Весьма опасная игра

Глава 23

Ночь была скорее тусклой, чем темной, без звезд. Слоистые облака стали плотнее и небо теперь походило на грязный, опутанный паутиной потолок, нависший над деревьями. Даже их вершины выглядели какими-то размытыми и отбрасывали на землю тусклые, неясные тени.

Оказавшись в тени, мне захотелось побежать, захотелось, чтобы небо заволокло тучами. Не исключено, мне просто не хотелось пулю в спину.

Пистолет Джада, насколько удалось разглядеть при свете лампы, был "смит-и-вессон" тридцать восьмого калибра со срезанным курком. Удобное оружие, Его легко прятать, но слишком короткий ствол выдавал, что прицельности хватит разве что для самоубийства. Это меня не обнадеживало: Джад вряд ли собирался застрелиться, а неточный выстрел и неметкое оружие взаимно компенсировали друг друга.

Минут в двадцать одиннадцатого мы добрались до озера. Я залез в "Бобра", а Джад встал позади меня на поплавок, следя за моими действиями. Я отпустил тормоза, вылез из кабины и столкнул "Бобра" в воду.

Потом вернулся в кабину, щелкнул центральным выключателем и включил освещение, порылся в кармане дверцы и нашел старый, поцарапанный угломер. Когда Джад за моей спиной протиснулся в кабину через пассажирскую дверь, "Бобра" качнуло.

– Мне лучше остаться здесь, – решил он. – А где радарный приемник?

– Я никогда его не доставал. Он в багажном отделении, в последнем отсеке.

Джад отправился в хвостовую часть фюзеляжа, и самолет снова закачался. Кабина "Бобра" в ширину и высоту не намного превосходит четыре фута, так что добраться до хвостового отсека, перелезая через сиденья, было задачей не из легких. По той же самой причине мне будет нелегко завязать борьбу, тем более, что он сидел сзади меня. А после того, как мы поднимемся в воздух и будем лететь в нескольких футах над землей, эта задача станет вовсе невозможной.

– А где мне закрепить антенну? – спросил Джад через некоторое время.

– Скорее всего, ты сейчас стоишь на решетчатом люке, просунь через крышку и выведи ее наружу, – сказал я и занялся измерением углов.

Выстрел прозвучал довольно приглушенно. Как только я сообразил, что Джад меня не застрелил, то повернулся, чтобы увидеть, что случилось.

– Извини, – сказал Джад. – Мне просто нужно было проткнуть крышку. Надо было тебя предупредить.

И он спокойно стал разматывать антенну. Я выключил огни и посмотрел на озеро. Вода была гладкая, как зеркало, вдали слабо маячили расплывчатые тени деревьев. При скорости ветра больше пяти узлов тумана не будет. И мне не придется о нем беспокоиться на той высоте, что я полечу. Но лучше б я подумал о ветре, чем о тумане.

Джад протиснулся ко мне и перебросил через мое правое плечо провод.

– Ты сможешь это подключить?

Мой радиопередатчик был британского производства, и штекер приемника подходил к его разъему питания. А я во время этого полета не собирался ни принимать, ни отправлять радиограмм.

– Спасибо, – поблагодарил Джад и потащился назад.

– До тех пор, пока я не запущу мотор, не включай эту штуку, – предупредил я.

– Хорошо, не буду, – проворчал он, держа в руке ручку антенны. – Если нас зацепят, я постараюсь дать тебе приблизительное направление и расстояние от нас. Хорошо?

– Сойдет.

Джад уселся на свое место. Позади двух передних кресел стояла еще одна пара, затем небольшое пространство, где в полу был вмонтирован откидной люк, а дальше начинался хвостовой отсек. Он уселся на сиденье по диагонали от меня. Ручка антенны оказалась за его спиной, так что он мог дотянуться и повернуть ее.

– У меня все готово, – счастливо улыбнулся Джад.

Часы показывали пять минут двенадцатого. Я протянул ему листок бумаги.

– С этой минуты ты – штурман. Будешь читать это мне, когда спрошу.

Он достал из кармана карандаш и пробежал им по строчкам.

