Ведун

Глава 9

Возле дома артефактора, подняв пыль, резко остановились три черных остроносых бронированных внедорожника, откуда тут же выскочил десяток хорошо вооруженных бойцов, одетых в черную форму, со скрытыми масками-балаклавами лицами. Оружием бряцать они не стали, да этого им и не нужно делать, весь их вид и повадки выдавали в них серьезных вояк.

Разошлись в разные стороны и замерли истуканами, только головой туда-сюда вертят, но и этого хватало, чтобы те, на ком их взгляд останавливался, спешили убраться как можно дальше.

Когда пыль унесло дальше по улице, из среднего внедорожника выбрались еще двое людей. Один из них ничем не отличался, кроме отсутствия маски на лице, от ранее выбравшихся из машин бойцов, вторым же был пожилой мужчина, одетый в простую, но удобную одежду. Цапыгин Сергей Андреевич, именно так звали пожилого. Отойди он в сторону от военных и, казалось бы, легко затеряется среди обычных горожан… которые его не знали в лицо. Но его знали, так что затеряться не получилось бы. Трудно не узнать одного из правителей Городецкого анклава, отвечающего за финансы. А где финансы, там и торговля, где торговля, там информация, соответственно всё это нужно охранять и защищать.

— Здесь меня подожди, сам пойду пообщаюсь, — тормознул Сергей Андреевич дернувшегося было идти вслед за ним своего более молодого спутника.

С охраной и защитой хорошо справлялся Корзун Виталий Викторович, которого сейчас и остановил Андреевич, его зять и командир одного из самых сильных и опытных отрядов анклава. Сильных не количеством, а качеством, как простых бойцов, так и магов, ни у кого больше таких людей не было. Во всяком случае на ежегодных новогодних соревнованиях они всех остальных, пусть не влегкую, но всё же делали, изредка проигрывая отдельным уникумам. Которые, спустя некоторое время, довольно часто присоединялись к их отряду, тем самым восстанавливая статус-кво сильнейших.

Корзун не стал спорить, остался возле машин со своими людьми, а Цапыгин неспеша прошествовал во двор к артефактору, который его с утра вызвонил и настоятельно попросил к нему наведаться.

Хозяин его встречал стоя на пороге.

— Здравствуй, Андреевич, — первым поздоровался Цапыгин.

— И ты здравствуй, Андреевич, — с улыбкой на лице хозяин пожал руку гостю.

Давняя их шутка с таким приветствием давно уже переросла в своеобразный ритуал, который они неуклонно соблюдали уже много лет. Правда третьего Андреевича уже не было в живых, что печалило и делало этот их ритуал несколько неполноценным.

— Ты звал, я приехал.

— Да, есть разговор, — отпуская руку, хозяин повел ею в сторону двери. — Проходи в дом, там поговорим,

Молча прошли в гостиную, где Цапыгин увидел молодого парня, сидящего в кресле. Но неожиданностью для него это не стало, знал он о нем уже кое-что.

— Ага! Вот об этом молодом человеке ты, наверное, и хотел поговорить? — пристально того рассматривая своим тяжелым взглядом, озвучил он свою догадку. — Приехал вчера с Подольским караваном, прошел через проходную в районе пакгаузов, оттуда сразу направился к дому покойного ведуна Кокора. Где, узнав о смерти хозяев, выглядел «как громом пораженный», — процитировал он жену нового ведуна, которая об этом парне сразу их и уведомила. — После чего направился к тебе в дом, где, по моим сведениям, и заночевал. И, вот совпадение, именно этой ночью скоропостижно скончался Тарноруцкий Виталий, с которым у… Ладно, — оборвал он сам себя, и перестав давить взглядом молодого человека, что невозмутимо и всё также молча выслушал озвученную им информацию, повернулся к Талицкому: — Представишь парня?

— Да ты его знаешь, — усмехнулся Иван Андреевич, усаживаясь в кресло, после того как усадил гостя. — Саня Мещерский. — И добавил: — Вроде как покойный.

