Вид сверху (СИ)

24

Из-за редутов громоздящейся вокруг гудящей, жужжащей и мигающей разноцветными лампочками аппаратуры палата казалась совсем тесной, отцу и Тане, пришедшим навестить Юрку через несколько дней после операции, едва нашлось место, куда встать. Оба были в плотных медицинских масках на лицах, в перчатках и в белых халатах, застегнутых на все пуговицы — на Нестерове-старшем тот едва сошелся, на девушке висел бесформенным балахоном.

— Я же обещал, что все будет хорошо, — произнес отец.

Юрка улыбнулся. Говорить ему было пока тяжело — каждое слово отдавалось в груди короткой вспышкой боли. Но это была уже не та боль, что прежде — тупая и безнадежная. Нет, это была боль скорого выздоровления. Время от времени юноша даже специально вызывал ее, чтобы лишний раз почувствовать: дела его неуклонно идут на поправку.

— Доктор сказал, операция прошла успешно, — сообщил отец.

Юрка слегка склонил голову — ему это уже тоже говорили, причем не один раз.

— Нас пустили всего на пару минут, — продолжал между тем Нестеров-старший. — Но завтра мы снова придем. Если что нужно — ты говори.

— Планшет… — почти одними губами прошептал юноша. — Планшет принеси.

— Планшет тебе пока нельзя, — покачал головой отец. — Доктор не разрешит.

— А ты все равно принеси… Здесь даже телевизора нет…

Отец оглянулся по сторонам, словно хотел убедиться, что Юрка не выдумывает и телевизора в палате и правда нет. Убедился.

— Нет, — остался он, тем не менее, непреклонен. — Пока нельзя. Может быть, через два-три дня…

— За три дня я тут повешусь от скуки, — почти в голос буркнул юноша. В груди чувствительно кольнуло.

— Старайся больше спать, — предложил отец. — Во сне люди выздоравливают.

Юрка лишь недовольно скривился в ответ. Таких советов у него и самого был наготове вагон.

— Всего-ничего осталось потерпеть, — попытался, как смог, ободрить его Нестеров-старший. — И — новая жизнь!

— Да, — выдохнул юноша.

Новая жизнь. С новым, здоровым сердцем. К этой мысли ему еще требовалось привыкнуть.

— Ну, я пойду, — проговорил отец. — А вы, если хотите, поговорите еще полминутки, — искоса посмотрел он на Таню. — А то, гляжу, при мне что-то стесняетесь…

— Мы не стесняемся! — ответили они почти хором.

— Я буду в коридоре, если что — задержу медсестру, — сказал Нестеров-старший — по его глазам юноша решил, что отец при этом улыбнулся под маской — и вышел.

Таня сделала шажок вперед, занимая его место возле самой Юркиной кровати.

— Больно было? — участливо спросила она.

— Только когда от наркоза стал отходить, — прошептал юноша. — Операция же во сне делается.

— А сейчас как? — Таня легонько коснулась затянутыми в перчатку пальцами кисти его руки.

— Сейчас… Сейчас хорошо. Только скучно лежать… Очень.

— Это мы сейчас поправим, — внезапно подмигнула ему девушка. Приподняв полу больничного халата, она запустила руку в карман джинсов и вытащила оттуда плоскую трубку телефона. — Я себе купила в полисе пользоваться, пока оставлю тебе, — заговорщическим тоном проговорила она, аккуратно вкладывая мобильник в вялую Юркину ладонь. — Он выключен, но там ни пароля, ничего — и траффик оплачен на месяц вперед. Смотри только, чтобы не засекли и не отобрали!

— Не засекут! — заверил ее юноша, на всякий случай сразу пряча руку с телефоном под одеяло. — Спасибо тебе огромное! Ты просто не представляешь, что для меня сделала!

— Почему же, представляю, — улыбнулась Таня. Наверное, улыбнулась.

В дверь палаты, как видно, сметя заслон, организованный у входа Нестеровым-старшим, заглянула дежурная сестра — старая Юркина знакомая Надя.

— Обещали же на минутку! — укоризненно сказала она Тане. — В следующий раз вообще не пущу!

— Все, все, уже ухожу, — поспешно ответила девушка и, послала Юрке воздушный поцелуй — в маске и медицинской перчатке он смотрелся несколько своеобразно. — До завтра! — шепнула она затем и выскользнула из палаты.

Шаги посетителей стихли в коридоре. С минуту еще Юрка прислушивался, не вернется ли медсестра, затем благоговейно достал из-под одеяла буквально жгущий ему ладонь телефон. Включил, дождался загрузки. Экран был непривычно маленьким, но что ж, дареному коню еще зубы линейкой измерять? Над кнопкой входа в сеть высветились закладки, и среди них юноша сразу узнал ссылку на «Вид сверху». Она шла в самом конце списка, и была бледнее верхних, более свежих — как видно, последние дни в блог с телефона Таня не заходила.

