Великие души: Семь лучей на уровне души

ГЕРБЕРТ КИТЧЕНЕР ПЕРВЫЙ ЛУЧ ДУШИ

Неукротимый на войне, смиренный в религии. Чрезвычайно интересно попытаться установить истинное качество души, проявляющееся в драме человеческой жизни. Работа многих людей, действительно внесших важный вклад в совокупность качеств общества, нации, расы, зачастую признается лишь потомками. Личности же нередко мешают работе продвинутых душ (и даже сводят ее на нет), поскольку два этих потока движутся как бы в противоположных направлениях.

Когда Герберт Китченер служил молодым офицером в Королевских инженерных войсках в Палестине, одним из его заданий было составлять максимально точные и подробные карты местности. Он погрузился в библейскую археологию и посетил места, святые для евреев, христиан и мусульман. «Гроб Господень», писал он своей сестре Милли, «был первым местом, куда я направился». Он был потрясен подвигами крестоносцев и их сражениями с намного превосходящими силами противника. «Что за прославленная земля, если смотреть на нее через призму воображения! С ее великими рыцарями прошлого, столь неукротимыми на войне и столь смиренными в религии».

Рыцари прошлого пленяли его воображение, ибо в них было что-то резонирующее с его собственной целью и судьбой его души. Ему предстояло воплотить то, чем он восхищался в «великих рыцарях прошлого». Слова Китченера с одним существенным добавлением можно адресовать ему самому: столь неукротимый на войне, столь смиренный в религии и столь великодушный в мирный период. Легендарный Мерлин сказал когда-то королю Артуру: «Иногда единственный путь к миру прокладывается мечом». Как воин и душа на Первом Луче, Китченер понимал неизбежность страшных черт войны. Но он так же хорошо — намного лучше своих коллег — понимал, как наилучшим образом использовать войну для прекращения войны, поскольку почетное для обеих сторон примирение служит установлению долгого и прочного мира.

Герберт Китченер, Первый Луч души. Седьмой Луч личности. Герберт Китченер родился 24 июня 1850 года. Майор Генри Китченер, отец Герберта, ушел в отставку, в основном, по причине здоровья, после службы в Индии. Его жена Фанни (Анни Франс) не могла переносить индийский климат. Тогда он оставил свою должность и купил разорившуюся ферму на юго- западе Ирландии. Родившись в английской семье, маленький Герберт провел первые 13 лет своей жизни в Ирландии.

Отец Герберта был человеком строгих правил, так что в доме царили образцовый порядок и военная дисциплина. Имея Солнце в знаке Рака, Герберт был чувствительным ребенком и нежно любил свою часто хворавшую мать. Но поскольку отец готовил своего сына к службе в армии, Герберт рано научился не выдавать своих чувств. Его мать опасалась, что он будет страдать от того, что подавляет свои эмоции.

Воспитание и образование. Вместо того чтобы послать Герберта в Дублин или Лондон, отец предпочел учить его дома. Особый упор делался на математику и историю, отчасти в ущерб классическому образованию, так что образование мальчика нельзя было назвать академическим. А вообще, ему нравилось узнавать больше о крупном рогатом скоте, лошадях, деревьях, зерновых и прочих объектах фермерского хозяйства, которыми нужно было управлять практически, напрямую.

Когда Герберту было 13 лет, отец продал ферму и семья переехала в Швейцарию, опять-таки по соображениям здоровья. Доктора сказали, что Фанни никогда не поправится во влажном климате юго-западной Ирландии.

Герберт и два его брата стали ходить во французскую школу под Женевой. Здесь он научился бегло говорить по-французски и удовлетворительно — по-немецки. Самочувствие матери продолжало ухудшаться. Она умерла от туберкулеза, когда Герберту было 14. Наверное, он очень страдал, но об этом можно лишь догадываться, ведь он так редко приоткрывал другим чувствительную сторону своей натуры.

Теперь ему предстояло получить военное образование. Отец хотел, чтобы он выбрал кавалерию, но Герберту были больше по душе Королевские инженерные войска. Возможно, именно здесь мы впервые видим проблеск влияния Седьмого Луча, поскольку талант к научным дисциплинам часто присутствует у людей этого лучевого типа. В 17 лет он был принят в Королевскую военную академию (основанную в Лондоне в 1741 г.). Это заведение готовило молодых людей для службы в инженерных войсках, подчиненных артиллерийскому ведомству.

В академии Герберт Китченер сблизился с другими юношами. Он отличался спокойным нравом и не стремился выделяться. Изучал геодезию, военное мостостроение, наладку и работу электрического телеграфа в условиях военного времени, прокладку железнодорожных путей, фортификацию и многие другие дисциплины того же рода. В то же время он вместе с другом изучал иврит, чтобы лучше понимать написанное в Ветхом Завете. Китченера отличала склонность к языкам, что сослужило ему хорошую службу в течение всей его военной карьеры. В 1871 г. он покинул стены академии в звании лейтенанта Королевских инженерных войск.

Одним из первых мест его назначения стала Палестина. Работа состояла в подробном изучении всех военных сооружений и оснащенности региона. Один французский археолог отмечал, что Китченер обладал удивительной страстью к работе и явными способностями археолога. Его очень интересовал этот исторически богатый регион. Кроме того, он расширил свои языковые познания, изучив арабский.

Духовно-религиозная сторона его натуры. В те времена внутри англиканской церкви существовали Верхняя церковь и Нижняя церковь. Нижняя была ближе к протестантизму, а Верхняя унаследовала элементы католицизма. Китченеру нравился ритуал Верхней церкви с его яркостью, воскурениями, облачениями и причастием. Он соблюдал религиозные праздники и постился. По-видимому, к этому его побуждала энергия Седьмого Луча личности.

В 28 лет он вступил в Гильдию святого штандарта — братство, основанное майором Малетом из Конной гвардии. Майор Малет, сын священника, был озабочен тем, что военные забывают о своих религиозных убеждениях и обязанностях, приходя на военную службу. Братья святого штандарта давали обет «трезвости, честности и скромности; обещали регулярно молиться, посещать религиозные службы, избегать аморальных книг, помогать капелланам и заботиться о религиозном и общем благополучии других военных и их семей». Китченер всю жизнь оставался членом этого братства.

В возрасте 33 лет Китченер стал масоном. Масонство было широко распространено среди военных. Оно устанавливало высокие нравственные требования, а в его символизме и церемониях звучала сильная нота Седьмого Луча. Четкий иерархический порядок масонства восходит также к Первому Лучу.

Проявление характера. Китченер быстро приобрел известность как человек «физически крепкий и чрезвычайно выносливый», а также скрупулезно вникающий во все детали. Эти два качества — выносливость и внимание к подробностям организационных вопросов — часто (хотя, конечно, не всегда) служат указателями на Первый и Седьмой Лучи. Он стал также известен как человек весьма тактичный и обладающий большим дипломатическим талантом.

Он был чрезвычайно сдержанным с людьми при первой встрече; многие отмечали в Китченере некоторую застенчивость, ведь он обладал чувствительным, заботливым сердцем, открыто проявлявшим себя лишь в исключительных случаях.

Одним очень важным качеством, рано обнаружившимся в его характере, было понимание им местного туземного населения. Он сетовал в письмах к другу, что англичане приходят на чужую землю со своими английскими привычками, испытывая презрение к местным обычаям. Когда он служил на Кипре, то наблюдал, что англичане, не входя в контакты с населением, издавали «абсурдные законы», которые потом приходилось отменять, что и приводило к «хаосу».

