Великан

Эпилог

Генерал Дедмон шёл по дорожке и думал, что с каждым разом ему всё труднее обходиться без трости. Аллея бомбардировщиков неизменно производила на посетителей впечатление. Хотя сегодня их здесь было немного. По левую руку стояли прорыватели[69] и разведчики, по правую — транспортники. Экспозицию устроили так, что у входа стояли последние, самые современные образцы, и гости постепенно уходили в глубь времени, к самым первым дням САК. Первыми экскурсантов встречали прототип орбитального бомбардировщика B-100 и ударно-разведывательный космический самолёт GRB-105. Чуть дальше справа стояли B-70 «Валькирия» и SR-71 «Чёрный дрозд», слева B-74 «Разоритель». Он оставался самым большой машиной на вооружении САК. Но если посмотреть правее, можно было увидеть его предка, B-36. Немного дальше стояли другие: B-58 «Хастлер», B-60 «Повелитель» и B-52 «Стратокрепость» — вклад Дедмона в ВВС. Кертис ЛеМэй заложил основу, он принял её и провёл в век высоких скоростей. Его преемник направил САК ещё дальше, к сверхзвуковой аэродинамике, всё выше и быстрее. Теперь стратеги вышли в космос.

Почти в конце стояли два B-36, разведчик «Невиноватая я» слева и «Золотце» справа. То, ради чего он приехал, было впереди. Аллея бомбардировщиков заканчивалась аркой. Под ней, на плитах, увековечили имена всех экипажей, погибших со дня основания САК. На арке золотом тянулся неофициальный девиз: «Стратеги не отступают». Дедмон прошёл под аркой, рассматривая портреты на мемориальных плитах. Вот она, «Техасская леди», красивая и гордая. Одна на площадке, экспонат сам по себе. Бомбардировщик, который вёл рейд на Берлин и закончил Вторую мировую войну. Она оставалась в полном порядке. Как хвастались музейщики, если их закроют, «Техасская леди» может выехать на взлётную полосу и улететь.

Почётный караул, из четырёх русских и четырёх американцев, встал по стойке смирно, как только увидел его. По обыкновению Дедмон остановился, чтобы прочитать строки на памятной стеле. Он знал их наизусть, но всё равно всегда подходил. Частично из уважения к караулу, частично из-за того, что эти строки обнадёживали его как ничто иное в этом неустойчивом мире. На плите был текст письма от президента Жукова, написанного, когда создали аллею бомбардировщиков.

Мы не знаем и не можем знать, какое будущее ждёт наши страны. Останемся ли мы друзьями и союзниками, или наши пути разойдутся, эту историю расскажут внуки. Но мы точно знаем и можем сказать, на чём стоит прошлое — на том, как обе наши страны встали рядом во время серьезной опасности, и вместе победили огромное зло. Вот что мы должны передать внукам. Сохранить B-36 «Техасская леди» в музее — верный и правильный шаг. Она выжгла ядерным огнём сердце врага и уничтожила фашистского зверя. В ознаменование этого русские вооруженные силы и русский народ со всем уважением просят включить их представителей для почётного караула у самолёта.

Президент Паттон согласился. Три года спустя, когда русские основали свой музей Великой Отечественной войны, США направили тоже туда караульную группу. Этот договор было легко нарушить. Без труда представлялся политик, способный набрать дешёвой популярности на отмене совместного поста. Но, как бы там ни было, даже самые продажные политиканы понимали — почётный караул представляет собой нечто большее, чем удобную мишень для политического цирка.

Поэтому, независимо от того, что происходит в мире, они стояли на страже. И были отнюдь не церемониальным отрядом. Несколько лет назад какие-то «борцы за мир» попытались напасть на «Техасскую леди». Их отметелили до потери сознания. Политические сторонники демонстрантов потребовали расследования, а ВВС ответили полномасштабным судебным запросом по инциденту. Вердикт был таков: американцы били демонстрантов чаще, русские сильнее. Поэтому поощрение за надлежащее исполнение служебных обязанностей справедливо распределить поровну. Страна обхохоталась, «борцы за мир» больше проблем не доставляли.

