Вершитель судеб

8.

Дерек кричал в свой телефон, открывая дверь в реанимацию. Джефф шел с одну сторону от него, военная гвардия — по другую, Камаль следовал за ними.

— Меня не волнует, что ты долен сделать, Маркус, — приказывал Дерек. — Ты должен попасть сюда первым. Пресса взбеситься от новости, и мне нужен кто-то, кому смогу доверить и предоставить правильную информацию.

Джефф и двое других мужчин отталкивали людей в сторону, пока Дерек пробирался через переполненную комнату, не замечая ничего вокруг себя, его внимание исключительно было приковано к ресепшен, находящемся перед ними.

— Мне нужно идти, — произнес он в трубку. — Ты должен быть здесь. Сейчас же.

— Мы здесь по поводу сенатора Мелвилла, — сказал Джефф, как только они достигли ресепшен.

Пока Джефф, общаясь с медсестрами, пытался получить информацию о местоположении Мелвилла, Камаль положил руку на плечо Дереку.

— Просто дыши. Они доставили его сюда в считанные минуты, и это был всего лишь один выстрел. Держу пари, с ним все хорошо.

— У него двое маленьких детей, — сказал Дерек и на лбу появились морщины, стрельнув ответным взглядом в Камаля. — Несмотря ни на что, я не желаю этого никому.

— Знаю, — Камаль вздохнул. — Я знаю.

— Все в порядке, — Джефф подошел к нему. — Они не могут сообщить его местонахождение, но готовы отвести нас в приемную, где находится его семья. — Всей процессией они направились в конец соседнего коридора, где их поджидал лифт. — И Дерек? Тебе следует знать, что с его женой все в порядке, но в тот момент она находилась рядом с ним.

Дерек и Камаль взглянули друг на друга, прежде чем посмотреть на Джеффа.

— Это не останется без наказанным, — негромко произнес Дерек.

— У меня есть люди, которые смогут решить это вопрос, — ответил Джефф, хотя его лицо при этом оставалось бесстрастным. — Не волнуйся. Мы найдем того, кто это сделал, и он больше никогда не сделает ничего подобного.

Как только Дерек вошел в небольшой зал ожидания, находящийся рядом с реанимацией, он остановился, чтобы оценить представшую картину. Жена сенатора Мелвилла, красивая блондинка Анжела, стояла с напряженной спиной, пока ее отец, известный адвокат, Уинстон Вандермеер быстро ей что-то говорил. Миссис Вандермеер сидела в сторонке, притворяясь читающей журнал, все время поглядывая на дочь с мужем.

— Анжела, — тихо произнес Дерек, сделав несколько шагов к группе. Анджела повернулась и страдальчески улыбнулась Дереку, пока он подходил к ней, поцеловав в щечку. Он взял ее за руку, сказав все банальности, требующиеся в таких обстоятельствах, после этого протянул руку ее отцу. — Уинстон. Рад видеть вас, хотя жаль, что при таких обстоятельствах.

Вандермеер проигнорировал руку Дерека и хмуро посмотрел на него.

— Учитывая ваши выходки за последние несколько недель, я не могу сказать вам то же самое.

Дерек отдернул руку, напоминая себе быть корректным с человеком в возрасте, сейчас был напряженный момент для всех.

— Я понимаю, какой это стресс для Анжелы и семьи, — дипломатично ответил Дерек.

— Я всегда предполагал, что вы один из немногих настоящих мужиков, оставшихся в политике, Эмброуз, — его лицо раскраснелось и руки дрожали, когда он говорил Дереку. — Но после секс-скандала, в который был вовлечен Джейсон, понимаю, что недооценивал вас.

— Папа, пожалуйста, — произнесла Анжела, положив руку отцу на плечо. — Сейчас не время и не место.

Вандермеер посмотрел на нее таким взглядом, как будто только сейчас вспомнил, что она была здесь. Он резко кивнул, развернулся на каблуках и быстро прошел в дальний угол комнаты, достал телефон и начал нажимать на кнопки.

— Сожалею, — сказала Анджела. — Он просто очень волнуется за нас… Джейсона и меня.

— Конечно, как и я. Мне очень жаль, что ты оказалась там, когда все произошло. И с облегчением могу сказать, рад, что ты не пострадала.