— Что? — не это ожидал услышать удивленный Цапыгин. — Ты шутишь?

Но видя, что хозяин и не думает шутить, повернулся к… Сане, которого он считал погибшим и которого действительно знал. Знал и теперь совсем не узнавал, так как этот парень был и моложе того Александра, и… да совсем другой человек, внешне ничего общего с ним не имеющий.

«Глаза! — всё же нашел он одно сходство. Серо-стальной цвет, как и упрямое их выражение были свойственны ведунам, что молодому, что покойному старому. — Неужели ты и вправду выжил, молодой волчонок?»

— Выжил, Сергей Андреевич, хоть и с трудом.

Судя по тому, как удивленно расширились глаза Цапыгина, он и сам не заметил, как последнее предложение вслух произнес.

— Ну что ж, поговорим! — Удивлялся, правда, он недолго, удобней уселся, чтобы нормально видеть и хозяина, и меня, озвучил свои мысли: — Я так понимаю, наведавшись к Виталию, ты получил неопровержимые доказательства его вины в смерти деда, потому и голову ему отрезал. Но выяснилось и еще что-то интересное, иначе меня бы вы не позвали. Итак, я слушаю!

Услышав, как именно умер Тарноруцкий, Иван Андреевич несколько ошарашенно на меня посмотрел, этого я ему не говорил. А вот всё остальное, что узнал, сразу же и выложил. Когда, вернувшись на рассвете, застал хозяина сидящим в кресле в саду, меня ожидающим.

Ну и да, узнал я много чего, в том числе и неожиданного.

Раскрутить на признание Тарноруцкого нетрудно оказалось. Он когда осознал кто именно к нему заявился, ну и то, что он парализован ниже шеи был, тоже, наверное, повлияло, короче, головой слегка двинулся. Хотя, судя по его признаниям, он уже давно с ума сошел, иначе бы ту дичь не творил. Но это всё потом выяснилось, поначалу он от меня смыться попытался, помереть хотел. Пришлось несколько раз ему сердце запускать, в сознание приводить, и снова доказывать, что я — это я, не мерещусь ему и не с того света за ним явился, а действительно живой. Вот когда он в это поверил, тогда и сломался, кукухой поехал. Тогда-то он и принялся на меня разное всякое вываливать, одновременно исповедуясь, жалуясь и предъявляя претензии всем, кому только можно, в том числе и моему покойному деду.

Сильная личность, многое на его долю выпало, многого достиг, только вот передать наследие некому. Не было у него наследника, хоть он и старался. Жена родила ему двух дочерей, пацана так и не смогла выносить. С этим он смирился. Но когда подросшие дочери, выйдя замуж, тоже дочерей родили, вот тогда он и забеспокоился. Жена умерла, на дочерей надежды никакой, больше ни в какую рожать не хотели. Вот он и начал таскать в свою постель разных всяких на всё согласных… еще пять дочерей родилось. К сегодняшним дням первые внучки подросли, и старшая «обрадовала» деда, залетела и родила правнучку.

После такого подарка, видимо, у него и начала крыша подтекать, что он на деда наехал. Вот только толком не объяснил ничего, просто нужен ему ведун всегда под рукой и всё тут.

«Придурок», — именно так я его охарактеризовал, когда он мне причину противостояния с дедом озвучил. Если бы по нормальному всё объяснил, давно бы уже сына, ну или правнука нянчил, раз дочери больше рожать не хотели. Смогли бы мы или ему подобрать подходящую бабенку, с большим шансом забеременеть пацаном, или внучкам, если бы они согласились, донора подходящего нашли.

Но он всё и сразу захотел, в итоге ничего не получил.

Когда же силенки мужские его подвели, и его младший дружок в холостую принялся отстреливаться, целитель и второй наш городецкий ведун оказались бессильны ему помочь. Ну а дед, дед ему просто отказался помогать. В это время, как раз Цапыгины и Короленко между собой породнились, сын первых взял в жены младшую дочь вторых, вот в этот момент Тарноруцкий в разнос и пошел. Показалось ему, видите-ли, что его семью хотят от управления анклава отодвинуть, так как финансы и производство, а Короленко именно за производство анклава отвечал, чуть ли не слились, по его разумению, оставляя Тарноруцких за бортом.

