Ведьма из серебряного леса. Книга 2

Глава 9. Мальчик, который хотел колдовать

До сих пор мне никогда не приходилось зимовать самостоятельно, и, к моему удивлению, это оказалось тяжелее, чем я думала. Даже с помощью магии, решавшей так много проблем, мне было непросто раздобыть дрова, которые согревали бы меня, пока я сплю, или унять сквозняки в комнате. Хозяйкой я была никакой, и понятия не имела, как содержать такое большое жилье.

Как-то вечером мы с Эдвином сидели у костерка. Он грелся пламенем, а я куталась в теплую шаль, подаренную Рик. Она уже была порядком потрепана, но другой мне не хотелось. Вдруг я чихнула, почувствовав неприятный озноб, и это было начало.

Простуда должна была пройти сама, я пила много горячего и старалась оставаться в тепле. Стоило отправиться в город, чтобы купить лекарств или хотя бы отогреться, но я все оттягивала: не хотелось оставлять Эдвина одного. В последний раз, когда я ушла, он несколько дней ждал меня у границ, не улетая даже чтобы поесть, а когда я вернулась, не отходил от меня и задабривал подарками, всякими поломанными человеческими вещицами, которые бог знает где находил.

Одну из таких побрякушек он потом забрал себе, чем-то она его зацепила. Это было старое веретено, которое он любил раскручивать. Я не знала, была это его драконья причуда, или веретена что-то значили для Эдвина, но его поведение заинтересовало меня, и я стала проводить с ним больше времени, надеясь, что увижу еще что-то… что-то, что возможно подскажет мне ключ.

Я не уходила, хотя стоило, начался кашель, который становился все сильнее. Выходить на улицу стало сложно, я больше спала, отогреваясь под одеялом, но лучше мне не становилось.

Эдвин рыскал под замком, заглядывая в комнату через окна, которые мне с грехом пополам удалось заколотить от ветра. Выйти и успокоить его я уже не могла: не был сил. Тогда я поняла, что мне нужна помощь, и, собрав все силы, написала Умме. На мое счастье, она и несколько колдунов находились на тракте, и прибыли через пару дней.

Эдвин пропустил их на территорию, как позже мне рассказали, он даже показал им вход и мою комнату, так что помощь пришла как нельзя вовремя.

Маги взялись и за меня, и за замок. Я питалась исключительно лекарствами и покрылась парой слоев согревающих мазей, они прогрели один из этажей замка, запечатав все ходы, Умма отправилась в город и вернулась через несколько дней с группой мастеров, заготовками для дверей и ставней.

Не знаю, как они провернули все это под носом у Эдвина, но дракон никого не тронул, разве что разломал пару деревяшек, чтобы не думали, что происходящее его не волнует. Когда я поправилась и вышла из комнаты, я не узнала свое жилище: это был пустой, но теплый и чистый особняк в пару этажей.

Кухню наполняли чудесные запахи, в каждой комнате горел свет. Магов заметно прибавилось, несколько мастеров задержались, найдя для себя в стенах замка отличный зимний заработок, и все новые жильцы собирались в большом зале по вечерам, чтобы сыграть в карты. После холодных одиноких вечеров я нежилась в знакомой атмосфере замковой суеты, и искренне надеялась, что гости останутся подольше.

Эдвин игнорировал людей, сколько мог, но скоро перемены в замке коснулись и его. Осмелевшие маги пробовали подружиться с ним, поднося разные подарки, некоторые, кто знал его в прежнем обличие, говорили с ним, пытаясь вызвать старые воспоминания. Мне хотелось верить, что он слушал их с каждой неделей все внимательнее.

По весне несколько мастеров пришли ко мне с просьбой привезти в замок семьи. Я с радостью согласилась принять их: свободных комнат было хоть отбавляй, а помощь в хозяйстве мне нужна была больше воздуха. Томас не жалел для меня средств, а когда узнал, что замок постепенно возрождается, выделил из казны ежемесячное содержание.

Маги снова пришли ко мне с просьбой обучить их фокусам поинтереснее, и я не решилась им отказать, – не хотела, чтобы они уходили. Так у нас образовался своеобразный кружок по интересам, мы собирались в одной из самых просторных комнат два или три раза в неделю, и я пересказывала всем желающим главы из «Обличья сил».

Весной, когда потеплело, мы стали собираться на улице, нередко возле излюбленного места Эдвина, и дракон получил почти ежедневные бесплатные представления.