Она быстро кивнула, и он понял, что она пытается побороть слезы, готовые пролиться.

— Итак какие новости? Как его состояние?

— Он в операционной, — ответила она.

— Чем я могу тебе помочь? Дети в порядке?

— Да, все хорошо, дома с няней.

— Позволь я обеспечу охрану дома? — спросил Дерек, доставая телефон из кармана.

— Спасибо, но отец уже позаботился об этом.

— Хорошо. Я прослежу, чтобы кто-то все время дежурил здесь, снаружи у двери Джейсона, а другой — постоянно оставался с тобой.

— Спасибо.

Он оглядел комнату, почувствовав, как проходит враждебность Уинстона Вандермеера.

— Пока я постараюсь раздобыть новую информацию из операционной.

— Это было бы превосходно, спасибо.

Дерек кивнул и пошел к двери.

— Дерек? — окликнула его Анджела.

Он взглянул на нее и перед ним уже исчезла опечаленная хрупкая женщина, ожидающая новостей о критическом состоянии своего мужа. Ее место заняла женщина со сталью в глазах и опасной улыбкой, но ее взгляд пропал в мгновение ока, и Дерек не был уверен, действительно ли он его видел.

— Ты был очень добр, взяв на себя его шлюху, — сказала она.

Дерек замер, не один мускул не дрогнул у него на лице, ожидая продолжения.

— Не волнуйся, я никому не расскажу. Он думает, что я ни о чем не догадывалась. Но жена всегда чувствует, когда муж идет налево. Он приходил домой, и от него пахло ею. От этого я чувствовала себя полностью некудышной. Я восхищаюсь твоей самоотверженностью. Ты явно не в восторге от своего решения, поскольку даже и не касался ее. В следующий раз тебе стоит рассмотреть вопрос — стоит ли покрывать такого мужчину, который этого даже не заслуживает.

Она отвернулась от него и направилась к своей матери, сев рядом с ней. Единственное, что оставалось Дереку — это молча покинуть комнату, понимая, что скорее всего, это действительно самый худший день в его жизни.

Руки Лондон дрожали, когда она включила на крыльце свет и наклонилась к глазку, чтобы в четыре часа утра увидеть с противоположной стороны двери Дерека, она почему-то даже не удивилась, когда заметила его ссутулившуюся фигуру.

— Что случилось? — спросила она, жестом приглашая его войти. Рубашка была расстегнута на горле, спереди болтался развязанный галстук, волосы стояли торчком, словно по ним проводили рукой в десяти разных направлениях, глаза выглядели такими усталыми, что это почти разбивало ей сердце.

— Прости, — пробормотал он, переминаясь с ноги на ногу на пороге. — Я не..., — он замолчал. — Я не знаю, куда мне податься.

Все печали и растерянность Лондон, с которыми она вела сражение в течение дня и собиралась отправить в постель, растворились, достаточно ей было только взглянуть на «изнасилованную» версию Дерека. Усталость так и чувствовалась в каждой его клетки, и сочувствие Лондон, которое она так сильно старалась скрыть своей эффективной, гламурной внешностью, прорвалось наружу.

— Заходи, — прошептала она, взяв его за руку и ведя за собой, как маленького ребенка, вверх по лестнице. — Давай вымоем тебя, и потом ты мне расскажешь, что случилось.

Лондон включила душ в ванной комнате и повернулась к Дереку, который сгорбился над столешницей. Она встала перед ним, расстегивая его рубашку, скользя пальцами по его коже, пока снимала ее с плеч. Он вздохнул, как только ее пальцы дотронулись до его горячей кожи, и вызвали дрожь, положив голову ей на плечо и растворяясь в каждом ее движение и жесте. Она положила руку ему на грудь, и жесткие волоски покалывали ее чувствительную кожу на ладони. Другую руку инстинктивно запустив ему в волосы, как бы утешая, воркую на ухо слова успокоения.

Он наконец поднял голову, вглядываясь в ее красивые глаза, и боль в его глазах вызвала ее собственную боль у нее в груди.

— Все будет хорошо, — сказала она ему, хотя была не уверена, что это правда. — Я оставлю одежду на кровати. Возьмешь то, что тебе понадобиться. — Она нежно чмокнула его в губы и выскользнула из ванной комнаты.

Спустя двадцать минут Дерек вошел на кухню, одетый в белый хлопчатобумажный халат, который она прихватила из спа-путешествия с Джоанной.

