Величайшие в мире злодеи

Гунн Аттила

Массовые грабежи, воровство и насилие многие столетия были составной частью жизни народов Северной Европы. Благодаря грекам и римлянам Средиземноморье стало колыбелью цивилизации, однако варварские племена, проживавшие на севере, никогда не оставляли эти земли в покое, то и дело совершая опустошительные набеги. В работах греческого историка Геродота, родившегося в 484 году, есть описания дикого племени скифов, населявших северное побережье Черного моря, которые делали себе одежды из кожи врагов, а черепа использовали качестве кубков и пили из них кровь своих жертв. В 410 году Рим пережил нашествие готов, ринувшихся на юг с территории сегодняшней Швеции. Шесть дней они убивали и насиловали на улицах Вечного города. Почти пятьдесят лет спустя до Рима добрались злобные вандалы, опустошив перед тем германские, галльские, испанские и североафриканские земли. Племена саксов, франков и викингов также славились жестокостью и воинственным духом, однако среди всех варварских племен, терзавших Европу в то далекое время, ни одно не вселяло в человеческие сердца больше ужаса, чем племя гуннов, чьи корни остались в пустынных степях Монголии.

Во втором веке китайцы прогнали гуннов с их исконных земель, и лихие конные полчища двинулись на запад, хладнокровно истребляя все племена, попадавшиеся на пути. В конце концов они снова осели к северу от Дуная, между Волгой и Доном, кое-как наладили отношения с соседними римлянами и даже помогали их легионам усмирять наиболее беспокойные племена. Рим ежегодно выплачивал гуннскому королю Руасу 350 фунтов золота, но вместе с тем держал у себя нескольких заложников в качестве гарантии благоразумного поведения гуннов. Племянник короля Аттила, родившийся в 406 году, все свои молодые годы прожил в Италии в качестве заложника. Там он приобрел неоценимый опыт, пригодившийся ему позднее, когда за многочисленные кровопролитные походы его окрестили «Бичом Божиим». Аттиле было двадцать семь лет, когда умер король Руас. Он начал править гуннами совместно со своим братом Бледой. Вместе они укрепили государство, одержав победу над могущественным племенем остготов. К 444 году гунны овладели всей территорией современной Венгрии и Румынии, затем, чтобы стать единоличным правителем, Аттила убил своего брата. Теперь он был готов выступить против Рима. Жалобная мольба о помощи отчаявшейся девицы послужила необходимым поводом для начала войны.

Гонория, сестра римского императора Валентиниана III, попала в скандальную историю, забеременев от его приближенного. Валснтиниан сослал ее в Константинополь, где в кругу религиозных родственников Гонория оказалась на положении пленницы. От отчаяния и скуки молодая женщина тайком послала Аттиле в Будапешт свое кольцо вместе с запиской, в которой обещала вождю гуннов стать его невестой, если он сумеет вызволить ее.

У Аттилы было уже достаточно жен, но тем не менее к призыву римской принцессы он отнесся с должным почтением и попросил у Валентиниана руки Гонории… и половину Римской империи в качестве приданого. На неминуемый отказ гунн ответил яростной атакой.

Во главе полчищ своих соплеменников он быстро продвигался на юг через Македонию, — большая часть которой сегодня принадлежит Греции, — и в 447 году оказался у врат Константинополя. Римлянам удалось откупиться, пообещав увеличить ежегодную выплату гуннам до 2100 фунтов золота и наделив их щедрыми дарами. Аттила повернул свои войска назад и благополучно возвратился восвояси, но всего четыре года спустя он повел огромную объединенную армию гуннов, франков и вандалов через Рейн в поход на Галлию. Безжалостно сметая города на своем пути, варвары уже готовились напасть на Орлеан, но город спасло появление римских легионов, союзников армии вестготов. Аттила оттянул свои войска на большую равнину близ городка Шалон-на-Марне и приготовился к бою. Битва продолжалась весь день. Обе стороны понесли ужасающие потери. Один очевидец этих событий рассказывал позже, что рукопашная схватка была «упорной, безжалостной, бескрайней». Король вестготов стал одним из многих тысяч погибших. Но в результате Аттиле пришлось отступить за Рейн. Историки считают битву при Марне одной из самых жестоких, какие происходили в мире. Говорят, что если бы римляне тогда не победили, сегодня, возможно, большинство европейцев имело бы раскосые, монголоидные лица.

Аттила был обескровлен, но не побежден. Прошел всего лишь один год, и его войска снова вторглись в Италию. Аквелия, главный город провинции Венеция, был уничтожен до основания после того, как варвары зверски надругались над его жителями. Затем орды гуннов спустились к Адриатике, уничтожив граждан Конкордии, Алтинума и Падуи, прежде чем сжечь их владения. Те, кому удалось спастись, бежали на острова в лагунах, куда не могли добраться всадники. Так возник город Венеция.

Помешанный на власти язычник повернул свою армию в сторону Милана и равнин Ломбардии. Он убивал и грабил до тех пор, пока полностью не разорил всю северную Италию. Когда угроза нависла над самим Римом, Папа Лев I храбро покинул пределы Ватикана, чтобы самолично поговорить с неукротимым захватчиком с глазу на глаз. Этот решительный шаг обескуражил Аттилу. Он согласился увести свои войска из-под стен Рима, не тронув его, однако грозился на прощание, что вернется, если обиды, нанесенные Гонории, не будут искуплены.

Однако миру не суждено было больше страдать по воле одного из самых безжалостных деспотов в истории. 15 марта 453 года он закатил гигантское пиршество в честь своей новой жены, девственной красавицы Ильдико. В ту же ночь, при попытке осуществить супружеские обязанности у Аттилы разорвалась артерия, и кровожадный вождь умер от потери крови.

Чингисхан

Спустя почти что восемьсот лет после Аттилы Европа затрепетала перед новым монгольским триумфатором, оставшимся в истории благодаря несравненной хитрости и жестокости. Он родился в 1162 году и был назван Темучином в честь вождя племени, которое только что победил его отец, Есукай. Когда ему было тринадцать, Есукай попал в засаду и погиб. Темучин оказался в эпицентре вероломной внутриплеменной борьбы за власть и не ударил в грязь лицом, выйдя из этой борьбы победителем. Он хладнокровно убил собственного брата из-за куска рыбы. Он вырезал всех мужчин, женщин и детей из племени номадов, которые осмелились похитить его жену. И хотя соперники тоже не отставали — один даже сварил семьдесят человек в котлах для приготовления пищи — весной 1206 года Темучин сделался достаточно могущественным, чтобы подчинить своей воле все монгольские племена. Созвав дюжину наиболее воинственных вождей на берегу реки Онон, Темучин провозгласил себя их главою и принял новое имя — Чингисхан, что означало «непревзойденный воин».

