Великие романы

ЕЛИЗАВЕТА РОМАНОВА И АЛЕКСЕЙ РАЗУМОВСКИЙ Карьера бандуриста

Все чаще мы задаем себе один и тот же вопрос: неравный брак – хорошо это или плохо? То, что привлекает именно неровня, мы отлично понимаем – точно такие, как я сам, и дома надоели. Проявятся ли иное воспитание, иные привычки, незнакомые нам правила поведения, впитанные с детства вместе с другим молоком или радикально отличающейся по цене молочной смесью моральные нормы, или никто и не заметит, тоже сомневаться не стоит – проявятся, да еще как! А вот насколько оживленно вы на это среагируете, ограничитесь легкой улыбкой, разъясните, как именно здесь принято, или сразу заедете сковородкой по кумполу – совершенно не ясно, да и предсказывать крайне рискованно. Особенно щекотно, когда парочка оказалась с разных крайних ступенек социальной лестницы и сверху вниз начинают кричать о вороне, залетевшей в высокие хоромы, а снизу вверх от обиженной вороны сыплется в ответ свое кра – обычно инвективы о кровопийцах и эксплуататорах, которые еще непременно дождутся проскрипций, гильотины и ликвидации кулачества как класса. Некоторые говорят, что этого не избежать и от осинки не родятся апельсинки. Я вас умоляю – просто им так удобнее… На самом деле при наличии некоторой доли терпимости и такта прекрасно уживались люди, выросшие в очень разных условиях, чему, как говорилось у Крылова, в истории мы тьму примеров слышим. Уверенность в том, что, скажем, дочь царя и сын землепашца нипочем не уживутся, совершенно ни на чем не основана. А тем, что будет изложено ниже, опровергнуто вообще напрочь.

Все начиналось в 1709 году. Именно тогда в селе Лемеши Черниговской губернии у простого реестрового казака Григория родился сын Алексей. Григорий был человек простой, пьющий и себя уважающий. Выпьет лишнюю чарку и себя по голове стучит: «Ой, що ж це за голова, що це за розум?» А его сыну Алексею прозванья было мало, он этот самый «розум» действительно в голове хотел иметь, для чего и начал книги читать. Это, к сожалению, возмутило отца до глубины души: «Не казачье это дело, воюй да землю паши, а книги пусть немцы читают!» Мнение сына на этот счет было иное, но Григорий настолько книги не уважал, что как-то, увидев сына с книгой в руках, просто бросился на него с топором – вот так, по-простому, по-казачьему! И зарубил бы, наверное, если б не сбежал Алексей в соседнее село Чемер, не упал бы в ноги к дьячку храма в этом селе и не взмолился: «Заступись, приюти, за любовь к книге родной отец лютой смерти хочет предать».

Дьячок пошел ему навстречу, и не только по доброте душевной. В церкви было сложно с певчими, а у молодого Алексея Розума был такой бас, такой бас… Все девушки этого села, да и соседних, слушали и наслушаться не могли. Да недолго им вышло наслаждаться красивым голосом. Проезжал через Чемер полковник Федор Вишневский, занимавшийся самым важным в Российском государстве делом – закупкой в Венгрии токайского вина лично для императорского потребления. Но было у него еще одно мелкое поручение – подыскать певцов для императорской капеллы. Послушал он Алексея и сказал: «Кончилось, парень, твое житье в родной Украине, собирай узелок, одевайся потеплее, садись со мной в коляску – и в столицу, Санкт-Петербург! Будешь придворным певчим». Возражений не последовало – кто же откажется?