Это важнейшее качество чувствительности к проблемам народа наряду с другими чертами характера сделало его действительно великим генералом и администратором. Солнце в его гороскопе стоит в знаке Рака, который отвечает за массовое сознание в противоположность индивидуальному сознанию, представленному царским знаком Льва (в котором, например, находилось Солнце Наполеона). Водный знак Рака придает способность чувствовать биение пульса народа. И все же, будучи душой на Первом Луче, Китченер прекрасно контролировал свои эмоции. Он, можно сказать, использовал чувствительную сторону своей натуры для того, чтобы читать в сердцах людей, чтобы чувствовать ситуацию и тех, кто находится вокруг него, но в то же время не позволял своим личным чувствам проявляться неподобающим образом.

Занимаясь геодезией, земельным кадастром и раскопками на Кипре, Китченер помог основать Музей Кипра и был его первым секретарем.

Майор египетской армии; опыт жизни в пустыне. В 1883 г. Китченер стал бимбаши (майором) в египетской армии. Он был назначен на эту должность по причине знания языков (бегло говорил по-турецки и по-арабски, чему научился на Кипре), а также «холодной головы и крепкого сложения». Египетская армия, созданная Англией, состояла из египетских солдат и британских офицеров.

Когда он стал командовать подразделением, раскрылась суровая, жесткая сторона его натуры; слухи о его строгости распространились быстро. Он продолжал испытывать теплые чувства к народу (феллахам, крестьянам), но явно их не показывал. Другие британские офицеры поначалу его невзлюбили, потому что работал он намного усерднее их.

В отпуске он принял приглашение Палестинского фонда исследований к участию в работе по геодезическому изучению Синайской пустыни. Тем временем в Судане началось восстание: 35- летний египетский чиновник среднего ранга и бывший работорговец провозгласил себя аль- Махди (Грядущим). Он и его последователи уничтожили отряд египетской армии. Китченер был отозван из отпуска.

В одеянии местного жителя в сопровождении четырех арабов, имея в распоряжении четырех верблюдов и одну лошадь, он пересек Синайскую пустыню за четыре дня. Они скакали по 10 часов в день, покрывая расстояние в 200 миль. Некоторые из местных жителей утверждали, что в пустыне обитает дьявол, который сбивает верблюдов с пути. Другие говорили, что ритм дороги в пустыне уводит в вечность. Укачиваемый этим ритмом, человек начинает беседовать с голосом безмолвия. Китченер пережил опыт пустыни и физически, и духовно. Он научился видеть, что общность с пустыней живет глубоко в сердцах и душах арабских народов.

Судан: попытка спасти генерала Гордона в Хартуме. Судан стал центром жизни Китченера в течение последующих 16 лет (в возрасте от 33 до 49 лет). Генерал Чарльз «Чайна» Гордон (50-летний генерал-майор инженерных войск) был послан в Хартум с целью проведения эвакуации египетского гарнизона и выбора суданского наследника. Дипломатическая миссия вскоре обернулась военной операцией. Гордон был блокирован силами Махди в течение 320 дней. Гладстон и его кабинет никак не могли принять решение: послать ли Гордону подкрепление или же объявить, что тот нарушил приказ, и бросить его на произвол судьбы. По причине огромной популярности Гордона у англичан Гладстон и его кабинет в итоге решились послать подкрепление. В противном случае Лондону грозили бы большие политические осложнения.

Гордон был кумиром Китченера. В Египте у Китченера была возможность изучать одно из дружественных племен Судана — Абадех. Он порекомендовал сформировать для будущих операций армию Абадех. Это предложение было поддержано как командующим (генеральным консулом) британской армии в Каире, так и кабинетом премьер-министра в Лондоне.

Армия Абадех быстро укомплектовывалась, и Китченер имел под своим началом уже 1400 человек. Когда он объезжал в пустыне своих людей и линии коммуникаций, его с трудом можно было отличить от араба. Заросший бородой, дочерна загорелый, он носил тюрбан и арабскую одежду. Его сопровождала группа воинов, поклявшихся на Коране, что друзья Китченера — их друзья, а его враги — их враги. Двигаясь по пустыне на верблюдах со своими людьми, Китченер душой и умом сливался с пустыней. Он был совершенно счастлив, ритмически покачиваясь в седле, ибо здесь было то, чего он всегда хотел. Ему нравилось командовать местными воинами. Ему нравилось быть военным, и он достиг желанного положения. Благодаря водному знаку Рака он умел отождествляться с местным народом, арабами. Он мог сливаться с ними, выглядеть как они, говорить на их языке и даже думать как они. Он был связан с ними невыразимыми мистическими узами, солнцем, ветром и песком.

Его главной задачей в это время стало установление связи с Гордоном в Хартуме — нелегкая, но очень важная задача. Телеграфное сообщение было прервано. Была налажена связь через тайных посланцев. Китченер убедил присоединиться к британцам главу стратегически важного города Донголы. Он укрепил другой важный пункт, Деббех, лежащий на пути британской армии, двигающейся на выручку Гордона. В посланиях Гордона предлагалось назначить Китченера генерал-губернатором Судана, как «самого подходящего человека». Когда британские подкрепления прибыли в Каир и двинулись вверх по Нилу, было немало путаницы и неразберихи. Китченер предложил идти коротким путем через пустыню, но британский командующий избрал более надежную, но и более медленную дорогу вдоль Нила. Наконец они прибыли в Хартум, но было слишком поздно. Генерал Чарльз «Чайна» Гордон был убит днем раньше. Он был кумиром Китченера, и Герберт ощутил, что с его смертью ушли душа и сердце суданской экспедиции.

Генерал-губернатор Восточного Судана. Британцы контролировали Восточный Судан. Эта полоска земли имела стратегическое значение, поскольку примыкала к Красному морю, ведущему к Суэцкому заливу. В 1886 году молодой 36-летний Китченер был назначен генерал- губернатором этого прибрежного региона. Его штаб-квартира располагалась в Суакине.

И вновь он избегал колониальной тенденции отделяться от местного населения и чувствовать свое превосходство. Напротив, он обратился к местным шейхам, стараясь лично познакомиться с каждым. Не все арабы в Судане поддерживали армию Махди (находившуюся теперь под командованием Халифы Абдуллахи). Халифа укреплял свою большую армию «повстанцев» или «освободителей» — название варьировалось в угоду политическому моменту, — обирая и так донельзя обнищавшее население. Многие местные шейхи смотрели на махдизм как на ложную веру, основанную ложным мессией, и были крайне недовольны беспорядками на их родной земле. Медленно, но верно, Китченер завоевывал уважение и доверие местных шейхов. В его армию, составленную преимущественно из египтян, вступало все больше дружественно настроенных туземцев.

При набеге на лагерь махдистов Китченер был ранен. Целью набега было нанесение удара, чтобы опрокинуть врага и освободить нескольких плененных им черных суданцев. Когда пуля пробила Китченеру челюсть и горло, его сторонники из местных племен дрогнули, и рейд провалился. Китченера отвезли в госпиталь в Каире для лечения и последующего выздоровления. Вернувшись в Суакин, он встретил «самый сердечный прием у народа, который вечером устроил в городе праздничное освещение» (из письма к сестре Милли).

Китченер отличался своей многосторонностью. Он проявил себя как инженер (в геодезии, на прокладке телеграфа, железных дорог, строительстве укреплений), как лингвист (со знанием французского, немецкого, иврита, турецкого, арабского), как организатор, как военачальник и, наконец, как администратор и губернатор. С этими умениями были тесно переплетены его личные качества: высокая нравственность (трезвость, честность, прямота), способность руководить людьми и принимать меры, способность подолгу работать на износ, способность вести людей и командовать. Конечно, он служил британской короне, и все же это было, очевидно, нечто гораздо большее.