– Выглядит несколько сложнее, чем обычно.

– Пусть это тебя не волнует. Все это ерунда, ведь все равно не известно, какой будет ветер.

Его улыбка заметно померкла.

– Как тебе будет угодно.

– Я предлагаю, давай пошлем все к чертовой матери и сразу полетим в Хельсинки попить пивка.

– Можно бы, если бы не тот тип.

Я кивнул и запустил мотор. Джад так ни разу и не оказался в пределах моей досягаемости, и теперь мне оставалось только отправиться в Россию.

Мы стартовали в семь минут двенадцатого.

Была еще масса уловок, к которым можно бы прибегнуть: пересосать горючее, или опустить вниз ручку аварийного отключения подачи топлива, или попытаться запустить мотор всухую. Вероятно, он не сумел бы разобраться, в чем дело, но хватило бы и одного подозрения, что я что-то сделал не так. Джад был преданным служакой и мог застрелить меня только чтобы показать, что у него были серьезные намерения.

Я покружил над озером и на высоте двухсот футов взял курс 156, потом ударил по таймеру на приборной доске и спросил:

– Какое время проставлено на первом участке?

Позади загорелся миниатюрный фонарик.

– М-м...Двадцать две морских мили, четырнадцать минут, двадцать секунд.

Я нацарапал на панели рядом с часами губной помадой 14-20 и довел скорость до двухсот пяти узлов. Где-то вдалеке по левую сторону среди деревьев показался мерцающий свет, но это меня уже не касалось. Впереди была только ночь.

Ночные полеты сильно отличаются от дневных. Дело в том, что ты сидишь в тускло освещенной кабине и следишь за приборами, делаешь пометки на карте, вносишь небольшие коррективы в их показания. Постепенно все превращается в одну большую расползающуюся головоломку из скорости, направления, высоты и температуры. Решишь эту задачу, хотя бы приблизительно, – и ты в безопасности. Тебе никогда не узнать, чего удалось избежать на маршруте: вершины гор, которые ты миновал, и столкновения, которых удалось избежать. Такое теплое, уютное чувство. Так летают на регулярных авиалиниях.

Здесь совсем другое дело.

Я в кабине не проводил никаких вычислений и старался поскорее проскользнуть над верхушками деревьев, встревоженно поглядывая по сторонам, а точнее говоря, перед собой.

Надо было перевалить через горные кряжи, надвигавшиеся из темноты, и по стальному блеску воды в реке определить свое местоположение. Свет в моей кабине был выключен, словно я спрятался, но рокот мотора можно было услышать за пять миль, а радар мог выследить и за пятьдесят.

В наставлении говорится "выше и медленнее", но все мои помыслы были сосредоточены на том, чтобы лететь как можно быстрее и ниже. Я был крошечным насекомым в стране больших башмаков.

Таймер показывал пять минут сорок секунд. Самолет под прямым углом пересек четвертую из целой серии небольших речушек, она мелькнула под крылом и осталась далеко позади. Рельеф местности стал повышаться, обычный кряж, подобный тем, что избороздили всю Лапландию. Правда, каждая следующая гора была выше предыдущей, и они словно волны накатывались на самолет. Я подал немного вперед сектор газа, нос задрался, и мы стали карабкаться вверх.

– Сколько времени до последней вершины этого кряжа? – поинтересовался я.

Позади меня Джад был целиком поглощен своим приемником. Его шкала отбрасывала желтые блики на пухлые складки лица. Он посмотрел на меня, затем сверился с листком бумаги.

– М-м... семь минут тридцать секунд.

– Спасибо. Как идут дела?

– Никаких следов.

Таймер показывал семь двадцать. Следующей волны не последовала, и после секундного колебания я вернул сектор газа на место. Самолет опустил нос, и я постарался перевалить через хребет как можно ниже. Такие места были самыми опасными. В самой высокой точке, когда складки местности помочь уже не могли, мы были открыты перед локаторами, словно пришпиленная на булавке бабочка.

Самолет проскользнул над вершинами елей всего в тридцати футах.

– Ага, – пробормотал Джад и умолк, словно чем-то обескураженный. – Я думал, там что-то есть, – пояснил он.

