Виолончелист

Глава 25

Италия, месяц спустя

Макс обожал Италию и итальянцев, и они платили ему тем же — с искренней национальной непосредственностью, со всем пылом своего буйного темперамента, столь близкого темпераменту самого Макса.

Пальцы, израненные порванными струнами, почти уже не болели. Больше всего пострадала правая рука, которой Макс держал смычок, а на левую во время репетиций и выступлений он надевал специальную тонкую перчатку.

Тур по Италии растянулся на три недели, и это была не только работа, но и каникулы — три недели ежедневного, непрекращающегося кайфа. В каждом городе, где у него должен был состояться концерт, Макс останавливался на несколько суток. Репетировал с очередным оркестром свою программу, давал интервью местным СМИ — это было формальной частью; в неформальную же входили длительные пешие прогулки, наслаждение итальянской архитектурой, потрясающая здешняя еда и общение с поклонниками.

О, поклонники буквально купали его в своей любви! Больше, конечно, поклонницы. Многих итальяночек, беснующихся на его концертах, Макс уже начинал узнавать в лицо: они ездили по стране вслед за своим кумиром, чтобы послушать его в Риме, Милане, Венеции, Флоренции и Вероне… Они встречали его овациями в Аудиториуме Парко делла Музика, посылали воздушные поцелуи с каменных ступеней амфитеатра Арена ди Верона, скандировали: “Ti amo!”* в Ла Фениче и забрасывали плюшевыми игрушками сцену театра Пергола…

Подстерегая Макса на выходе из очередного концертного зала, фанатки оглушительно визжали и безостановочно фотографировали виолончелиста, а также без тени смущения задирали майки, чтобы Макс оставил свой бесценный автограф прямо у них на груди. В Венеции девушки даже устроили танцевальный флешмоб в его честь: надев одинаковые свитера с вышитой на груди виолончелью, они босиком (отдавая дань привычке Макса частенько выступать босым, чтобы “прочувствовать” энергетику сцены) исполнили танец под одну из записанных любимым музыкантом мелодий. Получилось массово, зрелищно и очень трогательно, Максу было безумно приятно.

Фанатки дарили ему подарки, лезли обниматься и пытались чмокнуть своё божество хотя бы в щёчку… Некоторые из обожательниц весьма недвусмысленно давали понять, что, подмигни он им хотя бы разок — и они с удовольствием продолжат знакомство в его гостиничном номере. Впрочем, Макс ни разу не переступил эту черту со своими поклонницами, несмотря даже на то, что многие из них были не просто хорошенькими, а настоящими красавицами.

Можно было, конечно, переспать с любой из них без особых для себя последствий — сбросить сексуальное напряжение и преспокойно уехать в другой город, а после и вовсе вернуться в Россию и не париться ни о чём. Но Макс не мог этого сделать: он видел в глазах этих девочек столько искренней любви и поклонения, что просто не рискнул бы разрушить идеализированный образ самого себя, созданный их пылким романтичным воображением. Он как будто чувствовал ответственность за всех своих поклонниц, не рискуя разбивать им сердца и подвергать ненужным жестоким разочарованиям.

Если бы Максу приспичило до зубовного скрежета — он бы, ей-богу, скорее затащил в постель Настю, своего концертного директора, которая сопровождала его во время итальянского турне, чем кого-то из фанаточек. Тем более, Настя и сама явно демонстрировала, что не прочь: в самолёте прижималась к нему горячим пышным бедром, то и дело посылала зазывающие улыбки и томные взгляды, в каждом отеле многозначительно мешкала у дверей номера, прежде чем попрощаться, словно ждала, что Макс её остановит… Нет, правда, уж лучше переспать с ней! Ну и что, что она старше на пять лет, разведена и имеет двоих детей — не жениться же ему на ней, в самом деле. Вот только не помешает ли это потом их профессиональным отношениям… А Настя была крутым профессионалом, Максу не хотелось её терять. Она возила по заграничным гастролям многих российских музыкантов и оперных певцов.

