Видео Иисус

35

В нападении на монастырь участвовали как люди службы безопасности Джона Кауна, так и служащие израильских охранных фирм, которые первоначально были наняты им для охраны археологических раскопок. Когда был открыт огонь по воротам монастыря, израильтяне некоторое время колебались, но в конце концов большинство из них примкнули к нападавшим. Азарт погони, в которую была вовлечена вся группа, заставил их переступить границы закона.

Ури Либерман. «Жаркий полдень в Негев».

Вниз, вниз без остановки и без конца. Отверстие колодца наверху давно уже едва угадывалось еле различимым пятном в чёрной тьме, окутавшей их смертным саваном. Они стояли, обняв друг друга и цепь, которая при каждом обороте ворота издавала опасный скрежет. Каждый слышал дыхание другого. Дёрг. Дёрг. Дёрг. Между тем они почувствовали, как цепь начала постепенно раскачиваться – всё больше с каждым новым метром глубины.

Всё сильнее пахло сыростью, водой, и становилось всё холоднее, чем глубже они погружались в гору. Стивен чувствовал у себя на лице прикосновение жёстких волос Юдифи, они хранили запах зноя и песка, и лёгкое дуновение парфюма, и ещё какой-то аромат, который Стивен не мог распознать. Он всё ещё не понимал, почему она отправилась с ним. Не понимал и того, как он сам согласился на спуск.

Затаив дыхание, он вытянул ладонь вперёд. Юдифь вздрогнула, когда он отпустил её, и испуганно спросила:

– Что ты делаешь?

Он ощутил под пальцами сырой, грубо отёсанный камень, окружавший их в тесной штольне – не далее двух ладоней от бадьи. Было даже удивительно, как они спускались, не натыкаясь на выступы.

Цепь вибрировала всё сильнее, и тут далеко наверху послышался скрежет, который наверняка был различим и с поверхности земли. Интересно, как глубоко они уже опустились? Стивену казалось, что не меньше, чем на полмили, но он наверняка ошибался. Какой высоты вообще была эта гора? Он попытался вспомнить, но теперь ему показалось, что это было в какой-то другой жизни: как они карабкались по осыпи крутого склона этой горы.

Но этот скрежет!.. Он наверняка привлечёт внимание преследователей. Они ведь в любой момент могут ворваться в катакомбы по лестнице, и что тогда? Жуткая картина, как они схватят и отшвырнут Иешуа и монаха от колодезного ворота, молнией пронеслась в воображении Стивена. И тогда бадья, отпущенная в свободное падение, рухнет вниз. Или они вставят стопорный запор ворота – и они здесь зависнут на целые часы, дни, а то и навсегда.

Или они их вытянут наверх. Наверняка они сделают это, если Иешуа объяснит им, что камера у Стивена.

Но спуск вниз продолжался.

В какой-то момент, когда паника в них уже улеглась и даже стало почти скучно при мысли, что погружение теперь будет длиться вечно, пространство вокруг них вдруг изменилось. Хотя тьма была хоть глаз выколи, ощущение, что они того и гляди застрянут в узкой шахте, прошло и сменилось ощущением более просторного помещения. Звук был такой, будто они провалились сквозь крышу высокого собора.

– Включу-ка я свет, – прошептал Стивен, и гулкое эхо его слов отразилось от отдалившихся стен.

Он выудил из кармана фонарик, включил его и посветил вокруг. Жалкий лучик света, блуждавший по чёрным стенам скалистой каверны, едва пробивал тьму.

– О, проклятье! – вырвалось у Стивена.

– Что такое? – испугалась Юдифь.

– Смотри! – Лихорадочно мечущийся луч высветил узкую террасу в скале, вырубленную на высоте метров в пять над поверхностью чёрной поблёскивающей воды бездонного подземного озера. От середины террасы вверх по стене, воронкой сужающейся кверху, тянулся ряд железных колец, из которых два верхних они уже миновали. Следующее досягаемое кольцо было удалено от них по радиусу уже метра на два, и если они не смогут за него ухватиться, то опустятся в середину озера, а каменный порог, с которого, по-видимому, только и можно было попасть в выводящий наружу ход – если вообще можно, – окажется от них на расстоянии метров в двадцать, к тому же на высоте в пять метров, то есть будет полностью недостижим. – Давай, надо раскачать бадью!