Китай первый пострадал от нового беспокойного соседа. Кин Тартаре, правитель северной половины страны, с радостью принял предложенную Чингисханом помощь в подавлении беспорядков. В 1211 году этот опрометчивый шаг обернулся крупными неприятностями. Войска Чингисхана, побывав за Великой Китайской стеной, изучили местность и даже сумели подкупить стражей некоторых ворот. Монгольская армия лавиной хлынула на юг, осаждая и разграбляя города, топча и выжигая урожай. К 1214 году Чингисхан почти полностью овладел территорией к северу от Желтой реки и предложил императору Кину мир, при условии, что: «мои люди и военачальники получат богатые дары, дабы усмирилась ярость их». Таким образом, в числе прочей военной добычи монголы увезли домой двоих царственных принцесс, пятьсот китайских юношей и девушек, три тысячи коней и стадо редких белых верблюдов. Но не прошло и года, как завоеватели вернулись обратно, безжалостно осаждая уцелевшие после первого вторжения города.

Очень скоро владения Чингисхана превратились в мощную империю, основанную на страхе, где любые протесты карались немедленной смертью. Дикий монгольский властелин устремил свои взоры на запад. Там между Гангом и Тигром лежали земли шаха Мохаммеда. Сегодня эту территорию делят между собой Туркестан, Иран и Северная Индия. Чингисхан послал к шаху посольство с обещанием мира и предложением торговать. Ответ показался благосклонным, и вскоре первый торговый караван, состоявший из сотни монголов, прибыл в приграничный город Отрар. Однако правитель города Инальюк приказал перебить всех коммерсантов как шпионов. Разъяренный Чингисхан снова послал гонцов к Мохаммеду и потребовал выдать ему от-рарского правителя. Вместо этого шах обезглавил начальника ханского посольства, а остальных парламентеров отослал назад с отрезанными бородами. Подобное оскорбление стоило шаху королевства, и в результате над Европой нависла беспрецедентная опасность.

Четырехсоттысячное войско шаха Мохаммеда выстроилось вдоль берега Сырдарьи, чтобы предотвратить вторжение, но Чингисхан расправился с ними, как с ягнятами, приведенными на заклание. Его армия нанесла удар по трем направлениям. Одна ее часть атаковала стратегически важные города Бухару и Самарканд, а две остальные перешли через горы на севере и осадили Отрар. Ожесточенная битва завершилась казнью вероломного правителя — захватчики в глаза и уши Инальюка залили расплавленный металл. Затем вторая часть монгольской армии повернула на юг, чтобы соединиться с первой под стенами Бухары, а оставшиеся сорок тысяч человек, возглавляемые самим Чингисханом, исчезли в бескрайних просторах пустыни Кызылкум. В самый неожиданный для защитников Бухары момент они появились вновь в тылу войск шаха Мохаммеда. Почувствовав, что дело плохо, шах бежал из осажденного города, предоставив опьяненным победой монголам вершить на его улицах свою страшную вакханалию. Защитники города были убиты. Горожанам приказали покинуть полуразрушенные дома, чтобы никто не мешал захватчикам спокойно грабить. Затем женщин изнасиловали на глазах у семей, искусных мастеровых увели с собой в рабство, а остальных изрубили мечами.

Монгольская армия существенно превосходила военной мощью скованные ужасом войска противника. Холеная пехота шаха была беспомощна перед полчищами всадников, метавших тучи смертоносных стрел и безжалостно топтавших копытами уцелевших воинов с их бесполезными кривыми мечами и копьями.

Если город или крепость казались монголам слишком хорошо укрепленными, они делали вид, что отступают, и, выманив таким образом защитников, которые, попавшись на удочку, бросались в погоню, уничтожали их с дикой жестокостью. Продвигаясь вглубь земель шаха, монголы гнали перед собой толпы пленников, пользуясь ими как живым щитом. Гигантские катапульты, управляемые доброй сотней монголов каждая, швыряли огромные каменные глыбы в стены городов. Остальные преграды устранялись с помощью доселе неведомого Западу средства — пороха.

Города, добровольно открывавшие захватчикам свои ворота, оставались целы. Сопротивлявшихся, таких, как Самарканд, не щадили. К стенам этого города войска Чингисхана подступили в мае 1220 года и обнаружили там хорошо окопавшийся гарнизон из пятидесяти тысяч человек. Тогда монголы прибегли к излюбленной хитрости — бросились бежать. Обманутые защитники Самарканда кинулись за ними вдогонку и были изрублены на мелкие куски. Лишившись половины своих наемников, самаркандские жители сдались на милость Чингисхана, оставив в осажденном городе одних только воинов, которые вскоре умерли от голода. Почти что тридцать тысяч горожан монголы угнали с собой, чтобы использовать в роли живого щита при очередной осаде.

В Ургенче монголы убили всех мужчин, а женщин и детей угнали в рабство. Напоследок они взорвали плотину, и вода затопила руины разоренного города. В Термезе Чингисхан приказал вскрывать все тела убитых, после того как обнаружил, что одна старая женщина успела проглотить немного жемчуга. В Низе сын Чингисхана Туле связал всем жителям руки за спиной и наблюдал, как они умирают под градом стрел. В Мервс всем беднякам отрубили головы, а состоятельных людей подвергали зверским пыткам, чтобы выведать, где они спрятали свои богатства. Когда Чингисхану сдался город Нишапур, монгольский вождь приказал построить три отвратительные пирамиды — одну из мужских отрубленных голов, другую из женских и третью из детских.