Генерал-адъютант египетской армии. Служба в Суакине послужила поводом для назначения его генерал-адьютантом египетской армии в 1888 г. (в возрасте 38 лет). Эта должность привела его в Каир. Китченер был в это время всецело захвачен идеей вновь покорить Судан. Власть дервишей в этой стране привела к страшному хаосу. Миллионы людей умирали от болезней и голода, от казней и в результате подавления мятежей. Для Лондона вопрос покорения Судана упирался в деньги. Министр Солсбери — консерватор с большим опытом в иностранных делах — симпатизировал этой идее. Но требовалось дождаться благоприятной возможности. А пока британские войска без толку простаивали в Египте. Полковник Хантер, вскоре ставший «карающим мечом» Китченера, жаловался, что «мы годами не имели возможности обнажить сабли».

В 1896 году благоприятный момент настал. Итальянцы в Эритрее были озабочены возможной атакой махдистов из Судана на их крепость в Кассале (в городе на границе Судана и Эфиопии). Итальянцы хотели, чтобы англичане отвлекли махдистов от этого плана, и те — ко всеобщей радости войск в Египте — согласились. Кампания в Судане началась с захвата англичанами Донголы.

Новое покорение Судана. Организационные проблемы. Из-за суровой местности и климата в Египте и Судане основной проблемой стала транспортировка людей, вооружения и провианта. Было совсем нелегко довести до Хартума боеспособную армию. Но в случае удачного перехода война завершилась бы очень быстро. В решении задачи всестороннего обеспечения похода организационные способности Седьмого Луча Китченера сослужили хорошую службу его перволучевой воле.

Он переоборудовал и реконструировал железную дорогу, построенную во время экспедиции по спасению Гордона. Солдатам, каторжникам и местным жителям была поставлена задача собрать фрагменты взорванного железнодорожного полотна, используемые не по назначению. Китченер был хорошо известен как человек, способный добиться многого с малым количеством денег, что очень нравилось премьер-министру, но часто не нравилось солдатам. Среди них он завоевал репутация надсмотрщика рабов. Его считали суровым и безжалостным, его боялись. Однако все, кому довелось его близко узнать, почти всегда отмечают вопиющую несправедливость этой характеристики. За суровым внешним видом скрывалось «сердце, столь же нежное, сколь крепка была его воля». Один хорошо знавший его человек сказал, что «это был самый добрый человек из всех, кого мне довелось встретить» (Поллок, с. 314). Китченер усвоил тот урок, что чувство часто затмевает разум и что проявление гнева говорит о бессилии. Китченер был чувствительным и сострадательным человеком, но боялся выказывать свои чувства. Чувствительность хороша для того, чтобы лучше понять ситуацию, но нельзя давать чувствам одерживать верх и показывать их открыто.

Возможно, одна из причин, по которой он был так требователен к другим, состояла в том, что он и сам работал на износ. Нуждаясь лишь в четырехчасовом сне, он последним ложился спать и первым вставал утром. В его кабинете вопреки ожиданиям царил хаос, но это был, так сказать, организованный беспорядок, ибо Китченер точно знал, где найти тот или иной листок или отчет. Он обладал «поразительной памятью и умением вникать в детали». Это позволяло ему уменьшить штат помощников и полагаться в основном на себя. Он удерживал в уме подробное видение всей ситуации. Тогда все можно было продвигать слаженно и организованно. Не возникало неожиданностей, которые могли бы затормозить весь ход экспедиции. Он извлек хорошие уроки из анализа ошибок других во время последнего похода Гордона.

Управлявшего людьми и принимавшего меры Китченера часто критиковали, якобы, за цинизм. Возможно, это было связано с тем, что он подвергал сомнению взгляды других. Он видел, что взгляды в основном проистекают из личной заинтересованности, а именно личная заинтересованность мешает верной оценке. Немногие умеют достаточно отстраняться, чтобы видеть ситуацию как она есть. А в условиях войны необходимо быть очень проницательным, ибо ошибки здесь дорого стоят. Китченеру приходилось проявлять железную волю, чтобы противостоять давлению заинтересованных в своей выгоде лиц. Ясно, что это принесло ему больше врагов, чем друзей. Но если удается правильно оценить ситуацию, лучшим подтверждением правоты служит результат.

Китченер отлично распознавал способности, таланты и компетентность людей. Одним из его любимцев был лейтенант Перси Жирар, франкоязычный канадец, гений в вопросах строительства и ремонта железных дорог. Другой важной для него персоной был генерал Арчибальд Хантер, шотландец, «прославленный в битвах», отличный тактик, весьма опытный по части боев с дервишами. Стоит также упомянуть Реджинальда Вингейта, старшего офицера разведки, организатора сети лазутчиков и агентов.

На пути к Хартуму то и дело происходили боевые столкновения, и тут раскрылось другое важное качество Китченера. Он делал все, чтобы победить, но всегда проявлял великодушие. Он уважал всех воинов и относился к ним прежде всего как к людям. Китченер был уважителен и милостив к пленникам. В сражении под Фиркетом было убито 400 дервишей и взято много пленных. Рудольф Статин, офицер разведки, писал королеве, что с пленниками обращались хорошо и раненым из их числа была оказана помощь. Пленные «были удивлены мягкостью и милосердием», поскольку многие из них убивали невинных людей («Письма королевы Виктории», серия 3, том 3).

После взятия Донголы Китченер разработал план строительства железной дороги через нубийскую пустыню (в 230 миль), которая сокращала путь к Хартуму на сотни миль и позволяла миновать три трудных для переправы порога Нила. Эксперты заявили, что это невозможно. Франкоязычный канадец Перси Жирар с группой молодых инженеров-энтузиастов и 8000 рабочих (из египтян-военнослужащих и каторжников) выполнили «невозможное». Они отдавали должное Китченеру: «Он рискнул взять на себя ответственность и организовал подготовку. Он был лидером и движущей силой проекта. Он всегда выслушивал советы, иногда соглашаясь, а иногда отвергая их» (Поллок, с. 108).

На очередном этапе движения один из шейхов отказался оставлять лагерь и двигаться на Бербер, ссылаясь на зловещие предзнаменования. Китченер убедил его так: «Все дни созданы Богом одинаково счастливыми. Вы достаточно отдохнули и должны выступить завтра». Уверенность и напористость Китченера успокоили и взбодрили шейха Ибрагима Фараха. Бербер был взят спустя три дня.

Для взятия Хартума англичанам были необходимы канонерские лодки для бомбардировки крепости. Одно такое судно стоило батальона пехоты. Провести лодки вверх по Нилу стало другой сложнейшей задачей для Китченера и его инженеров. Один из порогов был длиной 9 миль и высотой 60 футов. Уинстон Черчилль, служивший в 21 уланском полку и бывший также журналистом «Морнинг Пост», описывал водопад как «массивную лестницу из черных гранитных ступеней» (Хантер, с. 51). В самых неудобных местах река с ревом неслась в узких теснинах. Требовались тысячи людей с лебедками и стальными блоками, чтобы провести лодки через трудные пороги.

Китченер не руководил битвой так, как это делал Наполеон. «Похоже, что Китченер предоставлял руководство войсками, как сделал это под Фиркетом, Хантеру, а также дивизионным и даже бригадным командирам, когда дело доходило до непосредственной схватки или при достижении стен укреплений. Главная роль Китченера, как он сам ее видел, заключалась в том, чтобы привести войска в хорошем состоянии к Атбаре — что имело первостепенную важность для обеспечения победы. Когда от него потребовали указаний, он ответил: «Я три года сводил вас лицом к лицу с этим неприятелем, а теперь идите вперед и деритесь». За всю битву он не отдал ни единого приказа, предоставив Хантеру направлять сражение» (Хантер, с. 86). Согласно Г.У. Стивенсу, военному корреспонденту «Дейли Мейл», Хантер был блестящим генералом, и, хотя иногда доходил в пылу битвы до безрассудства, «ни разу не отступил от плана и мастерски добивался победы». Китченер в своих планах ничего не оставлял необдуманным, поскольку стремился свести свои потери к минимуму. Сэр Генри Роулинсон, один из офицеров штаба Китченера, сказал о нем: «Все идет хорошо, когда он руководит делами, но он бывает слишком занят, и тогда случаются срывы».