– Так я и знала, что мне еще придётся пожалеть, – вырвалось у Юдифи, но она тут же принялась за дело.

Большая деревянная бадья стала постепенно раскачиваться подобно детской качели – но медленно, слишком медленно, в то же время неумолимо опускаясь всё ниже.

– Стоп! – крикнул Стивен наверх. – Остановите!

Но они там, наверху не слышали его. Наверное, у них там уже руки отнялись: казалось, бадья стала опускаться вниз ещё быстрее, чем раньше.

– Ч-чёрт бы побрал… – Стивен сунул фонарик в нагрудный карман, вытянул руку в направлении проклятого железного кольца, к которому они уже приближались, он почти дотянулся до него, не хватило какого-нибудь сантиметра – и маятник пошёл в обратную сторону. И опустился ниже.

– Сильнее!

Им надо было ухватиться за это кольцо и потом вместе с бадьёй опускаться вниз, цепляясь за кольца, чтобы в конце концов приземлиться на скалистый выступ. Неужто эта техническая подробность с годами ушла в монастыре в забвение или брат Грегор забыл их о ней предупредить?

Ещё сильнее!

Они раскачивали изо всех сил. Третье кольцо между тем уже было слишком высоко, чтобы дотянуться до него, последней надеждой оставалось четвёртое. Но оно было ещё дальше удалено от оси воронки, просто недостижимо далеко. А они продолжали опускаться. Или они сумеют ухватиться за него в течение ближайших двух качков, или и этот шанс будет потерян.

Первый качок. Стивен вытянул руку так, что она чуть не вывернулась из плеча, и кончиками пальцев на мгновение ощутил холод металла.

– Уже почти! Сейчас ухвачусь!

Юдифь налегла так, как будто собралась за рекордное время раскачать ярмарочные качели до мёртвой петли. Но период колебания маятника зависит исключительно от его длины, а цепь, на которой они раскачивались, была невероятно длинной. Казалось, прошли минуты, прежде чем они достигли мёртвой точки на противоположной стороне, а потом снова потянулось бесконечное время обратной амплитуды.

Стивен снова вытянул руку. Каким-то образом каждая клеточка его организма предвидела, знала, что на сей раз ему удастся. Стена скалы придвигалась всё ближе, почти грациозно скользя к ним навстречу. Железное кольцо на чёрном камне матово поблёскивало. Пальцы вытянулись так, как будто обрели способность в случае крайней нужды вырасти на те несколько сантиметров, от которых зависело их спасение.

– Да!

Он зацепился средним и указательным пальцем за кольцо и вскрикнул, когда обратный ход маятника рванул его назад, чуть не выдернув руку из плечевого сустава. Искры заплясали у него в глазах и что-то надорвалось в его руке и кисти, но он с нечеловеческим, стонущим криком запустил пальцы ещё глубже вокруг кольца, сомкнул их с большим пальцем и полностью охватил железо.

– Поймал! – восторженно воскликнула Юдифь.

Они косо зависли на скалистой стене, и изрядная доля их суммарного веса и веса деревянной бадьи, в которой они стояли, пришлась на одну руку Стивена. Юдифь подтянулась на цепи, пытаясь облегчить ему тяжесть, одновременно дотягиваясь до кольца.

Рывок – и бадья опустилась ниже. Стивен держался за кольцо так крепко, будто его рука была к нему приварена.

– Хватайся за следующее! – прохрипел он.

– Окей, – она протянула руку вниз.

В этот момент что-то зашуршало. То был тихий, но угрожающий шум.

– Не может быть… – ахнул Стивен.

Железное кольцо! Железное кольцо в его руке было источником этого крошащегося шороха. Неужто оно двинулось? Нет. Наверняка нет.

– Хватайся за следующее! – крикнул он. – Скорее!

– Не дотянуться!

Снова захрустело, на сей раз громче, ужаснее. И железное кольцо двинулось.

– Проклятье!