Шах Мохаммед не вынес несчастий, свалившихся на его государство, — бежал в маленькую деревушку на берегу Каспийского моря и там скончался от плеврита. Узнав об этом, Чингисхан стал преследовать его сына и наследника, Джелаледдина. Путь его пролег на юг через Афганистан, и повсюду сотнями гибли мирные, ни в чем не повинные люди. Когда молодой шах нашел убежище у султана Дэли, монголы в ярости разграбили Лахор, Пешавар и Меликпур и повернули обратно на северо-запад. По дороге Чингисхану передали, что жители Хера-та, сдавшегося без боя и потому не тронутого завоевателями, сместили правителя, назначенного им перед уходом. Бунт окончился шестимесячной осадой и затем неделю продолжавшейся резней. На этот раз после ухода монгольской армии от города остались руины, заваленные грудами трупов. Чингисхан поспешил возвратиться на родину, где ему предстояло разобраться с племенем Тангут, не пожелавшим выслать ему военное подкрепление во время кампании против шаха Мохаммеда.

Грозный хан собирался стереть непокорное племя с лица земли, но годы беспокойной походной жизни подорвали его силы. Внезапно навалившаяся старость совершила то, чего не смог сделать ни один злейший враг Чингисхана. В 1227 году во время осады столицы тангутов Нингзии он заболел и умер в возрасте шестидесяти пяти лет. Наследником он назначил своего сына Джагатая, но приближенные вождя решили скрывать факт его смерти до тех пор, пока сын не овладеет ситуацией и не вступит во власть. Благодаря этому последними жертвами человека, которого историки считают «самым могущественным и кровожадным завоевателем всех времен и народов», стали случайные свидетели похоронной процессии в долине Килиен. Все они были убиты.

Чингисхан оставил после себя империю, простиравшуюся от Китайского моря до Персидского залива. Страны, весьма неуютно ощущавшие себя в качестве соседей, понадеялись, что смерть страшного монгольского властелина положит конец захватническим кампаниям его народа. К несчастью, они ошиблись. Чингисхан породил целую династию безжалостных, ненасытных правителей, каждый из которых самоутверждался, посягая на соседские территории. Наследник Чингисхана Джа-гатай свои первые годы у власти посвятил укреплению позиций монголов в Китае и расширению империи на землях Кореи. Затем, следуя примеру отца, он переключился на западное направление. На этот раз монгольские полчища отправились через Центральную Азию в Восточную и Центральную Европу. Первыми жертвами стали Тифлис и Рязань.

Все ценное из этих городов было вывезено, а жители уничтожены. Москва, в то время крохотный деревянный город, не вызвала у захватчиков каких-либо проблем. В Козельске, упорно сопротивлявшемся монгольским войскам, устроили такую страшную резню, что, покидая его, в насмешку дали городу новое имя Мобалиг, что в переводе означает «город скорби». В конце концов пал сам Киев, звавшийся «матерью городов русских». Жители были убиты, а дома их разрушены.

Далее монгольская армия разделилась. Один из старейших военачальников Чингисхана Субатай по трем направлениям повел наступление на Венгрию, собираясь воссоединиться с остальной армией у Дуная. Прежде всего следовало проследить, чтобы армии Польши, Германии и Богемии не поспешили на помощь грозным венгерским мадьярам. Для этого часть монгольских войск вторглась в Польшу, приводя в смятение местных, привыкших к традиционно неторопливым боям, военачальников стремительным напором и скоростью продвижения. Польская армия была разбита под Зидловом, а германская под Лигницем. Богемцы спешно отступали. Менее чем за месяц монголы покрыли расстояние в шестьсот сорок километров, одержали две убедительные победы в сражениях, захватили четыре главных города и расчистили себе путь к основной цели — к Венгрии.

Венгерский король Бела IV собрал своих воинов, чтобы сразиться с Субатаем на берегу Дуная, но монгольский военачальник решил уклониться от битвы на невыгодной для его всадников территории и начал отступать к реке Саджо. Венгры преследовали их шесть дней, все дальше и дальше отходя от своей крепости. На рассвете седьмого дня Субатай неожиданно пошел в атаку. Большинство воинов Белы еще спали. К середине дня семьдесят тысяч мадьяр были убиты. «Они падали направо и налево, как листья с деревьев перед приходом зимы, — писал летописец. — Дороги на два дня пути от поля битвы были усыпаны трупами пытавшихся бежать».

Субатай ворвался в Будапешт. Тем временем часть его армии, сметая все на своем пути, пустилась в погоню за королем Белой, который бежал на Адриатическое побережье. В рождественский день 1241 года монгольская армия перешла скованный льдом Дунай и захватила город Эцтергом. Европа с трепетом ожидала, каким будет следующий шаг монголов, но азиаты неожиданно повернули назад. До них дошла весть, что Оготай погиб. Теперь должна была начаться самая жаркая из битв — битва за власть, и никто не хотел ее пропустить.

Это случилось за десять лет до того как Мангу, сын тирана Туле, утвердился в качестве бесспорного всемонгольского вождя. К тому времени в Персии начались беспорядки, подогреваемые измаи-литами, и Мангу вынужден был послать своего брата Халагу на Ближний Восток штурмовать крепость зловещей секты, получившей известность под названием «убийцы». Халагу осадил Багдад, главный город региона. Его защитники сопротивлялись в течение месяца, но все-таки сдались в феврале 1258 года.

Мародеры Халагу вырезали всех жителей города, а султана затоптали лошадьми. Затем они подожгли руины и направились в Сирию, где опустошили Алеппо, Дамаск и уже собирались напасть на Иерусалим, когда пришло известие о смерти Мангу. Снова смерть одного человека предотвратила многие тысячи других смертей. Халагу с войском поспешил на родину.

Кублахан был единственным правителем в этой смертоносной династии, гуманно обращавшимся с пленниками и запретившим бессмысленную резню. Тридцать четыре года своего правления он посвятил покорению Южного Китая, Тибета, Вьетнама. Он попытался даже завоевать Японию, но это у него не получилось. После его смерти империя развалилась на части из-за междоусобной борьбы наследников. Китайцам вскоре удалось сбросить монгольское иго. Войско царственной династии Минг изгнало диких захватчиков назад в их родные монгольские степи.

Тамерлан Великий

Миру, вздохнувшему наконец спокойно после распада монгольской империи, предстояло еще услышать о последнем безжалостном вожде монголов. В 1336 году в городе Кеш близ Самарканда родился мальчик, названный Тимуром. Он приходился праправнуком Чингисхану и с детства мечтал возродить славу и блеск империи своего грозного предка, разделенную теперь на мелкие княжества. Из-за врожденной хромоты в родном городе его прозвали Тимур-и-Ленг, что означало Тимур Хромоножка. Мир запомнил его как Тамерлана Великого, жестокого военачальника, склонного к садистским зверствам.