А в том же 1709 году у девицы Катерины Василевской, которая самому царю Петру портки стирала, да и не только это для царя делала, родилась девочка, которую окрестили Елизаветой. Девочка выросла – заглядение, быстрым умом в папочку, а уменьем обходиться с сильным полом – совершеннейшая мама! Впрочем, мама в чем-то ей даже уступала… Это ж надо было начать свои победы над мужскими сердцами лично с собственного племянника, царя Петра Второго, еще маленького, тринадцатилетнего. Кстати, мальчишка влюбился не на шутку и о браке с родной теткой говорил совершенно серьезно. Поломать эту историю помог ее параллельный роман с Александром Бутурлиным, с которым она и на салазках каталась на масленицу, и за фруктовым садом ухаживала, и… в общем, мало ли что еще было? Я им свечку не держал, у особ такого ранга для этого специальные люди есть. В общем, разгневанный Петр Второй отослал Бутурлина куда подальше – в данном конкретном случае на Украину. Не знал он, что оттуда сменщик ему приедет… Потом был обер-гофмейстер Семен Нарышкин, чуть за него замуж и не выдали: мол, одним претендентом на престол меньше. Но тут не умевшая любить наполовину Елизавета нашла себе гвардейца, сержанта Шубина, рослого красавца и силача, и Нарышкин исчез, как и не было. Елизавета была Шубину под стать. Когда впервые приехал в Петербург китайский посол, его спросили, кто из женщин на дворцовом балу всех красивей, и он ни секунды не задумывался: Елизавета, кто же еще!

Сама Елизавета к политике была в лучшем случае равнодушна. Плевать ей на политику, когда так весело танцевать «русского» на балах. Но мимо политики у нее уже тоже не получалось. На престоле оказалась бездетная Анна Иоанновна. Все родственники – немецкие принцы. Как начнут обсуждать, кто после Анны будет, так один вопрос у всех на устах – а чего мы у немцев ищем, когда дочь Петрова перед нами, красивая, умная, здоровая и бойкая? Бедный Шубин даже в какой-то заговор ввязался в пользу Елизаветы и в результате оказался на сибирской каторге. Когда Елизавета села на престол и первым делом его помиловала, его искали там несколько лет, а нашли совершенно опустившимся и женатым на безобразной камчадалке. Сразу, как привезли, насильно и женили, чтобы окончательно покончить с неудобным романом. Недолго, кстати, Елизавета горевала – тут и встретились в придворной капелле наши герои.

Современники вспомнили, что на эффектного певчего все сразу обратили внимание. Жгучий брюнет, черная густая борода, высокий, широкоплечий, красивый. А голос-то какой! Не удержалась Елизавета и выпросила его у императрицы для своей капеллы, духовные песни распевать. Думаете, только духовные песни? Я тоже не думаю. При маленьком, почти игрушечном дворе Елизаветы Разумовский делал карьеру, помимо прочей, и официальную. Голос он, правда, вскоре потерял, но не унывал, стал бандуристом, а украинские бандуристы в то время были в моде при российском дворе. Позже Елизавета доверила ему управлять одним из своих имений, а потом и всем своим двором. Жизнь у Елизаветы стала приятней некуда! Денег достаточно, милый друг под боком, живи себе и радуйся. Сама она по своей воле в политику и носа бы не сунула. Государственные дела были ей глубоко противны, занималась она ими, даже и будучи царицей, из-под палки. Указы лежали на столе неподписанными иногда целые месяцы…

Анна Иоанновна держала ее в строгости. Замуж никуда не отпускала, да не очень Елизавета и рвалась, пусть сидит под руками возможная претендентка на престол, но, честно говоря, и не обижала. Однако после смерти Анны Иоанновны придворное окружение перегрелось так, что пошел легкий дымок, потому что грубость и бесцеремонность фаворита Анны Бирона, да и сменившего его фельдмаршала Миниха достала всех. Разговоры о том, что это война против иностранного засилья, надо делить на восемь. Чуть ли не главным мотором якобы прорусского переворота стал француз Лесток, саму воинскую операцию возглавлял еврей Гринштейн, так что блажен, кто верует… Но выхода у Елизаветы не было – слишком очевидной кандидаткой на престол она была, могли бы и без особой злобы сослать в отдаленный монастырь или того почище: раз-раз – и упокой, Господи, ее душу, одной проблемой меньше. Да и кто возразит против того, чтобы стать царицей? Явились из казарм гвардейцы, она воскликнула: «Вы знаете, чья я дочь? За мной, ребята!» – и практически бескровный переворот, вроде бы даже ни одного убитого, совершился в один миг.