Прослышав о замке, где живет группа магов, к нам забрел один юноша. Он пробыл несколько дней, а потом попросился учиться с остальными, пообещав, что взамен поможет с восстановлением замка. Руки, тем более знавшие помимо молотка еще и магию, лишними не были, и я согласилась принять его.

Не знаю, где он учился до того, как попал в замок, но у бедолаги все выходило хуже некуда. Уже шестое занятие он пытался удержать в воздухе горсть воды, но не мог даже поднять ее из ведра, не расплескав себе на штаны.

Я показывала ему снова и снова, терпеливо повторяя заученные менторские фразы, пробовали помочь другие колдуны, но тщетно. Эдвин, сидящий неподалеку от поляны для занятий, наблюдал за учеником с интересом, ему, наверное, нравилось, как глупый двуногий мочит свою одежду и кричит.

– Успокойся, Сэм, все хорошо, – говорила я, миролюбиво поднимая руки. – Может, попробуешь завтра? Ты слишком стараешься, как по мне.

– Я не могу быть настолько бесполезен! У меня получится!… – упрямо выпалил он, с ожесточением пробуя снова – и снова все расплескивая, на этот раз прямо на меня.

Дракон заворчал. Он поднялся на задние лап и склонил к нам голову на длинной шее. Колдуны, уже наученные не вставать у него на пути, расступились, только новичок застыл на месте: он еще не привык к Эдвину и побаивался его, а теперь и вовсе оцепенел от ужаса.

Но дракон не собирался пугать его, он протянул лапы к ведру и, глядя на молодого колдуна, сделал на удивление ловкое движение длинными когтистыми пальцами. Вслед за ними из ведра поднялась тонкая струя, и вся оставшаяся внутри вода выскользнула наружу, свиваясь в знак бесконечности.

Дракон удерживал его в воздухе и неотрывно смотрел на ученика. Тот разинул рот, но по-прежнему не двигался, тогда Эдвин чуть зарычал и поднес лапу с пляшущей над ней водой ближе. Парень понял, чего от него хотят, и осторожно протянул ладони к водяному узору, постепенно забирая его себе.

Эдвин невозмутимо опустился на прежнее место, а молодой маг так и стоял, удерживая между ладоней идеально ровную струю, вновь и вновь пробегающей один и тот же путь.

– Даже Эдвин уже научился!… – прыснул один из магов, и остальные захохотали вслед за ним. Ученик стоял, глупо улыбаясь водяным кольцам перед собой, а я не сводила с дракона пораженного взгляда.

Позже вечером, когда все уже сидели в замке, я пришла к Эдвину и уселась напротив. Я принесла с собой ведерко воды и свила из нее тот же знак, что и он днем.

– Ну?…

Я тянула к нему руки с пляшущей над ними водой, дожидаясь, пока он возьмет ее себе, но он не стал. Продолжил лежать на месте, будто то, что я делала, ничего для него не значило. Я сидела перед ним, пока руки не устали, но чуда так и не случилось. Вода пролилась на землю, а я осталась на месте, комкая штаны. На глаза накатили слезы, и склонила голову, сжав веки, – как будто дракона могло задеть то, что я плачу.

Всхлипнув, я вдруг почувствовала легко прикосновение к своему лбу, словно кто-то провел по нему рукой, убирая прядь волос. Распахнув глаза, я подалась вперед в надежде увидеть человеческое лицо, взяться за руку, которую ощутила на лбу, но вместо нее наткнулась на драконью морду, обнюхивающую мою голову. Это стало последней каплей, и я разрыдалась, как девчонка.

Чем сильнее оказывалась надежда, тем больнее было принимать реальность. Я не знала, нахожусь я на середине пути, или в начале, или уже в конце, и мне стоит лишь немного постараться, чтобы добраться до памяти Эдвина. Это было хуже всего.

К лету по всей округе разнеслась весть о том, что в замке бесчисленное число мест для прислуги и дармовое жилье для тех, кто готов его устроить, а также еда, одежда и уроки для тех, кто готов учиться магии и поступить на почетную королевскую службу. То, что в замке живет дракон, теперь почему-то никого не пугало, скорее наоборот, я замечала некоторую гордость в его жителях, когда она хвастались соседям, что живут с драконом уже полгода.