– Просто помни, что ты ищешь их, а они тебя. Если ты ничего не найдешь, то я не буду на тебя в обиде.

Мы скользнули по склону, оказались в долине, пересекли озеро слева и снова стали набирать высоту. На этот раз я подал сектор газа немного вперед. Таймер показывал одиннадцать минут десять секунд. Казалось, время застыло на месте. Я не слишком точно придерживался маршрута: озеро следовало пересечь точно посередине. Но нужно было проявлять большую осторожность. Это куда важнее, чем точное следование курсу. Мне вспомнился голос из моего далекого прошлого:

– Я могу назвать тебе массу пилотов, которым крылья самолетов не стали бы надгробием, если бы они чуть больше проявляли бдительность, почаще смотрели вокруг и поменьше полагались на дюйм защитной брони.

Я усмехнулся. Он был абсолютно прав, но давно уже лежал в могиле. Не многим удалось пройти всю войну. Меня спасло лишь то, что прежде чем удача повернулась ко мне спиной, меня выставили из армии.

За высшей точкой подъема и последним рядом деревьев местность выравнивалась, и я замедлил набор высоты, но все-таки взял сектор газа на себя.

Джад ахнул и затараторил:

– Локатор почти прямо перед нами... градусов на пять левее... Теперь пропал.

Мы снова скользнули вниз над склоном. Я сбросил газ до отказа и уменьшил обороты двигателя. Сейчас машина делала двести двадцать пять узлов.

В кабине царила тишина, которую нарушал только рев ветра из-за плохо пригнанных дверей.

– Что ты сейчас делаешь? – спросил Джад.

– Стараюсь пересечь границу как можно тише. Есть возражения?

Когда Джад придвинулся к окну и стал смотреть вперед, "Бобра" качнуло. Долина внизу была затянута туманом. Потом заблестела вода в реке, вот появилась и еще одна. Где-то перед моим правым поплавком они сливались вместе, а затем появилась широкая, неестественная прогалина среди редкого леса. С обеих сторон просека терялась во мраке ночи. Это была граница.

– Новый курс? – потребовал я.

Джад заерзал и щелкнул фонариком. Я слегка накренил машину на левое крыло, стараясь не терять скорость быстрее, чем следовало, чтобы не выводить двигатель на полные обороты. По крайней мере, пока не уберемся подальше от границы.

Отсюда граница представляла собой несколько рядов колючей проволоки, охраняемых человеком с собакой и телефоном. Но ни человек, ни собака меня сейчас не волновали.

– Один-ноль-шесть, четырнадцать минут, – раздался голос Джада.

Я остановил таймер, сбросил показания и запустил снова. Цифры 14-20, нацарапанные губной помадой на приборном щитке, стирать не стал – они еще могли пригодиться.

– С этой минуты мы находимся на нелегальном положении. Ты уверен, что не хочешь послать все это к чертовой матери и смотаться в Хельсинки за пивом? – спросил я.

– Пива я куплю потом, – отозвался Джад.

– За счет секретной службы?

– Мы проведем его, как расходы на медицинские нужды. А тебе не приходит в голову прибавить газу, пока мы не врезались в гору?

– Спасибо за напоминание, – отозвался я, но оставил все как есть. Скорость уменьшилась до девяноста узлов и продолжала падать. Первый кряж, ощетинившийся лесом, выплыл передо мной из тумана, словно изображение на фотографии в кювете с проявителем, и попытался преградить нам путь. Скорость упала до восьмидесяти. Таймер уже насчитал сорок секунд. Значит мы на милю удалились от границы. Я начал медленно набирать высоту, стараясь при этом удержать семьдесят узлов. Двигатель завыл. Стрелка указателя скорости дрожала на отметке семьдесят. Первая линия деревьев прошла в тридцати футах под нами.

– Ты немного опаздываешь, – заметил Джад.

– Если у тебя есть возражения, изложи их в письменной форме, и тебе объяснят, что это мое дело.

– Мне уже об этом говорили.

– Вот и хорошо. Сосредоточься и дай мне расчеты по этому отрезку маршрута.