Палец Юрки почти «на автомате» ткнул в знакомую иконку, и страница открылась.

Свежая запись в блоге была всего одна.

«Анонс», — прочитал юноша. — «Наше расследование: верзилин — жизнь или смерть?»

Ниже шел текст:

Как стало известно «Виду сверху», в Институте Человека завершился неудачей очередной эксперимент по превращению маломера в верзилу. Исследования в этой области ведутся уже много лет, но лишь недавно ученые перешли в своей деятельности от теории к практике. Согласно сообщениям нашего источника в Институте, его специалистам удалось добиться роста тела маломеров до более чем полутора метров, однако процесс неизбежно вел к смерти мозга испытуемых. В ходе опытов скончалось по меньшей мере шестеро добровольцев из числа маломеров московского мини-сити.

Отмечается, что помимо мозга остальные внутренние органы испытуемых развивались нормально. Согласно законодательству мегаполиса, при констатации смерти добровольцев они даже могут быть использованы для трансплантации лицам, которым показана соответствующая операция. Согласие на это давалось добровольцами и властями мини-сити одновременно с согласием на участие в эксперименте. Как показала практика, пересаженные органы маломеров, прошедших через процедуру «оверзиливания», крайне редко отторгаются у реципиентов. Природу этого феномена, по словам ученых, еще предстоит изучить.

Итак, сегодня пришло известие о гибели еще одного добровольца-маломера, принимавшего участие в эксперименте специалистов Института — некой В. Одновременно сообщается, что самоотверженная жертва В. уже спасла несколько человеческих жизней. Так, сердце донора было пересажено пациенту Юрию Н., имена других реципиентов источник не назвал, указав, однако, что все они чувствуют себя удовлетворительно, признаков отторжения донорских органов не наблюдается.

Подробнее о верзилине читайте в материалах нашего расследования завтра.

Там дальше, кажется, было еще что-то, но буквы вдруг стали расплываться у юноши перед глазами. Пациент Юрий Н… Доброволец-маломер В… Как? Почему?! Блогер же утверждал, что она просто уехала! А теперь пишет…

Телефон вывалился из Юркиной руки и упал на пол, но юноша этого даже не заметил. Воздух колом встал в груди, из горла вырвался хрип.

Аппаратура у изголовья кровати издала пронзительный писк, лампы дружно замигали красным и через несколько секунд в палату вихрем ворвалась медсестра Надя.

— Что случилось? — испуганно спросила она, и тут на глаза ей попался валяющийся телефон. — А это еще что такое?! — сердито вскричала сестра. — Кто разрешил?! Вот откуда помехи у аппаратуры!

— Чье?!. — яростно прохрипел Юрка, шлепая губами, словно полудохлая рыба, выброшенная волной на берег.

— Что? — обернулась к нему Надя, наклонившаяся, чтобы поднять с пола мобильник.

— Чье… сердце… мне… пересадили?!.

— Обычное, донорское, — пожала она плечами. — Какая разница? Смотрите, приборы просто с ума сошли! Это все из-за вашего дурацкого телефона. Кто вам его принес? Отец? Та девушка? Вот я им устрою!

— Чье?.. — не слушал ее юноша, делая решительную попытку подняться с кровати — безуспешную, но аппаратура в палате тут же взъярилась пуще прежнего. — Чье… сердце?!. Ответь!..

— Хорошо, хорошо, только лежите спокойно, — отчаянно замахала на него руками Надя. — А то доктор узнает — голову мне оторвет! В истории болезни все это должно быть, — протянув руку, она достала откуда-то из-за изголовья Юркиной кровати толстый журнал в серой картонной обложке. — Сейчас… — открыв, сестра начала его судорожно листать. — Вот, тут сказано: донор… Странно, здесь почему-то прочерк… А, вот внизу, мелко: добровольный подопытный-маломер, зарегистрированный в реестре под именем Вита… Ничего не понимаю, — удивленно подняла Надя глаза от журнала. — Наверное, тут какая-то ошибка, да? Как донором органов может быть маломер?

— Нет! — заорал на всю палату Юрка. — Нет! — он явственно ощущал, как от этого истошного крика взрываются в его груди артерии, лопаются вены, трещат, расходясь, не успевшие толком срастись ткани…

— Что происходит? — широко распахнув глаза, вымолвила растерянная Надя, но юноша ее уже не видел и не слышал. И вокруг, и внутри были лишь горечь, боль и ужас.

Горечь, боль и ужас. И еще ледяной холод. Навсегда.