— Хорошо, что этот размер подходит всем, — она явно язвила, всматриваясь в открытую загорелую грудь, которая была видна в развороте махрового халата.

— Да, сегодня мои вещи прошли через многое. Мне ненавистна сама мысль, надевать их, — Дерек слегка улыбнулся, и она увидела, что он немного пришел в себя.

— Хочешь чаю? — спросила она, включая электрический чайник.

— Звучит неплохо, — ответил он. — Кофеин не удержит меня, чтобы заснуть.

Она готовила чай, стараясь не обращать внимание на его взгляд, пристально следивший за каждым ее движением, раздевающий. Чайник закипел, и она повернулась, уставившись на Дерека, сидящего за кухонным островком.

— Спасибо, — ответил он совершенно серьезно, чуть не заставив ее заплакать.

— Пожалуйста.

Он глубоко вздохнул, заливая кипятком пакетик в своей чашке. — Прости, что я разбудил тебя и вторгся в твой дом.

— Не извиняйся, я не могла заснуть, — она попыталась улыбнуться.

Но он смотрел на нее печальными глазами и молчал.

— Ты расскажешь мне, что произошло? — спросила она.

Он напрягся, и она сразу же пожалела, что спросила.

Поставив локти на столешницу, он посмотрел на нее сурово и решительно сжав губы, прежде чем сказать:

— Была предпринята попытка покушения, — резко произнес он. — Кто-то стрелял в Мелвилла.

— Боже мой, — с трудом выдохнула она, прикрывая руками рот в испуге.

— Он жив, но находится в тяжелом состоянии. Он садился в свою машину с женой.

Лондон с шумом выдохнула, у нее сжалось горло, словно начался спазм.

— Насколько я понял — стреляли с третьего этажа из соседнего здания. Это была спланированная акция, стрелял профессионал. Снайпер.

— Кто? — прошептала она. — Кто это мог быть?

Дерек вздохнул и поднялся со стула, обходя кухонный островок и направляясь к ней. Он обнял ее за талию, проводя своим широкими ладонями вдоль поясницы, его тепло проникало глубоко ей под кожу, а также в душу. Она почувствовала, что он гладил ее не столько для себя, сколько для нее, но в этот момент ее не волновали эти мысли, она старалась смаковать это ощущение, совершив позднее для себя настоящее открытие, когда останется одна, и должна будет сделать все, чтобы каким-то образом отделаться от него.

— Кто-то хочет наказать Мелвилла. Возможно тот, кто возомнил себя имеющим моральное право осуществить суд над ним. Или же, поскольку он еще не сделал свое заявление об отставки, не хочет, чтобы он стал президентом, — тихо произнес Дерек. — Но я найду их, и сделаю так, что они получат по заслугам.

Он относился именно к тем мужчинам, которые заставляли женщину чувствовать себя в безопасности. Даже в своем вымотонном состоянии, Лондон не сомневалась, что он все равно выполнит свое обещание. Находясь в его сильных объятиях, и прижавшись к его большому сильному телу, Лондон почувствовала не только его мощную харизму и власть денег. Он напоминал ей мужчину, власть для которого была его второй натурой. Дерек был властным, уверенным в себе, и мог запросто сразиться даже с драконом за право обладания женщиной. Ее сердце опять кольнуло, понимая, что она не та женщина, которая ему нужна.

Он отстранился, глядя на нее с такой жаждой, что это даже испугало ее.

— Я не хочу, чтобы ты пугалась, поэтому нанял частную охрану. Они будут здесь через несколько часов, и останутся с тобой на двадцать четыре часа на семь дней в неделю.

— Со мной? Зачем? Я не имею к этому никакого отношения, и черт побери, так же не являюсь членом семьи Мелвилла.

Он взял ее за руку и подвел к дивану, усадив, сел рядом, обхватил ее руки и с напряжением заглянул ей в глаза. Он не отпускал ее руки, и она почувствовала, сама того не осознавая, что сжимает его пальцы в ответ.

— Пока мы не выясним, кто это сделал, связано ли это с кампанией или с Мелвиллом, который был всего лишь публичной возможной целью, твоя жизнь тоже может подвергаться опасности. А если это какой-то религиозный фанатик?