Китченер желал быть в курсе всех существенных деталей кампании. Он старался обдумать все, и это естественно приводило к тому, что называют «способностью предвидения». Некоторые арабы считали, что он обладает «пророческим даром».

Движение через Судан к Хартуму привело к решающей битве при Омдурмане (Хартум стоит на слиянии Голубого Нила и Белого Нила; Омдурман находится на противоположном берегу от Хартума). Сражение началось в 6:30 утра 2 сентября 1898 года, исход его определился уже к 8:30. Британские пулеметы и канонерские лодки реализовали свое трехкратное превосходство в силе.

Хантер сказал о Китченере: «Его заслуги неоспоримы. Он сам начал дело и целиком за него отвечал. Мы лишь помогали ему».

Мечта Китченера — обустройство Судана. Китченер хотел основать в Хартуме колледж для детей из местных племен, чтобы те могли «действовать разумно и быть хозяевами своей судьбы». Предполагалось, что колледж будет открыт для всех в Судане, от мусульман севера до «анимистов», или аборигенов, юга. Он хотел, чтобы колледж носил имя Чарльза Гордона, поскольку Гордон в свое время много потрудился на благо бедной молодежи Англии и Судана. Китченер пригласил в свою ставку военных корреспондентов. Он хотел, чтобы английское общество узнало о его мечте. Его целью было собрать 65000 фунтов для колледжа, но корреспонденты мудро предложили ему поднять цифру до 100000.

Он совершил поездку в Англию, чтобы получить одобрение своего проекта. Он говорил, что «скорее выиграет дюжину сражений, чем произнесет хоть одну речь», но ему пришлось говорить, так как дело, столь близкое его сердцу, того требовало. «Огромная страна», сказал он, «открыта для цивилизованного влияния и промышленного развития. Я искренне надеюсь средствами образования и правильного управления поднять уровень жизни населения этой страны, чтобы вместо гонений, тирании и фанатизма мы увидели процветание и мир». Он был великим национальным героем; огромные толпы собирались, чтобы увидеть и послушать его. Ему, конечно, не нравились все это обожание и ореол героя. В душе он хотел поскорее вернуться в Судан. Однако он продолжал турне по стране, произнося речи: «Как порадовался бы Гордон, узнав, что после его смерти благо образования будет принесено народу, который он любил и среди которого умер… Завоеванные народы взывают к цивилизации…».

Он коснулся души нации (Луч души Британии — Второй), и нация щедро откликнулась. Было собрано 100000 фунтов стерлингов.

Китченер вернулся в Хартум, чтобы со всей своей энергией отдаться перестройке страны, которую он завоевал. Было образовано новое англо-египетское государство с перспективой со временем стать независимым. Китченер был назначен его первым генерал-губернатором.

Правление закона в Судане при Китченере. В новом англо-египетском Судане Китченер стремился быстро восстановить правление закона, упорядочить землевладение, наладить торговые пути. Пленных дервишей использовали на рубке камня и закладке прямоугольной сети аллей. Фундамент колледжа Гордона начали закладывать 4 января 1899 г. У Китченера было правило держать своих ближайших подчиненных рядом и требовать свободного обсуждения потока информации и мнений. Надо заметить, что устав он считал «руководством для дураков». Его стиль управления побуждал к творческому решению проблем в рамках определенных ясно очерченных и значимых принципов. Его подчиненные пользовались в своих действиях гораздо большей свободой, чем это было принято в британской армии и колониальном управлении. Китченер искал людей компетентных, ценил их способности и таланты и позволял их внутренним качествам проявляться в различных экспериментах. Такой децентрализованный стиль руководства далек от привычной управленческой пирамиды и может быть назван «стилем круглого стола».

Опять-таки одним из его главных принципов было не насаждение иностранных правил для данной страны, а работа с естественным или уже установившимся порядком, присущим данной стране, народу, культуре. Он старался трудиться «в гармонии с суданскими условиями. Задача, стоящая перед всеми нами, особенно перед мадирами и инспекторами, заключается в том, чтобы завоевать доверие народа, раскрыть его ресурсы и поднять их на высокий уровень… Наша цель — обеспечить его процветание… Как только будет ясно понято, что наши офицеры — живые сердечные люди, мы увидим не только прогресс всей страны, но и благополучие каждого индивида, с которым они встречаются, призывая к развитию промышленности и всестороннему улучшению положения дел. Нравственное и материальное возрождение Судана зависит от индивидуальных действий британских офицеров, работающих по отдельности, но во имя общей цели, и старающихся завоевать доверие местного населения. Прислушиваясь к мнениям уважаемых людей и проверяя на деле лжецов и подхалимов, можно надеяться со временем улучшить положение в этой стране. Суды должны пользоваться у населения полным доверием, и в них должно вершиться истинное правосудие».

Он также выступал за быстрое подавление всякого неподчинения. Он хотел, чтобы наказания были строгими, но не жестокими. Это тонкая грань, соблюдение которой Китченер годами совершенствовал на практике. Он предостерегал от вмешательства в дела ислама. Мечети были отстроены. В то же время экстремизм и фанатизм, попиравшие права людей, пресекались. Рабство, жестокость, нарушение свобод наказывались в соответствии с буквой закона.

Китченер вызвал к себе всех губернаторов провинций и всех инспекторов — британских, египетских и суданских офицеров, — чтобы донести до них эти главные принципы. После его отъезда из Судана эти принципы и директивы продолжали вдохновлять всех управителей страны вплоть до провозглашения ее независимости 55 лет спустя.

Устраивал Китченер и встречи с ведущими суданскими торговцами. Он позволил рассматривать жалобы в суде без ограничений. Некоторые купцы жаловались на то, что правительство реквизировало их верблюдов и лодки для транспортировки материалов в то время, когда был нужен транспорт для подвоза зерна. Китченер немедленно менял политику правительства, если видел помехи для местных начинаний. Он остро реагировал на ущерб, причиняемый иностранными эксплуататорами благосостоянию и развивающейся автономии страны.

В результате всех этих нововведений у него возник конфликт со своими непосредственными начальниками в Каире — лордом Кромером, британским генеральным консулом, и Элдоном Горстом, финансовым советником Кромера.

Великобритания в это время колебалась между политикой осторожного расширения империи (Дизраэли и Солсбери) и политикой постепенного ухода из ранее захваченных владений (Гладстон). Гладстон ощущал, что политика расширения ослабляла империю ненужными войнами. Политический курс зависел от того, какая партия в это времянаходилась у власти — тори или виги. С каждым годом финансовое бремя империи становилось все тяжелее.

Ключевыми для британских интересов были два региона: Суэцкий канал и Индия. В то время Турция была союзником Англии. Турция была повинна в ужасающих актах варварства и жестокости, включая резню, учиненную в Болгарии в 1876 году. Это сильно беспокоило идеалиста Гладстона, однако Дизраэли смотрел на эти факты сквозь пальцы. Консервативные тори опасались России; если Турция потерпит поражение, Суэцкий канал окажется в шаге от Константинополя. Кроме того, единственная возможная угроза для Индии имелась со стороны России через Афганистан. Британия и Турция нуждались друг в друге; обе эти страны боялись России. Британское присутствие в Египте было на руку и Турции, и Британии, и Египту, хотя этот союз был хрупок. Египетский национализм постоянно находился в состоянии брожения. А у Турции было слишком много собственных проблем, чтобы отстаивать свое влияние в Египте.