Елизавета – царица, она на троне, теперь надо бы, чтоб все путем было, супруга из иностранных государей подобрать да о продлении династии позаботиться! Какое там, любовь здесь оказалась сильнее государственных соображений. Примерно через год после воцарения Елизавета едет с Разумовским в подмосковное село Перово, сейчас это московский район, заезжает в тамошнюю церковь и сочетается с ним браком. Очень мало кто из историков оспаривает это. Доказательств хватает. Для меня достаточно убедительно то, что Елизавета подарила перовской церкви роскошные ритуальные ткани для богослужений («воздуси», как их называли), шитые ею самой лично, да и само Перово она вскоре купила и Разумовскому подарила. Чины и титулы просто сыплются на Разумовского, во время коронации Елизаветы он служит обершенком, в тот же день получил чин оберегермейстера, в 1744 году стал графом, причем не только российским, но и отдельно графом Священной Римской империи. Цезарь Карл Седьмой не отказал правительнице, от которой в Европе очень много чего зависело.

Двигался Разумовский и по военной линии. Через четыре года после брака – капитан-поручик главной в стране лейбкампанской роты гвардии, еще через два года – подполковник лейб-гвардии конного полка, а в 1756 году – вообще генерал-фельдмаршал! Учтите только, что этот генерал-фельдмаршал в жизни пороху не нюхал, в войнах не участвовал, тем паче войсками не командовал. Все было у законного царицына мужа. Кроме одного – титула царя! Но Алексея Григорьевича, отдайте должное его уму, это нисколько не волновало. «Що це за голова, що це за розум!»

Все могут короли. И цари, разумеется, могут почти все. Но одной вещи у царей, да и у цариц, обычно нет. Нормального быта. Про Александра II я вам еще расскажу. Петр – вечный кочевник, мотался по палаткам и дешевым гостиницам. Анна Иоанновна, думаете, во дворце жила? Напомню, Зимний появился только при Екатерине, а царские дворцы до этой эпохи, в том числе и при Елизавете, чем-то напоминали кочевые шатры, строились в течение нескольких дней, тяп-ляп, без всяких удобств, в том числе и тех, о которых вы подумали. Вместо быта у царей этикет, а быт появляется только с незаконной или тайной любовью. Делай с этим что хошь – «жениться по любви не может ни один, ни один король…». Царица, получается, тоже не может. А Елизавета смогла. И была за это вознаграждена.

Разумовский сразу поселился рядом с ней. Ну, для приличия – рядом. Но все внешние признаки почета, которые оказываются принцу-супругу, Разумовскому оказывались неукоснительно. Всюду он появлялся вместе с Елизаветой, когда они выходили из театра в сильный мороз, императрица заботливо запахивала ему шубу и оправляла. А на официальных обедах сажала только рядом с собой. Более того, Разумовский повлиял на такой существенный элемент быта императрицы, как ее кухня. Императрица полюбила привычную дорогому Алеше украинскую кухню: борщ, запеченная буженина, гречневая каша со шкварками, вертута… Еда вкусная и сытная, но, скажем честно, плотная. Алексей Григорьевич даже несколько повредил красоте своей подружки – Елизавета начала быстро полнеть. Впрочем, в те времена считалось, что чем толще тем красивей. Да и почему только в те времена – мудрой испанской поговорке о том, что мужчины только притворяются, что любят сухое вино, стройных женщин и музыку Хиндемита, а на самом деле обожают сладкое вино, полных женщин и музыку Чайковского, судя даже по упоминанию Хиндемита, не больше ста лет.

Занимался ли дважды граф и фельдмаршал государственными делами? Практически нет. Возможно, это было великой мудростью. За что ненавидят фаворита или фаворитку? За влияние на свою государыню или государя… «Ночной император» бывает повлиятельней дневного. Только великие Елизавета I Английская и Екатерина II Российская в какой-то мере умели бывать для своих фаворитов и любовницами, и государынями. На Елизавету с ее полным безразличием к государственным делам это даже не похоже. Но ей повезло с Алексеем Григорьевичем. Он отлично понимал, что может, а что не может. Получив титул генерал-фельдмаршала, он не стал возражать, но, тем не менее, сказал: «Лиза, ты можешь сделать из меня что хочешь, но ты никогда не сможешь заставить других считаться со мной серьезно хотя бы как с простым поручиком». Политическая жизнь России происходила практически без всякого участия законного супруга царицы. Что интересно, положение его от этого не пошатнулось, а только стало еще прочней.