Вот и сейчас, когда они завтракали на террасе отеля в Генуе, Настя неприкрыто кокетничала с Максом. Потянувшись за сливками для кофе, она так вызывающе наклонилась, что её аппетитная грудь едва не вывалилась из выреза блузки. Макс отвёл взгляд, почувствовав, тем не менее, что стрела достигла цели. Ну, что ж… раз они оба хотят этого, то почему бы и нет?.. Сегодня после вечернего концерта в театре Карло Феличе он пригласит её к себе в номер — выпить вина за успешное завершение тура. Ну, а дальше — дело за малым, он был уверен, что долго уламывать Настю точно не придётся.

___________________________

*Ti amo! — в переводе с итальянского “Я люблю тебя!”

Бросая на Макса игривые взгляды искоса, Настя одновременно продолжала увлечённо выстукивать что-то на клавиатуре своего ноутбука — даже за завтраком она не могла полностью абстрагироваться от работы.

— Есть шикарное предложение на апрель — турне по Европе: Хельсинки, Стокгольм, Амстердам, Париж и Ницца. Поедешь?

— Скинь мне на мейл детали, я позже посмотрю, — рассеянно отозвался Макс. Настя кивнула и, покончив с делами, открыла новостную ленту — узнать, что вообще происходит в мире культуры.

— Ого! — воскликнула она. — Ты гляди-ка… Веселов вчера женился.

Настя знала Андрея лично, так как в своё время тоже организовала ему несколько заграничных концертов.

— Вот… полюбуйся, каков красавец! — она развернула ноутбук экраном к Максу, и тот увидел свадебное фото Андрея и Леры. Ну да, всё правильно… вчера было четырнадцатое марта. Именно на эту дату назначили их бракосочетание.

Раньше Максу казалось, что день свадьбы станет самым чёрным в его жизни. Что, увидев этих двоих вместе, он умрёт в ту же секунду. А вот поди ж ты — вчера, закрутившись, даже не вспомнил, что был за день… И сейчас тоже не происходило ничего страшного: небеса не разверзлись, его не поразило громом и он не упал на месте замертво. Напротив, с умеренным любопытством рассматривал фотографию молодожёнов.

— Хорошенькую девочку себе нашёл, — похвалила Настя.

— Да, — согласился Макс, — красивая.

Лера выглядела очень нежной, хрупкой и беззащитной в свадебном платье. Андрей тоже был хорош — от него так и веяло спокойствием, уверенностью и силой. Они идеально смотрелись вместе.

“Известный российский виолончелист Андрей Веселов сочетался законным браком с модельером Валерией Богдановой, — говорилось в статье. — Роман молодых людей развивался стремительно. Говорят, это была любовь с первого взгляда. Желаем этой прекрасной паре счастливых и долгих лет совместной жизни…”

Макс сосредоточенно болтал ложечкой в кофе, размешивая пенку, и старался не встречаться глазами с Настей.

— Я должен позвонить, — решился он наконец, вставая из-за стола. — Извини, отойду на пять минут. Закажи мне ещё эспрессо, пожалуйста.

Андрей откликнулся после первого же гудка.

— Привет, Макс! — заорал он в трубку.

— Поздравляю с новым статусом, Андрюха. Извини, вчера закрутился… — выговорил он преувеличенно бодрым и беззаботным тоном. — Ну, каково это — быть женатым?.. — и чуть было не договорил “на Лере”.

— Отлично! Потрясающе! Спасибо, Макс, — голос его был счастливым до неприличия. — Как жаль, что ты сейчас не в России… на свадьбе тебя здорово не хватало, правда.

— О да. Вот только меня там у вас, действительно, и не хватало, — Макс усмехнулся. — Короче… не могу долго говорить, поэтому просто пожелаю вам счастья, ребята. И… передай своей жене, чтобы берегла тебя.

Андрей засмеялся.

— Может, наоборот? Чтобы я её берёг?

— Да нет. Пусть она тебя берёжет, я ничего не перепутал.

— О, любовь моя, Макс, ты такой милый, — Андрей снова захохотал. — Спасибо, дружище. Правда — спасибо, что позвонил. Я это ценю.