Снова загорелся фонарь.

– После гребня в десяти морских милях будет река. Пять с половиной минут полета. Потом кряж в тысячу футов, а за ним излучина реки в пятнадцати с половиной милях...

– Это поможет нам выжить.

На семидесяти пяти узлах мы перевалили через кряж. Мне хотелось бы немного прибавить высоту, но для этого пришлось бы прибавить оборотов. А полный газ моего мотора разбудит любой сибирский гарнизон.

Мы снова карабкались вверх по склону, чтобы проскочить выступ, который вздымался перед нами справа налево.

– Радар, – неожиданно выпалил Джад. – Отчетливый сигнал справа, курс приблизительно сорок градусов. Очень сильный. Он в двадцати милях от нас. Все.

– Это южная станция в двадцати милях от нас.

– Они нас засекли. И с каждым оборотом антенны мы появляемся на его экране. Стрелку так зашкаливает, что она вот-вот сломается.

– Тогда придется раздобыть новую.

– Неужели ты ничего не можешь сделать? – тревоги в его голосе не чувствовалось, но видно было, что он злится.

– Конечно могу. Нужно сбегать в магазин и купить субмарину, а ты подождешь меня здесь, – я умолк и снизился до тридцати футов. Четко очерченные силуэты деревьев на гребнях скал проявлялись из сероватой дымки и исчезали под нами.

– Он нас не видит, – успокоил я Джада.

– Почему?

– Позади нас рельеф повышается. Нас просто невозможно заметить на его фоне. Разверни свою антенну на сто восемьдесят градусов, и ты получишь отраженный сигнал почти такой же силы. Заметить нас просто невозможно.

Не доверяя моим словам, он начал манипулировать с антенной. А возможно, Джад просто учился тому, что иногда надо затаиться и ждать. Никаких уверток и метаний из стороны в сторону, потому что это лишь выдаст твое присутствие и не оставит никаких шансов.

– Сигнал появляется с теми же интервалами, – заметил он через некоторое время. – Если бы нас засекли, то наверняка сузили бы сектор обзора... Извини, я забыл, что ты уже прошел через все это.

– Я пытался забыть об этом.

"Бобер" перевалил через очередной гребень и, опускаясь в долину, стал набирать скорость.

– Сигнал слабеет, – заметил Джад. – Теперь совсем исчез.

Над долиной машина выровнялась. Приближалась самая неприятная минута. Сигнал локатора мог появиться снова, и мне было точно известно, где это может произойти: в точке поворота на третий отрезок пути. В этом месте мы окажемся в поле зрения сразу двух станций, и нужно ускользнуть поскорее. Но до этого момента оставалось еще десять минут.

Дно долины было довольно плоским. Местами встречались островки веретенообразных елей, невысокие гребни чередовались с лоскутками крошечных озер и просто участками голого камня, где даже ели не за что было зацепиться. Я старался лететь как можно ниже, но мне не нравилось, что над озерами стал подниматься туман.

Возможно, это только казалось. Так, просто некая расплывчатость очертаний, словно на получившейся нерезко фотографии. Но еще только едва перевалило за полночь. Температура воздуха продолжала падать, а разность температур воздуха и воды увеличивалась. Если не будет ветра, туман может продержаться до восхода солнца.

Я занервничал, поднялся до шестидесяти футов и бросил взгляд на таймер. Прошло пять минут. Еще через минуту появится река, а там снова начнется подъем.

– Ничего не видно, – сказал Джад.

– Мы спрятались в яме. Здесь им нас не достать, – в поисках сигареты я порылся в кармане и протянул ее Джаду. – Прикури, пожалуйста. Мои глаза привыкли к темноте. Не хочу смотреть на пламя.

Он понимал, о чем идет речь. Нужно не меньше получаса, чтобы глаза привыкли к темноте, и несколько минут реадаптации после того, как чиркнешь спичкой перед носом.

Позади меня вспыхнул тусклый огонек, и он вернул мне сигарету.

– Благодарю. Кстати, что ты собираешься там подобрать?

– Одного парня.

– И все? Сколько он весит?