Заметны только две вещи, в которых Алексей Григорьевич неуклонно проявлял активность и не боялся тревожить могущественную супругу настойчивыми просьбами. Первая – это различная помощь духовным лицам, а вторая – беспрерывные просьбы о различных послаблениях и благоприятствованиях родимому краю, Украине. Просьбы эти имели успех. Украине были дарованы многочисленные льготы – от подтверждения древних преимуществ города Киева до свободного ввоза хлеба из Польши. Более того, был осуществлен вывод из Малороссии, как тогда говорили, расквартированных там воинских полков, ибо постой тогда был делом весьма обременительным. Но самым необыкновенным его успехом было восстановление на Украине гетманства, то есть атрибутов самостоятельного государства! Гетманом предусмотрительно назначили человека, который вряд ли мог Елизавете и Алексею Григорьевичу повредить, – родного его брата, Кирилла Разумовского, который, в отличие от Алексея Григорьевича, был человеком не только мудрым, но в придачу к этому решительным и деятельным, и роль его в политике была велика. Так Алексей Григорьевич стал не только царицыным супругом, но и гетмановым братом, ближайшим родственником двух государей.

Сам же Разумовский менялся мало. Оставался таким, как был до возвышения, – простым, добродушным, хитроватым и насмешливым. Императрица Екатерина II в своих мемуарах пишет о семье Елизаветы и Разумовского удивительные слова: «Я не знаю другой семьи, которая была бы так любима всеми». А его любовь к Украине передалась и Елизавете – она посетила ее лично через два года после их свадьбы. Приняли ее очень торжественно и в то же время крайне сердечно. Долгое время она просто жила в доме Разумовского в городе Козельце, познакомилась со всей его родней. Алексей Григорьевич выписал маму к себе в Петербург, та там немного пожила и вернулась. Столица была для нее чужой. А на родине она купила себе на подаренные сыном деньги корчму и жила в счастье и довольстве, да еще и имея возможность хорошо принять в гостях не только сына, но и его царственную супругу. Особый восторг у Елизаветы вызвал Киев. Осмотрев его, она произнесла зафиксированную летописцами фразу: «Возлюби меня, Боже, в Царствии Небесном твоем, как я люблю народ сей, благонравный и незлобивый!»

На пение и игру на бандуре времени у Разумовского уже не оставалось, но украинское искусство при нем стало при дворе в большом почете. При дворе были бандуристы, в штате дворца числилась «малороссиянка-воспевальни ца». А певчие, вывезенные из Украины, участ вовали не только в церковном хоре, но и в театральном, наряду с итальянцами. Алексей Григорьевич музыку очень любил и способствовал заведению в Петербурге итальянской оперы. Так что и искусство Украины получило голос в Петербурге.

Какие еще трудности поджидают фаворитов и фавориток? Известно, какие! Сердца царские непостоянны. И тот, кто был любимым человеком, становится досадной помехой на пути к следующей любви. А Елизавета, мягко говоря, была дама любвеобильная. Список ее симпатий достаточно велик: и оба Воронцовых, Роман и Михаил, и Сиверс, и Войчинский, и Мусин-Пушкин, и очень серьезный человек Иван Шувалов, умница, покровитель просвещения, лично руководящий многими серьезными проектами, не только по приведению в порядок российских законов и системы управления, но и чисто образовательными. Именно его мать звалась Татьяной, и в ее честь, потому что именно Иван Шувалов основал Московский университет, студенты празднуют 25 января Татьянин день. Как это сказалось на Алексее Григорьевиче? А никак! Ревности своей он, будучи разумным человеком, не проявлял. Думаю, даже не из выгоды, а потому, что понимал: ревность – это чувство, которое может сделать только хуже. И ничего более. Правильно говорили немцы: «Айферзухт ист айне ляйден-шафт, ди мит айфер зухт, дас ляйден шафт» – «Ревность – это чувство, которое со страстью ищет то, что причиняет страдание». Его дружеские отношения с Елизаветой даже не пошатнулись, и быт продолжал оставаться дружным и семейным. Может быть, он просто счел невыгодным гневаться? Ну зачем обязательно предполагать пакости – может быть, он просто так сильно ее любил, что подчинялся ее воле даже в таких неприятных для мужского самолюбия деталях? Если бы было иначе, гнев бы копился и рано или поздно выплеснулся. Но ничего подобного не замечал и не припоминал никто, даже недоброжелатели.

