Ведьмовская клятва

Глава 31

— Спасибо, магистр Рал, — сказала Вика, — что добыли для нас эту еду.

— Да, спасибо, — добавила Бердина. — Вкус восхитительный!

В паузах между жеванием остальные тоже поблагодарили Ричарда. Даже Шейла выразила признательность. Ричард ничего не ответил, но улыбнулся женщинам, хотя Кэлен улыбка показалась вымученной. Теперь они двигались по новым землям и вернулись на правильный курс, а не блуждали по странному лесу. Это и хороший ужин улучшили настроение.

— Мы провели с тобой немало времени, — сказал Ричард Шейле, не поднимая на нее глаз, — но почти ничего о тебе не знаем. Твои родители еще живы?

Кэлен тут же насторожилась. Ей стало понятно, почему он в последнее время так себя вел. Он задал довольно невинный вопрос, и никто другой не услышал бы в нем ничего необычного, но Кэлен уловила едва заметное изменение тона Ричарда. Один единственный вопрос сказал ей о том, что Ричард не просто ведет беседу — Искатель ищет ответы.

Еще она поняла, что он уже знает ответ на вопрос. Она пока не знала, что он задумал, но скоро все прояснится.

Шейла беспокойно переводила взгляд между остальными женщинами, тесно сидевшими вокруг жаркого костра. Ночи становились прохладнее, и промозглый холод словно поселился в костях Кэлен. Она переставала дрожать лишь тогда, когда по ночам прижималась к Ричарду.

— Нет, — наконец, ответила Шейла. — Отца не стало несколько лет назад. — Она перевела взгляд на языки пламени. — Мать умерла еще раньше.

Кэлен посмотрела на обращенные к ведьме лица.

— Моя тоже, — сказала она в неуютной тишине. — Она умерла, когда я была совсем юной. Я знаю, как это ужасно.

— Твоя мать была ведьмой, так? — негромко спросил Ричард, все еще не поднимая взгляда. Кэлен снова отметила, что ответ ему известен, но по какой-то причине он задает вопрос.

Шейла кивнула, откусила мяса и принялась жевать. Она явно чувствовала себя неловко. Какое-то время все молча ели.

— Расскажи, как она умерла, — нарушил тишину Ричард.

Кэлен подняла взгляд. Вот оно. Интуиция не подвела. Впрочем, сейчас это был не вопрос, а приказ.

Морд-Сит, не поднимая голов, обменялись взглядами, но никто не сказал ни слова. Смерть матери была неприятной темой для любой из них, это было не принято обсуждать. Но все поняли, что сейчас происходит нечто совершенно иное.

— Какая разница? — после паузы сказала Шейла. — Она мертва. Остальное не важно.

Не глядя на нее, Ричард двумя пальцами оторвал полоску от ломтя мяса на шампуре.

— Ее сожгли за то, что она ведьма, так ведь?

Шейла сглотнула.

— Лорд Рал...

— Расскажи мне, что случилось.

— Зачем ворошить столь ужасные воспоминания?

— Расскажи, что случилось, — произнес он тем же безразличным тоном, все еще не глядя на колдунью. В его словах читался приказ, и Шейла знала об этом.

Кэлен взглянула на Морд-Сит, которые пытались стать невидимками. Кроме Бердины. Она внимательно наблюдала за происходящим.

Кэлен потянулась и положила руку на колено Шейлы.

— Ты среди друзей. Иногда становится легче, когда рассказываешь о таком тем, кому ты не безразличен.

Спустя некоторое время Шейла глубоко вздохнула.