Крепление железного кольца, столетиями ржавея в сыром воздухе, с хрустом вырвалось из своего гнезда в теле скалы, куда было ввинчено, и раскрошилось в ржавую труху. Они едва удержались, чтобы не вывалиться из бадьи, которая вместе с ними откачнулась прочь от стены. Одновременно последовал ещё один рывок в глубину, которого им не хватило тремя секундами раньше, и затем ещё один, который окончательно уводил их из зоны досягаемости колец. Они держались за цепь и медленно раскачивались в деревянной бадье, опускаясь всё ниже, всё ближе к чёрной, стоячей поверхности воды. Стивен поднёс железное кольцо, оставшееся в его руке, к свету, который исходил из его кармана вертикальным лучом вверх, и осмотрел его.

– Наверно, они все такие, – рассудительно проговорил он. – Полностью проржавели. Мы могли бы об этом подумать.

– Что же теперь делать? – спросила Юдифь и трусливо глянула вниз.

– Не знаю.

Он тоже посмотрел вниз. Поверхность воды подземного озера казалась чёрной, бездонной лоснящейся жижей, грязью, а не водой. И они приближались к ней. Наверняка это была всё же вода, но такая холодная, что они замёрзнут в ней через несколько минут. Не говоря уже о том, что там не было никакого уступа, на который они могли бы выбраться вплавь. Он снова достал фонарик и обвёл лучом всё озеро по краю. Повсюду была гладкая отвесная стена.

– Если бы они остановили цепь, – сказал он. – Давай ещё раз попытаемся. Если крикнем вместе, может, они нас услышат.

– Окей.

– На счёт три. Раз-два…

Они крикнули одновременно, насколько хватило лёгких, так, что в каменной каверне загрохотало эхо. Стивен ждал, что обвалятся и упадут в воду камни, но ничего такого не случилось. Единственным ответом было то, что они опустились ещё немного и оказались уже на уровне скалистого выступа. Положение действительно становилось критическим.

Минуточку. Скалистый выступ…

– Мы как раз долетим до него при размахе! – крикнул он Юдифи, которая в этот момент и сама дошла до той же мысли. – Это единственная возможность.

Они снова качнули свою деревянную бадью мощным, согласованным движением.

– Придётся прыгать! – крикнул Стивен. На гладко высеченной каменной террасе не было ничего, за что бы можно было ухватиться. – Ты первая!

– Нет, ты! – запротестовала Юдифь. – У тебя камера.

– Начхать на камеру! Прыгай первой! Внимание… – Бадья достигла крайней точки амплитуды, вплотную у края выступа. – Давай!

Юдифь прыгнула, приземлилась, насколько было видно, удачно, на четвереньки, и была теперь в безопасности.

Маятник неторопливо пустился в обратный путь. Стивен сдвинул сумку с камерой на спину. На всякий случай. При этом он беспокойно глянул вверх на цепь, которую он крепко сжимал другой рукой. Прыгая, Юдифь оттолкнулась, и этот толчок резко отдался в цепи – и рывок ощущался иначе, чем всё предыдущее погружение вниз. Очень подозрительно иначе.

Неторопливое скольжение по амплитуде поперёк тёмного грота с водяным полом, казалось, длилось бесконечно. Стивен задержал дыхание. Цепь в его руке начала дрожать. Очень нехорошо дрожать.

Обратный качок. Цепь начала скрежетать, пока он подлетал всё ближе к порогу скалы. Юдифь уже стояла в ожидании. Он приготовился к прыжку.

Цепь порвалась за долю секунды до того, как он прыгнул – как раз чтобы лишить его опоры для толчка. Стивен вскрикнул, пытаясь оттолкнуться от пустоты под ногами, и в следующее мгновение ударился грудью о каменный порог, словно налетел на таран, которым из него вышибло дух. Он ничего не видел, потому что его фонарик внезапно исчез и всё вокруг погрузилось в беспросветную тьму, но чувствовал сильную боль от удара и сползал вниз, а пальцы его тщетно ощупывали твердь скалы, ища хоть какой-нибудь зацепки.

Он висел над пропастью и сползал вниз.