В тридцать три года он узурпировал трон в Самарканде и таким образом получил необходимую власть, чтобы начать захватнические походы. Прекрасная военная подготовка помогла ему завоевать Персию, Туркестан, Украину, Крым, Грузию, Месопотамию и Армению. Правители, обращавшиеся к нему за военной помощью, часто оказывались обманутыми вероломным монголом. Водворив порядок в очередном государстве, он забирал власть над ним в свои руки. Скинув с трона хана-соперника, Тамерлан овладел Россией, потом захватил Индию. Кровавый шлейф тянулся за его армией до самого Дели, который был превращен в руины и лишился жителей.

Подобно своим предкам, Тамерлан, высокий, крупноголовый и седой с самого детства, старался страхом держать в повиновении завоеванные народы. В разраставшейся империи нередко случались восстания, но все они жестоко подавлялись. Целые города полностью стирались с лица земли, все их население уничтожалось. На потеху императора сооружались внушительные пирамиды из черепов. Дважды он замуровывал заживо тысячи бунтовщиков, обрекая их на медленную смерть от голода и удушья. Однажды ему пришло в голову столкнуть всех своих пленников со скалы в пропасть.

По завершении своей индийской кампании Тамерлан устремился в Сирию свести старые счеты с вождями, отказавшими ему в помощи во время предыдущих военных походов. Алеппо был осажден и разрушен, в 1400 году оккупирован Дамаск. Багдад, не вполне еще оправившийся после резни, учиненной Халагу, снова был опустошен огнем, и двадцать тысяч его жителей были зарублены мечами. В 1402 году Тамерлан обрушил свой гнев на Анатолию, обезглавив пять тысяч оттоманских воинов после продолжительной осады. Их султана увезли в плен в железной клетке и убили.

Возрожденный кровавый кошмар прошедших столетий прекратился только со смертью Тамерлана. В январе 1405 года монгольские полчища направлялись штурмовать китайские границы. Во время похода, раскинув лагерь на берегу Сырдарьи, Тамерлан заболел и умер. По иронии судьбы это произошло в Отраре, городе, правитель которого так неосторожно разжег огонь монгольской ярости, казнив торговый караван Чингисхана двести лет назад. Многим миллионам людей пришлось расплачиваться своими жизнями за этот глупый, жестокий поступок.

Иван Грозный

В июле 1662 года разъяренная пятитысячная толпа направилась к подмосковному дворцу русского царя Алексея Михайловича. Неурожай и затянувшаяся война с Польшей истощили терпение народа. Люди взбунтовались против больших налогов, инфляции, алчности чиновников и потребовали от царя обещания облегчить их существование. Но царь разрешил проблему вовсе не тем способом, которого ожидали его многострадальные подданные. Согласно историку В. О. Ключевскому, «царь Алексей позвал на помощь стрельцов, которые устроили массовую резню, затем последовали аресты, пытки и казни. Сотни человек были утоплены в Москве-реке, и целые семьи сосланы на поселение в Сибирь». Алексей был по натуре набожным и творческим человеком. Он пытался передать управление страной министрам. Но тем не менее, унаследовав трон и законы от своих жестоких предков, многие из которых были монгольских кровей, Алексей Михайлович оберегал их столь же ревностно и безжалостно. Любой вызов, брошенный царской власти, карался пытками, изгнанием и смертной казнью. Преданность избранных аристократов покупалась землями и всевозможными почестями. Крестьяне, составлявшие девяносто процентов населения, жили под игом средневекового крепостного права, не позволявшего получить образование, поменять занятие, даже самостоятельно выбрать себе супруга. Если же крестьяне выражали недовольство своим рабским положением, солдаты и тайная полиция быстро наводили порядок, не гнушаясь никакими методами. Четыреста лет цари управляли Россией с помощью страха. Однако немного сыщется царей, внушавших такой же страх, как Иван IV, прозванный Грозным.

Иван родился в августе 1530 года и в раннем детстве остался сиротой. Его отец Василий, великий князь Московский, умер, когда мальчику едва исполнилось три года. Когда ему было пять, он лишился матери, которая исполняла роль регентши. Ее отравили царедворцы. Таким образом, будучи еще совсем ребенком, будущий царь оказался обделен заботой и родительской лаской. Между могущественными боярскими родами разгорелась борьба за власть, в которой малолетний Иван был всего лишь пешкой, переходившей из рук в руки вследствие отвратительных кровавых разборок между родственниками. На глазах у мальчика взбунтовавшаяся толпа разорвала его дядю. Тем не менее Иван быстро научился давать сдачи. Свой первый приказ убить человека он отдал в тринадцатилетнем возрасте. Его первой жертвой стал боярин Шуйский, скормленный собакам.

В 1547 году Иван вступил на царство и на смотринах красивейших и знатнейших девиц государства выбрал себе невесту, пятнадцатилетнюю Анастасию. Она родила ему шестерых детей, но только двое из них остались в живых к моменту ее смерти в 1560 году. Смерть детей, потеря любимой, спокойной и уравновешенной супруги, психологические травмы, полученные в детстве, — все это, конечно же, повлияло в какой-то степени на необузданные вспышки насилия, проявившиеся в характере молодого самодержца.

Сперва Иван избавился от своих ближайших советников, личного духовника отца Сильвестра и дворянина Алексея Адашева, объявив, что они замышляли убить Анастасию. Затем он покинул Москву и удалился в провинцию, фактически заточив себя в монастырь. Депутация из представителей всех слоев общества явилась к нему и умоляла вернуться на престол, дабы избежать безвластия. Иван согласился при условии, что ему будет позволено управлять страной так, как он считает нужным, без какого-либо постороннего вмешательства. Разумеется, его условия были приняты, и царь возвратился в столицу. Первым делом он разделил российский народ на две большие группы. Одной частью безраздельно правил царь, а другой управляла армия его чиновников.

Затем, чтобы хорошенько напугать своих подданных, Иван ввел печально знаменитую опричнину. Опричники наделялись чрезвычайными полномочиями карать врагов государства. Они разъезжали повсюду в черных плащах, на черных конях, и на седлах у каждого было изображение метлы и собачьей головы. Эти люди с безграничной жестокостью расправлялись со всеми, кого подозревали в заговоре против Ивана. С их помощью царь свел многие старые счеты. С плеч полетели головы более четырех тысяч дворян. Семья Старицких, доводившаяся родственниками Ивану и, следовательно, представлявшая потенциальную опасность для его власти, была полностью уничтожена. Когда митрополит Филипп, глава московской православной церкви, проклял опричников и отказался благословить царя, безжалостные черные всадники выследили старика и жестоко с ним расправились.