Тут надо добавить, Тарноруцкий к сегодняшнему дню в управляющем совете анклава армию представлял. Поначалу он за созданием егерской службы стоял, да и сейчас на нее опирается, пользуясь там немалым авторитетом, но вот потом, я даже не знаю как, как-то не придавал значению, он во главе вооруженных сил оказался.

Со свадьбы детей своих коллег по совету дичь и начинается.

Костромской анклав, в отличие от других анклавов, во времена хаоса пошел по пиратской стезе. Был там один, сколотил банду, подмял под себя всех выживших, чуть ли не рабами их сделал, себя князем объявил и начал свое княжество строить. Строил пока и Городецкий анклав не решил своей вотчиной сделать. С тех пор и кончился князь, а вот анклав остался, всех под ноль там выпиливать не стали.

А зря!

Теперь если и слышишь что плохое о ком-либо, то обязательно костромичи там мелькают. Вечно они какие-то мутные темы крутят, а уж с купцами тамошними вообще ухо держать востро нужно, и уж точно никогда им предоплату не давать. Если за тобой силы нет, то обязательно объегорят.

Именно костромичи меня и гоняли, после охоты на мантикору. Именно они фото моего мертвого тела Тарноруцкому предоставили.

Видимо сначала забыли его сделать, ушли, потом вернулись, вытащили мое тело из бывшего ДК, дождались пока меня… мое прошлое тело звери потреплют, тогда и сфотографировали. Это я уже додумывал, так как подробностей Тарноруцкий не знал, не нужны они ему были, главное результат.

Дед помер, по договоренности с Костромой сюда прислали нового ведуна, молодого и перспективного, который должен был изучить записи деда и обеспечить Тарноруцкого сыном, предварительно омолодив его. Так как не каждый ведун на такое способен, а дед умел, даже без использования кристалла, Цапыгин этому живой пример, так как он постарше Тарноруцкого будет, и еще вполне себе живчик.

И вот тут уже самое интересное начинается! Этот обиженный на всех старик собирался в скором времени Цапыгиных и Короленко выпилить, стать единоличным правителем Городецкого анклава. К этому делу уже во всю подготовка шла.

— Ты сейчас правду говоришь, Сашка? — внимательно слушающий меня Цапыгин своим взглядом мою новую тушку, казалось, испепелить готов был, такие новости ему преподнес. — Не пытаешься нашими руками со своими обидчиками разобраться? — И не дав мне и слова ответить, еще больше придавил взглядом: — Ты подумай хорошо, прежде чем ответить. Если выдумал всё…

— Именно Саферов, доверенное лицо покойного Тарноруцкого, и занимается подготовкой к вашей ликвидации, — перебил я его, равнодушно пожав плечами, не обратив никакого внимания на его гляделки и слова. — Хотите верьте, хотите нет, я вас предупредил, так как дед мой вас уважал, ну и я к вам уважение испытываю. Только поэтому не стал сам со своими «обидчиками» и дальше разбираться, решил вас предостеречь, так как эта подготовка уже на стадии завершения находится.

— Мы проверим! — после небольшой паузы, кивнул он, прекратив наконец меня взглядом прессовать. — Андреевич, — посмотрел он на всё это время молча просидевшего в кресле хозяина дома.

— Провожу, — кивнул тот, вставая вслед за гостем.

Напоследок задумчиво на меня посмотрев, но так ничего больше и не сказав, Цапыгин в сопровождении хозяина покинул комнату. Вскоре стоявшие у дома машины, резко стартанув, рванули вниз по улице, унося с собой мои проблемы, очень я на это надеюсь.