И тут его схватила рука, она прямо-таки железной хваткой вцепилась ему в запястье и, видно, решила уже никогда его не отпускать. Юдифь! Просто невероятно, сколько в ней силы. Воздух всё ещё никак не находил дорогу в его лёгкие, поэтому он ничего не мог произнести, не мог ничего крикнуть, даже застонать не мог.

Позади него в воду с грохотом плюхнулся деревянный чан. Слабейшее звено цепи, которое разорвалось, находилось где-то в самом верху, поскольку оглушительный дребезг падающих железных сочленений вообще не хотел прекращаться. Стивен висел на краю выступа скалы, ловя ртом воздух, а за спиной у него гремело и дребезжало так, словно рушилось небо. Вторая рука Юдифи вцепилась ему в рубашку, ей удалось захватить его сзади подмышкой. Стивен попытался закинуть ногу на карниз, край которого был где-то рядом. В кино это всегда выглядело легко, а у него ушло на это пять попыток. Потом, наконец, ему удалось, с помощью Юдифи, перекатиться на твёрдую опору – как раз в тот самый миг, когда конец цепи долетел донизу и с последним всплеском скрылся под водой. Воцарилась тишина.

Он нащупал у себя на спине кожаную сумку. Её содержимое на ощупь было прежним. Потом он сел, вслепую нашаривая край карниза. Его фонарик упал в воду и теперь тлел призрачным жёлтым глазком в глубине озера.

– Хоть бы этот подземный ход действительно был, – сказал Стивен, когда ему удалось наконец восстановить дыхание. Наверняка вся его грудь представляла собой один сплошной синяк; он чувствовал себя, как после драки.

– Он есть, – сказала Юдифь. Она всё ещё крепко держала его, словно боясь, что без неё он снова может рухнуть вниз. – Мы сидим как раз перед ним.

Ход действительно вёл наружу. Он был таким длинным, что их не оставляло чувство, что на свет они выберутся только где-нибудь в Иордании, но причина, наверное, была в том, что они пробирались вперёд в полной темноте, мелкими шажками. То и дело они испуганно останавливались, где-то что-то шуршало, что-то шипело, издавало какие-то звуки. Были места, на которых они попадали ногой или рукой во что-то мягкое, сырое или шевелящееся, и тогда с криком отскакивали назад. Не раз они стукались головой о выступы камней, проваливались в неожиданные ямки и натыкались голенью на что-то твёрдое. Но ход вёл всё дальше, делая время от времени изгибы, и наконец воздух начал становиться всё теплее и приобрёл другие запахи.

Постепенно они начали воспринимать свет. Вначале это были просто сумерки, в которых не разберёшь, откуда проникает свет и что за предметы он освещает. Потом из тумана стали выступать тени, потом они стали видеть собственные руки, ощупывающие скалистые стенки, и наконец, после последнего поворота, в конце вспыхнуло яркое пятно: выход.

Прямо за отверстием, которое казалось пугающе маленьким, лежала, свернувшись, длинная, тонкая змея. Стивен постарался не думать о том, сколько подобных опасных тварей они только что миновали, не подозревая об этом. Он несколько раз сильно топнул ногой – так, что змея насторожилась, подняла голову и поглядела на них, угрожающе выстреливая языком. Стивен замахал руками, метнул в змею несколько камешков и горсть песка, наконец она предпочла отползти подальше.

Выход был узкий, как лисья нора. Стивену пришлось снять камеру и толкать её впереди себя, чтобы вообще протиснуться в это отверстие. Снаружи на него молотом обрушился оглушительный зной, ему пришлось даже сесть рядом с лазом, потому что его внезапно замутило. Он помог Юдифи выбраться наружу, и они долго сидели, тяжело дыша, не говоря ни слова, только озираясь по сторонам.

Тихая пустота, простиравшаяся вокруг, испугала их. Перед ними были только камни и осыпи, серо-чёрное песчаное однообразие без дороги и какого бы то ни было намёка на неё тянулось, насколько хватало глаз.

Юдифь спросила:

– Ну что? Куда теперь?

Вот именно. Вот в чем вопрос.

Остервенело белый раскалённый шар солнца висел над горизонтом. Значит, там был запад. Средиземное море лежало в той стороне. Египет и Синай лежали в той стороне. Солнце между тем заходило, его свет теперь отбрасывал длинные, причудливые тени. Дул устойчивый монотонный ветер, нанося коже мелкие уколы песчинками.