Иван Грозный сам нередко принимал участие в оргиях опричников, пытая, насилуя и убивая вместе с ними. Его ярость была неописуема, когда один из информаторов доставил донесение о том, что жители Новгорода, второго по величине и значимости города тогдашней России, замыслили мятеж. Не давая себе труда проверить информацию, которая наверняка не соответствовала действительности, Иван с отрядом опричников отправился на север разорять дворянские семьи, монастыри и церкви в радиусе восьмидесяти километров от злосчастного города. Опустошив все окрестные поля, царь повелел обнести Новгород деревянным забором, дабы никто не убежал, и затем пять недель наблюдал за самой настоящей резней, а временами и сам принимал в ней участие.

Жен и мужей заставляли смотреть, как пытают их детей и родителей. Многие женщины были живьем зажарены на вертелах. Массовыми убийствами занимались почти как спортом. Один немецкий торговец писал: «Усевшись на лошадь и размахивая копьем, он (Иван) разгонялся и сходу нанизывал людей на острие, развлекаясь подобным образом на глазах у собственного сына…». Позже советские схоласты утверждали, что тогда погибло не более двух тысяч человек, но западные историки полагают, что в Новгороде было уничтожено около шестидесяти тысяч невинных жителей. Садистская расправа Ивана над Новгородом и позже над Псковом, также заподозренным в измене, произвела неизгладимое впечатление на царских оппонентов. Когда русские войска вторглись в соседнюю Ливонию, один из осажденных гарнизонов предпочел взорвать себя, лишь бы не попасть в лапы свирепого тирана.

В 1572 году Иван Грозный внезапно распустил опричников и запретил всякое упоминание о них. На протяжении всей жизни вспышки невероятной жестокости сменялись у царя периодами маниакальной религиозной депрессии. Тогда он публично каялся в грехах и надевал рубище. Быть может, это было действительно искреннее раскаяние после шести лет террора. Также возможно, что турки, атаковавшие южные границы России, заставили царя отложить разборки с врагами внутри страны или же к тому времени Иван уже уничтожил всех, кто ему мешал.

Многолетнее кровавое правление легко сходило Грозному с рук благодаря поддержке православной церкви. Западная Европа переживала религиозный кризис, и православное духовенство опасалось, что протестантское свободомыслие проникнет на русскую землю, ослабив их власть над темным, непросвещенным народом. В обмен на поддержку своей жесткой линии в отношении различных религиозных ересей, не исключавшую даже сжигание на костре, православная церковь обеспечивала безоговорочное отпущение грехов и со временем превратилась в царский пропагандистский орган. Если очередной крестьянский бунт жестоко подавлялся, во всех грехах принято было винить нерадивых, продажных чиновников. Иван Грозный, конечно же, был ни при чем.

Впрочем, для некоторых русских царь Иван не был Грозным. Они получали от него власть и новые обширные земли на завоеванных территориях к северу от Черного моря и в Сибири. Однако войны, в результате которых Россия получала эти земли, и военные кампании, ничего не дававшие России, требовали больших расходов и ложились тяжким налоговым бременем на землевладельцев и крестьян. К концу правления Ивана Грозного, как сообщал в Лондон английский посол Джайлз Флетчер, «положение стало настолько отчаянным, что народ надеется на какое-либо иностранное вторжение, каковое, по-видимому, является единственным способом избавить их от непосильного ига власти Иоанновой».

Но был и другой способ — смерть царя. Она наступила в марте 1584 года. Тремя годами ранее Иван в пылу ссоры убил собственного сына и наследника. Распутная жизнь — у него было шесть жен и неисчислимое количество любовниц — подорвала здоровье царя. Смерть настигла его, когда он собирался играть в шахматы.

Но даже смерть Ивана Грозного не избавила Россию от экономического и политического кризиса. Наследником Ивана стал его второй сын, слабоумный царевич Федор. Через некоторое время выяснилось, что он не в состоянии управлять страной. Россия на тридцать лет погрузилась в хаос, пережила шведскую и польскую оккупации, прежде чем на престол вступили Романовы — родственники первой жены Ивана Грозного Анастасии, которым в конце концов удалось восстановить авторитет царской власти.

Историки по сей день спорят, сознательно ли совершал свои преступления кровожадный русский царь, или же он страдал тяжелым психическим расстройством. Одни оправдывают его садизм психологической травмой, полученной в детстве, другие считают, что виной всему был дефект позвоночника. Должно было пройти почти триста пятьдесят лет, прежде чем нашелся человек, открыто заявивший, что опричники сыграли «прогрессивную роль» в русской истории, и утверждавший, что единственной ошибкой монарха стала приостановка тотальных чисток. Эта неожиданная точка зрения принадлежала Иосифу Сталину. Вышележащая глава доказывает, что Сталин не повторил той же «ошибки».

Османские султаны

На протяжении всего девятнадцатого века Турция считалась в Европе больной овцой. Один кризис сменял другой. Самым страшным стала кровавая Крымская война, в ходе которой континентальные супердержавы решили поддержать агонизирующий режим некогда великих османских султанов, чтобы не допустить конкурентов, таких, как Россия, в Константинополь, через который пролегали важные торговые пути. Пустившись на этот шаг, западный мир вскоре с возмущением понял, что Турция была еще больнее, чем им казалось прежде, только в другом смысле этого слова.

Подобно монголам османский султанат возвысился в прошлые века в результате беспощадных захватнических войн. Массовые убийства пленников считались аксиомой военной жизни. К 1588 году, когда английский флот одержал победу над испанской армадой, султанам была подвластна империя, охватывавшая все Средиземноморье, простиравшаяся от города Аден, порта на Красном морс, до Будапешта и Белграда, от Крыма до Алжира. Огромные территории, принадлежащие сегодня Венгрии, Польше и России, подчинялись тем же властителям, что и народы Греции, Египта, Туниса, Ливии, Ливана, Сирии, Израиля, Югославии, Румынии и Болгарии. Любой мятеж среди тридцатимиллионного населения беспощадно подавлялся.