Вернувшись к столу, Макс сделал вид, что листает яркий рекламный буклет, машинально захваченный им сегодня на стойке ресепшн. Список местных достопримечательностей… ассортимент пеших и автобусных туров… расписание ближайших выступлений и концертов известных музыкантов…

Вдруг взгляд зацепился за фразу — “…master class di Milos Ionescu…”

Milos Ionescu.

Милош Ионеску…

“Милош — твой отец”, — тут же раздался в голове голос мамы.

— Насть, ты же понимаешь по-итальянски? — быстро спросил он молодую женщину. Та скромно дёрнула округлым плечиком:

— Ой… если честно, на самом простом уровне.

— Что здесь написано, можешь перевести? — он подал ей буклет.

Настя свела изящные бровки к переносице, губы её беззвучно зашевелились, проговаривая текст.

— Так, ну… самый известный молодой скрипач Италии — Сандро Куарта — будет играть для публики Вивальди и Гайдна… лауреат многочисленных международных премий… в возрасте пятнадцати лет выступил с Национальным симфоническим оркестром Итальянского радио и телевидения…

— Нет, не то, — нетерпеливо перебил Макс и ткнул в нужную строчку пальцем, — вот тут… что-то про мастер-класс.

— А, это… погоди-ка… Куарта — единственный итальянский скрипач, который удостоился чести стать учеником знаменитого Милоша Ионеску. Румынский виртуоз дал ему несколько мастер-классов. Как известно, Ионеску не любит общаться с публикой и последние несколько лет проживает затворником на своей вилле в Портофино… Это всё, — Настя подняла глаза на Макса.

— Портофино… — задумчиво повторил за ней он. — Это же… это же где-то недалеко, верно?

— Да совсем рядом, — кивнула она, — рукой подать. Отсюда каждый день паром ходит.

Макс и сам толком не знал, что скажет этому человеку при встрече… при условии, что встреча всё-таки состоится. У него не было никаких контактов Милоша Ионеску (даже мысленно он не осмеливался называть его отцом) — ни телефона, ни точного адреса, кроме расплывчатого ориентира “вилла в Портофино”. Макс понятия не имел, как будет его искать и добиваться аудиенции, однако понимал, что никогда не простит себе, если уедет из Италии и хотя бы не попытается увидеться со своим биологическим папашей.

Он не стал ничего говорить матери, чтобы не вселять в неё напрасных надежд и ожиданий. Просто позвонил и поставил в известность, что задержится в Италии ещё на три дня — хочет отдохнуть на Лигурийском побережье.

Билет, конечно, пришлось в срочном порядке менять, да ещё и с доплатой, к великому разочарованию Насти — она-то рассчитывала, что они с Максом вместе вернутся в Санкт-Петербург. Но он был так озабочен предстоящим визитом в Портофино, что даже забыл о своём намерении затащить Настю в постель после концерта, завершающего турне.

— Ты что, действительно поедешь встречаться с этим самым Ионеску? — Настя наморщила хорошенький носик. — Он что, твой родственник?

— Ага, — кивнул Макс, — настолько дальний, что даже не подозревает о моём существовании.

— Прикольно… и тоже музыкант, вот же совпадение, — она покачала головой. — Слушай, а что, если он не захочет тебя принять? У этих старых звездунов свои заморочки… а этот, судя по всему, вообще какой-то отшельник, не особо радующийся новым знакомствам.

— Ну, не вышвырнет же он меня, — пожал плечами Макс. — Хотя, кто его знает… может, как раз и вышвырнет. Ладно! Чего думать да гадать, как пойдёт — так и пойдёт.

— Я могла бы поехать с тобой в качестве переводчика, — сказала Настя с улыбкой, и непонятно было — то ли шутит, то ли всерьёз. — Между прочим, всегда мечтала побывать в Портофино.

— Извини, — Макс отвёл глаза, — но я туда еду не развлекаться. Это чисто семейное дело, не думаю, что тебе будет со мной слишком интересно.