Вокруг «Техасской леди» расположился ряд экспозиций. Одни были постоянными, другие менялись. В этом месяце одна из них посвящалась авианосцу «Шайло», своей гибелью открывшему путь бомбардировщикам. Дедмон усмехнулся про себя. До сих пор находились твердолобые фанатики, которые утверждали, что «Шайло» не затопили, а уничтожили. Сотрудники музея постарались. На большой модели корабля были показаны места попаданий бомб и развитие пожаров, погубивших его. Фотографии, описания, история. Череда мемориальных плит со списками экипажа. Возглавляли его два имени, отмеченных бледно-голубыми ленточками со звездой. Капеллан Вестовер и, согласно специальному распоряжению Конгресса, старший военврач Стеннис. Флот почтил их по-своему. Плавучий госпиталь «Вестовер» приходил на помощь американским союзникам, пострадавшим от разных катастроф. Один из атомных крейсеров назывался «Джон К. Стеннис».

Не было упомянуто всего одно имя. После войны капитана Мэдрика отдали под трибунал за потерю корабля, с формулировкой «за небрежение и необоснованный риск». По сей день приговор считался спорным. Внимание Дедмона привлекла отметка с «Серебряной звездой». Она указывала на мичмана, а ныне адмирала Пикеринга. Небольшой рассказ повествовал о том, как он руководил ремонтно-восстановительной партией, подавляя самые сложные пожары, а потом вывел своих людей в безопасное место. Он знал Пикеринга как хорошего офицера с единственной причудой — когда при нём кто-нибудь упоминал демократов, у него начинался нервный тик. В общем, как-то не так там дело было.

Одна из постоянных экспозиций посвящался президенту ЛеМэю. Дедмон остановился возле неё. После ухода с поста руководителя САК ЛеМэй служил министром обороны при Паттоне, потом, в 1956, был избран президентом. В 1960 он снова выиграл выборы, хотя какое-то время чаша весов колебалась. Харизматичный демократ по имени Джон Ф. Кеннеди отрабатывал программу на все деньги. В качестве президента он стал бы настоящей бедой, но судьба решила иначе. После поздней встречи со своими сторонниками в Массачусетсе, его повёз домой брат Эдвард. На острове Чаппакуиддик, у «Винодельни Марты», машина слетела с дороги в воду. Джона зажало, а Эдвард сумел выбраться и пойти за помощью. Через несколько часов, когда он вернулся, кандидат на должность президента уже был мёртв.

Говорят, каждый американец помнит, где он был и что делал, когда сообщили о смерти Кеннеди. Дедмон был в Индии, как раз обедал вместе с Мартином Шарпом, леди Шарп и их старым другом Эриком Хаохоа. Когда пришла новость об автокатастрофе, сэр Мартин развернул вашингтонский «Дипломатический вестник»,[70] нашёл что-то и показал это сэру Эрику. Оба весь остаток вечера сияли каким-то глупыми улыбками.

Президент ЛеМэй, закрыв второй срок, удалился от света. Он достиг самых высоких постов в мирной и военной жизни, чтобы уйти в отставку в ореоле заслуженного почёта и почестей. Его уважали и друзья и враги. Но, по его собственному мнению, он закончил жизнь несчастным человеком. Ведь «Великан» потерпел неудачу, и итогом его службы оказался разгром. Он ненавидел войну. Самой целью «Великана» было показать безумие войны, а в атомный век её требовалось избегать всеми силами. Он стремился продемонстрировать непомерную цену войны, а если она становилась неизбежной, то следовало побеждать как можно быстрее. Он проиграл. Конечно, откровенные захваты и завоевания остались в прошлом, но страны нашли другие способы ведения войн. Такие, которые не подвергают их риску удара САК. Одним из таких способом стал терроризм. Как Дедмон и боялся когда-то, едва культ терроризма и терактов поднял голову, его оказалось чрезвычайно трудным искоренять. Другим — вялотекущая холодная война в Тихом океане. Кроме того, ходили слухи, что Чипан[71] и государства Халифата нашли точки соприкосновения.

Дедмон открыл ограждение и подошёл к «Техасской леди». У него, как председателя музея, был собственный ключ, и он шёл давно знакомым маршрутом. Взобрался в нишу носовой стойки, поднялся по лесенке в штурманский отсек. Потом перебрался в выгородку бортмехаников и оттуда в кабину экипажа. Вот и его кресло. Он сдержал обещание. Больше никто не летал на «Техасской леди». Он и его люди приняли её с завода в Форт-Уэрте, они же перегнали её сюда, на вечную стоянку.

