Верь людям

I

У многих людей детские увлечения остаются на всю жизнь. Меня, например, не покидает увлечение собирать всякого рода культурно-исторические памятки, в чем бы они не выражались. В моем собрании имеется коробка, в которой скопилось несколько тысяч листиков отрывного календаря за ряд лет. Настоящая энциклопедия на карточках, когда расположишь эти листики в известном порядке. Среди них встретились мне некоторые со стихами моей землячки-уралки, поэтессы Людмилы Татьяничевой. Одно из них, озаглавленное «Они, как русская природа», хотелось бы привести здесь полностью:

Стихотворение словно нарочито написано о той женщине, о которой будет говориться в моем очерке. Женщина эта — агроном-опытник в Далматове Курганской области Анна Ефимовна Воронова.

В свое время деревенская тема интересовала меня, а потом увлекся рабочей жизнью, преимущественно на горнозаводском Урале. Когда живешь дома, то и дело или читаешь, или слышишь об опытах по закалке семян, проделываемых А. Е. Вороновой. Но вот явился случай близко познакомиться и с ней самой.

Пусть уж простит меня читатель, что невольно скажу о самом себе. Помимо чисто литературной и литературоведческой работы на уральские темы, я с давних пор собирал всякого рода материалы, в том числе и архивные, о писателях и вообще о деятелях Урала и Приуралья, чтобы создать Уральский архив литературы, искусства и краеведения. И в этом деле я пользовался и пользуюсь дружеской поддержкой ряда писателей и местных руководителей. В настоящее время вопрос о создании архива уже решен — дело лишь за зданием, но оно будет скоро намечено, так что можно давнишнюю мечту считать осуществленной.

В числе болельщиков этого дела активнейшим является Александр Андреевич Шмаков, автор романа о Радищеве («Петербургский изгнанник»). Как-то в начале июля 1958 года приехал из Далматова и рассказал, что познакомился с знаменитой овощеводкой Вороновой, работу которой знают не только в СССР, но и за границей. И что особенно поразило писателя, так порядок хранения огромной переписки новатора сельского хозяйства: письма идут со всех концов страны…

— Вот где ценность-то для истории зауральского опытничества и его влияния на овощеводство в СССР! Необходимо во чтобы то ни стало привести этот материал в порядок и, главное, довести до широкого круга специалистов. Поезжайте в Далматово, поговорите с Вороновой, пусть она передаст свою переписку на ваше хранение. Для музея это будет большая ценность.

Так уговаривал меня писатель, и это явилось поводом, чтобы я поехал в Далматово и лично познакомился с выдающейся исследовательницей в области прикладной биологии. В Далматово я приехал тогда не один, а с сотрудником газеты «Литература и жизнь».

Было как раз воскресенье и не очень удобным казалось Анну Ефимовну беспокоить в выходной день. Однако Воронова встретила нас приветливо и охотно согласилась познакомить со своими работами.

— Пойдемте на участок. Это недалеко, — сказала она.

Участок расположен на правом, пойменном берегу зауральской реки Исети.

Полная крупная женщина чуть не бежала, и мы едва поспевали за ней. Подошли к жидким дощатым переходам через реку.

— Вы не боитесь? — предупредительно спросила нас Анна Ефимовна, а сама уже бойко зашагала по тонким дощечкам. Они поочередно гнулись: то одна доска под правой, то другая — под левой ногой.

Вот, наконец, мы на твердой почве. Перед нами колхозный участок бахчи, а опытный расположен дальше от реки.

— Земля колхозная. Наш опорный пункт на колхозной земле. И весь доход от урожая на нашем участке идет в доход колхоза, а самый пункт содержится за счет государственных средств, — сообщает Анна Ефимовна.

На колхозной бахче помидорный посев. А кто скажет, что перед нами помидорная бахча! Сплошной бурьян, среди которого высоченные мальвовые. Только пристально вглядевшись, можно поверить, что тут растут и помидоры.

— Вы посмотрите, на колхозном участке видно только одну траву, а у нас… — говорит Анна Ефимовна и подводит нас к своему опытному участку, тщательно прополотому и обильно покрытому бахчевыми растениями с богатым урожаем дынь, арбузов, помидоров.

— И у колхоза под бахчой полтора гектара и у нас полтора, и семена те же, а что видите?

Разница невероятная, и невольно соглашаешься с Анной Ефимовной.