Сердце Лондона стучало с бешенной скоростью, и она посмотрела в окно, на закрытые шторы, задаваясь вопросом — а вдруг там кто-нибудь скрывается?

— Я не хочу рисковать. В настоящее время — безопасность, причем круглосуточная. И это не подлежит обсуждению.

Он предвидел ее несогласие, она нахмурилась ловля себя на тревожной мысли — насколько хорошо он ее чувствует. Никто не знал ее настоящую, с тех пор, как она ушла из дома, когда ей исполнилось семнадцать, и она не была готова к тому, что происходило сейчас.

— Я не согласна с этим, — твердо сказала она.

— Это необходимо.

Он мимолетно прикоснулся к ее ладони.

— Это будет убивать меня, если я не смогу сохранить твою безопасность. Для меня это важно сейчас.

Ее сердце совершило кувырок, как акробат в воздухе, и она ласково посмотрела на него. У него быстро сменялись эмоции, взъерошенные влажные волосы, опускающиеся на шею, слегка дотрагивались до его подбородка. Она понимала, что нельзя к нему испытывать тех чувств, для них двоих не было места в этом мире, но она желала его, причем желала с такой силой, которая заслоняла все остальное — ее самосохранение, страхи и ее человеческое достоинство.

— Ты не можешь этого сделать, — в последний раз запротестовала она.

— Это мой кандидат, который втянул тебя в это. У меня есть обязательства, Лондон. Ты ведь понимаешь, что у меня повышенная ответственность? — он улыбнулся ей своей коронной улыбкой, и она растаяла, превратившись в лужицу жидкого солнечного света, а мозг наполнился похотью и дымкой желания, девичьего поклонения.

Словно он прочитал ее мысли, отразившиеся на лице, улыбка превратилась в волчью, он наклонился вперед, оставляя поцелуй на ее губах и шепча:

— Ты выставила меня недавно.

Да. И она устала от этого. Устала убегать от мира, а особенно убегать от него. Если бы только он так чертовски не настаивал. Она выпрямила спину и положила палец ему на губы, прежде чем он снова смог ее поцеловать.

— Я не могу. Я не могу этого сделать. Ты же знаешь.

Он отрицательно покачал головой, прядь волос упадала на лоб, делая его вид еще темнее и опаснее.

— Почему? Потому что думаешь, что у нас нет будущего? Или потому, что не позволяешь ему быть? Я сказал тебе, меня не интересует прошлое, и не беспокоит будущее. Я вижу перед собой удивительную женщину, которую хочу узнать — каждый дюйм, который смогу. Прошлое — мертво и уже прошло. Будущим же мы можем управлять. Я занимаюсь будущим кандидатов много лет подряд, и могу справиться с нашим, если ты позволишь мне.

Она почувствовала, как баритон его голоса убаюкивает, словно теплый кокон удовольствия, и она уже не была уверена, что сможет бороться с ним.

— Я никогда не сталкивался с проблемой, которую бы не смог разрешить, Лондон. Я могу покорить будущее, ты просто должна позволить мне, — он оставил еще один поцелуй на ее губах, она ощутила покалывание его щетины у рта, запах корицы от чая, услышала прерывающийся его вздох, растворяясь в нем.

Он продвигался вперед медленнее, чем в машине, покусывая ее нежную губу, проходясь языком по ее губам, поглаживая вверх-вниз пальцем по ее руке, бормоча про ее щелковистую кожу. Ее сердце с каждым ударом все ускорялось и ускорялось, как и в прошлый раз, когда его кожа находилась напротив ее, она возбудилась, словно он дотрагивался до ее затаенных, самых чувствительных частей тела.

Битва между столь сильным желанием и таким же сильным страхом, подталкивала ее в пропасть, из которой она была уверена не сможет уже выкарабкаться. Она схватила его за руки, боясь, ухнуться с головой в эту пропасть, понимая, что он же и подталкивал ее туда, но при этом был тем единственным, кто удерживал ее в воздухе.

Его губы путешествовали вниз по ее щеке, потом по шее, вдоль ключицы. Он прошелся по изгибу языком, скользя по трепещущей жилке на шеи. В тишине его стон, словно прогрохотал, как гром, и она притянула его ближе к себе, инстинктивно, обхватив за шею, зарываясь ногтями в спину толстого махрового халата.