Настя расстроилась, но, к её чести, деликатно не стала навязываться. Хотя в душе, возможно, немного пожалела о так и не состоявшемся коротком “командировочном” романе…

— Имей в виду, что там всё жутко дорого, — заботливо предупредила она Макса. — Ценник прямо-таки конский — и в ресторанах, и в отелях. Всё-таки, один из самых престижных и фешенебельных курортов… плюнь — и обязательно в звезду попадёшь. У многих голливудских актёров там собственные виллы. Говорят, сама Мадонна каждый год приезжает в Портофино, чтобы отпраздновать свой день рождения. Хорошо ещё, что сейчас не сезон, а вот летом туда вообще лучше не соваться. Простая чашечка кофе обойдётся тебе примерно в пятнадцать евро…

— Спасибо, приму это к сведению, — поблагодарил Макс.

— Ну, ладно, — Настя обезоруживающе улыбнулась. — Тогда я пойду к себе… У меня ещё вещи не собраны, а утром в аэропорт.

Она в последний раз бросила на Макса вопросительный взгляд, обозначающий: “А может, всё-таки… ммм?” Но он не поддержал её немой призыв.

— Спокойной ночи, Насть.

Полночи Макс был занят тем, что пытался разыскать в интернете информацию о своём отце — вернее, о его нынешнем образе жизни. Однако сведения были весьма скудные: помимо всем известной официальной биографии, растиражированной всевозможными сайтами, о Милоше Ионеску писали только то, что Макс уже и так знал из рекламного буклета: затворничает… не общается с прессой… живёт в Портофино. Никаких зацепок или подсказок! Даже фотографий знаменитого скрипача в сети было не так уж много, да и те — в основном периода его расцвета. Интересно, как он выглядит сейчас? Он ведь уже немолод… Макс вспомнил, что Милошу должно быть около шестидесяти пяти лет.

В конце концов, решив, что утро вечера мудренее, Макс наскоро покидал в чемодан свои вещи и завалился спать.

Из Генуи он добрался до Портофино на пароме.

Несмотря на то, что голова была занята другим, Макс не мог не отметить потрясающей красоты, открывающейся глазу, когда паром вошёл в крохотную живописную гавань у подножия горы. Роскошные белоснежные яхты соседствовали с простыми рыбацкими лодками, а сама гавань была окружена яркими красочными домиками, издали похожими на игрушечные. Что ж, у его отца, как минимум, был неплохой вкус — он выбрал прекрасное место для своего уединения, Макс и сам не отказался бы здесь пожить в старости, когда его музыкальная карьера будет завершена.

Это был поистине идиллический курортный городок — даже, скорее, посёлок, население в котором не превышало пяти сотен человек, где круглый год светило солнце, а на деревьях даже зимой можно было увидеть мандарины и хурму… Макс читал, что изначально это место называлось Portus Delphini — из-за большого количества дельфинов, резвящихся поблизости и даже заплывающих в местную бухту. Жаль, что купальный сезон ещё не начался — Макс, обожающий море, тоже с радостью поплескался бы в чистейшей лазурной водичке, но пока ещё было довольно прохладно.

Он сошёл на пристань вместе с другими туристами и оказался на знаменитой маленькой площади Пьяцетта. Поставив чемодан на землю, а сверху устроив на него футляр с виолончелью, Макс с удовольствием осмотрелся по сторонам. На изумрудно-зелёном холме можно было разглядеть старинный замок и жёлтую макушку церкви — будь у Макса больше свободного времени, он непременно поднялся бы по крутой лестнице, чтобы полюбоваться видами городка с высоты. Впрочем, куда ему теперь идти, он всё равно пока не знал, поэтому решил пообедать в одной из многочисленных кафешек, расположенных на площади, а заодно попытаться разговорить кого-нибудь из местных жителей.

— Buon giorno, signor!* — тут же подскочил к нему проворный зазывала одного из ресторанчиков и быстро залопотал что-то по-итальянски, но, заметив лёгкую растерянность в глазах Макса, мгновенно сориентировался и перешёл на английский:

— Добро пожаловать к нам, мистер! Лучшая рыбная кухня во всей Италии!

Макс, поддавшись этому напору, послушно двинулся вслед за парнем. Тот беспрерывно балаболил, расхваливая на все лады их заведение и озвучивая коронные блюда шеф-повара:

— Потрясающая свежая и сочная рыба под солью… Равиоли с сибасом и морепродуктами… Паста с грибами, приготовленная в чашке из пармезана… Маринованные анчоусы… А также прекрасное белое вино из винограда верментино, вы же наверняка слышали о виноградниках Чинкве-Терре?!