— Ну что бы стоило колхозу обратиться к гражданам, позвать их в выходной день на прополку? Плата за нее во много раз окупилась бы…

Пьяницами были и председатель колхоза и бригадир, поэтому не удивительно, что как ни билась с ними наша опытница, добиться ничего не могла. Хорошо, что вскоре их сняли с работы.

Много раз жаловалась нам Анна Ефимовна:

— Ведь зло берет: работа нашего пункта на виду, а никто помочь не хочет. У нас — только голова и руки, а механизации решительно никакой. Необходима поливка и поливка. Ведь сушь! Хожу туда, сюда, в пожарку, на завод… А ведь можно бы завести свою поливальную машину: река-то ведь тут рядом.

Обильный урожай всего того, что мы видели на бахче, обязан открытию великой важности — посеву закаленными семенами. Автор открытия — А. Е. Воронова. Оно сделано ею на Далматовском опорном пункте.

Суть закалки сводится к тому, что весной семена смачиваются, помещаются на двенадцать часов в тепло, потом на двенадцать часов в холод при температуре минус два-пять градусов, потом снова в тепло плюс пятнадцать градусов. И так 20—28 дней, после чего уже идет посев. Семена привыкают к резким колебаниям температуры, не боятся холода и высаживаются раньше обыкновенного, а потому успевают вызреть в наше относительно короткое лето. А это влечет за собой увеличение сахаристости, витаминозности, как равно самих размеров плодов.

— Вы смотрите: ведь и в нашей местности можно вести бахчевое хозяйство. Да еще какое! Исеть — золотое дно: что ни посадишь, все растет, лишь знай, как садить и какой уход давать.

Говоря это, Анна Ефимовна высмотрела один арбуз покрупнее, разрезала его и стала угощать нас.

— Не совсем еще поспели, а уж сладкие… Снимать будем только пятнадцатого сентября. К тому времени, ботва уже вся подсохнет. Вот тогда интересно посмотреть: по всему полю лежат шары, точно большие головы.

Мы с наслаждением ели арбуз — сладость его была необыкновенной.

Подошли к дынному участку. Тут нам Анна Ефимовна показала с одной стороны посевы дыни на гладком месте, и с другой — на гребнях, высотой до 30—40 сантиметров. То, что посеяно на гладкой поверхности, еще зелено, плоды совсем мало заметны, а на гребнях свисают в борозды многочисленные дыни. Одну из них Анна Ефимовна срывает и угощает нас:

— Сорт Колхозница!

Ну и дыня: сладость-то какая…

— Вот немного погодя, как созреют, мы варенья из нее наварим, — говорит хозяйка бахчи. — Замечательное получается варенье: сладкое — это само собой, а какое душистое!..

При этих словах невольно представилось душистое дынное варенье, которому передался прекрасный аромат овоща.

— Вас, быть может, удивляет, что на гребнях урожай выше? А дело в том, что на гребнях земля прогревается лучше и обеспечивает также лучший урожай — более скорый и плоды крупнее. Но гребни надо делать не просто, а знать направление — с востока на запад, к солнышку…

Двигаясь вслед за Анной Ефимовной, мы подходим к помидорному участку. Опять несколько сортов растения. Наше внимание обратил один из них.

— Вас интересует этот сорт? — спрашивает Анна Ефимовна. — Это сорт Талалихина, из Белоруссии. Считаем его самым лучшим из тех, что имеются у нас на участке.

Вот помидоры, посеянные кругом на метр один от другого. Кусты развалились, я бы сказал, небрежно, как будто небрежно лег на землю усталый человек. Среди помидорных кустов кучами, прямо на земле, лежат плоды, точно гусиные яйца при полной кладке.

Заметив, как мы с удивлением смотрим на помидоры, Анна Ефимовна говорит:

— Опять же семена закаленные… Мы пришли к тому, что пасынковать растения не стоит, а как только пасынки образовались, мы окучиваем, и пусть себе растут! Время от времени поливаем, конечно, — это обязательно. Потом стебли ложатся на землю, лежат и плоды. Это ничего: плоды от земли не портятся…

Нужно сказать, что Анна Ефимовна не только овощевод, но и полевод: в 1958 году около восьмидесяти гектаров зрел урожай пшеницы и десять — кукурузы от закаленных семян. Можно думать, что за кукуруза выращивается Вороновой? Початки, точно палки, длиннущие, туго набитые зернами!