— Ладно. — Она прислонила к камню свой вертел с большим куском готового мяса. — В тот год в Северной Пустоши наступили трудные времена. Посевы дали скудный урожай, и запасов перед надвигающейся зимой было недостаточно. Карибу отчего-то мигрировали слишком далеко, и охота была неудачной. Реки раздулись от дождей, и привычная для нас ловля лосося шла плохо. Утки и гуси куда-то подевались. Лоси, снежные бараны, черные медведи, антилопы и олени встречались редко. Отчаявшиеся люди даже кроликов почти перебили. Поговаривали, такое случается время от времени. Животные чуют особенно суровую зиму и меняют привычные места обитания. — Она пожала плечами. — Это заложено в них природой. Они выбирают другой маршрут, который считают лучшим, или выдвигаются раньше, а в результате люди там, где я жила, не могли добыть достаточно мяса или рыбы, чтобы засолить их на зиму. Мой отец отправился в другие поселения на заработки — попытаться выменять мясо, предложить свои услуги в обмен на так необходимые нам продукты. Мама была целительницей, поэтому осталась, чтобы заботиться о людях. Отцу было трудно отыскать помощь где-то поблизости, потому что все оказались в схожем положении. Ему пришлось отправиться дальше, и его долго не было. Так долго, что люди подумали, будто он ушел насовсем. Начали шептаться, что он бросил мою мать. — Шейла некоторое время смотрела в пустоту, а потом продолжила: — Слухи подпитывались сами. Сплетни порождали другие сплетни, появлялись все новые нелепые домыслы.

— Гремучая смесь, — сказал Ричард. — Значит, начали поговаривать, что во всем виновата ведьма?

Шейла с грустью улыбнулась:

— Да. Они сказали, что она прогнала всех зверей. Другие сплетни сообщали, что чарами и заклинаниями она специально отогнала птиц и рыбу. — Она ненадолго подняла взгляд. — Моя мать не наводила «чар», но для них это было неважно. Кто-то сказал об этом, а остальные поверили.

— Почему они винили ее? — спросила Бердина. — Ну, что звери ушли. Если она была целительницей и всем помогала, то почему они подумали, что она так поступит?

Шейла смущенно пожала плечами, растирая руки.

— Мать всегда заботилась о них, у нее было доброе сердце. Слишком доброе. Они начали считать ее доброту какой-то зловещей, назвали ее обманщицей, которая прячет свою жестокость за улыбкой и предлагает помощь, а сама хочет причинить вред. К зиме слухи стали еще хуже. Теперь говорили, что из-за нее дети иногда рождаются мертвыми, а женщины умирают при родах. Они верили, что в этом виновата только моя мать.

Кэлен медленно покачала головой, держа над огнем вертел с новым куском мяса.

— Такие случаи нередки. Роды — сложный процесс. Новорожденные не всегда выживают, а женщины иногда умирают при родах.

— Верно, но люди отказывались понимать это. Вбив себе в голову, что во всех проблемах виновата ведьма, они не собирались менять мнение. Гораздо проще обвинить ее, если нет возможности выяснить истинную причину. Вскоре все беды начали приписывать ведьме. Другое объяснение даже не искалось и не допускалось. Мать хотела им только добра, она была напугана обвинениями и плакала от отчаяния. Всю свою жизнь она трудилась, желая показать людям, что ведьма может им помочь, может жить рядом и ее не нужно бояться. Она всегда учила меня, что долг ведьм — помогать нуждающимся, и мы должны посвятить себя труду во благо остальных. Она не верила, что нужно и даже необходимо спорить с людьми. Склоки были не в ее характере, и она считала, что ругань не приведет ни к чему хорошему. Она делала добро и ждала, что поступки покажут ее истинную сущность. Когда она не хотела спорить и отвергать обвинения, все видели в этом доказательство ее виновности. Когда она все-таки стала отрицать самые страшные обвинения, они посчитали это чудачеством. Никакие слова матери не могли разубедить их.

Колдунья замолчала и уставилась на пламя, погрузившись в воспоминания.

— Поэтому они сожгли ее заживо, — сказал Ричард.

Эти слова встряхнули Кэлен. Вот к чему вел Искатель. Она лишь не знала, зачем.

Шейла кивнула, не сводя взгляд с огня, а потом прочистила горло.