Грохнув Тарноруцкого-старшего, хоть можно сказать, что и последнего, так как младший Тарноруцкий просто взял фамилию жены, по ее настоянию, чтобы старика успокоить, мол не пресечется его род. Ну так вот, узнав все новости и грохнув его, я и вправду решил свалить свои оставшиеся проблемы на других, с главным виновником ведь уже разобрался. Так что Цапыгин вполне правильно разобрался с моими мотивами. Но только наполовину, так как я и словом его не обманул. Саферов действительно ведет подготовку к выпиливанию конкурентов Тарноруцкого на власть в нашем анклаве. Но мне до этого уже нет никакого дела. Главное, пусть и исполнители, но всё же виновные в смерти деда, тоже сдохнут, пусть и не от моей руки, но меня это устраивает.

— Вот такие дела, — вернувшийся Иван Андреевич с кряхтением уселся в кресло. — Именно поэтому, Саня, что я, что дед твой, во власть и не лезли, что грязи там с головой утонуть можно.

Я это и так знал, без сегодняшних примеров. Дед мне всю жизнь на мозги капал, чтобы держался как можно дальше от этих игр. И дар ведуна дает прекрасную возможность ни от кого не зависеть и в то же время быть всем нужным. Быть по-настоящему свободным человеком.

«Только нужно еще эту свободу уметь защищать! Что здесь, на Земле, что на Радаге, обе мои семьи пострадали от одного и того же. Определенные люди решили за наш счет свои проблемы решить, и отказа как-то не предполагалось. Но ничего, всё сделаю, но верхожители еще научатся отказы смиренно выслушивать. Уже начал над этим работать».

— Цапыгин просил, чтобы ты мой дом сегодня по возможности не покидал, пока они там со всеми проблемами не разберутся. А то опять полезешь и…

— Не полезу, Иван Андреевич! — пусть это невежливо, но я всё же перебил хозяина дома, не хотелось мне очередные нравоучения выслушивать. И так он мне успел высказать, пока Цапыгина ждали. — Главного виновного я наказал, а со всеми остальными пусть они сами разбираются, раз сумели прошляпить такие дела у себя под носом.

— Кх, наказал? — аж поперхнулся Иван Андреевич. — Голову резать зачем ему было? Не мог просто упокоить? Обязательно…

«Обязательно, — я упрямо поджал губы и постарался отрешиться от очередных нравоучений, которых всё же не сумел избежать. — Обязательно, — повторил я про себя. Можно было бы и без этого обойтись, но мне нужно было всё кроваво обделать, так как я о будущем думал. — После сегодняшнего, они и сами зарекутся, и детям своим наказ дадут: «Мещерских не трогать». А если трогать, то убивать наверняка. Хотя, — хмыкнул я. — Меня вроде бы как наверняка убили, но я и с того света умудрился вернуться, чтобы отомстить. Так что, убивай не убивай, не поможет, как и стены не помогут, которыми вы от людей отгородились. Любого достану в собственной постели и голову отрежу в назидание другим».

Тут бы, для нужного эффекта, еще нескольких человек так достать, Саферова того же, но я боялся, что в этом случае побегут крысы с корабля и лови их потом поодиночке. А так, надеюсь на это, Сергей Андреевич серьезно мои новости воспринял и разом накроет всех, благо есть у него для этого возможности и люди.

От продолжительных нравоучений меня спас спустившийся вниз помятый после сна Ванька.

— Дед, тебя бабушка зовет.

— Иду, — тут же откликнулся он, бросив на того недовольный взгляд. Как же, прервали его, Андреевич, как и любой другой старик, любил поучать молодежь, а тут не дали. Но прежде, чем уйти, всё же напомнил мне: — Сашка, дом не покидай, прошу тебя! Даже если тебе в голову придет супергениальная идея и у тебя засвербит еще кому-нибудь голову… кхм, — бросил он взгляд на внука и не стал договаривать. — Сначала посоветуйся, прежде что-нибудь предпринять.

— Хорошо, Иван Андреевич, — без всяких возражений тут же согласился я с ним.

В мою кротость Андреевич похоже не очень-то и поверил, так как обозвал нас, Ваньку просто за компанию, бестолочами, продолжил что-то невнятно бурчать, направившись на второй этаж.