Закалку семян пшеницы Воронова впервые применила в 1951 году. Для опыта был взят сорт Мильтурум 553. И опыт удался: закалка улучшила биологические особенности растения, более мощным стало кущение, резко изменилось строение колоса, повысилось качество зерна. Но что особенно важно для Зауралья и Сибири — пшеница сократила вегетационный период, созрев на целых полмесяца раньше обычного. В тот же срок была высеяна пшеница для контроля незакаленными семенами, и результат был совсем другой.

— В чем же все-таки дело, Анна Ефимовна, что от закаленных семян урожай богаче? — спросили мы.

— В одном из изданий Академии наук СССР профессор П. А. Генкель объясняет, что закаленные растения реагируют на низкую температуру понижением вязкости протоплазмы в клетках растения, а это в свою очередь усиливает обмен веществ и вызывает усиленный рост растений на первых фазах их развития, то есть в то время года, когда сильно весеннее похолодание.

Кроме зерновых, опорный пункт вел и теперь ведет большие работы по закалке семян кормовых трав: суданки, магара, овсяницы и других.

Вот как описывает зауральский писатель Н. А. Глебов свое впечатление от посева суданки в 1954 году:

Воронова кропотливо отбирала семена и в течение десяти дней закаливала их при температуре плюс десять-пятнадцать градусов, а после двенадцати часов тепла переносила на холод — от одного до пяти градусов. Таким образом теплолюбивое растение постепенно, день за днем приспосабливалось к условиям сурового Зауралья. Для опыта рядом полгектара суданки без закалки. Поразительная разница: суданка из закаленных семян 23 июля выбросила метелку, тогда как ее подруга, все еще тянулась в рост и в августе достигла только половины величины первой.

По краю поля закаленной суданки буйно растет отава после первого укоса. Через несколько дней она догонит свою соседку.

Закалку семян кукурузы Анна Ефимовна стала применять с 1954 года. Чтобы не утомлять читателя, не буду описывать технику закалки кукурузных семян. Укажу лишь, что опыты были поставлены с двумя сортами кукурузы — Минеозота-13 и Харьковская. Первый из них дал очень большое количество зеленой массы, растения были до трех метров вышины, початки достигли молочно-восковой спелости. У второго зеленой массы было меньше, но зато зерна в початках полностью вызрели. Этот опыт и позволил разработать несложную технику закалки кукурузы.

Московский журналист уехал из Далматова ночью, и в контору пункта я пришел на другой день уже один. Контора напомнила мне временную выставку сельского хозяйства: тут и там свешивались с потолка сухие стебли разных растений, початки кукурузы, а на стенах диаграммы, фотографии; и рядом деревянные ящики с насыпанной землей и какими-то бледно-зелеными всходами. Очевидно, опыты по закалке рассады…

II

Каким же путем дошла Воронова до тех результатов своей работы, благодаря которым получила всесоюзную известность?

Окончив десятилетку, Анна Ефимовна поступила в Кировский сельскохозяйственный техникум, на отделение овощеводства. Ее первым наставником был известный селекционер профессор Н. В. Рудницкий.

— Благодаря ему, — говорит Анна Ефимовна, — я поняла, что природу и жизнь растений можно видоизменять, направлять и заставлять их приносить человеку больше пользы. В стенах техникума я поделилась с Рудницким своей мыслью, что же будет, если закалять семена овоще-бахчевых культур. Учитель одобрил мою мысль. Но я уехала в Горький учиться в сельскохозяйственном институте и на время оставила мысль об опытах по закалке. Только в Далматове я занялась этими опытами.

В институт Анна Ефимовна поступила сразу на второй курс. Кончая институт, защитила дипломную работу и получила при этом денежную премию — по присуждению квалификационной комиссии — за хороший коллекционный материал, собранный для кафедры.

По окончании института Анна Ефимовна получила назначение на опытное поле в г. Троицк Челябинской области, с опытного поля перешла преподавателем в школу руководящих колхозных кадров, а отсюда в 1938 году переведена была на сортоиспытательный участок в селе Далматове. Здесь-то и развернула Воронова работу по закалке семян. Начато было с семян помидоров.

Младшая дочь Анны Ефимовны, Надюша, рассказывает:

— Мама, когда начала закалку, намочила помидорные семена, заморозила их, они все смерзлись в комок. Мама испугалась: «Пропало все!» А все-таки на пробу посадила промерзшие семена, и они проросли, а потом дали урожай. Радости у мамы сколько было! И вот с тех пор пошла и пошла закаливать.