– Была бы у нас карта, – сказал Стивен, снова обвязываясь кожаными ремнями, на сей раз уже не так крепко.

Юдифь подумала.

– Я очень хорошо её помню. Не наизусть, конечно, – она посмотрела в сторону заходящего солнца. – Есть одна дорога вдоль границы Синая. Почти прямая линия, ведущая от Средиземного моря к северному концу Красного моря. Если дойти до неё…

– А далеко это?

– Километров двадцать-тридцать? Приблизительно так.

– Ого! – Стивен всё сильнее чувствовал изнеможение, он уставал уже от одного того, что просто сидел здесь. Как будто их можно пройти, все эти километры…

Абсолютное безумие. Под палящим огненным шаром, который висел на краю неба, словно кусок раскалённой скалы, нечётко обозначились очертания гор. Двадцать километров по прямой – это означало многодневный пеший путь во много раз длиннее. А воды у них не было.

Он встал, оглядел ближайшие окрестности, все эти камни и расселины, которые выглядели примерно так же уютно, как лунный ландшафт. Не попробовать ли лучше подобраться к своей машине?..

В этот момент до них донёсся шум. Он исходил, казалось, отовсюду и ниоткуда, и прошло несколько секунд ужаса, прежде чем Стивен смог определить, что это было.

Взлетающий вертолёт!

Юдифь тоже вскочила на ноги. Раз взлетают вертолёты, это может означать, что их преследователи знают, где они. И поднимаются в воздух, чтобы разыскать их. Проклятье, как будто мало было предстоящего им смертельного броска через пустыню!

– Надо спрятаться, – сказал Стивен, озираясь.

– Мы могли бы юркнуть назад, в наш лаз, – неуверенно сказала Юдифь. Очевидно, она сама содрогалась при одной мысли об этом.

– Если где-нибудь в монастыре есть план потайного хода, то мы там окажемся в ловушке.

Шум усилился, и вот один из вертолётов показался из-за горы – грозный, чёрный и огромный. Он облетал гору так, что это действительно походило на поиск.

Стивен указал на тёмную, тенистую лощину немного в стороне:

– Туда!

– Только не по песку! – удержала его Юдифь, когда он уже хотел бежать. – Следы на песке отлично видно с воздуха. Давай в обход, по камням.

Она рванула, и Стивен бросился за ней, стараясь попадать в её следы. Он мгновенно взмок, пот заструился ручьями у него по спине и по груди. Нет, он был не в лучшей форме.

Он оглянулся, и его пронзил жаркий ужас: ему показалось, что их заметили с вертолёта и развернулись. Но то была случайность, – тёмная птица просто изменила курс. Стивен добежал до впадины, лежащей в тени большой скалы, когда Юдифь была уже там. Тяжело дыша, она поглядывала в сторону горы, на которой стоял монастырь.

В поиске участвовало два вертолёта. Они парили над ближайшими окрестностями монастыря, носились туда и сюда, словно разъярённые чёрные шершни, и каким-то образом их воздушные манёвры казались неубедительными. Как будто на самом деле они не верили, что могут кого-нибудь найти. Как будто хотели отделаться формальными поисками, чтобы потом их не смогли упрекнуть в бездействии.

Стивен помотал головой. Если смотреть со стороны, всё это выглядело нереально и скорее походило на фильм про Джеймса Бонда на очень большом экране.

В очень хорошо натопленном кинозале.

– Беглец, который собирается отсюда пересечь пустыню, – рассуждал Стивен вслух, – в какую сторону он кинется? Чего от него можно ожидать?

Юдифь немного подумала. С этой точки зрения она, как видно, вопрос ещё не рассматривала.

– Наверное, можно ожидать, что он попытается преодолеть пустыню кратчайшим путём.

– Что это значило бы в нашем случае?

– Вернуться по той дороге, по которой мы приехали.

Стивен поднял брови. По этой же дороге приехали и люди Кауна, и рано или поздно они тронутся обратно. Короче говоря: этот путь им был заказан.

– Или попробовать скорее добраться до Синайской дороги, – продолжала Юдифь. – На запад.