Он проскользнул на место пилота и вновь ощутил дружескую приязнь. Несколько лет назад, когда умерла его жена, он оплакивал её здесь, сидя в одиночестве, если не считать знакомое присутствие бомбардировщика. Восемь лет после «Великана» они вместе властовали в небе. B-36 летали где угодно и над кем угодно. Затем однажды вместе с ними взлетел новый истребитель F-100, на какое-то время составил компанию, а потом газанул и исчез вдали. Команда переглянулась и повела «Техасскую леди» на посадку. Спустя два года были расформированы последние эскадрильи B-36 и GB-36.

Экипаж в основном тоже разошёлся. Майор Пико покинул САК сразу после рейда ради перехода в НОРАД и создания ПВО, способной остановить атаку, подобной той, что разрушила Германию. Теперь у Америки был крепкий щит, способный отразить любую угрозу. Немцы, правда, тоже полагали, что спроектировали такой. Краткая ракетная паника в конце 1950-х вызвала беспокойство в САК, но здравомыслие победило. В конце концов, никто всерьёз не считал, что ракеты способны заменить бомбардировщики. Ракета идёт с неизменной скоростью и траекторией, её легко перехватить, в отличие от пилотируемого самолёта, способного маневрировать как вздумается. На демонстрации способностей новой системы ПРО НОРАД легко сбили атакующую ракету. Закончилось всё очевидным образом — появилось новое поколение бомбардировщиков, объединившее скорость ракет с подвижностью самолёта. Теперь на вооружении САК стояли новые орбитальные машины, способные выходить в космос. Раз уж не получается убедить человечество играть по правилам, придётся приглядывать за ним со стороны.

Это означало, что Стратегическое авиационное командование отныне не просто авиационное. В начале 1960-х оно стало Стратегическим космическим командованием, и занялось военной стороной использования космоса. Гражданские исследования возложили на другую организацию, НАСА, которая стала политизированным бюрократическим болотом. Они сумели добраться до Луны, но перед этим одна из гигантских ракет «Сатурн» сгорела прямо на стартовом столе, убив экипаж из трёх человек. После этой катастрофы большую часть функций НАСА передали СКК. Президент тогда был Джонсон и спас он не столько саму организацию, сколько земляков-техасцев.

Через несколько лет НАСА влезло в дело с шаттлами, многоразовыми транспортными космическим кораблями. Они построили пять и потеряли два, один на старте, второй при возвращении. Другой вопрос, что к этому времени президент уже был другой. Несмотря на актёрское прошлое, он глубоко понимал важность космоса и науки. Он задал главе всего один вопрос: «У вас было пять шаттлов и вы потеряли два. На том же бюджете СКК оперирует более чем сотней бомбардировщиков, и не потерял ни одного. Почему?». НАСА расформировали, передав оставшиеся обязанности военным. СКК официально переименовали в Космическое административное управление, но все прекрасно понимали истинную суть.

Освещение на аллеях постепенно тускнело. Музей закрывался, но Дедмон мог оставаться здесь хоть на всю ночь, если захочет. Иногда он так и делал. Какой мир они с «Техасской леди» создали? Разумеется, такой, где американская власть была абсолютной. Политика была проста — нет лучшего друга и худшего врага, чем США. Один американский посол погасил международный кризис, просто облизав палец и подняв его в воздухе. На вопрос, что он делает, он ответил: «Проверяю ветер. Мы не хотим, чтобы осадки долетели до наших друзей». Но за пределами этой простой уверенности мир был разделён между блоками жёстко враждующих держав. Всё, что требовалось, дабы Америка не обратила на них внимание — всего лишь играть по правилам. Но оставалось много опосредованных способов борьбы, включая терроризм. Получилось своего рода балансирование на грани — насколько можно достать противника, не подвергаясь гневу США. Никто не хотел бы испытать его на себе. Германия до сих пор оставалась жутким примером попытки Геринга сдаться, разумной, но трудной для воплощения. Особенно на Востоке. Немецкие армии не хотели ни возвращаться, ни сдаваться, и поэтому продолжали собственную войну. Немецкие генералы стали вождями, создав собственные феодальные государства на оккупированных землях России. Некоторые из них едва превосходили обычные лесные банды, и были быстро уничтожены. Другие основали настоящие небольшие страны, с промышленным производством и полноценным обществом. Какие-то стали хорошо организованными и достойно управляемыми, какие-то скатились к варварству, для которого описание «Средневековье» стало бы похвалой. Одни мирно вернулись в состав России, другие пали в боях.