Не сразу встретила Анна Ефимовна признание даже со стороны работников своей же специальности. Так, на одном из совещаний в Министерстве сельского хозяйства решительно возражали против метода закалки. Выслушав критику начальства, упрямая опытница не послушалась и стала продолжать начатое дело.

Большую поддержку оказал известный в стране колхозный ученый Терентий Семенович Мальцев. Он и по сей день добрый советчик и друг Анны Ефимовны.

Молва о работах ее все ширилась и ширилась. В 1950 году Анну Ефимовну пригласил к себе для беседы академик Т. Д. Лысенко, он расспрашивал, как далматовская опытница дошла до мысли о закалке семенного материала, какими методами пользовалась, чего достигла, что намерена делать в ближайшее время. При этом Трофим Денисович высказал ряд ценных мыслей.

В апреле 1956 года в Москве состоялось Всесоюзное совещание рационализаторов, изобретателей и новаторов сельскохозяйственного производства, на котором присутствовала и Анна Ефимовна.

Несколько раз выступала она на заседаниях Ученого совета Курганского сельскохозяйственного института с докладами. Так, 13 января 1956 года она докладывала о результатах опытных работ по закалке семян овощных культур, проса, пшеницы и кукурузы.

III

Особо хочется рассказать о поездке Вороновой на Камчатку в 1958 году.

Там долго бились, пытаясь выращивать свои теплолюбивые культуры. Побились, побились и обратились за советом к Терентию Семеновичу Мальцеву, а тот предложил:

— Вызовите к себе Воронову…

— Какую такую Воронову?

— Заведующую Далматовским сортоиспытательным участком нашей Курганской области.

Камчатцы написали Вороновой: так и так, мол, приезжайте, помогите, а то беда!

— Приеду, если отпустит начальство.

Директор института согласился.

Камчатцы встретили Анну Ефимовну как самую дорогую гостью. И как не дорогая! Ведь от урожая помидоров и других теплолюбивых культур зависит не просто питание десятков тысяч людей, населяющих суровые края, а спасение от такой страшной болезни-бича, как цинга. Спелый помидор, капуста, морковь — все это витамины, такие великие друзья здоровья человека.

— Жила я там целый месяц, — рассказывает Анна Ефимовна. — Объехала двадцать три хозяйства, передвигаясь самыми разнообразными способами: где на самолете, где на вертолете, где на автомашине и даже на собаках. Правда, на собачьей упряжке не так уж много…

В самом Петропавловске-Камчатском, в совхозах, в колхозах Воронова вела беседы, делала доклады, показывала приемы агротехники. И всюду встречали выступления ее как какое-то великое откровение. Сколько при этом приобрела она себе новых друзей.

На большом, уже заключительном совещании в Петропавловске-Камчатском у Вороновой спрашивают:

— Скажите, Анна Ефимовна, все-таки помидоры у нас будут расти?

— Ну, что я вам скажу? У вашего народа такое большое стремление превратить свою область в цветущий сад с теплолюбивыми растениями, так верьте, у вас это получится.

Помолчав немного, Анна Ефимовна говорит:

— Недавно я получила телеграмму: «Помидоры растут, наливаются»…

Камчатцы не забыли великой услуги, какую оказала им Воронова. В каждый праздник она получает поздравления, подписанные: «Камчатские друзья».

Зимой 1959 года Анна Ефимовна была командирована Министерством сельского хозяйства в Удмуртию. И там была нужда в советах и указаниях, как приспособиться в растениеводстве к местным суровым климатическим условиям.

Личное знакомство с А. Е. Вороновой и ее сотрудниками, их работой как-то само собой заслонило на время основной повод моей поездки в Далматово — судьбу писем, о них я вспомнил лишь на другой день.

А сколько их, о том говорит цифра. Только за один 1953 год — 1590 писем. За последнее время поток писем значительно сократился, благодаря тому, что печатные работы Анны Ефимовны получили широкое распространение, как равно и литература других авторов о трудах Далматовского опорного пункта.