Однако абсолютная власть не только развратила династию султанов, она ослепила их настолько, что они не замечали перемен, происходящих за пограничными бастионами их государства. В 1876 году восстание в Болгарии было подавлено с традиционной жестокостью. Османские войска устроили безумную кровавую оргию, в результате которой погибли двенадцать тысяч мужчин, женщин и детей. Но к тому времени на Западе уже существовали газеты, и миллионы их читателей ужаснулись, узнав о подобном проявлении средневекового варварства. Историкам предстояло обнаружить, что эта бесчеловечная тирания успешно и безнаказанно сосуществует бок о бок с их «цивилизованным» миром на протяжении трехсот пятидесяти лет и, более того, благополучно продолжит свою историю в двадцатом веке.

Султаны Османской империи имели больше поводов опасаться заговоров, чем кто бы то ни было. В стенах их дворца Гранд Сераль широко практиковалась древняя традиция удушения неугодных глухонемыми при помощи шелкового шнурка. Магомет Завоеватель (1431–1481) издал указ, в соответствии с которым официальный наследник султана имел право «убивать своих братьев во имя сохранения мира во всем мире». Новый закон был призван исключить губительную для страны борьбу за власть между возможными наследниками. Когда Магомет III вступил на престол в 1595 году, оказалось, что, благодаря усердию отца, ему придется убить девятнадцать братьев в возрасте от одиннадцати лет и младше и семерых беременных наложниц бросить в мешках в Босфор.

Позже установилась практика заточать ближайших родственников султана в лишенные окон помещения Гранд Сераля до тех пор, пока смерть очередного правителя не призовет их на трон. Отрезанные от внешнего мира, наследники жили в компании глухонемых слуг и стерилизованных наложниц. Многие из них попросту сходили с ума к моменту вступления во власть, ведь заточение иногда длилось по тридцать лет. Эта антигуманная традиция была упразднена только лишь в 1789 году. К тому времени безумие было уже генетически заложено в крови османских диктаторов.

Сулеймана Великолепного, правившего с 1520 по 1566 год, большинство историков считают последним великим султаном. В 1526 году он захватил новые венгерские земли, вырезав двести тысяч человек, из которых две тысячи были убиты для развлечения скучающего правителя, так, чтобы он мог видеть казнь со своего трона. Сто тысяч венгров угнали в качестве рабов в Константинополь. Тремя годами позже, для того чтобы сломить сопротивление упрямых защитников Вены, Сулейман приказал прочесать окрестные деревни и, отобрав самых прелестных девушек для турецких гаремов, бросить остальных крестьян в гигантский костер, разложенный в виду городских стен.

Сын Сулеймана Селим II был пьяницей, невзирая на то что Коран запрещает потреблять алкоголь. Его любимое вино производили на Кипре, которым в то время владели венецианские правители. Османский султан пожелал подчинить цветущий остров. Захватив Никосию, турки убили тридцать тысяч человек. Гарнизон ключевой крепости Фамагуста два года героически держал оборону. Когда крепость все-таки пала, захватчики пообещали сохранить жизнь самоотверженным защитникам, но вместо этого перебили всех до одного. С начальника гарнизона с живого содрали кожу и, набив соломой, демонстрировали перед турецкими войсками. Венеция, Испания и Австрия отомстили, разгромив османский флот при Лепанто. В бою погибло пятьдесят тысяч турок. Но Османский султанат по-прежнему владел Кипром. В 1574 году Селим поскользнулся, забираясь в ванну после очередной попойки, и умер, проломив себе череп.

Его сын, Магомет III, тот самый, который убил девятнадцать братьев, обладал неуемным темпераментом и любил смотреть, как женщинам прижигают груди каленым железом. Осман II, пробывший у власти менее года, пока его не убили в 1618 году, любил пострелять из лука, но только если его мишенями были военнопленные или мальчики-пажи. Пока эти двое и последовавший за ними ряд незначительных султанов развлекались всевозможными извращенными зверствами, империя начала разваливаться. Голод опустошал целые регионы. Налоги росли. Железная дисциплина, составлявшая некогда главную силу Османской империи, исчезла.

Мурад IV, дикий, черноглазый великан, придя к власти в 1623 году, попытался возродить былое величие. За то что янычары, отборные войсковые части султана, вынудили его отправить в отставку главного министра и шестнадцать прочих важных государственных чиновников, он велел задушить пятьсот военных прямо в казармах. Затем султан принялся за остальных своих подданных, как пишет в своей замечательной книге «Властелины Золотого Рога» писатель Ноэл Барбер.

«Мурад быстро нашел панацею от всех бед государства, — рассказывает Барбер. — Он отрубал головы всем, кто попадал под малейшее подозрение. В 1637 году он именем закона казнил двадцать пять тысяч человек, причем многие приняли смерть из его собственных рук. Он расправился с Великим Муфтием за то, что тот высказывал недовольство качеством дорог в стране. Он обезглавил своего главного музыканта за исполнение персидской мелодии. Он любил инкогнито наведываться по вечерам в таверны и выслеживать курильщиков. Обнаружив курящего человека, он немедленно открывал свое имя и убивал неверного на месте. Как-то застав за курением своего садовника и его жену, Мурад отрубил им ноги и выставил на публичное обозрение, оставив обоих несчастных истекать кровью».

Один венецианец решил надстроить свой дом дополнительным этажом и был за это повешен, потому что Мурад решил, что иностранец собрался шпионить за султанским гаремом. Француза, встречавшегося с турецкой девушкой, йо приказу Мурада посадили на кол. Согласно Барберу, Мурад «мно-гис часы проводил, осуществляя свое право на десять невинных душ в день, стреляя из аркебузы по прохожим, оказывавшимся слишком близко от его дворца. Однажды он утопил несколько женщин, повстречавшихся ему на лугу, из-за того, что ему не понравились производимые ими звуки. А когда мимо стен дворца Сераль проплывала лодка, полная женщин, он приказал своим воинам открыть по ней огонь…».

Зверства Мурада не ограничивались территорией его собственной страны. В 1638 году он повел войска в столицу Персии Багдад. После шестинедельной осады султан приказал перерезать весь гарнизон в количестве тридцати тысяч человек. Когда во время похода случайно взорвались боеприпасы и несколько турок погибло, Мурад убил тридцать тысяч ни в чем не повинных мужчин, женщин и детей.