Его губы следовали за руками, пока он раскрывал маленькие кнопки ее шелковой пижамы, обнажая ее груди. Она подалась вперед к его ласкам, смакуя ощущения от его шершавой, горячей руки на своей нежной коже. Она желала, рвалась к нему на встречу, и вдруг у нее сработала сигнализация. В голое раздался звоночек предупреждения, страх захватил ее в свои когти и сжал ей грудь. Она ахнула, поскольку на нее накатила настоящая паника, она почувствовала ее. Боже, она почувствовала. И с ней пришла отрезвляющая мысль, что она не может себе этого позволить, она не может себе позволить разбиться на миллион маленьких осколков, которые никто и никогда не сможет склеить снова.

В ту же секунду, как только ее желание сменилось страхом, Дерек понял, несмотря на то, что был зажат в тиски страсти, он отстранился на долю секунды, чтобы взглянуть ей в глаза, она не могла дышать.

— Лондон? Милая, что случилось? — спросил он, как только ее рука метнулась к горлу.

Она продолжала учащенно дышать, ее большие глаза смотрели на него с отчаянием. Он стал осматривать ее лицо и шею, пытаясь найти ушиб или что-нибудь еще, чтобы понять, что происходит. Затем он увидел, как побелело ее лицо. Господи Иисусе, что он сделал с ней?

— У тебя что-то болит? — спросил он, удерживая ее за плечи, чтобы она смотрела ему в глаза.

Она с трудом покачала головой, затем кивнула, готовая заплакать. Ее дыхание стало более спокойным, появился легкий румянец, и она опустила голову вниз, не в силах справиться со своим унижением. Он вдруг осознал, что это чисто эмоциональное. У нее начался приступ паники от его действий. Его сердце сжалось внутри, и он приподняв, посадил ее к себе на колени.

— О, Боже, что я с тобой сделал? — прогудел он, прижимая ее к себе, она попустила голову ему на грудь.

Он гладил ее по волосам точно также, как час назад проделывала она с ним, и окутывал ее своими объятиями.

— Все хорошо, — тихо произнес он. — Как бы то ни было, обещаю никогда не буду делать этого снова.

Рыдания прорвались наружу из самых глубин ее души, звук был наполнен такой болью, которую он никогда не чувствовал. Ее боль была настолько сильной и оголенной, что ему захотелось вскочить на ноги и раздавить незримого врага, даже если этот враг был он сам.

Постепенно ее дыхание наконец-то успокаивалось, и она расслабилась в его объятиях, он стал напевать ей песню, которую им пела мать, когда они болели или снился плохой сон. Песня была очень давнишней, такой как мир, но по сей день она успокаивала его, и на его iPod было загружено не меньше пяти различных вариаций.

— Ты мое солнышко? — спросила она слабым голосом, приподняв голову, чтобы взглянуть на него.

Он кивнул.

— Мама пела ее нам — брату и мне. Прости, я плохо пою, у нее получалось намного лучше.

Она слабо улыбнулась, и у него быстро пронеслась мысль, что он мог бы поставить целью своей жизни — заставить ее улыбнуться в полной мере, и он также подумал, что ее улыбка никогда не достигает глаз. Это было еще одним предупреждением для него, многого он не знал об этой женщине. Например, что украло ее улыбку навсегда. Или о том, что способно разбить сердце и разрушить его карьеру. И все же, он вернулся, несмотря ни на что. Вернулся в ее дом, остался с ней, переживая ее боль, как свою, ее безопасность и задаваясь вопросом — впустит ли она когда-нибудь его в свою жизнь? Он замечал предупредительные сигналы, исходящие от нее (он не дурак), но просто не обращал на них никакого внимания.

— Мне нравится. Мне нравится, когда ты поешь, — она вздохнула и ближе прижалась к нему. Он поглубже уселся на диван, ее мягкое тело, словно теплое одеяло, накрывало его ноющие и напряженные мышцы.

Он медленно провел рукой вверх-вниз по шелковому рукаву ее пижамы, по-прежнему открытой и обнажающей большую часть груди, но сейчас был не тот момент, чтобы пялиться на ее грудь, поэтому он отвел глаза.

— Не хочешь сказать мне, что произошло? — спросил он наконец.

Она прочистила горло.

— Об этомтяжело говорить, — прошептала она.