Я же вздохнул облегченно, напрягать меня начали в этом доме, и прав Андреевич, мысля в голове вертелась, пойди дом свой назад отвоевывать. Одно останавливало, тут уже нахрапом вопрос не решить, помощь со стороны нужна… если я хочу мирно этот вопрос решить. Но в том-то и дело, что желательно мирно, так как ведун нашему анклаву нужен, а сам я не смогу сейчас работать. Так что пришлых обижать нежелательно, меня люди не поймут. Но тут уже всё от пришлого ведуна будет зависеть: знал он о планах Тарноруцкого или нет. Если не знал, то и претензий никаких, а вот если же знал… для него лучше, чтобы не знал.

— До сих пор не верится, что ты — это действительно ты, — расслабиться я не успел, Ванька сменил деда в кресле и принялся с любопытством меня рассматривать. — Расскажешь, как и где ты так встрял, что, по слухам, даже помер?

Я только криво усмехнулся, Ванька, как всегда, любопытный. Да и много таких у нас в анклаве, которые живут за стенами города и наружу совсем не выбираются. Зато с жадностью слушают байки охотников и искателей, оплачивая их посиделки в барах, а то и просто зазывая к себе, где за рассказ о приключениях закармливают домашней едой.

Отмахиваться от него я не стал, пусть непреднамеренно, но от деда своего он меня всё же спас.

— Расскажу, только пошли во двор, там посидим, — решил я смыться от греха подальше отсюда, а то вдруг старый вернется, увидит нас тут сидящих и решит уже обоих повоспитывать.

— Сейчас, я только чайник возьму, — обрадованно подскочил Ванька с кресла и умчался на кухню.

Я только головой покачал на это: вроде и младше меня всего на семь лет, но пацан пацаном, всё никак не повзрослеет. Впрочем, чайник в тему пришелся, тем более Ванька еще и печенье притащил, которое на ура пошло.

— Что это? — Иван головой завертел, старательно прислушиваясь.

Зато я сразу всё понял, видимо Цапыгин воспринял мои новости действительно серьезно. Двух часов не прошло после нашего разговора, и вот, со стороны не так давно покинутого мной правительственного поселения донеслись звуки активной перестрелки. Потом, практически сразу, в дело вступили маги, да не мелочились, начали применять высокоранговые техники. Кто хоть раз слышал, как они звучат, уже ни с чем другим их не перепутает. Как бы там не сам Корзун в разборках решил поучаствовать, видимо совсем осерчал, что на его семью покушение готовили.

После применения магии стрельба тут же стихла, вообще наступила тишина, только притихший было город вновь зашумел. Небось переполох поднялся во всем анклаве, давно у нас тут боевых действий не велось, отвыкнуть люди от таких звуков успели. Теперь даже прибытие каравана на второй план отойдет, тем для разговоров надолго хватит.

— Сань?

— Разборки между правителями нашими, — не стал я от него скрывать что знаю, что происходит. — В чувство приводят одних зарвавшихся, много о себе возомнивших уродов. Но это дед твой потом подробности расскажет, ты мне лучше скажи, что это такое у тебя в руках?

Я, конечно, знал, что артефакторы крутые ребята, особенно в работе с различными материалами, но не до такой же степени, чтобы металл в руках играючи мять.

Ванька, хоть я этому не особо и удивился, легко тему поменял, подумаешь, воюет там кто-то, тут именно о ему интересном разговор пошел.

— Это жидкий металл, — ответил он.

А вот этому я удивился, ведь та масса, по структуре похожая на пластилин, потекла и собралась серебристой лужицей у него на ладони, которую он протянул в мою сторону, показывая содержимое.

— Ртуть, что ли?

— Нет, — мотнул он головой, — просто жидкий металл. — После чего добавил смущенно: — Я его недавно создал и еще не придумал ему названия.