— Наступила нежданная оттепель, длившаяся несколько недель. Во время этой необычной погоды люди начали страдать от невиданной болезни. Самые слабые, старики и дети умирали от лихорадки. Они не позволяли матери ухаживать за больными, говоря, что это она напустила хворь. С каждой смертью злоба нарастала. Однажды они явились среди ночи и выволокли нас с матерью из дома. — Шейла подняла взгляд. — Я ведь тоже ведьма. Они сказали, что мать учила меня злой волшбе. Все кричали и призывали убить ведьм. Я была в ужасе, а мать умоляла их, обращалась по именам, говорила, что исцеляла многих из них, спасла немало жизней, помогала родиться детям. Она готова была признаться в чем угодно, если мне позволят жить. Мольбам они не вняли. Сказали, что мы обе ведьмы и должны быть сожжены. Они бросили меня в деревянный ящик для дров и заколотили крышку гвоздями, чтобы я не выбралась, пока они занимаются моей мамой. Потом должен был настать мой черед. В стенах были щели для циркуляции воздуха, и я, скорчившись на дровах в темном ящике, видела все, что они творили. Я все еще помню запах того короба. Мужчины привязали мать к длинной деревянной жерди и оставили беспомощно лежать на холодной влажной земле, пока складывали огромный костер в центре поселения. Все это время она звала их по именам, умоляя пощадить дочь. Это все, что ее волновало. Пока мужчины занимались костром, женщины окружили ее и стали обзываться и плеваться. Потом по три-четыре человека с каждой стороны подняли жердь и потащили к горящему костру. Под одобрительные вопли они поместили в центр пламени жердь с привязанной матерью. Во сне я часто слышу ее крики. — Шейла умолкла, пытаясь восстановить самообладание. — Потом, когда крики мамы стихли, они пришли за мной...

Шейла снова сделала паузу. Казалось, она не в силах говорить и видит в пламени костра темные воспоминания. Лицо ее было пустым.

— А затем, — все-таки продолжила она, — я научила их бояться ведьм.

— Скольких ты убила? — спросил Ричард.

Шейла дернула плечом.

— Не считала. Вырвавшись из ящика после смерти матери, я знала, что моя жизнь никогда не будет прежней. Ее доброта породила людскую ненависть и привела ее к смерти. Сначала я разобралась с теми, кто охранял меня и следил, чтобы я не удрала. Когда я принялась за остальных, некоторым удалось сбежать. Но я знала их всех. Закончив с теми, кого поймала у костра, я выследила всех, кто принимал участие в убийстве моей матери. Я позаботилась, чтобы никто из них не умер легко.

Ричард подкинул в костер хвороста.

— Вот почему ты не можешь сжечь представителя рода ведьм. Даже такого злобного, как Мичек.

Шейла медленно кивнула своим воспоминаниям.

— Да, поэтому.

— Что было, когда отец вернулся? — спросила Кэлен.

Шейла фыркнула.

— А как думаешь? Он был убит горем. Он не одобрял моего поступка, но понимал его. Это сломило его, из него ушла жизнь. Его жена погибла, а его дочь-ведьма убила половину города.

— А что насчет остальных? — задал вопрос Ричард. — Не все принимали участие в казни твоей матери. В Северной Пустоши были и другие люди, другие поселения. Полагаю, тебе пришлось перебраться в другое место, но ты продолжила жить в Пустоши.

Шейла посмотрела на него, и в ее темных глазах заплясало пламя.

— Там, куда мы переезжали, я продолжала помогать нуждающимся. Я исцеляла людей, как учила мать. Помогала рождаться детям. Ухаживала за больными, делала для них то, что было в моих силах, и утешала тогда, когда ничего уже не могла сделать. Я доказала людям, что у меня есть хорошая, добрая сторона. Но после того дня все в Северной Пустоши знают имя «Шейла». Когда они сжигали мою мать, то не понимали, что я не просто ведьма, как она. Я еще и колдунья, и это делает меня намного опаснее. Думаю, нет нужды говорить, что больше там не сжигали ведьм. Жители Пустоши боятся даже подумать об этом. Они знают, что я ведьма во всех смыслах — и даже больше. Знают, что я живу не благодаря их милости; это они живут, потому что я позволяю. — Горечь исказила лицо Шейлы. — Вы просто не понимаете, каково это, когда твоя мать сгорает в огне.

Ведьма встала и ушла в темноту.