— Важные вещи всегда не легко.

Она стала поправлять манжет его халата, и он позволил ей передвигать его руку, пока она занималась этим.

— Я запаниковала.

— Да, я это видел, — он сжал немного руку и увернулся от нее, как бы поддразнивая.

— Я никогда не..., — она громко сглотнула. — Я не..., — снова затихла.

— Не торопись, — мягко сказал он. — Я никуда не уйду. — И он имел ввиду то, что говорил. Многие проблемы ждали своего решения за ее дверью, но они могли подождать. Уже приближался рассвет, его кандидат находился в больнице, пресса обсасывала связь Мелвилла с проституткой, а его друзья, наверное, искали его задаваясь вопросом жив он или нет, но все это не имело значения, пока эта женщина обвивалась вокруг него, и ее сердце было наполнено такой болью, что он ощущал ее через поры своей кожи. Он будет сидеть здесь с ней столько, сколько потребуется, чтобы убить ее дракона.

— Как только я начала работать…, — впервые он услышал презрение в ее голосе, когда она заговорила о своей профессии. — Я не... с кем. Ну, имею ввиду, кроме клиентов. Но я и не была ни с кем, кроме клиентов.

Он кивнул.

— Никаких парней, никаких отношений? — это казалось странным, но выданная ею информация заставила что-то внутри него подпрыгнуть, наверное, от радости, чтобы увидеть все остальную картину.

Ее голос был похож на наждачную бумага, когда она решила ответить:

— Верно, — она снова замолчала. — Когда я работаю, я совершаю кое-какие вещи, суть которых слишком рано поняла. Я вроде отключаюсь, при этом продолжаю говорить, продолжаю делать все, что необходимо, но внутри… Внутри меня что-то выключается, словно я поворачиваю ручку выключателя, и таким образом, не чувствую ничего, что не хочу чувствовать. Это часть меня… настоящей меня… которая на самом деле находится не там, чтобы совершать все эти вещи.

Он замер, каждая клетка его существа горела в агонии. Он никогда не думал об этом, ни минуты. Он видел ее жесткую, непробиваемую внешность, и воспринимал ее как само собой разумеющееся, думая, что внутри она точно такая же. Полный контроль, как сталь, накрытая шелком, он думал, что это на самом деле была настоящая она. Но в какой-то момент прозрения, он понял, что это всего лишь фасад, а настоящая она — мягкая, чувствительная, скрывающаяся под холодной жесткостью наружностью. Ни одна женщина не может делать то, что она делала и не чувствовать. Ни один человек не может быть использован другими так и не страдать.

— Господи, — он крепче сжал ее. — Я ненавижу то, что ты живешь такой жизнью.

Она шмыгнула носом.

— Все в порядке. Вернее, все было в порядке, до сих пор.

— Пока я не напомнил своими действиями их... клиентов? — спросил он, его опять стало тошнить от одной только мысли, что он может быть немного похож на тех мужчин.

— Нет, — она с яростью покачала головой. — Ты не понимаешь. Выключатель выключен, когда я работаю… я совершенно не думаю, что делаю и поэтому ничего не чувствую к этим мужчинам. Я ничего не чувствую. Ничего в физическом плане. Это всего лишь фейк, который касается всего, что я делаю и говорю. Всего. Я ничего не испытывала к мужчинам годами, Дерек.

Его мысли метались, как сумасшедшие, пытаясь наверстать то, что он пропустил… А он явно что-то пропустил. Это красивое, сексуальное существо, проводившее множество часов с мужчинами и даря им чувственные удовольствия, была фактически лишена чувств в своей собственной жизни?

— Ты хочешь сказать, что ни один за все это время не доставил тебе оргазма? — спросил он поражаясь.

Она резво кивнула головой, удерживая свой взгляд опущенным, чтобы он не мог видеть ее лица.

Он оцепенел, прислушиваясь только к ее дыханию, и как тикали большие напольные часы в другой комнате, его собственное сердце колотилось и ухало.

— У тебя никого не было все это время? Кто бы заставил тебя... почувствовать?

— Нет, я просто так хотела. Так, я могла выжить, удерживая все под контролем.

Его следующий вопрос заставил их обоих задержать дыхание на пару секунд:

— И со мной тоже? — надежда, которая омывала его была настолько сильной, что он изо всех сил старался не закричать во все горло.