– Да, – Стивен вздохнул. И то, и другое имело последствия, которые ему совсем не нравились. – Но именно этого они и могут от нас ожидать.

Они смотрели, как садится солнце. Прошло лишь несколько минут с тех пор, как оно коснулось гребня гор, и вот его уже не видно. Ничего похожего на сумерки здесь, в пустыне, как видно, не бывает: сразу обрушивается темнота. И становится холоднее, поскольку прямые лучи солнца тебя больше не обжигают. Стивен потрогал лицо. Кожу немного пощипывало и тянуло. Когда он ходил в бассейн, то после плавания обычно брал сеанс в солярии, и по окончании положенного времени, когда выключались ультрафиолетовые лампы, он испытывал такие же ощущения.

Ветер прекратился почти одновременно с заходом солнца. Воздух был ещё нагрет, и чувствовался жар, накопленный камнями за день. Теперь он был почти приятен. На небе появились звёзды и стали постепенно наполнять его расточительной роскошью, какой никогда не увидишь из обжитых мест. Серп растущего месяца источал волшебное мягкое свечение. Ночь… Им следовало использовать ночь для своего марш-броска!

Вертолёты отказались от поисков. Они хоть и включили прожекторы, но было видно, что они возвращаются к монастырю.

– Давай-ка двинемся на юг, – сказал Стивен.

– Ты сам не знаешь, что говоришь. Ведь там Негев. Это настоящая пустыня!

– Видишь вон ту звезду? Вот на неё и пойдём.

Тепла, накопленного в камне и земле, хватало не на всю ночь. В какой-то момент перестало быть жарко, а чуть позже стало холодно. Кроме того, болели ступни, болели мышцы, каждая клеточка тела молила об отдыхе, о сне.

И о воде. Жажда постепенно становилась угрожающей.

Они нашли щель между двумя скалами, которые ещё отдавали приятное тепло. Вековечный ветер отшлифовал поверхность этих скал, как две большие гальки. Отрадно было сидеть на этих камнях. Месяц лил на них свой бледный, холодный свет, небосвод был полон звёзд, словно то была коллекция бриллиантов величайшего ювелира Универсума.

Юдифь откинула голову и смотрела вверх.

– Каждая светящаяся точка – это такое же солнце, как наше, – тихо сказала она, – и, может быть, оно так же нещадно палит в пустыне. И, как знать, кто-то, может быть, и там сейчас в пути.

Стивен открыл кожаный мешок и достал из него закутанный предмет. Задумчиво взвесил его на руке. Он был неправдоподобно лёгкий. Наверняка меньше килограмма. Может, просто полегчал за две тысячи лет?

– Думаю, надо взглянуть, что там внутри, – сказал он.

– Что? – Юдифь вскочила.

– Может, мы таскаем с собой какие-нибудь старые кости, – предположил Стивен худшее и начал осторожно разматывать шнуровку.

Развязав плетёные из золота шнуры, он принялся разворачивать парчовые платки. Рулон мягкой ткани, наверченный на предмет, был просто нескончаем.

Стивен попытался себе представить, как могла протекать церемония, когда монахи раз в сто лет вынимали свою святыню и выпрастывали её из защитных пелён для того, чтобы один из них, избранный, мог бросить короткий взгляд через окуляр. Наверняка они целые дни перед этим постились, целые ночи молились, наверняка они разработали торжественный обряд, с точными указаниями для каждого отдельного движения. Наверняка и способ пеленания тоже имел своё ритуальное значение. А он тут теперь сидит и просто обрывает один покров за другим.

Под парчой обнаружилось нечто вроде холщового мешка, пропитанного смолистой массой с неприятным запахом. Голыми руками эту клейкую защиту было не снять. Стивен пошарил вокруг и нашёл острый камень, которым принялся соскребать эту оболочку.

– Что, никак? – спросила Юдифь.

– Как-нибудь. Может, только поэтому они и извлекали её всего раз в сто лет.

Она смотрела на свёрток, который постепенно уменьшался в руках Стивена.

– Неужто там окажется видеокамера?