Но Мурад IV стал последним грозным османским покорителем народов. Самой выдающейся победой его сына Ибрагима стало лишение невинности дочери Великого Муфтия, высшего духовного лица Турции. Когда одна из наложниц Ибрагима согрешила с посторонним человеком, султан приказал посадить в мешки всех двести восемьдесят принадлежавших ему девушек и утопить их в Босфоре. Чего только ни прощал Константинополь своему султану, но настолько вопиющий акт насилия не сошел Ибрагиму с рук. Великий Муфтий отомстил, организовав государственный переворот, сместив султана, а затем удушив его вместе с матерью и любовницей.

Османская армия вскоре утратила ореол непобедимости. В 1683 году объединенная европейская армия пресекла вторую попытку османцев овладеть Веной. В 1790 году войска русской императрицы Екатерины Великой заняли Измаил, турецкую крепость в сорока милях от Черного моря. Тела тридцати четырех тысяч турок были сброшены в проруби, проделанные в замерзшем Дунае. В 1872 году шестилетняя кровопролитная война в Греции завершилась признанием независимости греческого народа. Египет также также сумел добиться самоуправления.

Османская империя постепенно угасала. Мир быстро менялся. Во Франции произошла революция, в Америке появилась Конституция, провозглашавшая права человека, индустриальная революция набирала обороты по всему миру. Газеты стали неотъемлемой нормой общественной жизни. Они быстро распространяли информацию, призывая читателей задумываться о правах личности, и тем самым заставляли правительства многих стран действовать более гуманно. В 1876 году османский султан показал всему миру, как сильно его страна отстала от цивилизованных соседей.

В том же году Болгария, на протяжении пятисот лет остававшаяся частью Османской империи, взбунтовалась. Султану Азизу к тому времени нечем было платить своим войскам. Единственной наградой турецких солдат становилась добыча, захваченная во время боевых действий, и это разбудило в них жажду крови. За несколько дней погибло двенадцать тысяч мужчин, женщин и детей, шестьдесят деревень было сожжено дотла. Султан наградил главнокомандующего медалью.

Свидетелем резни в городе Батак стал американский журналист Джей А. Мак-Гахан. Его репортаж, появившийся вскоре в газете «Дэйли Ньюс», потряс цивилизованный мир, впервые ставший свидетелем лютой жестокости османцев. «Повсюду в городе нам попадались черепа и кости женщин и детей, — писал журналист. — Мы вошли в церковь. Сцена, увиденная там, была еще более ужасна. Весь церковный двор покрывал слой гниющих человеческих тел в метр высотой. Руки, ноги, головы были перемешаны в чудовищном беспорядке… Я никогда не мог даже представить себе ничего более страшного. В церкви и во дворе находилось три тысячи мертвых тел. В помещении школы двести женщин и детей были сожжены заживо… ни одно преступление, замышленное турками, не осталось не завершенным».

Правительства западных стран сперва отказывались верить подобным статьям, называя их «живописной журналистикой». Но когда Великобритания отправила на место трагедии следователя из английского посольства в Константинополе, он сообщил Уайт-холлу, что турецкие войска совершили «возможно, самое отвратительное преступление, запятнавшее современную историю». Экспремьер-министр Уильям Гладстоун выпустил памфлет, в котором характеризовал турок как «самых бесчеловечных представителей человечества». Буря общественного негодования привела к новому государственному перевороту в Турции, и султаном стал пристрастившийся к крепким напиткам племянник Абдула Азиза Мурад. Он управлял страной три месяца, после чего был объявлен сумасшедшим и его место занял брат, Абдул Хамид II.

Абдул настолько сильно боялся заговорщиков, что построил настоящую крепость, призванную обеспечить его безопасность. В каждой комнате он держал заряженные пистолеты, два из которых висели даже у него в ванной, кроме того, были сконструированы специальные стеклянные шкафы, которые прошивали комнату пулями из управляемых на расстоянии пистолетов, если открывались их дверцы. Султан самолично застрелил садовника и рабыню, которые сделали неловкие, резкие движения, напугавшие повелителя. Члены общественно-политической организации «Младотурки» все чаще стали организовывать беспорядки. Чтобы бороться с ними, султан создал разветвленную сеть шпионов и специальную камеру пыток, где заправлял жестокий палач, который любил смотреть, как угасали изломанные им люди.

Но наиболее поразительным был его приказ убивать армян, национальное меньшинство Турции, чья родина была на северо-востоке империи у самой русской границы. Абдул считал предприимчивых армян таким же злом, каким Гитлер объявил евреев. Сперва указом султана было запрещено употребление слова «армянин» в газетах и школьных учебниках. Затем он разрешил мусульманам присваивать себе имущество армян и убивать их самих в случае сопротивления.

Очевидно, Абдул не вынес никаких уроков из событий 1876 года и устроил еще более страшную резню в масштабах всей империи. С утра до вечера звуки труб призывали верных мусульман к насилию. Жертвами погромов стали почти сто тысяч армян. Европейцы стали свидетелями трагедии, разыгравшейся в Трабзоне. Каждый христианский дом в этом городе был разграблен, а сами христиане были убиты с соблюдением ритуала. Им всем перерезали горло, словно они были жертвенными баранами. Тех, кто прыгал в реку в надежде спастись, мусульмане догоняли на лодках и топили. В Урфе три тысячи мужчин, женщин и детей были заживо сожжены в соборе, куда они прибежали искать защиты. Султан Абдул ежедневно получал подробные отчеты о ходе погромов от своих многочисленных шпионов.

Однако Абдул Хамид напрасно надеялся, что расизм, навязанный его подданным, заставит их не замечать экономического краха империи. У многих мусульман кровавые бесчеловечные погромы не вызывали ничего, кроме стыда. Они прозвали Абдула Проклятым. И на этот раз действия турок возмутили не только Европу. Двое американских профессоров, работавших в армянской миссионерской школе, были арестованы и в цепях доставлены в суд, где их обвинили в изготовлении подстрекательских листовок и приговорили к смерти. В Америке разгорелся скандал. В конце концов, когда в Константинополе погибло семь тысяч армян из-за провинности, совершенной группой из двадцати человек, европейские власти подписали открытую телеграмму, адресованную султану. Если погромы не прекратятся, говорилось в ней, султану и всей его династии будет угрожать серьезная опасность.