— Я очень многое и сильно чувствую, — прошептала она. — И очень этого боюсь.

Здесь, в своем собственном доме, она сказала это. Она рассказала ему то, что никогда не говорила ни одному человека за восемь долгих лет. Конечно, она общалась с несколькими девушками в эскорт-услугах, но в большей степени они говорили о работе, она никогда никому не признавалась, что предпринимала, чтобы пройти через этот секс. Она просто научилась бороться с реалиями, чтобы заработать деньги. И конечно же никогда ни одной живой душе она не признавалась, что больше не в состоянии испытывать оргазм. И все бы оставалось по-прежнему, если бы не вмешался совершенно другой мужчина.

Дело в том, что за столько лет она так и не продвинулась дальше поцелуя на ночь у входной двери. У нее были очень приятные мужчины, которые очень хорошо и уважительно к ней относились, были очень любезны, но она не чувствовала к ним ничего, и точно не хотела, однозначно, чтобы они прикасались к ней после работы. После их ощупываний и тисканий, самое последнее, о чем она думала, это их прикосновения во внеурочное время.

Но с Дереком, она хотела, чтобы он дотронулся. И это было свирепое, совершенно неуправляемое желание, которое очень сильно ее пугало, она даже раскрылась ему. И теперь он все узнал. Грязную унизительную правду, насколько она морально увечная. Он долго не шевелился и не говорил ни слова в ответ. На самом деле, ей казалось, что он совсем не дышит, видно так был потрясен.

— Прости, — она попыталась встать с его колен. — Я не должна…

— Стоп, — приказал он, притянув ее назад к себе. — Не смей больше убегать от того, что происходит между нами.

Она сжала кулаки, с горечью ожидая, что он скажет дальше.

Он поцеловал ее в висок и заправил прядь за ухо.

— Я так..., — он замолчал, и она поняла, что если он выразит сожаление, она никогда не сможет двигаться дальше, — благодарен, что ты чувствуешь хотя бы часть того, что чувствую я.

Она выдохнула со свистом, и почувствовала, что слезы стали щипать ей глаза.

— Я хочу помочь тебе, — тихо произнес он, глядя ей в глаза. — Ты заслуживаешь всех ощущений и эмоций, которые может тебе предложить заботливый мужчина. Ты яркая, красивая женщина, Лондон. Ты всего этого заслуживаешь.

Она покачала головой, понимая, что он говорил о вещах, которых она фактически не знала. Она не разрешала себе испытывать эмоции все эти годы, не позволяла своим чувствам взять вверх над ней, тогда бы она не смогла выжить. Но постоянно успокаивала себя тем, что это временно. И Дерек тоже был временным, пока весь мир не узнает чья она дочь, и он не уйдет от нее, а она вернется к работе, вернется к тому месту, где чувства могут сломать тебя, и она останется совсем одна.

— Шшш, — он приложил палец к ее губам, затем медленно провел им взад-вперед, пристально разглядывая ее губы. — Нет, отпусти свой контроль. — Он обхватил ее щеку теплой ладонью. — Мы медленно будем продвигаться вперед, сосредоточившись на одном ощущении за раз. Одно чувство за раз. Я терпеливый, Лондон, и слишком решительный, как никто другой. Я могу сделать все, что угодно, чтобы ты смогла ощутить самые красивые эмоции. Позволь мне показать их тебе. Дай мне шанс.

Она смотрела в его голубые, словно хрустальные глаза, раньше ей казалось, что они были ледяными. Сейчас же его глаза были ясными, и через них можно было очень глубоко заглянуть ему в душу. Они были полны страсти и огня и были совсем не ледяными. В нем вообще не было ничего холодного или отстраненного. Его глаза напоминали глаза волка… свирепого охотника в этом мире, но при этом преданного защитника домашнего очага. Он защитит ее, она поняла это по его взгляду, но он не сможет защитить ее от себя. И именно в этот момент, от его теплого прикосновения, от его голоса, она не могла заставить себя сказать ему «нет». Агония прессы, ее прошлое и ее будущее, для него существовало тысяча способов, чтобы он перестал ее ненавидеть… она очень хотела, чтобы так все и произошло.

— Я постараюсь, — ответила она. — Это очень трудно, но я хочу испытать. И я хочу испытать эти эмоции… с тобой.