Ведунья. Проклятая любовь (СИ)

16. Перстень

Понедельник выдался продуктивным, как в плане работы, так и в плане сбора информации. Настя, наконец, отважилась на «расследование». Большей частью оно заключалось в копании интернетов. Но кроме того, Приблудова договорилась забежать вечером к родителям якобы за блинчиками и как следует рассмотреть бабушкин перстень.

Многочисленные сайты выдали Насте ворох сведений. Прежде всего, она узнала, что незаконнорожденные дети аристократов могли получить фамилию, производную от родового имени, например, Разумовский — Разумов, Воронихин — Воронин, Задонский — Донский. И последнее было особенно интересно. Берзарин — Зарин! Также, незаконнорожденным детям простых людей часто выдавали «позорные» фамилии, чтобы сразу было ясно, что чадо прижито во грехе. Например, Умрихина, Грязнова, Прибылова…

Приблудова.

Это заставило Настю задуматься о связи Берзарина, Валеры, старухи и её самой. Ведь недаром же ведунья к ней привязалась! И недаром она слегка напоминала Насте бабушку. Невысокая, светловолосая, голубоглазая.

Отчего-то старуха была очень обозлена на весь мир.

Потом ни с того, ни с сего объявился Баянов, чем несказанно обрадовал Настю.

«Привет. Ты как?» — написал Серёга.

«Привет, хорошо!» — ответила и повела бровью Настя.

«Приедешь сегодня?»

«Вчера была. Теперь в среду», — набрала Настя и усмехнулась.

«Ясно.»

Ясно, да ещё и с точкой! Ну кого, кого, скажите, не бесит такой ответ, как «ясно»?! Хуже, пожалуй, только смайл из одной скобки. «)» — как отгрызенный и выплюнутый в собеседника ноготь.

— Что тебе там ясно?! — огрызнулась Настя на Баянова вслух. — Даже мне ничего не ясно, а тебе ясно. Счастливец.

Следом возник Валера.

Zорин: Наааасть? Занята?

Анастасия: Чего тебе?

Zорин: А мои синие джинсы как стирать — в машинке или вручную?

— А я почём знаю, как? — забухтела Приблудова себе под нос. — Это ж твои джинсы! Вы что, мужики, сговорились меня бесить с утра?

Но набрала ответ:

«Можно в машинке. Только с моим белым вместе не стирай, а то покрасит».

Zорин: Ну и нормально, всегда хотел джинсы на тон светлее.

Анастасия: Твои джинсы белое покрасят, тупица! Ты что, никогда не стирал вещи?

Zорин: Я в прачечную сдавал на минус седьмом этаже. Не ори. Спасибо.

— Мажор хренов, — буркнула Настя. — Не дай бог, испортит мне хоть что — прибью, псину сутулую.

Мама встретила Настю с распростертыми объятиями. Папа опять находился на сутках в клинике. Настя решила пойти по его стопам и стать ветеринаром, но оказалось, что она для этой профессии слишком любит аквариумных рыб. И много спать. Здорово жить рядом с родителями, которые всегда могут и накормить, и подкинуть деньжат до зарплаты, и погладить по головке, назвав любимой бубочкой! Самостоятельная жизнь хороша, но как же приятно бывает вернуться в родной дом и детскую комнату! Особенно, если для этого не надо ехать в другой город через всю страну, а достаточно пройти пару сотен метров. Настя подумала, как, должно быть, тоскливо Серёге в общежитии без гор и моря. И орехов. Будь в Балясне горы с морем, это был бы лучший город на планете!

Настя заглянула в сервант и достала их с бабушкой совместную фотографию. Фамильное сходство поражало. Мама и папа имели другую внешность — оба темно-русые, кареглазые, задумчивые, рассудительные.

Задумчивость и рассудительность передались и Насте, но кроме этого, она не прихватила от родителей ничего. Все в ней было бабушкино.

— Ма-ам, — позвала Настя.

— Да, бубочка?

— А где бабин перстень? Можно на него полюбоваться?

— В серванте коробка из под «Рафаэлло», там.

О эта прекрасная традиция хранить драгоценности и деньги то в белье, то в коробке от съеденных конфет!

— Мам, сейф бы купили!

— А зачем? Все же знают, что у нас воровать нечего.

— Ага, нечего. — Настя надула щёки при виде толстой пачки купюр, завернутых в пакетик, и коробки с золотом.

Бабушкин перстень лежал отдельно в замшевом мешочке. Настя вытолкнула его на ладонь и восхищенно улыбнулась. Даже рядом с мамиными немногочисленными «брюликами» он смотрелся, как графская усадьба среди новостроек. Настоящая, бесценная древность! Он даже руку тяжелил по-особому. Насте казалось, что перстень дышит, как живой, а рубиновое брюшко скарабея бьется настоящим, полным крови сердцем. Настя повернула украшение обратной стороной и увидела узор шеврита.

«Это пройдет».

«Это пройдет, — шептал ей, плачущей по Кикусу, Валера, когда обнимал и утешал. — Когда-нибудь пройдет. Просто знай».

Поддавшись внезапному порыву, Настя сунула перстень в карман кофты. Она решила завтра, работая в центре города, прокатиться до галереи и еще раз взглянуть вблизи на перстень графа Берзарина с портрета. Настя понимала, что мама ни за что не разрешит вынести драгоценность из дома.

«Сламаиш-патиряиш, джигани украдут, кот сожрёт!»

Но ведь если ценность семейная, то и Настя не воровка? Просто берет с собой дорогую вещь. И будет за ней хорошенько присматривать. Она же взрослая и не обязана отчитываться за каждый чих? На душе всё равно стало гадко. Настя вздохнула и покинула комнату.

