Вэкэт и Агнес

19

Вэкэт почти не спал. Едва дремота переходила в глубокое забытье, как его будила мысль о том, что он ненароком может опрокинуть чайник и пролить драгоценное содержимое. И еще одно не давало ему уснуть: до того как он нашел банку сгущенки, он страдал от голода скорее психически, чем физически. Мысль о том, что организм питается за счет самого себя, и ощущение растущей слабости, сознание своего бессилия – вот, пожалуй, что больше всего его мучило. А желудок через три дня голода затих.

Но вот стоило попить разведенного сгущенного молока, как желудок взбунтовался. Он требовал еды! Болезненные спазмы сжимали живот, рот наполнялся слюной. Губы сами тянулись к носику чайника, и только мучительным усилием воли Вэкэт отводил лицо в сторону и крепко держал под боком драгоценный сосуд.

Он засыпал и просыпался, а услужливая мысль работала в нужном направлении. Конечно, надо растянуть подольше разведенное сгущенное молоко. Это не прибавит сил, а лишь позволит оставаться живым еще какое-то время. Но если решиться и тронуться в путь – ведь, кажется, ветер переменился, – тогда надо влить в себя весь остаток и этим хоть как-то приободрить себя.

Вэкэт выпростал из спального мешка чайник и задумался: можно, конечно, вскипятить на примусе. Но не испортится ли жидкость от того? С другой стороны, пить холодное не так полезно, тем более что собираешься пускаться в дорогу. Вэкэт решил, что кипятить смесь не следует, но надо подогреть.

Рискуя сжечь рукава кухлянки, Вэкэт держал обе ладони на чайнике, пока тот стоял на огне. "Еще чуть-чуть, – удерживал он себя. – Пусть еще немного подогреется…" Наконец, когда жидкость достаточно разогрелась, Вэкэт с наслаждением приложился к носику. Он старался пить мелкими глотками, чтобы продлить удовольствие. Но против его воли глотка сокращалась так, что он и не заметил, как покончил с чайником. В горло уже шел один чистый воздух, а Вэкэт все делал глотательные движения.

Отдышавшись, Вэкэт выбрался из спального мешка. Сил не прибавилось, но воспоминание о том, что он пил молоко, бодрило. Выйдя из палатки, Вэкэт не упал под порывом ветра: либо ветер действительно приутих, либо прибавилось сил. Летящий снег продолжал бить по лицу. Вэкэт побрел к полузанесенной нарте.

Оловянной тарелкой, которой он пользовался вместо лопаты, Вэкэт принялся откапывать нарту. Очень скоро почувствовал, что устал и задыхается. Вэкэт присел рядом с нартой, откинул голову и увидел звезды… Это было так неожиданно, что Вэкэт помотал головой. Но звезды не пропали.

Вэкэт огляделся: ветер гнал снег понизу. Пурга шла на убыль.

Это его так обрадовало, что он крикнул:

– Э-гей! Пурга кончается!

И с ожесточением принялся откапывать нарту. Жаль, что отрезал ремни: нарта будет плохо идти, зарываться. Обиднее всего, что так и не пришлось поесть ременного варева. Полный котелок стоит в палатке.

Вэкэт откопал нарту, Полозья катились легко, хоть передняя часть и опустилась, словно голова у крепко выпившего человека.

Потом Вэкэт пошел к собакам. Первый снежный бугорок он попытался раскопать ногой, но снег так затвердел, что без помощи оловянной тарелки не обойтись. Вот показалась припорошенная снегом шерсть, и тарелка звякнула об окаменевшее тело.

Вэкэт отпрянул и бросился к другой ямке. Он торопился и, сделав отверстие в снежном бугре, сунул туда руку и снова, как и в первый раз, наткнулся на окоченевший труп.

Пока Вэкэт откапывал собачьи трупы, посветлело. Снег летел полосами, и видимость была настолько хорошей, что порой можно было разглядеть плато.

Из двенадцати собак лишь пять оказались живы, Четырех собак Вэкэту удалось поднять и вывести из снежных ямок. Он притащил их в палатку и разделил между ними вываренные куски лахтачьего ремня.

Вэкэт торопился. Может быть, это лишь временное затишье, которое может снова смениться пургой.

Вэкэт запряг собак и оглядел лагерь. Вернулся в палатку и вытащил спальный мешок. Погрузил и примус с остатками бензина, чайник. Из снега торчала обложка книги Стефансона. Книга была библиотечная. Вэкэт выдернул ее из-под снега и сунул в спальный мешок. Он решил не брать палатку. Лагерь разбивать больше не придется: или он дойдет, или…

Кое-как перевязав груз, Вэкэт тронул за баран [Баран – дуга посреди нарты. ] нарту и крикнул на собак. Он не надеялся, что они пойдут. Но собаки пошли.

Ветер дул в спину. Он гнал легкие, словно из одной шкуры, тела собак, а те, в свою очередь, тянули облегченную нарту, за которую держался каюр.

Медленно двигалась укороченная упряжка в глубь тундры Академии, направляясь на плато, откуда уже недалеко до полярной станции.

В низкой поземке быстро скрылись палатка и темные пятна раскопанных Вэкэтом собачьих могил.

С каждым шагом наливались усталостью ноги, но Вэкэт знал, что, если он остановится, он уже не сможет больше двинуться.

