир стремится соблюсти баланс.

[1] ВМРВ — Велика Мировая Религиозная Война 7 395 — 7 406 гг.