Британия, по большей части, скорее оказывала на свои владения цивилизующее влияние, нежели эксплуатировала их, и Китченер являет собой великолепный пример британского влияния того времени. Однако колониальная эпоха завершалась, на повестке дня вставали вопросы независимости и автономии. Колониальные власти могли либо обобрать неразвитые страны, выкачав из них ресурсы, а потом уйти, либо они могли подготовить эти страны к независимости. Китченер всегда имел в виду как приоритетное направление подъем неразвитой нации и повышение благосостояния туземцев-крестьян. Он ясно видел, что для Британии лучше всего на первое место ставить интересы аборигенов.

Как человек военный и способный администратор Китченер переживал трудные времена, постоянно сталкиваясь с хитрой двуличностью некоторых бюрократов, политиков и государственных мужей. Он критиковал Элдона Горста, финансового советника в Каире, за то, что тот «никогда не действует и не говорит прямо… Это самый двуличный человек из всех, кого я встречал. Он предлагает любую помощь, а потом оставляет вас в дураках. Мы старались иметь с ним как можно меньше дел» (Письмо к генералу Реджинальду Уингейту, февраль 1899 г.).

Горст контролировал доходы, поступающие из Донголы и от железной дороги, но не давал из них ни гроша под предлогом издержек войны в Судане. Из-за него офицеры и солдаты не получали полностью своего жалования и в бытовом отношении были плохо устроены.

Над Южной Африкой сгущаются тучи. Бурская война 1899–1902 гг. Южная Африка колонизировалась одновременно англичанами и голландцами. Поселенцы из Голландии назывались африканерами или бурами. Они контролировали республики Трансвааль и Оранжевую. Британия же владела Капской колонией и Наталем. Поль Крюгер, президент Трансвааля (Южно-африканской республики), считал, что вся Южная Африка принадлежит африканерам. Сэр Альфред Милнер, губернатор Капской колонии, считал Южную Африку находящейся под британским контролем.

Постепенно назревающий конфликт был усугублен открытием золота (1884 г.) и первых алмазов. В регион сразу нахлынули английские шахтеры и старатели. В мгновение ока вырос целый город — Йоханнесбург. Уитлендерам (иностранцам) платили, но они не имели избирательных прав и представительства в бурском парламенте. Англичанам не понравилось, что с ними в бурских республиках обращаются как с людьми второго сорта. Враждебность нарастала, переговоры проваливались. Милнер сформировал в Капской колонии британскую армию, и в октябре 1899 г. была объявлена война.

Вначале африканеры неизменно побеждали англичан. Последним были посланы подкрепления, но и те были разбиты. Генерала Буллера сменил генерал Фредерик Робертс, и ход войны стал меняться. Китченер был вызван в Южную Африку и назначен заместителем Робертса. За шесть месяцев англичане захватили Йоханнесбург и Преторию, столицу Трансвааля. Когда столица пала, британцы решили, что война закончена, но это оказалось не так. Африканеры организовали безжалостную партизанскую войну против оккупационных войск.

Это изменило весь ход войны. Не было армии, против которой приходилось сражаться, имели место постоянные диверсии (то, что теперь называют террористическими актами). Мосты взрывались, телеграфные линии обрезались, на отряды войск совершались молниеносные нападения. Там, где происходили диверсии, Робертс сжигал ближайшие фермы, а женщин с детьми отправлял в «лагеря для беженцев».

Робертс был назначен главнокомандующим всей британской армией, что потребовало его присутствия в других частях империи, и Китченер сменил его на посту командующего в Южной Африке. Робертс, высоко ценивший способности Китченера, предложил, чтобы он возглавил армию в Индии по окончании бурской войны. Королева Виктория хотела, чтобы Китченер с его выдающимися организационными качествами возглавил в Лондоне министерство обороны, но Китченеру претила идея работать в министерстве со всей его бюрократической машиной и канцелярщиной.

Китченер получил звание генерал-лейтенанта и 230000 человек под свое командование. Война все тянулась и тянулась, став чрезвычайно непопулярной в Англии. Многие англичане видели в бурах храбрых фермеров, защищающих свою родину от вторжения Британской империи. Бессмысленность войны стала очевидной.

В феврале 1901 г. бурский генерал Луи Бота направил Китченеру предложение встретиться и обсудить, как завершить войну. Китченер живо откликнулся на такую возможность, согласившись на встречу с намерением откровенно обменяться мнениями, не унижая африканеров.

Китченер предложил амнистию всем бурам, участвовавшим в военных действиях, и большие суммы денег для восстановления их ферм. Он хотел проявить великодушие, чтобы англичане и буры быстрее установили дружеские отношения. В этом стремлении отчетливо обозначились ключевые ноты всей жизни Китченера, выраженные в словах, приведенных в начале очерка: «Столь неукротимый на войне, столь смиренный в религии и столь великодушный в мирный период». Великодушный мир занимал такое же место в мыслях Китченера, как и победоносная война. О причине такой дальновидности мы можем лишь гадать. Возможно, он видел непрактичность и цену мира, унижающего противника, мира, который послужил бы только отсрочкой перед будущей войной. Чувствительность, которой наделил Китченера знак Рака, помогала ему понять позицию противника. В конечном итоге он видел очень мало различий между «ними и нами». Его глубокая религиозная нравственность, всю жизнь возраставшая благодаря его масонской деятельности, должно быть, позволяла ему видеть, что воистину все мы братья. Однако, к несчастью, эта точка зрения не разделялась другими ключевыми фигурами. Сэр Альфред Милнер, губернатор Капской колонии, считал такие условия слишком щедрыми по отношению к бурам. Китченер сделал все возможное, чтобы убедить его встать на позицию примирения, но Милнер стоял на своем. Чемберлен, в то время секретарь по делам колоний, соглашался с точкой зрения Милнера и даже укорял Китченера в парламенте за его щедрые предложения бурам.

В результате война продолжалась. Милнер отбыл в Англию, а Китченер был назначен верховным уполномоченным, что сделало его политическим и военным правителем Южной Африки. Вернувшись в Англию, Милнер сказал о Китченере, что он обладает «огромной энергией», но что его слабым местом является контроль слишком многих позиций одновременно. Кроме того, Милнер говорил о Китченере, что он «настоящая машина, сделанная из железа. Он проделывает колоссальную работу с рвением и самоотдачей, и я, по меньшей мере, не хочу, чтобы об этом забыли» (Письмо лорда Милнера лорду Ноллису, июнь 1901 г.).

Война становилась все ужасней и ожесточенней с обеих сторон. Китченер жаловался на отсутствие «открытой борьбы». Ему было чрезвычайно трудно вести войну, продолжать которую он не чувствовал необходимости. Ему «не доставляло никакого удовольствия разорять страну». Лагеря для беженцев, предназначенные для приюта бездомных африканеров — женщин, детей и стариков, — стали известны как концентрационные лагеря. Условия в лагерях ухудшались; люди умирали от антисанитарии и заразных болезней. Дочь архидиакона посетила лагеря и, вернувшись в Англию, рассказывала ужасные истории. Газетные отчеты о положении в лагерях усиливали антивоенные настроения общества. У власти находились консервативные тори во главе с лордом Солсбери, либералы же заявляли, что война становится все более варварской. В этом винили и кабинет, и Китченера, который все время пытался найти способ завершить войну.