Нет, я знал, что Ванька гений, у них вся семейная династия такая, все голованы. Что прадед его, еще до катастрофы видный ученый, дед археолог, а потом и артефактором стал, лучшего не знаю, отец его тоже по этой стезе пошел, но он сейчас в Кубанском анклаве, казаки пытаются его сманить туда на жительство. Вот он с женой и поехали оглядеться и посмотреть на то, что им предлагают. Ну и Ванька, дед хоть и ругает его постоянно, но далеко от себя не отпускает, всеми силами шлифует бриллиант, который в артефакторике его превзойти должен. Это я в свое время подслушал, как деды наши, как меня, так и Ваньку между собой обсуждали.

— Ну ты крут, брат, — искренне восхитился я его достижению, одно дело копировать уже известные вещи, созданные дедом, и другое — собственные разработки.

— Да это так, — еще больше смутился Ванька от моей похвалы, — просто промежуточный нестабилизированный материал, для создания артефактов. Легко с ним работать, — словесно понесло его, как обычно и случается, когда разговор о любимой артефакторике зашел, — может принять любую форму, даже цвет, замаскироваться под любой материал, как и прозрачным стать.

Всё это он мне демонстрировал: металл в его руке, как живой и полностью подвластный воле хозяина, перетекал из одной формы в другую, внешне становясь то золотым, то серебряным, то под пластмассу маскировался, а то и как простая деревяшка выглядел.

— Можно? — протянул я руку, и самому было интересно так поиграть.

— Э-э, да, — Ванька кивнул согласно. — У тебя контроль хороший, умеешь с маной работать, так что металл тебя должен послушаться.

Вновь ставший серебристой лужицей, жидкий металл большой каплей соскользнул с его ладони в мою.

— Сколько здесь, — прикинул я его вес. — Грамм двести-триста?

— Триста ровно.

— Понятно, — кивнув ему, прикрыл глаза, пытаясь металл почувствовать и настроиться на него.

— Как настроишься, начинай мысленно управлять, — Ванька начал меня обучать работать с созданным им металлом. — Как привыкнешь, это еще легче делать будет, он чуть ли не сам начнет твои желания исполнять.

Привыкнуть оказалось невероятно легко. Стоило пропитать его своей маной, как этот «жидкий металл Ивана Талицкого» стал полностью подвластен моей воле: потек и лентой обернулся вокруг запястья.

— Мысленно представь и пожелай, чтобы он затвердел, — шепотом, чтобы не сбить мне концентрацию, продолжал инструктаж Иван, — и отстраняйся от него.

Я так и сделал, представил, пожелал и отстранился. Открыл глаза, на запястье, плотно его облегая, кольцом висел цельнометаллический браслет, без всяких застежек. Попробовал на ощупь — твердый.

— Пока другого не пожелаешь, он будет в том состоянии, в котором ты ему приказал, находиться, — пояснил Ванька. — Если захочешь, то легко его вновь жидким сделаешь, но сам он форму не изменит.

Никогда я еще с такой легкостью металлом не управлял, это очень похоже на то, как я с помощью ведовства с зельями работаю. Там тоже, все процессы моей воле подвластны, беру из ингредиентов нужные мне вещества, отделяю их, смешиваю, преобразовываю, получая требуемый мне результат. Вот и тут, металл снова став жидким, стек с запястья и перетек на кисть, обернувшись вокруг нее кастетом с шипами. Потом снова перетек на запястье, на миг став браслетом, и тут же стек в ладонь, приняв форму ножа. Очень удобного, полностью мне под руку, с идеальным балансом, и очень острого ножа.

— Супер, — слизнул я капельку крови, порезался, когда его остроту пробовал.

— А то, — уже без смущения, довольно улыбался Ванька, которому явно понравилась моя реакция. — Ты бери во внимание, что он может и в тонкую, но при этом очень крепкую струну растягиваться. Как и разделяться на части, а потом собираться обратно. Не обязательно постоянно целиком использовать. Отделил часть, что тебе там нужно сделал, а потом заставил слиться с общей массой.