Новые люди приходили каждую неделю, я не успевала запоминать их лица. Сама собой выстраивалась служебная иерархия, появились управляющие, повара, горничные, мне оставалось только дивиться тому, как быстро все вокруг преображается. Кто-то занялся садом, кто-то выткать флаги для залы, кто-то решил построить для Эдвина навес, чтобы он не мок под дождем. Старые развалины преображались в полный жизни замок.

В середине лета в еженедельном письме к Томасу я осмелилась пригласить его, Рик и Нилса. Я соскучилась по ним, к тому же место действительно сильно преобразилось, и мне хотелось, чтобы Томас увидел свой дом в новом свете. В ответ пришло согласие, был назначен день их приезда, и я с нетерпением стала готовиться к встрече.

Весь о том, что прибудет королевская семья, взбудоражила всех жителей. Маги, которые еще не поступили на службу, утроили усилия, надеясь получить назначение от короля лично. Все, кто следил за порядком в замке, взялись за дела еще основательнее.

К назначенной дате дворец сиял чистотой и порядком, колдуны помогли выбелить стены, над крышами развевались флаги Подлунных земель, на некоторые из которых какой-то умник нашил черного дракона. В садах расцвели первые розы, появились скамьи и дорожки, даже беседка.

Общее стремление сделать все вокруг идеальным заразило и меня. Я запаслась платьями, которые могли бы сравниться с теми, что носила Рик и придворные дамы, духами и гребнями. Мне хотелось встретить родственников в лучшем своем виде.

Накануне приезда я нарядилась в светлое платье, а волосы, которые отросли уже ниже пояса, скрепила заколками, позволив им ниспадать медными волнами. Взглянув на себя в зеркале, я с удивлением увидела девушку, очень похожую на принцессу с портрета в главной галерее отцовского замка. Нет, ко мне не вернулся прежний твердый взгляд, скипетр не просился в руки, но я выглядела достойной своего положения, хотя с трудом могла бы сказать, какое именно положение занимаю, поселившись в замке, на содержание которого уходили едва ли не все ресурсы полученных в дар земель.

Когда карета с королевской семьей въехала в новые ворота, я встречала их на пороге в окружении слуг и колдунов. Некоторые особенно затейливые встретили королевскую чету вспышками цветных огней, но это только напугало лошадей и вызвало лишнюю суету.

– Одри, наконец-то!

Рик бросилась ко мне в объятия, она вылетела из кареты, как будто не могла находиться там ни секундой больше: дорога, похоже, выдалась не из легких.

Нилс выпрыгнул следом и очутился рядом, тут же став дергать меня за платье.

– Нет, я тебя уже не подниму, – заявила я, улыбаясь. Он вырос, взгляд был уже не таким детским, и это вызывало смешанные чувства: казалось, только-только он был совсем маленьким, от мамки не оторвешь. Теперь перед мной стояла вполне осознанная копия Томаса и Эдвина. – Скоро это ты будешь поднимать меня при встрече!…

– А если я скажу, что ты ослепительно красивая? – он улыбнулся, и в этой кривой ухмылке я с удивлением узнала отнюдь не Томасовское нагловатое выражение.

– Не знаю, откуда он этого набрался, – вздохнула Рик, смущенно улыбаясь. – Похоже, надо сменить гувернера, Карл с ним не справляется.

– Он просто глупый старикашка! – заявил Нилс, складывая руки под выпяченной грудью. Он упивался возмущенным выражением матери и моим удивлением. – Я хочу учиться магии, а он в ней ничего не смыслит!

Лицо Томаса, вставшего за Рик, едва заметно перекосилось при этих словах, но он быстро взял себя в руки. Я прыснула в кулак и повела их в замок: мне не терпелось показать им, как все преобразилось.

– А где Эдвин? – не без опаски спросила Рик, когда мы оказались в саду в центре замка.

– Он не любит суеты и скорее всего отсиживается на заднем дворе, – объяснила я. – Если хотите, можете проведать его, но позже, когда шум уляжется.

– Как он? – спросил Томас, смотря на меня с беспокойством. – Есть новости?

– С тех пор, как показал новенькому фокус с водой, ничего, – призналась я с грустной улыбкой.

В честь гостей был устроен большой пир, вино лилось рекой, маги исполнили спонтанное представление: празднество охватило весь замок. Мы с Рик никак не могли наговориться, Томас сидел с нами, изредка что-то вставляя, его больше занимал разговор с главным мастером, который в подробностях описывал ему, как восстанавливали здание.