И ему это удалось посредством:

1) расширения сети блокгаузов (8000 малых крепостей в ключевых точках по всей стране);

2) организации полков из сдавшихся буров, которые согласились воевать на стороне англичан, чтобы закончить войну;

3) разрешения людям уходить из концентрационных лагерей;

4) вооружения коренного африканского населения. Этого буры опасались больше всего. Африканеры, мягко говоря, никогда не относились к чернокожим с уважением и потому боялись даже думать о том, что вооруженные и обученные негры могут сделать с ними после войны.

Когда война подошла к концу, «рейтинг» Китченера вновь поднялся. Китченер брезгливо относился к любым методам привлечения внимания к своей персоне и был склонен находиться в тени, а не выставляться напоказ. «Шесть месяцев назад», писал наблюдатель, «я чувствовал, что правительство не ценит его гигантской работы, но теперь оно, похоже, не прочь погреться в лучах славы этого великого человека… Он же как всегда невозмутим, несмотря на любые происки, и старается устроить все как можно лучше» (Письмо Конка Маркета своей сестре, январь 1902 г.).

Другой обозреватель отмечал, что Китченер кажется несокрушимой скалой, а на самом деле контролирует свою высокочувствительную натуру «железной волей».

Одной рукой Китченер сражался с бурами, а другой боролся с теми членами британского правительства, которые требовали карательных мер и безоговорочной унизительной сдачи буров. В обеих битвах он одержал верх. Мирные условия предусматривали следующее:

1) денежные займы для буров;

2) восстановление их ферм в основном за счет английской казны;

3) возмещение убытков фермерам британской стороной;

4) отстройку англичанами мостов и дамб;

5) буры становились подданными британской короны;

6) голландский язык должен был использоваться в управлении и судопроизводстве наряду с английским;

7) отсутствие военных репараций.

Милнер сетовал, что Китченер слишком многое упустил.

Буры хотели получить самоуправление, но Китченер убедил их отложить выдвижение этого требования на два года. Либералы должны были победить на следующих выборах, и Китченер предложил их руководству этот план. Либералы сочувствовали положению буров. Китченер хотел предоставить туземному населению право голоса, но буры хотели, чтобы рассмотрение этого вопроса было отложено до получения ими самоуправления.

Вряд ли можно сказать, что Китченер был либералом или консерватором. Он просто вникал в каждую конкретную ситуацию и пытался действовать в ней целесообразно, без партийных предубеждений. В целом он привык сотрудничать с любыми власть имущими людьми, нравились они ему или нет.

Реннел Родд, дипломат в Каире, написал письмо Китченеру после подписания мирного соглашения: «Наверное, самое замечательное, в чем вы преуспели, состоит в том, что удалось преодолеть глубоко укоренившуюся вражду и завершить все в духе примирения и доброй воли». Китченер был выдвинут на звание полного генерала армии.

Реформа в индийской армии. Конфликт с вице-королем. После короткого отпуска Китченер отправился в Индию, где провел следующие 7 лет в качестве главнокомандующего индийской армией. Джордж Керзон, вице-король Индии, был весьма доволен, получив его в свое распоряжение. Керзон хотел «упорядочить армейские расходы», внедрить в ней «систему и метод». Этой армии, по его мнению, не хватало «стойкости духа и настроя», в ней царили «упаднические настроения и коррупция». По мысли Керзона Китченер был наилучшим кандидатом для наведения порядка в армии. Так и оказалось. Китченер навел порядок, но при этом не избежал острейшего конфликта с самим Керзоном.

Сравнивая Китченера и Керзона, секретарь последнего, сэр Уолтер Лоуренс, приводит интересные характеристики, относящиеся, по нашему мнению, к Первому и Седьмому Лучам:

Эти два выдающихся человека были чем-то похожи. Они жили ради работы и не щадили чувств других. Они не терпели неспособности и не прощали неудач. Лорд Керзон был чрезвычайно усидчив и мог работать дольше лорда Китченера. Оба одинаково не выносили критики и оппозиции. Оба любили пышные церемонии, красивую обстановку и проявляли почти женский интерес к деталям домашнего обустройства. Оба были увлеченными и компетентными коллекционерами и ревностно относились к чинопочитанию. Лорду Керзону нравились дебаты, он наслаждался логическими изысками. Лорд Китченер презирал все эти формальные излишества и не доверял им («Индия, которой мы служили», сэр Уолтер Лоуренс, 1928 г.).

Тип Седьмого Луча тяготеет к пышным церемониям как разновидности церемониала, или ритуала. Седьмой Луч может придавать склонность к коллекционированию. Первой коллекцией Китченера, которую он начал собирать еще мальчиком и пополнял юношей, было собрание марок. Будучи на Кипре, в Палестине и Египте, он начал собирать керамику, оружие, резные фигурки, ширмы и антиквариат. В Индии у Китченера появилась возможность расширить свои коллекции. В течение ряда лет он получил немало подарков от раджей и шейхов. Он отдыхал, сортируя и оформляя свои многочисленные экспонаты.

Керзон был впечатлен открытостью и честностью Китченера, его прямыми суждениями, исполненными здравого смысла, благодаря которым можно было быстро уловить его позицию по любому вопросу. Китченер же не сразу понял, что Керзону доверять не следует, что за его внешней откровенностью стояла тонкая манипуляция. В отличие от Китченера Керзон не был прямым и последовательным в своих действиях. У него всегда имелись скрытые цели и умыслы.

Во время ознакомительной поездки по Индии наметанный глаз организатора позволил Китченеру сразу заметить, что на самом деле нет никакой единой индийской армии. Было множество маленьких армий, ревностно соперничающих друг с другом. Во время войны такое отсутствие единства и сплоченности могло обернуться катастрофой.

Предложения Китченера по реорганизации часто отвергались военным советником при вицекороле. Сначала это расстраивало Китченера, а потом стало вовсе непереносимым. Керзон почти всегда принимал сторону военного советника. Пост военного советника был учрежден для осуществления гражданского контроля над военными делами. В теории это было на первый взгляд вполне оправдано. Однако на практике это ослабляло власть главнокомандующего, делая ее совершенно неэффективной. Военный советник мог наложить вето на любые решения по вопросам снабжения, транспорта, вооружений и организации. Главнокомандующий отвечал лишь за военную подготовку и боевые операции. Вместо единоначалия у армии оказалось две главы — главнокомандующий и военный советник при вице-короле, что получило название «двойного контроля». Китченер считал такую ситуацию «непозволительным фарсом». С его точки зрения главнокомандующий должен был обладать всей полнотой власти в военных делах. Гражданская власть ведала лишь вопросом назначения и смещения главнокомандующего. Если есть необходимость в хорошем главнокомандующем, то нужно дать ему возможность выполнять свою работу. Если он не справляется, его нужно сместить. Такой была — как всегда откровенная — позиция Китченера.

Одним из спорных вопросов стало переименование полков. Вместо 1 — го Бенгальского, 1 — го Мадрасского и т. д. Китченер предложил такую последовательность: 1-й кавалерийский, 1-й пехотный, 2-й кавалерийский и т. д. А уже к номерам можно было добавлять название в соответствии с традициями и местом дислокации. Система Китченера предполагала интеграцию многих соединений в единую индийскую армию.

Керзон и военный советник не наложили прямого запрета на это предложение, но положили его «под сукно», что, по сути, было тем же самым. Керзон при назначении Китченера хотел добиться «системы и метода», но данное предложение посчитал разрушающим систему. Китченер писал лорду Робертсу, главнокомандующему всей британской армией, что «немыслимо» пытаться что-то сделать при существующем положении. Он начал открыто апеллировать к кабинету премьер-министра, хотя порядок требовал, чтобы все жалобы проходили через вице-короля.