– Что, не верится? – ответил Стивен. Этот вопрос он и сам себе задавал несколько минут назад. Собственно, давно уже пора было показаться на свет и самой камере, но пока что обрисовывались совсем другие контуры, не такие, как он представлял себе по картинке MR-01 в Интернете.

Пальцы у него постепенно стали липкими. И он боялся впасть в лихорадку и что-нибудь невзначай повредить. Он обтёр пальцы о скалу, держа в другой руке эту редкостную святыню. Спокойно, не надо торопиться. В запасе у них всё время мира.

Время. Таинственное понятие, вокруг которого всё вертелось. Камера пролежала в надёжном месте две тысячи лет, а ведь на самом деле она пока ещё даже не произведена. Что будет, когда он выйдет на публику с этой камерой, которая ещё только находится в разработке в одной японской лаборатории?

Время. Всё бессвязно перепуталось.

Что, если это вообще не камера? Он сделал усилие, чтобы прогнать эти мысли.

Наконец ему удалось проделать дырку в просмолённой ткани. Теперь её можно было расширить. Он разрывал холстину, бросал обрывки, вёл себя абсолютно не как археолог. В конце концов упаковку, надорванную наполовину, можно было стянуть. Стивен сделал перерыв, чтобы собрать в кучу все липкие обрывки, и сунул их внутрь холстины.

В руках у него оставался предмет, всё ещё обёрнутый в ткань, на ощупь мягкий, как подушка, серый в слабом свете луны. Сбоку были завязки. Он спросил себя, то ли сам путешественник во времени придумал так упаковать эту камеру – если, конечно, там внутри камера, – то ли такой способ изобрели основатели монашеского ордена. Всё же путешественник должен был и сам как-то защитить камеру перед тем, как спрятать её в тайник, чтобы она продержалась там тысячелетия.

Он развязал узелок. Внутри оболочки оказалась хлопкообразная масса со странным запахом, но всё же не вата, а что-то другое. Этим мягким веществом был тщательно укутан твёрдый предмет перед тем, как его засунули в оболочку. Стивен пробрался пальцами сквозь вату и почувствовал: пластик.

– Бинго, – пробормотал он.

Она выглядела иначе, чем на картинке, которую он видел. Но это была камера. Если не считать нескольких царапин, пластиковый корпус поблёскивал как новенький, а сбоку чёрными буквами было оттиснуто название фирмы: SONY. А чуть ниже – более мелкими, растянутыми в ширину: MR-01.

Вот она. Он держал её в руках, и всё было именно так, как он представлял себе всё это время, когда пытался заглянуть в будущее.

Его наполнил дикий триумф.

Он поднял голову, заглянул в глаза Юдифи. Увидел в них таинственный блеск – или ему только показалось?

– Вот она, – сказал он почти шёпотом. – Камера путешественника во времени. Видеозапись Иисуса Христа.

Она осторожно коснулась предмета кончиками пальцев.

– Я всё ещё не могу поверить…

Да и нельзя было поверить. Всё равно что держать в руках Священный Грааль.

Все видимые металлические части камеры при ближайшем рассмотрении оказались заметно изъедены коррозией. Объектив не крутился, а с кнопок от малейшего прикосновения облетала краска. Он повертел прибор в руках. И крышка, за которой должна была по идее скрываться кассета, тоже не открывалась. Соответствующая кнопка прочно застряла, проржавев. Он подцепил крышку ногтем и немного оттянул. Что-то там было внутри, да. Кассета, наверное, если немного напрячь фантазию. Заглянуть бы туда при дневном свете – может, увидишь больше.

Стивен набрал в грудь воздуха и взглянул на Юдифь.

– Через сколько, он сказал, снова можно будет увидеть – через шестьдесят пять лет? Другими словами, батарея отдыхала в течение тридцати пяти лет.

Глаза Юдифи расширились:

– Ты думаешь, этого достаточно?

– Понятия не имею. Вот сейчас и узнаем.

Он приставил к глазу окуляр, успокоил дыхание, положил палец на кнопку воспроизведения. Может, вообще ничего не будет, сказал он себе, но его пульс не поверил в это. Он ещё раз вздохнул и нажал на кнопку.

Кнопка сделала клик.

Но ничего не появилось.