Султан Абдул Хамид уцелел и благополучно встретил новое столетие, однако и сам он, и система, олицетворением которой он оставался, бесконечно устарели. В 1908 году «Младотурки», число приверженцев и влияние которых быстро увеличивалось, совершили переворот и захватили власть. Султана отправили в изгнание в Салоники, а его брата сделали конституционным монархом, фактически лишенным какой бы то ни было реальной власти. Во дворце Абдула были обнаружены горы золота и бриллиантов, целое состояние на банковских счетах и акции международных компаний.

Деспотичное правление османских султанов закончилось. Однако туркам и людям на Западе, полагавшим, что с падением режима пришел конец злу и насилию, предстояло жестоко разочароваться. В 1915 году Энвербей, один из вождей «Младотурков», распорядился начать новые армянские погромы, еще более жестокие, чем тс, что устраивал в свое время султан.

Под предлогом, что некоторые армяне сотрудничали с русскими во время первой мировой войны — Турция тогда сражалась на стороне кайзера — Энвербей назначил правителем армянской области своего зятя Джсветбся, поручив ему уничтожить всех христиан. Жители более чем восьмидесяти деревень были собраны вместе и расстреляны. Тысячи женщин изнасиловали, мужчин пытали, чаще всего прибивая лошадиные подковы к ступням их ног. Один служащий рассказывал, что «происходящее напоминало ожившие сцены времен расцвета испанской инквизиции». Болес восемнадцати тысяч армян вынудили бежать через Сирийскую пустыню в Алеппо. Курдских повстанцев подговорили напасть на них. В результате через семьдесят дней после отправления в путь до Алеппо добрались всего лишь сто пятьдесят женщин и детей.

Официальный отчет, представленный в британский парламент, показывал, что из двух миллионов армян, проживавших в Турции в 1915 году, треть погибла и треть бежала в Россию. Американский посол в Константинополе потребовал от Энвербея дать разъяснения относительно его роли в этой новой, возмутительной вспышке насилия. Турецкий лидер немало удивил посла, хладнокровно признав свою ответственность за все случившееся, а его соратник Талаатбей добавил, что неразумно было бы наказать только тех армян, которые на самом деле сотрудничали с русскими, «поскольку невиновный сегодня может провиниться завтра». У него даже хватило дерзости попросить американского посла предоставить им полный список армян, застрахованных в американских компаниях. Родственники их, вероятно, погибли, объяснил свою просьбу Талаатбей, значит, страховые выплаты за их жизни должны поступить государству.

Энвербей, Талаатбей и Джеветбей бежали в ноябре 1918 года, смещенные с руководящих постов за выбор ложного союзника в войне, стоивший турецкому народу полмиллиона жизней, и за спекуляцию продовольствием в голодное время. Власть в Константинополе перешла к союзным войскам Антанты, империя распалась окончательно, и Турция приняла очертания, близкие к современным. Однако, опасаясь итальянских территориальных притязаний, союзники позволили грекам занять порт Смирна. Месть веками подавлявшегося народа вылилась в массовую резню турок.

Патриот Мустафа Кемаль стал главным выразителем турецкого гнева по поводу союзной оккупации и потери Смирны. Число его сторонников росло невзирая на то, что он был заочно приговорен к смерти, и вскоре Антанта потеряла контроль над силами повстанцев. Греки предложили помощь своей армии в восстановлении порядка и в 1920 году отбросили турок назад. Однако в августе 1921 года люди Мустафы выиграли трехнедельное сражение у реки Саккариа. Греки обратились в бегство. В течение следующего года турки при поддержке Франции, Италии и России вновь одержали верх над своими заклятыми врагами и вернули себе Смирну. В сентябре Мустафа с триумфом прибыл в злополучный порт и объявил, что всякий турецкий солдат, причинивший вред гражданскому населению, будет расстрелян.

Тем не менее, всего лишь через несколько часов толпа турок растерзала греческого патриарха с молчаливого одобрения нового коменданта Смирны. Затем начались массовые грабежи, изнасилования и убийства. Турецкие военные методично продвигались от одного дома к другому в греческих и армянских кварталах в северной части города. «К вечеру улицы были усыпаны трупами», — рассказывал американский очевидец. Однако худшее было еще впереди. В среду 13 сентября европейцы заметили отряды турецких солдат, обливавших бензином и поджигавших дома в армянских кварталах. Ветер распространил пламя на север, и очень скоро тысячи ветхих домишек были охвачены пламенем. Пятьсот человек погибли в церкви, подожженной умышленно. Тошнотворный запах горящей плоти распространился над городом. Десятки тысяч жителей, преследуемые стеной огня, бросились к воде. В заливе стояли английские, американские, итальянские и французские военные корабли. Их задача была защитить своих граждан, но каждый из них получил строгий приказ сохранять нейтралитет в конфликте между греками и турками. Моряки в ужасе наблюдали за менявшимся цветом моря и за беспомощными толпами погорельцев, скапливавшимися на пристани. Затем в полночь, как рассказывал один из очевидцев, они услыхали «самый чудовищный крик, какой только можно себе представить».

На следующее утро сострадание пересилило приказы, и начались стихийно организованные спасательные операции. Наблюдая за пожаром, Мустафа Кемаль сказал: «Перед нами знак того, что Турция очистилась от предателей-христиан и от иноземцев. Отныне Турция принадлежит туркам». Спустя три дня после пожара он объявил, что все мужчины в возрасте от 15 до 50 лет будут увезены в центр страны на принудительные работы. Женщины и дети должны покинуть Смирну до 30 сентября, в противном случае они также будут согнаны вместе и депортированы. Позднее он вынужден был продлить конечный срок на шесть дней. Военные и торговые корабли совершили настоящее чудо, перевезя в безопасные места почти двести пятьдесят тысяч человек. Никто уже не сможет точно подсчитать количество оставшихся в Смирне трупов, однако, по самым скромным оценкам, их было не менее ста тысяч.

Мустафа Кемаль всегда утверждал, что Смирну подожгли греки и армяне, однако, согласно отчету, представленному в Госдепартамент США, все доказательства указывали на попытку турецких войск уничтожить свидетельства грабежей, резни и насилия, четыре дня свирепствовавших на улицах этого города.

Мустафа, позднее сменивший свое имя на необычное прозвище Камаль Ататюрк, осуществил в своей стране ряд обширных реформ, затронувших как общество, так и правительство. В результате Турция со скрипом въехала-таки в двадцатый век, навсегда похоронив зловещую тень Османской империи.