Ответ Керзона на все попытки Китченера переименовать полки создал конфликт, который повторялся много раз в течение семи лет пребывания Китченера в Индии. Весьма вероятно, что военный советник советовался с Керзоном или знал его мнение до того, как налагать вето на предложения Китченера, поскольку вице-король всегда поддерживал своего советника.

Керзон фактически вмешивался в дела военных. Одним из его мотивов был страх перед усилением военного командования. Другим фактором служила собственная воля-к-власти Керзона.

И Керзон, и Китченер были сильными перволучевыми людьми. Но между ними имелся ряд любопытных отличий, выявившихся в процессе их отношений и в последующем конфликте. Керзон видел себя как «превосходного человека». Его поэтическое суждение о себе во времена учебы в Оксфорде оставалось, пожалуй, верным и в 38-летнем возрасте, когда он стал вице- королем Индии:

Меня зовут Джордж Натаниэль Керзон,

Я превосходно держу фасон.

Благородная бледность, прическа в порядке,

Каждый день — отличный обед и зарядка.

Керзон сознавал себя причастным к верхушке власти, которая «удерживалась пэрами Керзонами со времен норманнского вторжения, а Китченер был всего лишь внуком торговца чаем» (Поллок, с. 245). Китченер никогда не думал о себе как о «превосходном человеке».

Душой он был с народом. Его ценностями были долг перед Богом, человечеством (которое часто выглядело для него как «туземцы» и бесправные крестьяне) и страной. Он не был человеком с сильным эго. Он был сильным человеком, тяжко трудящимся для исполнения Божьей воли.

Другое интересное различие касается Третьего Луча интеллектуальной активности. Как уже отмечалось, Керзону нравились «дебаты и логические изыски». Четкая речь, способность говорить ярко, рассудительно и ровно часто указывают на развитое качество Третьего Луча. Это ценнейшее качество для деловой сферы, сферы управления и политики помогает сделать блестящую карьеру. Китченер не обладал этим качеством, более того, относился к нему с подозрением. Он выражался ясно, прямо и по возможности упрощал все вопросы. В связи с Третьим Лучом интересно отметить, что Керзон обвинил Китченера в «разрушении» целостной системы организации полков, когда последний предложил другую систему номеров и названий. Но правда заключается в том, что разрушал ее именно Керзон. Вице-король вмешивался в вопросы чисто военные, которые не относились к государственным. Вице- король играл во власть, пытаясь поставить Китченера в явно подчиненное положение, тогда как Китченер старался улучшить положение в дезорганизованной армии. Китченер жаловался друзьям, что Керзон умудряется исказить суть проблемы, и потому ему скорее пристало быть юристом или актером.

Изучая историю этих конфликтных отношений, можно сказать, что Керзон стремился обвинить Китченера в том, что делал сам. Это чисто манипулятивная тактика. Третий Луч придает способность ясно выражать истину. Но, с другой стороны, человек, находящийся под его влиянием, может быть способен мастерски выдавать ложь за истину.

Стараясь разрешить проблему «двойного контроля», власти предложили Китченеру, чтобы он подождал со своими предложениями один год. Китченеру надо было поработать в имеющейся системе, чтобы в итоге убедиться в ее ценности. Однако его углубленное знакомство с этой системой возымело обратное действие. Он в деталях увидел, насколько нерабочей была система двойного контроля.

И в конце года он представил документ на 32 страницах, где излагал причины, по которым должность военного советника при вице-короле должна быть упразднена (1 января 1905 г.). Двумя месяцами позже все остальные члены Совета при вице-короле отвергли предложение Китченера. Борьба двух волевых людей продолжилась.

Когда конфликт дошел до Лондона, государственный секретарь Джон Бродрик принял сторону Китченера. Премьер-министр Артур Джеймс Бальфур (сменивший Солсбери в 1902 г.) также склонялся на его сторону. Первоначально Лондон намеревался достичь компромисса, чтобы избегнуть прошения об отставки со стороны Керзона или Китченера. Кабинет премьер- министра 30 мая 1905 г. постановил, что должность военного советника при вице-короле аннулируется и почти все военные отделы (снабжения, транспорта, вооружений, военных работ) передаются под начало главнокомандующего индийской армией, чего и добивался Китченер. Одновременно вместо ведомства военного советника создавался комитет по военным финансам и складам (включающий в себя два оставшихся отдела, находившихся ранее под началом военного советника), однако полномочия этого комитета и, соответственно, возможности вмешиваться в работу главнокомандующего стали намного меньше.

Китченер был рад этой неполной, но все же очень существенной победе. Керзон пытался вести переговоры с Лондоном, словно он был главой независимого государства, а не лицом, назначенным премьер-министром. Некоторое время он еще плел интриги, но в конце концов подал в отставку. И Лондон с радостью удовлетворил его просьбу.

Керзон «предостерегал» нового вице-короля Индии, шотландского графа Минто, что Китченер амбициозен и своекорыстен, что с ним трудно работать. Минто же, напротив, нашел, что Китченер мыслит широко, что работать с ним легко, что он предпочитает рассматривать проблемы с самых разных сторон. После года изучения реформ, предложенных Китченером, Совет при вице-короле посчитал новую систему «вполне успешной и требующей немедленного внедрения». В 1907 г. срок полномочий Китченера был продлен на два года, поэтому он продолжил работу над реформами. В 1909 г. комитет по военным финансам и складам был упразднен после передачи всех его полномочий главнокомандующему. Таким образом Китченер получил всё, что хотел.

В Судане и Южной Африке Китченер целиком и полностью нес ответственность за военные операции. В Индии, в мирный, но напряженный период, Китченер работал согласно принципам административной децентрализации. Вице-король Минто писал, что «дивизионная система Китченера взяла на себя большую часть работы штаб-квартир, так что К. мало что оставалось делать» (Письмо Минто Биггсу, 21 июля 1909 г., Королевский архив). Это настолько освободило Китченера, что он совершал туры и инспекционные поездки по различным дивизиям. Фельдмаршал Уильям Бердвуд, говоря о Китченере, поражается «сочетанию в одном человеке высочайших организационных навыков и могучей личной работоспособности».

Генеральный консул в Египте. Китченер надеялся получить назначение на должность вице- короля после окончания срока Минто, но этого не случилось. В Лондоне — к горькому разочарованию Китченера — посчитали, что Индия может оскорбиться занятием этой должности военным.

В 1911 г. он был назначен генеральным консулом в Египте. Формально руководящая Египтом цепочка начиналась с турецкого султана в Константинополе. Ниже располагались хедив Египта и различные его дипломатическое представители, в том числе генеральный консул. Однако британский генеральный консул, за которым стояла британская армия, диктовал решения практически по всем вопросам.

Одним из главных проектов и целей Китченера в Египте было улучшение положения бедных. Для пользы египетского крестьянства он установил «закон пяти федданов» (феддан примерно равен акру, или 0,4 га). Этот закон позволял крестьянину сохранять за собой часть своей земли и инструментов независимо от количества долгов. Кроме того, Китченер развивал системы здравоохранения, образования, дренажа и ирригации — все главным образом для бедняков. Он внедрил восточную систему приема людей из всех классов. И крестьяне, и знать могли наравне испросить у него аудиенцию, чтобы выразить свои жалобы и пожелания.

Главный тезис Китченера звучал так: «Я здесь, чтобы управлять Египтом для египтян, а не для англичан». Он был популярен; его правление косвенным образом сильно повысило британский престиж.