Стоит остановиться на некоторых наиболее ярких местах писем. Директор сельскохозяйственной опытной станции из Игарки Милошевич пишет:

Агроном совхоза «Северный» Красноярского края Горский сердечно благодарит Анну Ефимовну за разработанный ею метод закалки семян и с радостью сообщает:

Вот письма с дальних берегов Татарского пролива. Агроном Кипишевский просит прислать закаленных семян томатов, арбузов и дынь. А бригадир Мотя Дубовик (Днепропетровская область) пишет:

И откуда только не пишут: из Белоруссии, северных областей СССР, Германской Демократической Республики…

Видя, что я собрался уходить, Анна Ефимовна распорядилась нарвать помидоров и принести в контору, чтобы увез их к себе домой. При этом сказала:

— А я дня через три сама приеду в Шадринск.

Впоследствии у меня было еще несколько встреч с Анной Ефимовной. Пожалуй, самой памятной была на первой Курганской областной сельскохозяйственной выставке в 1959 году. Тогда моя знакомка насыпала мне карманы зерен кукурузы от своего закаленного сорта, и летом 1960 года я имел вызревшие початки на своей усадьбе.

IV

Осенью 1960 года издательство «Советская Россия» предложило мне написать очерк о сельском коммунисте. На ком же было остановиться? О Терентии Семеновиче Мальцеве написано уже много, и я бы стал лишь повторяться. Тогда вспомнил о Вороновой и снова поехал в Далматово. Когда в тамошней гостинице я сказал дежурной, что хочу повидать опытницу, она заметила: «А дома ли Анна Ефимовна?..» Я насторожился: верно, ведь — Анна Ефимовна такая непоседа… Ну, все равно, познакомлюсь с ее семьей и там получу дополнительные сведения.

Отправился на вороновскую квартиру.

Хозяйки действительно дома не было — уехала в Курган на сессию областного Совета, будучи его депутатом. Меня встречали младшая дочь Надя и муж Иван Николаевич. Они рассказали мне биографию Анны Ефимовны.

Родилась Воронова 22 декабря 1910 года. Муж Иван Николаевич — тоже учился в Горьковском сельскохозяйственном институте. Четверо у них детей. Старшая дочь Людмила окончила строительный институт в Харькове; сын Владлен окончил сельскохозяйственный институт и работает в соседнем районе, Катайском, агрономом; Светлана окончила в Шадринске педагогический институт; Надя учится в средней школе.

Иван Николаевич работал агрономом, был участником Великой Отечественной войны, а в настоящее время на пенсии. Заведует хозяйством семьи, имея в помощницах Надю.

Он рассказал, что работать с овощами Анна Ефимовна стала во время войны, в трудных условиях. Тогда ничего не было: ни стекла для парников, ни дерева, чтобы выстроить теплицы для рассады; обращалась к руководителям, а они в ответ: «Выходите из положения сами, добивайтесь выращивания овощей в открытом грунте, приспособляйтесь к местным условиям…» И вот тогда-то Анна Ефимовна стала искать выход и нашла его в закалке семян…

Поделился Иван Николаевич и тем, что жена почти все время в разъездах. Особенно много приходится ездить по совхозам, колхозам, сельсоветам.

В библиотеке Анны Ефимовны целый ряд книг с автографами известных людей.

Надо думать, что в свое время появится книга о деятельности сельской коммунистки Анны Ефимовны Вороновой и возглавляемого ею учреждения со скромным названием «Опорный пункт».

В апреле 1962 года перед тем, как приступить к работе над этим очерком, я снова съездил к Анне Ефимовне Вороновой.

В переулке, выходящем на главную улицу, по которой проходит исетская ветвь старого Сибирского тракта, стоит два новых деревянных дома под шифером. В одном из них сейчас живет Анна Ефимовна. Дом выстроен добротно, с довольно большими окнами. Перешагнув порог калитки, я очутился в сравнительно тесном дворике. У ворот изнутри важно стояли красные курицы-ротайланды.

Поднимаюсь по лесенке: светлые сени, а потом просторный коридор. В дальнем конце коридора — девушка. «Неужели, — думаю, — Надя?» Спрашиваю:

— Надюша?..

— Да.

Значит, туда попал, куда шел…

Анна Ефимовна была в комнате слева и чем-то занята. Показался ей.

— Пришел пока что в разведку, сможете ли побеседовать со мной?

У хозяйки живо поспела глазунья, а потом самовар.

— Кушайте, кушайте, — яйца у нас от своих куриц…

— Где вы достали таких красавиц?

— От Терентия Семеновича…

Разговор, конечно, перешел на тему о закалке растений.

— Ночь будет теплой, парники закрывать не стоит… Сегодня бабы не вышли на работу: празднуют, — с досадой говорит Анна Ефимовна о сезонницах.