— Мамуль, спасибо, я пойду.

— Погоди, буба, я с тобой, — засобиралась мама. Настя пугливо отвела руку с перстнем от джинсовки, которая с недавних пор заменила ей канувшую бесславно куртку. — В лабазик надо, молоко кончилось.

Они вышли из подъезда под ручку, мама болтала о том, о сём, а Настя грела перстень в руке и чувствовала себя худшей дочерью на свете. И тут навстречу им попалась… Нет, не старуха! А Дашка, румяная и развеселившаяся в компании Зорина!

— Дариночка, здравствуй, дорогая! — обрадовалась мама Насти. — Какими судьбами к нам? — она обратила внимание на Валеру и невольно задержалась на нём взглядом. — Познакомишь с молодым человеком?

На лице Дашки проявилось искреннее недоумение, Настя густо покраснела, а Валера, откашлявшись, протянул руку:

— Очень приятно, Зорин.

— Нина Александровна, — застенчиво заулыбалась мама Насти. — Дариночка нам как родная. Вы, наверное, к бубе идёте?

— Да, Нина Александровна, — ехидно косясь на Валеру, сказала Дашка.

— Ой, ну бегите тогда, не буду задерживать, — мама чмокнула Настю в щеку и устремилась в магазин.

Дашка проводила ее долгим взглядом и заржала.

— Близнецы, короче? — пожурила она врунов.

— Ну мы сиамские, Дарин, — начал объясняться Валера. — То есть, это, суррогатные. Нина Александровна не знает, что я её сын. Я у другой женщины родился, мы по сети нашлись с Настей. А то, что родились в один день, правда. Только я на полгода позже.

Настя ржала, прижав руку к лицу. Ей было очень стыдно. Дашка выслушала Валерин бред и выдала:

— Ты про психбольницу походу не врала.

Валера надулся.

— А что вы тут оба делаете? — поинтересовалась Настя у Зорина. — Ты был на собеседовании?

— Да, Дарина со мной съездила, — отчитался Валера. — И… Со следующей недели я снова бариста, но уже рядом с Двадияковкой!

— Поздравляю! — похвалила их Настя.

— Предложил вот Даше набросать её портрет.

— А меня ты рисовать отказывался! — обиделась Настя.

Валера примирительно погладил её по голове.

— Я вообще с натуры не рисовал. Настроения не было, сестрёнка. Но теперь Зорин всех нарисует!

— Звучит, как угроза, — шепнула Дашка Насте на ухо.

Дома Приблудову ждал сюрприз.

— Зорин! — завыла она, как сирена, несмотря на присутствие в доме подруги. — Что у меня на верёвке делает детский свитер?

— Висит, мэм, — тот наполовину выглянул из-за двери комнаты. Целиком выглянуть побоялся.

— Он постирал твой любимый свитер в машинке, и теперь его можно подарить гномам? — догадалась, хихикая, Дашка.

— Не смешно!!!

Настя сцапала Валеру и, как провинившегося пса, потащила его к месту преступления.

— Потыкай его, Насть, — давала сзади советы Дашка. — «Кто это сделал? Кто это сделал?»

— Но-но! — возмутился Валера. — Я хотел как лучше.

— Зорин-варвар, — кипятилась Приблудова.

— Да ладно тебе, — изворачивался Валера. — Твой котэ мне туфли испортил! Ничего страшного, скинешь пару кило и влезешь в свитер. Ну или детишкам его отдадим нуждающимся. Насть, купим с получки новый!

Приблудова прищурилась. Эти байки про получку она слышала в который раз! Зорин вечно всё портил, такая уж у него была натура.

— Этот свитер бабушка связала! — бросила она козырной аргумент.

Валера взял со стола мобильник.

— Сейчас напишем моей дзергинской бабушке, она свяжет тебе такой же! Nasty, слышишь «дзынь» — она уже берёт спицы!

Приблудова махнула на этого дурака рукой и сменила гнев на милость. За разрешение посмотреть, как он рисует.

— …Я был один в эти дни, я мерял их на годы. И в одночасье сгорел любимый мною город. Но тут вошла она, я спутал имена, и стал белее мела. Война со всех сторон, а я опять влюблен — что ты будешь делать? — пел лиричный голос из колонок.

Валера сидел напротив Дашки с альбомом и рисовал её карандашом. Настя смотрела за острое Валерино плечо и удивлялась, как хорошо выходит подруга. Что Настю всегда поражало в творчестве Зорина — все его люди на рисунках выходили живыми. Редкое и ценное качество для художника! Зорин прекрасно умел схватывать эмоции и передавать особенности натуры. Карандашная Дарина, казалось, вот-вот расхохочется и убежит с листа. Точь-в-точь как ей хотелось сейчас поступить в реале! Настя понимала Дашкино нетерпение, ведь подруге было неведомо, что с ней делают на бумаге. Светлая сидела полубоком к Зорину в неподвижной позе и улыбалась, загадочно, лукаво. Ей было сложно оставаться в одном положении, но стоило чуть сдвинуться, как Зорин делал страшные глаза и махал на неё карандашом. Дашка смеялась и возвращалась в позу. И Валерины глаза вновь начинали сиять от восторга. Настя наблюдала за ними и улыбалась. Между Светлой и Зориным, несомненно, происходило что-то большое и настоящее. Они плавно увязали друг в друге.

— Что будешь делать ты, когда застучит в твоей груди часовая бомба? И я звоню тебе домой для того, чтобы узнать, что тебя нет дома¹…

Примечание к части

¹ — песня группы «Сплин» — «Что ты будешь делать?»