Большая война в Европе. 28 июля 1914 г. Австрия объявила войну Сербии. Германия изготовилась к вторжению в Бельгию. Потянулись первые дни Первой мировой войны. Китченер был вызван в Лондон и назначен государственным военным секретарем. Народ и пресса бурно приветствовали его вступление на эту должность, ведь именно общественное мнение способствовало этому назначению. Писатель того времени выразил это так:

Ни одно назначение не вселило столько надежд в сердца британского народа и союзников. Нация ощутила… что лорд Китченер одной рукой крепко и с доверием опирается на нее, а другой сдерживает целую ораву политиков, присматривая, чтобы они не наделали бед и глупостей (Ф.С. Оливер, «Зов битвы»).

Отзыв Китченера на это назначение: «Храни меня Бог от политиков». Но его молитва не была услышана.

Вклад Китченера в победу был весьма значителен:

• Китченер сразу понял необходимость решительной поддержки Франции на материке. Без этой поддержки всякое британское влияние в Европе было бы утрачено.

• Китченер предсказал, что война продлится три года. Другие твердили, что это вопрос месяцев. Китченер готовился к долгой битве, это было принципиально важно. Он предсказал, что это будет главным образом англо-германская война, что она продлится три года и что явной победы не будет достигнуто ни одной из сторон.

• Китченер видел, что для победы в войне Британии необходимо создать новую большую армию. Это удивляло других членов кабинета, поскольку прежде Британия всегда была преимущественно морской державой.

• Китченер организовал набор и подготовку новой армии таким образом, что в начале третьего года войны — когда другие армии значительно ослабли — он получил возможность послать на фронт новые части.

• Китченер отвечал за многое. Ему пришлось мобилизовать медленно и с отставанием разворачивающуюся военную промышленность. Он призвал множество добровольцев, отсрочив введение обязательной воинской повинности насколько это было возможно. Реализовать все это было часто нелегко из-за непонимания специфики войны другими членами кабинета. Вот слова Китченера: «Спорить с людьми, равными по статусу и отстаивающими интересы своих ведомств, было занятием удручающим» (Джон Поллок, «Китченер»).

Китченер был популярен в английском народе, но страдал от вмешательства политиков в военные дела. В ряде случаев он был готов подать в отставку. В кабинете министров он стал чем-то вроде козла отпущения. Если что-то шло не так, была тенденция винить Китченера. В вопросах снабжения он действовал осмотрительно и тщательно. Французы наладили массовое производство орудий, однако многие орудия взрывались прямо на позициях. Китченер не хотел, чтобы англичане повторили ту же ошибку. Тогда Ллойд Джордж воспользовался моментом и, обрушившись с критикой на медлительную систему снабжения, в итоге возглавил комитет по снабжению. Конечным мотивом Китченера во всех ситуациях был один мотив: выиграть войну. Другие члены кабинета, особенно Ллойд Джордж, ставили свою личную карьеру выше этой бескорыстной цели. Ллойд Джордж хотел стать премьер-министром, а если это не удастся, хотел вытеснить Китченера и возглавить военное ведомство. Скрыто интригуя, он стремился выставить Китченера некомпетентным руководителем. Китченер полагал, что имеет союзника в лице премьер-министра Герберта Асквита, но и это было не так, хотя Китченер никогда не узнал об этом. Но — Китченер был популярен в народе. Политики были вынуждены вести самую тонкую игру, демонстрируя одно и тайно действуя по-другому. Керзон (увидев шанс свести счеты), Ллойд Джордж и Бальфур — все они объединились, чтобы сместить Китченера. Так что можно было понять его молитву: «Храни меня Бог от политиков».

Возможно, главной причиной упорного удерживания Китченером своей должности было его желание оказать влияние во время мирных переговоров. Он хотел установления такого мира, который послужил бы основой для дружеских отношений, а не простой отсрочкой новой войны. «Я не опасаюсь за нашу победу в войне, я опасаюсь, что мы установим плохой мир. Вот здесь я и мог бы пригодиться» (Р. Черчилль, «Лорд Дерби»).

Но этому не суждено было случиться. Готовился визит Китченера в Россию. Князь Юсупов во время своего визита в Лондон был поражен знаниями Китченера о России и его острым интеллектом. Царь Николай обратился к королю Англии с посланием, в котором высказался о будущем визите Китченера как о «весьма полезном и важном». Китченер высоко оценивал роль России в этой войне, которая, угрожая с востока, не давала сосредоточить Германии все свои силы на западе. Кроме того, он искал любого хорошего повода, чтобы уехать подальше от лондонского кабинета с его политиками.

5 июня 1916 г. он сел на поезд и отправился в Шотландию, где в 4:45 пополудни взошел на борт линкора «Гемпшир». Налетевший северо-западный шторм стал нещадно трепать судно на огромных волнах. Произошел взрыв — линкор наскочил на мину. Электричество вышло из строя, управлять кораблем стало невозможно. При сильном волнении воспользоваться шлюпками не удалось. Через 12 минут после взрыва судно встало кормой вверх и затонуло. Из 600 моряков только 12 достигли берега. Китченера среди них не было. Последний раз его видели на палубе разговаривающим с капитаном. Он не выказывал признаков беспокойства. Тела его не нашли.

В глубокой печали король Георг V писал своему дяде, что смерть Китченера была «страшным ударом для меня, поскольку, кроме того, что нас связывали 30 лет личной дружбы, я всегда восхищался им и полностью доверял его мнению. Мне будет очень не хватать его поддержки».

Когда мальчишки-газетчики выкрикивали трагические заголовки, люди толпами выходили из автобусов, чтобы купить газеты. Только узкий круг официальных лиц знал о том, что Китченер направлялся в Россию с секретной миссией. Многие люди не верили в его гибель; они молились и надеялись, что он чудом выжил.

Британия и ее союзники в итоге победили. Некоторые говорили, что, останься Китченер в живых, война закончилась бы скорее. Генералам крайне не хватало его поддержки. Ллойд Джордж стал премьер-министром. Примирения не случилось, Германии были навязаны жестокие репрессивные мирные условия.

Остальное известно.

Очень ясно видится, что Китченер прожил свою жизнь в традициях «великих рыцарей прошлого», столь неукротимый на войне, столь смиренный в религии, и — сделав важнейший шаг вперед на душевном уровне — столь великодушный в мирный период.

Список указателей качеств души

Работа на далекое будущее.

Работа, исходящая из высокопринципиальной позиции. Сильное нравственное чувство.

Преданность самоотверженному служению.

Служение скромное, а не снисходительное.

Чувство общности с народом, отождествление с человечеством. Работа на благосостояние других, а не ради своей карьеры. Умение видеть вклад других и не мешать их работе.

Чувство истинной групповой работы. Групповое сознание.

Список указателей Первого Луча

Сила.

Способность работать на износ, огромная выносливость.

Личная движущая сила. Жесткая постановка задач.

Контроль и подавление эмоций.

Несокрушимость скалы. Железная воля.

Требовательность к другим и нетерпимость к неэффективности и неудачам.

Уважение к старшим по рангу и четкое их признание. Строгое соблюдение иерархического порядка. Краткость и уместность. Прямота.

Понимание простоты силового фактора. Дипломатическое искусство. Мастерство лидера. Административные способности.

Умение руководить людьми и принимать меры. Умение командовать армией.

Список указателей Седьмого Луча

Талант к научным дисциплинам.

Высокие организационные способности.

Любовь к пышным церемониям.

Любовь к красивой обстановке.

Острый интерес к деталям домашнего устройства.

Коллекционирование предметов искусства и антиквариата.

Чинопочитание.

Глубокий интерес к масонским символам и ритуалам (в Индии Китченер вступил в ложу Гималайского братства и был назначен Великим Мастером Пенджаба). Способность тщательно шлифовать все детали.

Способность видеть, как части соотносятся с целым.

Интерес к городскому планированию.