Хмыкнув, я уже не закрывая глаз, заставил металл снова на запястье перетечь, только теперь не простой полосой обернуться, а узорчатым, насколько воображения хватило, сплетенным из тонких нитей браслетом стать, и даже что-то вроде застежки изобразил. Поиграл с цветом: то под серебро, то под золото, а потом и вовсе под темно-коричневую кожу его замаскировал.

Но на этом не остановился.

В этот раз браслет не полностью жидким стал, а только одна из нитей, стекла в ладонь и тут же вытянулась в тонкую спицу.

— Ванька, блин! Слов нет, чертов ты гений, — я был в полнейшем восторге.

— Да это так, игрушка, — махнул он рукой, снова смутившись, но при этом довольно улыбаясь. — Дарю.

Обычно это он с восторгом смотрел на Сашку, в тихую ему завидуя, и было вдвойне приятно что тот наконец признал и его заслуги, а не, как обычно, простым ботаном его считает. И да, он знает, как его называют, так как Сашка и его друзья и не скрывались. Пусть не в обиду называли, но всё равно было обидно, и он всегда хотел доказать, что пусть он и ботан, но далеко не простой.

— Пошли, — подорвался он на ноги, — еще кое-что покажу тебе.

Противиться не стал, самому было интересно. Ну и, за такой подарок, я целый день готов был его слушать, что бы он там мне не рассказывал. Пусть душу отведет, так как поговорить со сверстниками ему и раньше не часто удавалось, а сейчас, когда все выросли и у каждого появились свои интересы, а у некоторых уже и семьи, совсем грустно стало. Да и меня он отвлечь сумел, оттаивать стал еще когда Тарноруцкому голову отрезал, а сейчас вообще на душе потеплело, дедова смерть уже не так остро воспринималась. Его энтузиазм, чистые эмоции, бьющие через край, и жидкий металл, в который я с первого раза влюбился, смогли лед внутри меня чуть растопить.

Привел он меня в свою очень захламленную комнату. Нет, мусора не было, но беспорядок тут знатнейший был. Чего тут только не было, видимо половину мастерской сюда перетащил. А уж бумаг с набросками и различными рисунками, библиотеку собрать можно. Библиотека, впрочем, сюда тоже частично переехала, множество книг тут и там лежало.

Ванька подскочил к столу, схватил лежавшие там очки.

— Надевай! — сунул он их мне в руки.

Я молча осмотрел их, очень похожи на мои трофейные, форма немного другая и стекла не такие затемненные, почти прозрачные. Не стал спрашивать — зачем, молча надел их.

— Как сидят? — тут уже всё былое смущение Ваньку окончательно покинуло, безумный артефактор на первое место вышел, которому лучше не перечить.

Следуя моим подсказкам, Иван идеально подогнал их под мое лицо. Ну и я понял, что он имел в виду, когда говорил, что с этим металлом легко работать. Очки из жидкого металла и состояли, значит не простые, а какой-то артефакт.

— Вот, — окончательно закрепив их форму, Ванька отошел к окну и принялся меня просвещать: — Внутри них кость, с нанесенными на нее рунами, залитыми «янтарем»[1], сверху всё это покрыто жидким металлом. При первой активации, для этого нужно энергией их напитать, металл окончательно стабилизируется, и ты уже не сможешь менять его форму. Только стекла по желанию можешь светлей-темней делать, но это только для использования их в качестве солнцезащитных очков. Чтобы как артефакт они работали, стекла нужно вернуть в нынешнее состояние, что нетрудно сделать. Просто пожелать, чтобы они прозрачными стали, и они сами вернутся в нужное состояние.

— Понятно, — кивком подтвердил, что информацию усвоил. — Только что это за артефакт, ты так и не сказал. Что эти очки делать должны?

— Напитывай их энергией! — скомандовал он, с предвкушением за мной наблюдая.

— И? — я ничего не понял, так как, напитав их энергией, совсем ничего не изменилось, о чем я ему и сказал. После чего снял очки с лица, повертел в руках, осматривая. — Может неисправны?

— А так? Только надень их обратно.