— Приходите завтра в контору, я вам покажу все материалы.

— Когда вы туда придете?

— В шесть часов утра, только вы приходите в восемь, я ведь могу куда-нибудь еще уйти.

Назавтра, еще не было восьми, я отправился искать парники. Нашел их на склоне берега Исети, не то на бывших огородах, не то на месте скотских загонов. Площадь в несколько соток. Это — парники колхоза, используемые и опорным пунктом.

С 1959 года учреждение Анны Ефимовны переименовано в опорный пункт Шадринской опытной сельскохозяйственной станции, где директорствует Т. С. Мальцев.

По площади парников ходили сторож и молодой человек. Он оказался сыном Анны Ефимовны. Будет служить в Далматовском районе по одной из его сельскохозяйственных зон.

Тяжелые рамы парников, когда их открывают, подпираются колышками, а на них зарубки.

Мы остановились у одной из рам. Анна Ефимовна нагнулась и вырвала растеньице помидорной рассады.

— Смотрите, какая толстая и короткая, сама синяя даже…

Действительно, рассада со стебля была фиолетовой. Такой крепыш выдержит мороз в пять, а то и больше градусов.

Прошли в контору. Анна Ефимовна стала вытаскивать на стол ворох книг, чтобы я мог познакомиться со всеми премудростями сельского хозяйства.

— Что вы, что вы! Да тут надо целый год, чтобы прочитать! Лучше расскажите, какие теперь задачи у опорного пункта в свете решений XXII съезда КПСС.

— Наша задача помогать колхозам. Сами знаете, с животноводством у нас ведь плохо, скот тощий, кормов мало. Надо больше белковых. Вот видите корзины с бобами. Это местные бобы, к климату они приспособились, урожайность прекрасная, и мы пропагандируем их посевы. А связь с колхозами у нас реальная.

Корзинами с бобами было завалено много места. Если я не ослышался, урожайность местных бобов — пятьдесят центнеров с гектара!

Ведется работа и с картошкой. Здесь добились того, что клубни созревают за шестьдесят дней. А это значит, что люди и скот получают ранний картофель. Как это важно!

Ведутся опыты с сахарной свеклой.

— А что, разве предполагается у нас в Зауралье построить сахарные заводы? — спросил я.

— Ну, пусть даже у нас сахарных заводов и не построят, так ведь если мы выведем сахарную свеклу, с повышенной сахаристостью даже в полпроцента, то по всей стране какая же будет прибыль в сахаре!

Подает мне Анна Ефимовна письмо девушки-агронома из Старо-Корсунской станицы Динского района Краснодарского края Нины Степановны Чижиковой. Она описывает, какую борьбу пришлось ей выдержать в одном из колхозов с закладкой рассады: парники велит раскрыть на ночь, а колхозники украдкой закрывают их. Пришлось даже ставить сторожа с ружьем. И все же старое на этот раз победило: девушка не выдержала и ушла на другое место, так теперь еще спрашивает, отчего рассада желтеет в парниках.

— Жарко, так и желтеет! — замечает Анна Ефимовна, увидав, что и мне интересно узнать причину пожелтения. — Значит парники надо проветривать.

На мою просьбу сообщить, какие задачи на текущий год поставил опорный пункт, Анна Ефимовна предложила прочесть тематический план. Он не велик, и я позволю привести его полностью.

Т е м а п е р в а я. Продолжить разработку агротехники получения ранней продукции по теплолюбивым культурам из открытого грунта, а также искать пути повышения урожайности помидоров и огурцов. Получение морозостойких сортов.

Т е м а в т о р а я. Найти пути зимнего хранения помидоров для употребления их в свежем виде в зимнее время.

Т е м а т р е т ь я. Изучение агротехники выращивания бахчевых культур.

Т е м а ч е т в е р т а я. Приступить к изучению агротехники возделывания бобовых культур: кормовых местных бобов, чины, фасоли, а также лука и раннего картофеля.

Я не понял, тревожит Анну Ефимовну или нет дальнейшая судьба пункта: на него претендует Всесоюзный научно-исследовательский институт овощного хозяйства, который может перевести пункт в другое место, но может и в Далматове оставить.

15 мая Анна Ефимовна намечала высадку рассады в открытый грунт.

— Приезжайте к нам 15-го мая, я дам помидорной рассады.

Прощаясь с Анной Ефимовной, я невольно подумал: ведь действительно чудесница, далматовская чудесница!