Не будем здесь разбирать достоинства и недостатки царствования Елизаветы, но через двадцать лет пришел ему конец. Здоровья императрица не жалела, плясала на балах в продуваемом здании так, что трижды за бал платья меняла – промокали платья от пота насквозь, – и в конце концов даже ее богатырское здоровье такого не выдержало. Супруга своего венчанного Елизавета не забыла и перед смертью, и чуть ли не последней ее просьбой было строгое приказанье наслед нику: «Никогда и ничем Разумовского не обижать!» Так что, когда тот даже попросился после смерти любимой Лизы в отставку, Петр III не пустил его. «Это же Вас обидит, а я клялся этого не делать», – возразил император. И только после повторной просьбы император сказал: «Теперь я вижу, что Вы действительно этого хотите», и отпустил Разумовского в отставку, где он продолжал жить достойно, вызывая всеобщее уважение, часто оказывая протекцию и прямую материальную помощь различным бедным и несчастным людям, в первую очередь землякам.

Но до кончины пришлось ему еще раз сыграть немаловажную роль в истории.

Не меньшей любовью, чем Разумовский у Елизаветы, был Григорий Орлов у Екатерины II. Но Орлов, конечно, был «труба пониже и дым пожиже». Негласного титула «ночного императора» было ему мало. Он даже инспирировал подачу петиции, дабы императрица избрала себе супруга. Организовал, так сказать, «народное волеизъявление» – наверное, имиджмейкеры подсказали… Екатерина, влюбленная в то время в Орлова, как кошка, тем не менее была разумная и расчетливая немка и сразу заинтересовалась прецедентами: а бывало ли такое хоть когда-нибудь ранее? Канцлер Воронцов направляется лично к Разумовскому и задает ему вопрос: был ли он законным супругом Елизаветы? Если был и имеет свидетельство того – велено пожаловать ему титул Его Императорского Высочества. Ибо хотя он и не царь, но законный супруг царицы…

Если верить Воронцову (а чего ему не верить – врать у него никакого интереса нет), Разумовский поступает очень неожиданно. Он пробегает глазами проект указа, подходит к комоду, достает из него ларец черного дерева, окованный серебром, открывает этот ларец, вынимает из него бумаги, обвитые в розовый атлас, благоговейно читает, целует эти бумаги, поднимает влажные от слез глаза к образам, крестится и… бросает бумаги в камин! И лишь после этого он говорит Воронцову: «Я не был ничем более, как верным рабом Ее Величества покойной императрицы. Если бы было некогда то, о чем Вы говорите, поверьте, граф, я не имел бы суетности признать случай, помрачающий незабвенную память монархини, моей благодетельницы. Теперь Вы видите: у меня нет никаких документов». Екатерина, думаю, этому только обрадовалась: выходить за Орлова ей не следовало по очень многим причинам, включая характер кандидата в супруги. А Воронцову она сказала: «Мы друг друга понимаем. Тайного брака не существовало, хотя бы для усыпления боязливой совести. Почтенный старик предупредил меня, но я ожидала этого от свойственного малороссиянину самоотвержения». Так Разумовский и дожил свою жизнь счастливо и благополучно, пользуясь огромным уважением у Екатерины и оставаясь таким, каким описал его биограф: «Он чуждался гордости, ненавидел коварство и, не имея никакого образования, но одаренный от природы умом основательным, был ласков, снисходителен, приветлив в обращении с младшими, любил предстательствовать за несчастных и пользовался общей любовью». Добавлю только одно: никогда не забывал что-то сделать для любимой своей родины. Хорошая жизнь счастливого человека, заслуженная награда за все эти добрые качества. Не просто послушайте историю, а берите с толкового человека пример! Точнее, с двух толковых людей – Елизавете эта встреча тоже ничего, кроме счастья, не принесла. Вот вам и сословные барьеры – высоковаты они, конечно, но что нельзя их перепрыгнуть, больше мне и не говорите. Сами видите – можно! Просто хорошо бы при этом еще и быть не очень корыстным, оно даже выгоднее. Перефразируя Маршака, можно даже сказать: «Любите бескорыстно – за это больше платят!» А если слишком увлечься этим атрибутом неравного союза, все может кончиться очень плохо. Но об этом – следующий рассказ.