Не знаю, откуда он их вытащил, но Ванька, следуя своей же команде, надел аналогичные моим очки, после чего ткнул пальцем в стекло окна, отчего оно тут же утратило прозрачность, погружая комнату в полную темноту. Вот тут я офанарел, стекло в окне — это оказывается тоже прозрачный жидкий металл. Но еще больше я офигел, когда всё же надел очки.

— Вот …ять, — вырвалось у меня непроизвольно. — Ты! — во все глаза я смотрел на довольно улыбающегося Ваньку. — Ты, чертов гений, изобрел очки ночного видения?

Стоило мне только надеть очки, как темнота сразу отступила, и пусть цвета исчезли, всё виделось в сером цвете, но четкость изображения поражала. Такое ощущение, будто темноты и не было вовсе, спокойно, не напрягая глаз и не сходя с места, даже книгу читать можно было, что на столе в нескольких метрах от меня лежала.

Ну и да, удивляться было чему. После катастрофы упадок в технологиях был существенный, застряли мы на рубеже двадцатого-двадцать первого века, а в чем-то и еще ниже скатились и восстанавливать будем еще очень долго. Так что прибор ночного видения — это мечта многих искателей, которым часто в потемках подвалов бродить приходится. Но и другие, в том числе и караванщики с военными от таких очков бы не отказались, так как нигде их сейчас не выпускали. Есть еще «живые» старые приборы, но они всё чаще и чаще из строя выходят, совсем ненадежными становятся. И вот тут… у меня даже слов не было. Очки! Простые очки, но с таким функционалом.

— Они скоро в продаже у нас появятся, — снова запустив свет в комнату, сделав стекло в окне прозрачным, поделился новостью со мной Иван. — А эти, забирай, дарю их тебе.

— Нет, Вань, — всё ещё находясь под впечатлением, снял очки и, рассматривая их, вертя в руках, отрицательно мотнул головой. — Хватит подарков. Металл… — я задумался на миг, а потом, усмехнувшись, озвучил пришедшую в голову идею: — ЖМИТ-20, или «жидкий металл Ивана Талицкого», который он изобрел в свои двадцать лет. Как тебе название?

Ответа не дождался, Ванька вытаращившись, удивленно на меня смотрел, почти также, как вчера вечером. Видимо своим именем его назвать ему в голову не приходило. Ну а чего, ЖМИТ — прикольно звучит!

— Так что, Вань, ЖМИТ я в качестве подарка приму. — Зря он его игрушкой назвал, у меня сразу столько мыслей в голове появилось, как этот жидкий металл использовать можно, что просто ух, дух захватывает. Но что можно взять с домашнего пацана, жизнью не испорченного? Так что я и просвещать его не стал, просто поблагодарил: — Спасибо от всего сердца, за это! Но очки, этот артефакт я у тебя куплю. И не спорь!

Ну да, не спорь! Отмер наконец и принялся именно спорить, что это его изобретение и он мне хочет их подарить, найдется кому купить. Блин, чуть не поругались, но всё же сумел доказать ему, что дружбу и работу нужно уметь разделять. Ведь те же зелья он у меня покупает, а не бесплатно получает.

Точку поставил Иван Андреевич, своим появлением прервав наш спор.

— Цапыгин звонил, — зашел он в комнату как раз вовремя, Ванька в этот момент молчал, переваривая мои аргументы. — Саферова взяли, как и всех его людей. Семейство Тарноруцких под арестом, уже начались допросы. До их завершения он велел тебе мой дом не покидать. И это уже не просьба, а приказ, Саня. Пока следствие не закончится, ты тоже находишься под арестом, — и добавил: — домашним.

— Охренеть! — донеслось со стороны Ваньки.

[1] Артефактный янтарь — так называется кровь измененных, магически активных животных, сгущенная до каменного состояния, внешне и структурой очень похожая на природный янтарь. В отличие от других ингредиентов, «янтарь», в таком состоянии, может храниться вечно. Используется в качестве накопителя, легко принимает и отдает магическую энергию