О Нилсе все позабыли, а засранец тем временем куда-то испарился. Спохватились мы только к ночи и все, кому не лень, бросились разыскивать ребенка. Я поспешила на задний двор, где прятался Эдвин, замирая от недобрых подозрений.

Ну разумеется, негодник первым делом отправился, куда нельзя! Когда я услышала из-за навеса голос Нилса, сердце ухнуло: по крайней мере он был в порядке.

Войдя внутрь, я обнаружила, что он мирно играет с драконом в карты при свете масляного фонаря, который стянул откуда-то. Нилс разговаривал за дракона низким хриплым голосом, и тут же отвечал ему своим обычным тоном.

Эдвин сидел смирно, наблюдая за возьней ребенка со спокойствием верного охотничьего пса, которого пристроили следить за хозяйским чадом.

– Ну как, кто выигрывает? – с усмешкой спросила я, подходя к Нилсу сзади.

Эдвин потянулся ко мне, и я погладила его морду, на миг прижавшись к ней щекой.

– Он играет хуже некуда, я выиграл тридцать раз из сорока трех, – самодовольно заявил Нилс. Он оторвался от карт и посмотрел на меня. – А правда, что это мой дядя?

Он убрал с лица мешающую темную прядь и упер в меня любопытные голубые глазенки,

– Правда, – я кивнула. Что уж тут отпираться?

– То есть это, – он указал на дракона, – твой муж?

Я снова кивнула, улыбаясь. Куда это ведут эти его детские вопросики?…

То, как быстро я согласилась, заставило Нилса задуматься.

– Он не настоящий дракон, – объяснила я, решив не мучить фантазию юного принца. – Когда-то он был человеком, очень похожим на твоего отца. Самым могущественным колдуном из всех. Это он научил меня магии.

Я снова погладила пристроившуюся возле меня морду, и воздух сотрясло довольное урчание.

Нилс кивнул со знанием дела, наверняка он уже слышал эту историю от матери или отца.

– А что с ним случилось?

– Он слишком долго был драконом, – рассказала я. – И забыл, что может быть человеком. Но когда-нибудь он вспомнит.

Когда мальчик вновь посмотрел на дракона, в его глазах загорелся так знакомый мне огонь. Я в чем-то ему даже позавидовала: если бы в моем детстве кто-нибудь показал мне дракона, который на самом деле был заколдованным магом, я бы с ума сошла от восторга.

Томас и Рик собирались прогостить в замке пару недель, и с того вечера, как я рассказала Нилсу об Эдвине, он не отходил от дракона, едва ли не ночевал с ним под навесом: Томасу приходилось силой вытаскивать сына оттуда хотя бы для того, чтобы он провел ночь в кровати.

Чадо не слушалось и отчаянно сопротивлялось родительскому надзору, а я только радовалась, что могу занимать законный нейтралитет в этой борьбе. В конце концов, я была всего лишь взбалмошной тетей. Если во время препираний я оказывалась рядом и ловила на себе взгляды Рик или Томаса, я кивала на их слова со строгим видом, но позже, когда Нилс жаловался мне на то, какие у него скучные родители, развлекала его магическими фокусами.

Возможно, мне не стоило потакать ему в любопытстве, но я помнила себя в его возрасте, мои первые вылазки в лес и отчаянный поиск чудес. Разве могла я отказать ему в том, чего так горячо искала сама?

Как-то раз ребенок снова удрал, на этот раз в компанию подвыпивших магов, которые навеселе решили подразнить Эдвина, и тогда Томас окончательно вышел из себя. Скорее от испуга, чем из-за того, что злился, но я никогда не видела его таким взбешенным.

– Уймись, Нилс! – он кричал на него при всех, позабыв о приличиях. Я стояла в стороне с тяжелым чувством, будто это я была виновата, хотя это было и не так. – Ты принц, наследник королевства, а не беспризорник, которому все дозволено! Помни свое положение, и прекрати позорить свое имя глупыми выходками! Я запрещаю тебе эти игры, ты переходишь все границы!…

Вдруг из загона послышалось ворчание, это Эдвин услышал крики и решил проверить, в чем дело. Его чешуя все еще топорщилась после ссоры с колдунами, он выглядел рассерженным, и не раздумывая двинулся на Томаса.

Я успела только вскрикнуть, дракон уже нависал между Томасом и ребенком, рыча и угрожающе щеря пасть. Он защищал Нилса от разозлившегося родителя.