Ветер помогал путнику. Если бы не ветер, Вэкэт давно остановился и упал бы в снег.

Он боялся смотреть вперед: плато не приближалось. Единственным свидетельством продвижения было то, что палатка исчезала из глаз.

Наступал день. За низкой пургой, скрывшей горизонт, угадывался восход солнца. Вокруг посветлело, и уходящий назад нартовый след был хорошо виден. Его заметало снегом на глазах, и это тоже было свидетельством того, что он медленно движется: ведь пурга уже не так сильна, и ветер несет совсем немного снегу.

Вэкэт несколько раз падал. Но упорно поднимался, хватался за баран и шел дальше, с трудом передвигая ноги.

Собаки тоже порой ложились в снег, но Вэкэт поднимал их, встряхивая за шиворот, и даже пинал ногами. Собаки жалобно скулили, но вставали и шли дальше.

Силы быстро убывали, словно в теле Вэкэта открылось какое-то невидимое отверстие, через которое ветер выдувал тепло и остаток сил.

Вэкэт снова упал. На этот раз, как ни старался, он не смог подняться на ноги. Собрав последние силы, Вэкэт вполз на нарту и улегся ничком на спальный мешок. Горячее дыхание растопило снег у его рта, и он лизнул влажный матерчатый верх.

Собаки улеглись, свернувшись клубком. Они мелко дрожали от холода и голода.

Только не закрывать глаза… Это будет конец. Надо отдышаться, спокойно набрать силы и идти. Только не закрывать глаза! Надо смотреть на собак, на поникший передок нарты, на горизонт, угадывающийся за летящим снегом. На снег смотреть трудно и неинтересно – сплошное белое поле, никакого разнообразия… Но что это? Сердце у Вэкэта забилось сильнее. Что-то необычное, странное на однообразном снежном поле. А вдруг что-нибудь съестное? Ведь послала же судьба банку сгущенного молока, когда уже не оставалось никаких надежд… Вэкэт сначала сел на нарту, потом встал на подгибающиеся ноги и направился к странному предмету, торчащему из снега. Предмет оказался всего лишь в двух шагах от нарты. Это был чудом залетевший обрывок газеты. Кто-то за тысячи километров прочитал газету и выбросил. Газетный лист преодолел снежные заносы, торосы, разводья, горные хребты и оказался на арктическом острове… Вэкэт протянул руку и взял бумажный лоскуток. На нем был только заголовок – "Пожар в английском посольстве".

Вэкэт побрел к нарте, улегся на спальный мешок и снова прочитал, произнося вслух: "Пожар в английском посольстве". Не надо закрывать глаза! Но искушение слишком велико. Вэкэт смежил веки и тотчас увидел этот старинный особняк в глубине парка, две милицейские будки, пустой флагшток. И тут же повернулся спиной к английскому посольству. Пусть оно горит. Ведь он пришел на эту набережную, чтобы стать на то место, где стояла Агнес и смотрела на Кремль. На красную стену и сияющие золотые купола соборов… Какая красота! А сзади шумит и трещит в огне английское посольство. Олений топот на набережной… Откуда стадо в центре Москвы?.. Горит английское посольство…

Вездеход остановился у нарты.

Люди кинулись к неподвижно лежащему человеку. Один из них обрадованно крикнул:

– Жив!

Вэкэт поднял веки и увидел низко над собой глаза Ивана Яковлевича. Значит, он тоже пришел на набережную. Вэкэт, как ему показалось, крикнул: "Пожар! Горит особняк посольства!"

– Что ты говоришь, Рома? – Иван Яковлевич почти приложил ухо ко рту Вэкэта. – Говори громче.

Но треск был так силен, что перекричать его было невозможно. Тогда Вэкэт поднял руку и подал Ивану Яковлевичу клочок газеты. Окулов взял и прочитал: "Пожар в английском посольстве".

– Гони на станцию! – крикнул Иван Яковлевич водителю. – Выжми из этого драндулета все возможное!

Водитель сел за рычаги.

Плато заметно приближалось. Через час вездеход вскарабкался на плоскую возвышенность. Здесь пурги уже не было. Далеко впереди, на южном берегу острова, из утонувших в снегу домиков тянулись столбики дыма.

Юрий Сергеевич РЫТХЭУ

ИЗБРАННОЕ В ДВУХ ТОМАХ

Том второй

ПОВЕСТИ. РАССКАЗЫ. ОЧЕРКИ

Оформление художника А.Шилова

Издательство "Художественная литература" Ленинградское отделение

Ленинград, 1981

ББК 84.3 Чук 7

Р95

Рытхэу Ю.С. Избранное: В 2-х т. /Предисл. Д.Кугультинова; Оформ. худож. А.Шилова. – Л.: Худож. лит., 1981. – Т. 2. Самые красивые корабли; Вэкэт и Агнес; След росомахи: Повести. Рассказы. Очерки. – 536 с.

Во второй том избранных произведений Ю.С.Рытхэу вошли широкоизвестные повести и рассказы писателя, а также очерки, объединенные названием "Под сенью волшебной горы", – книга путешествий и размышлений писателя о судьбе народа Севера, об истории развития его культуры, о связях прошлого и настоящего в жизни Советской Чукотки.