Внизу промелькнула река. Отблески света очерчивали ее русло. Джад пробормотал нечто невразумительное.

– Джад, ведь там может быть груз, – сказал я. – Сам человек благополучно мог пройти эти сорок пять миль и, черт побери, это было бы гораздо безопаснее, чем забирать его на самолете. Особенно учитывая подготовку, которую он получил в вашей конторе. Ну, я надеюсь, тебе известно, какой груз может взять "Бобер".

– Я знаю. Консультировался с Лондоном.

Наверняка так и было.

– И все-таки я не понимаю, что ему там делать.

Он оставил мое замечание без ответа.

Поверхность земли снова начала подниматься, и одновременно начал набирать высоту. Это был просто холм, отделявший реку, которую мы миновали, от одного из ее притоков. За ним мы миновали долину, по которой тот протекал, и стали приближаться к горному кряжу: самой открытой точке нашего маршрута.

Когда самолет перевалил через холм, нас слегка зацепило локатором, но оператор вряд ли смог что-нибудь заметить, и мы благополучно проскользнули в долину.

Джад снова зажег свой фонарик.

– Через десять минут двадцать секунд с начала полета на этом участке нам должна встретиться река.

– Хорошо.

Таймер отмерил семь минут сорок секунд, а часы показывали двадцать восемь минут после полуночи.

– Следующий кряж будет довольно опасным местом, верно?

– Да.

– Что будет, если нас засекут?

– А разве ты не знаешь? Или тебя не инструктировали.

– Они могут поднять в воздух самолет. Я даже не знаю какой.

– Для такой погоды реактивный истребитель не годится. Эта штука не сможет летать в туманную ночь у самой земли. Нет, они пошлют что-нибудь из легкой авиации, типа нашей машины, и начнут поиски. Надеюсь, на нас не наткнутся во время посадки. И придется им только гадать, с чего начать поиски.

– Понятно, – после некоторого раздумья сказал он. – Я начинаю разделять твою точку зрения по поводу нашего маршрута.

Справа от меня среди деревьев появилась прогалина. Стрелка таймера приближалась к десяти минутам. Я повернул в ту сторону и увидел реку. После второго поворота мы полетели вдоль русла, и теперь не нужно было постоянно сверяться с компасом. Когда летишь вдоль реки, следует лишь помнить, что в любую минуту перед тобой может вырасти холм и дать тебе по зубам.

Совершенно машинально я задрал нос самолета и немного прибавил газу.

Рельеф местности стал снова повышаться, и минуты через четыре мы должны были оказаться в высшей точке нашего маршрута.

– Как ты считаешь, – поинтересовался Джад, – с какой стороны я засеку радар?

– С обоих.

– Хорошо. Я дам тебе знать, когда у меня что-нибудь появится.

– Обязательно.

Проку от этого будет мало. Разве что только подтвердит, что мы находимся в нужном месте.

– Сознайся мне в одном, – сказал я. – Как ты умудрился завалить все дело и позволил себя провести? Где произошла утечка?

– Мы были вынуждены объявить, что собираемся обследовать границу.

– Вынуждены? Зачем?

– Это был единственный выход, следовало сделать швейцарскую часть операции достоянием гласности. В самой Швейцарии толку не добьешься. Все было сделано за пятнадцать ходов и через разные банковские счета. Было ясно, что если поставить под угрозу финансовую сторону операции, то кто-нибудь наверняка прикроет все дело. Тогда мы получили указания на личности. Это тоже сработало. Мы знаем, с кем имеем дело. У меня сигнал от радара девяносто градусов слева. Слабый.

– Они прочесывают низ холма, нам ничего не грозит. Но им тоже известно, кто ты на самом деле. Держу пари, это Кениг заметил твой "Остер".

– Мне тоже так кажется. Я узнал, что в тот день Кениг был в Рованиеми. Мы-то думали, что он испарился вместе с прицепом. В конце концов риск всегда остается, и с этим надо примириться.

Подъем стал круче, и я прибавил газу. Мне не нравилась видимость прямо по курсу. Высота была около ста футов, и непосредственной опасности не было, но мне не хотелось переваливать через хребет с таким большим запасом. Оставалось только надеяться, что я успею разглядеть, когда он появится.