Томас отступил, он не ожидал такой реакции дракона, и мальчуган перепугался не меньше. Он бросился к отцу, заслоняя его собой. Чтобы отпугнуть зверя, он пытался изобразить пасс, который делали маги, когда хотели вызвать огонь.

– Нет!… – крикнул он, выставляя перед собой руки.

У мальчика ничего не вышло, руки лишь рассекли воздух, но Рик, стоящая позади меня, тихо вскрикнула. На лице Томаса, который тоже заметил этот жест сына, застыло противоречивое выражение.

Эдвин не тронул ни Нилса, ни Томаса, лишь смерил последнего предупреждающим взглядом и вернулся к себе, но эта сцена не прошла бесследно.

На следующий день Томас сообщил мне, что они уедут раньше, чем собирались, якобы образовались срочные дела. Я знала, что никаких срочных дел у него не было, но не стала ничего говорить: причины, по котором они уезжали, витали в воздухе.

Это был его сын и я понимала, почему Томасу не хотелось, чтобы он хоть как-то касался магии. В своей жизни он больше чем кто-либо испытал все беды, которые несет колдовство, оно погубило его семью, его брата, девушку, в которую он был влюблен.

Мне было грустно, что они уезжают, я испытывала чувство вины за то, что не заступилась за Нилса, чье любопытство было мне так близко. Однако я знала, что есть границы, которые я не в праве переступать, и темы, на которые не должна говорить с Рик и Томасом. Стоит мне заявить им, что магия не так уж плоха и что необязательно быть такими строгими к ребенку, и я получу достаточно возражений. «Спасибо, придворные колдуны, которых ты обучила, очень полезны, но магия не для нашего сына. Мы не хотим, чтобы Нилс кончил, как ты и Эдвин, тронувшись умом еще до двадцати».

Если я смирилась с решением Томаса, то мальчику принять его было сложнее. В день отъезда Нилс снова сбежал, и на этот раз привести его вызвалась я. Отчасти для того, чтобы выслужиться перед Томасом и Рик, – как бы они и вовсе не запретили мне встречаться с племенником после того, как на него повлияло мое общество, – отчасти, чтобы поговорить с мальчиком и объяснить ему позицию родителей.

Я знала, где его искать, и сразу направилась на задний двор. Наверняка юный принц отправился к своему чешуйчатому любимцу пообещать, что никогда его не забудет.

Мои догадки оказались верными, Нилс действительно был там, и под навесом разворачивалась трогательная сцена прощания. Он сидел перед драконом и изливал ему свою душу. Только услышав, что он ему говорил, я застыла на месте, не осмелившись мешать.

– …Нет человека хуже моего отца, – говорил ребенок сквозь слезы. – Он ничего мне не позволяет… Он думает, что колдовство – глупости и ерунда, что это не… не… непобода… неподобу… неподобающе!… Хотел бы я быть не его сыном. Если бы я родился у вас с Одри, вы бы все мне позволяли. Вы бы научили меня… я бы тоже был драконом!…

Он снова всхлипнул и с криком выкинул вперед руки, снова изображая пасс с огнем. Безрезультатно, и это поражение лишь усилило его горе, ребенок захлебнулся бессильными рыданиями.

– Когда-нибудь у меня выйдет!… – проговорил Нилс, глядя на дракона сквозь слезы. – Когда-нибудь я стану самым могущественным колдуном в мире, и все узнают, какой я!…

У меня защемило сердце, я двинулась к нему, чтобы обнять, но застыла. Эдвин сочувственно протянул к ребенку морду, подставляя нос под маленькие руки. Нилс погладил чешуйчатые ноздри, и дракон закрыл глаза. Его черная чешуя встопорщилась и задрожала.

Я моргнула, чтобы прояснить зрение, но, когда открыла глаза, черный силуэт уже распадался в воздухе, словно пепел. Под лоскутами черной дымки на земле перед Нилсом встал человек в изодранном боевом облачении, с длинными растрепанными волосами.

Он опустился на одно колено перед ребенком и взял его руку, пока тот изумленно пялился.

– Не советую начинать с колдовством, – проговорил он, похлопав его ладонь. – Нет в нем ничего хорошего. Поверь самому могущественному колдуну на свете.

С этими словами Эдвин взглянул на меня и улыбнулся. Я бросилась к нему.