Потребовались годы, чтобы покончить с этим. Последнее было ликвидировано в 1960. Из-за этого восстановление России затянулось, и даже сейчас страна оставалась экономически слаба. Германия была лоскутным аграрным государством, почти что парком посреди Европы. Парком, где люди пугали своих детей, рассказывая им о дне, когда чудовище по имени САК пролетело над их страной, обратив её в пепел. Большая часть территории, особенно Рурская долина, до сих пор оставалась пустошью. Британия, напротив, стала ярким примером того, чего можно достичь. Большая часть немцев осталась там. Те, у кого уцелели семьи, вывезли их из Германии. Их ассимилировали спокойно и без суеты. Большинство историков пришло к выводу, что Черчилль был бы неважным военным лидером, но в мирное время проявил себя превосходно. Дедмону довелось однажды прочитать роман, в котором предполагалось развитие событий с безуспешным переворотом Галифакса и Батлера. Война могла бы закончиться на два года раньше и без использования ядерного оружия. Ну, в фантастике всё возможно.

Время, последовавшее за «Великаном», стало бедственными для Европы. Среди выжившего немецкого населения распространялись эпидемии, особенно пищевые отравления, дизентерия и тиф. Без крыши над головой особенно страдали те, кто получил ожоги, а лучевая болезнь повысила восприимчивость к инфекциям пятикратно. В том году и в следующем в Европе не уродились зерновые, температура и осадки повсюду были ниже нормы. Во многих областях поля погубила повышенная концентрация озона, смог и другие атмосферные загрязнения, в других — радиоактивные осадки.

Даже в 1948 температура в северном полушарии была на градус ниже средне-нормальной, сокращая плодородный период. В Германии сельское хозяйство оставалось на уровне простого выживания. Долгосрочное воздействие оказалось даже хуже, чем предсказывали наводчики. Рыба из Балтики и Северного моря слишком сильно фонила, чтобы использовать её в пищу. Люди опасались генетических дефектов, но они обнаружились у считанных процентов населения, родившегося после войны в Северной Европе. Да и среди тех мутаций большинство оказалось незначительными.

Недоедание породило куда больше физических недостатков. Но и это ещё не было концом. Через пять лет после «Великана» Дедмон присутствовал на испытаниях первого термоядерного устройства. Событие было буквально ошеломляющим. Ученые сказали, что единственный заряд развил мощность взрыва больше, чем все бомбы, сброшенные на Германию. В тот же день он вновь встретился с Провидцем. Тот стоял в штурманском отделении флагмана, смотрел на карту Юго-Восточной Азии и улыбался. «Решение найдено», — сказал он.

Чипан был загадкой. Кто победил в затяжной войне Китая и Японии, осталось неизвестным. Япония утверждала, что она, Китай, соответственно, что он. Возьмите по историку из обеих стран, напоите и спросите — оба ответят «не знаю». Война даже официально не закончилась, она просто прекратилась взаимным поглощением. Чипан возглавлял японский император, а правительство состояло из китайских коммунистов. Ну или как-то так. В любом случае, объединённое государство получилось безжалостно экспансионистским.

Дедмон, удобно расположившись в пилотском кресле, ощущал знакомое, успокаивающее присутствие «Техасской леди». Мир не стал таким, каким он хотел или мог бы полюбить, но им пришлось жить с этим. Уж что получилось. Как тогда сказал Провидец: «Смотрите на вещи не так как вам хочется, а каковы они есть на самом деле. Вряд ли вам это понравится, но вас не застанут врасплох». И он всегда следовал его совету. Руки легли на такой привычный штурвал.

— Наверное, будем прощаться. Не думаю, что приду ещё. Врачи дают мне совсем немного. Но здесь ты в безопасности, на заслуженном отдыхе, окружена заботой любящих тебя людей, вокруг дети и внуки.

Казалось, тихий, пустой самолёт ждал чего-то большего.

Он провёл ладонями по сиденьям и сказал:

— Я люблю тебя, «Техасская леди»

И женский голос, который так озадачивал весь экипаж долгие годы, ответил:

— Я тоже люблю тебя, Боб.

Конец