– Это объясняет неприятности, которые у меня были этим летом, – сказал я. – Слухи о появлении Секретной службы циркулировали всюду: половина Лапландии предлагала мне липовую работу, чтобы узнать, не стал ли я уже работать на тебя. Сначала Вейко, а потом этот парень Кенига Клод. Бессмысленная фраза Ильзы теперь обретала свой смысл: "В конце концов, я думаю, что ты один из них". Правда, они не убили меня, после того как накачали наркотиками. Им хотелось разузнать, что стало известно Секретной службе.

– Да, нам приходится идти на этот риск, – сказал Джад. – Мы думали, это может оказаться полезным и отвлечет от нас внимание.

– И вам пришлось идти на риск?

– Ну, мы считали, что ты сам сможешь о себе позаботиться. Не думаю, что ты забыл наши уроки, – он помолчал, потом добавил. – Официально ты к нам отношения не имеешь, тебе ведь это ясно.

– Так что если бы меня убили, ты бы не расстроился.

– Это было бы очень некстати, но все обошлось, верно? – дружелюбно заметил Джад.

До поворота осталось не больше минуты.

– Ага... – выдохнул Джад. – Я снова что-то нащупал.

– С какой стороны?

– Появился сигнал. Не очень сильный, но постоянный. Градусов сто двадцать справа, – он замолчал и после некоторой паузы продолжил. – Слева пока ничего нет.

Я посмотрел налево. Покрытая лесом гора терялась в тумане. Скорее всего она и служила препятствием для радара.

Таймер говорил о том, что до перевала осталось ровно тридцать секунд. Хотя это было трудно установить с точностью до секунды, для этого я не слишком точно поддерживал заданную скорость.

Мы все карабкались вверх над склоном, и я таращился во все глаза, стараясь заметить в темноте вершину гребня.

И не мог этого сделать. С такой видимостью, даже на этой высоте, и даже поднимаясь вверх параллельно склону, горизонт все равно оказывался подо мной.

– Мощный сигнал радара справа, – закричал Джад. – Очень сильный, – он молча покрутил ручкой антенны. – С левой стороны тоже есть сигнал, и он усиливается, около ста градусов. Они достали нас с обеих сторон.

Тогда я понял, что перевалил через хребет. Что бы мне ни казалось, локатор не мог видеть нас, если бы мы не поднялись выше перевала. И я начал снижаться.

Где-то снаружи большой электронный хлыст, посылаемый радаром, щелкал по нам с каждым оборотом антенны, каждые десять секунд, и так с обоих сторон. Каждый раз мы оставляли на двух экранах маленький зеленый светящийся след. Каждый новый оборот показывал, что мы немного сдвинулись в определенном направлении.

Давным-давно я пытался придумать, что можно сделать за эти десять секунд, пока я был вне их обзора. Что-нибудь такое, что могло бы убедить их в ошибочности выводов, в том, что меня там нет, и направляюсь я совсем в другую сторону... Из этого ничего не получилось. А на этот раз были две станции. Одна могла совершить ошибку, принять нас за стаю гусей или вообще пропустить, пока оператор повернулся за чашкой кофе. Но не обе сразу.

Все мои надежды были связаны с поворотом на третий отрезок. Если им было известно мое местоположение, поворот может лишить возможности узнать, куда я направляюсь. Вот почему я выбрал этот маршрут. Самолет круто накренился.

– Левый радар сузил сектор обзора, – сказал Джад. – Он следит за нами.

Теперь антенна радара не делала полных оборотов, а просто колебалась из стороны в сторону, обследуя небольшой сектор неба. Удары хлыста стали чаще, стараясь точнее определить нашу траекторию, и теперь мы стали появляться на экране каждые три секунды. Теперь они знали...

Хребет извивался позади и немного левее меня. Прямо впереди и направо был склон, должен быть склон, если карта хоть немного соответствовала рельефу местности. Я убрал газ, и мы закувыркались над склоном, как бочка в Ниагаре.