— Уже захлёбываюсь собственной слюной, — пошутил Макс.

— Может быть, хотите зайти внутрь? На улице достаточно свежо.

— Нет, спасибо, посижу здесь, на террасе… уж больно виды открываются красивые.

Парнишка расплылся в довольной и гордой улыбке.

— Да, лучше Портофино нет места на земле! — простодушно заявил он и тут же испарился, чтобы прислать к Максу официанта.

Еда и в самом деле оказалась божественной, а ценник, как и предупреждала Настя, реально конским, но никто не посмел бы сказать, что тающие во рту кушанья того не стоили. В конце трапезы к Максу даже вышел сам хозяин ресторана, чтобы лично справиться, понравились ли ему заказанные блюда.

— Спасибо, всё было великолепно, — честно ответил Макс.

— Синьор — музыкант? — полюбопытствовал хозяин, покосившись на футляр с виолончелью. Макс кивнул, а пожилой итальянец, неожиданно оказавшийся меломаном, страшно обрадовался:

— О, это прекрасно, прекрасно! То-то мне ваше лицо сразу показалось знакомым. Виолончель… инструмент с самым чувственным и волнующим звуком. В ней столько скрытого огня и страсти, ведь правда?

Он вежливо спросил разрешения, чтобы присесть к Максу за столик, и они ещё некоторое время душевно болтали о музыке, а затем Макс, наконец, рискнул поинтересоваться о том главном, что привело его в Портофино. И снова — удача! Складывалось ощущение, что с того самого момента, как он прочёл заметку о мастер-классах Милоша Ионеску, проведённых для юного скрипача, мироздание крепко взяло его за руку и уверенно повело навстречу отцу — указывая дорогу и посылая многочисленные подсказки.

— Да, я знаю его виллу, синьор, её не видно ни отсюда, ни с воды, она прячется в зелени одного из холмов… Я сейчас набросаю вам схему, как туда удобнее и быстрее добраться. Только вот… не уверен, что синьор Ионеску будет рад незваному гостю, — счёл своим долгом добавить хозяин. — Он не особо любит общаться с внешним миром… В прошлом году приезжали телевизионщики, хотели снять передачу в связи с его юбилеем… да только он им даже ворота не открыл, так и мариновал за забором. Сказал, что не нуждается ни в какой передаче о собственной персоне, а его музыку можно послушать в записях, на пластинках и дисках.

Макс невольно поёжился. Да, судя по всему, его папочка — тот ещё фрукт…

— А я вам вот что скажу, — наклонившись к Максу, итальянец заговорщически подмигнул. — Если человек так принципиально оберегает свою частную жизнь и не хочет давать интервью… Значит, ему есть, что скрывать, а?..

___________________________

*Buon giorno, signor! — Добрый день, мистер! (ит.)

Виллу Макс действительно обнаружил довольно скоро — дошёл по схеме минут за двадцать, да и то лишь потому, что трудновато было подниматься наверх по узкой тропинке с тяжёлым чемоданом и виолончелью. Налегке бы он справился гораздо быстрее.

Дом оказался окружён высоким забором, неприступным и неприветливым даже с виду. Над глухими воротами Макс заметил камеру видеонаблюдения, на всякий случай как можно доброжелательнее в неё улыбнулся и, больше не мешкая ни секунды, нажал на кнопку звонка.

Ему долго, очень долго не открывали. За забором было тихо, так что он понятия не имел — дома ли Милош, в принципе? Может быть, отправился на прогулку или по делам…

Наконец, вдали послышался собачий лай, который приближался с каждой секундой, а затем лязгнули засовы, и массивная тяжелая створка ворот чуть приоткрылась.

Меньше всего на свете Макс ожидал сейчас увидеть то, что увидел.

Перед ним стояла девчонка — совсем молоденькая, не старше двадцати лет, хорошенькая до невозможности, и настороженно хлопала длиннющими чёрными ресницами, обрамляющими круглые, как вишни, карие глаза.

— Что вы хотели, мистер? — спросила она по-английски.