Аспирин не очень-то помогал моей ноге, и во время своего рейда к Макглейду я чувствовала каждую выпуклость и трещину на дороге. Звонок в телефонную компанию подтвердил, что его адрес тот же самый, что и пятнадцать лет назад, когда я рассорилась с ним.
Он жил в Гайд-парке, рядом с Музеем науки и промышленности и Чикагским университетом. Гайд-парк на самом деле вовсе не был парком, а скопищем многоквартирных домов среди магазинчиков и универмагов, чем-то вроде жилого района.
Я припарковалась рядом с его домом, как всегда, перед пожарным гидрантом. Группа подростков, околачивающихся на улице, идентифицировала меня как копа и ретировалась, пока я старалась выбраться из машины. Полагаю, что просто как представитель власти я представляла жалкое зрелище. Отыскав нужную кнопку домофона, я нажала один раз и стала ждать, наполовину надеясь, что его нет дома.
– Приют любви Гарри, – последовал ответ. – Вы продаете или покупаете?
– Рты затыкаю! Лейтенант Джек Дэниелс, отдел особо тяжких. Открой дверь, Макглейд.
– А волшебное слово?
– Сейчас же!
– Не пойдет. Попробуй еще раз.
– Открой мне дверь.
Зуммер зажужжал, но только на секунду. К тому моменту, как моя рука достигла дверной ручки, замок опять закрылся.
– Макглейд…
– Когда это ты стала лейтенантом, Джеки?
Гарри был единственным, кто называл меня Джеки.
– В девяностых. А теперь либо ты впускаешь меня, либо я простреливаю замок, после чего арестовываю тебя за порчу имущества.
Он открыл, но, как и в первый раз, на тысячную долю секунды. Однако на сей раз я была к этому готова и, потянув дверь на себя, открыла ее.
Холл был тускло освещен, ковер на полу вытерт, отопление едва работало. Я увидела, как вдоль стены быстро пробежал таракан и скрылся среди лохмотьев облупившейся краски.
Гарри жил на пятом этаже, и поскольку я не захватила с собой трость, то выбрала лифт. Когда добралась до его квартиры, дверь была уже открыта. Он стоял посредине маленькой, тесной комнаты, натягивая на себя пару розовых широких трусов на резинке.
– Обычно-то я одеваюсь гораздо позже, – сообщил он, – но не хотел, чтобы ты чего такого вообразила.
Он выглядел именно таким, каким я его запомнила. Разве что постарел. И малость растолстел. Но на голове была все та же неухоженная скирда каштановых волос, на лице – все та же трехдневная щетина и те же самые прищуренные, поблескивающие глазки, которые словно постоянно посмеивались над тобой.
– Господи, Джеки, ты постарела. Тебе что, недостаточно платят, чтобы позволить себе ботокс?[22]
Ну, все точь-в-точь как и раньше.
Я шагнула в квартиру и огляделась. Это был настоящий свинарник. Грязное белье, всевозможный мусор и бытовые отходы усеивали каждый дюйм пола. Пустые банки от консервов, обертки, застарелые носки и прокисшая еда были раскиданы вокруг с таким безудержным буйством, что все это напоминало взрыв на мусорной свалке.
– Бог ты мой, Макглейд! Ты когда-нибудь прибираешься?
– Не-а. Я плачу одной девушке, чтобы она приходила раз в неделю. Но всякий раз, когда она приходит, мы все это время кувыркаемся, и у нее совершенно нет возможности что-нибудь убрать. Может, пойдем на кухню, присядешь?
– Боюсь, прилипну к чему-нибудь и так тут и останусь.
– Совершенно не обязательно грубить, – сказал Гарри и рыгнул.
Я закрыла за собой дверь и заметила у стены аквариум. Вот, должно быть, откуда шла такая вонь. Полуразложившиеся рыбьи трупы и куски разноцветной гнили вовсю пузырились в грязно-коричневой воде, поднимаемые на поверхность аэратором. Я проводила взглядом проплывающий кусок кукурузной лепешки.
– Какая-то рыбья болезнь истребила всю банду в течение суток, – пояснил Макглейд.
– Это же гадость!
– А так мне даже больше нравится. То и дело вырастает что-нибудь новенькое, а я экономлю кучу денег на рыбьем корме.
Я отвела взгляд.
– Я пришла, чтобы поговорить с тобой о Терезе Меткаф. Она была твоей клиенткой. В апреле.
– У тебя есть фотография? Не помню по имени.
Терезина подруга дала нам несколько снимков, но я забыла их в участке. Вместо этого я протянула Макглейду одну из фотографий Терезы, сделанных посмертно гримером анатомички, с компьютерно нарисованными глазами. Мы постарались, как могли, приблизить изображение к реальности.
– Ой! Страшная какая.
– Она мертва.
– Тогда еще и пахнет плохо.
– Ты ее помнишь?
– Вот так сразу не вспомню. Нет. Но с другой стороны, у меня прошлая неделя была напряженной по части воспоминаний. Как давно мы с ней имели дело?
– Не очень давно.
Макглейд приподнял бровь:
– Ты что, до сих пор на меня злишься, Джеки?
Я забрала фотографию, тщательно стараясь не прикоснуться к его руке.
– Если ты не желаешь сотрудничать… – начала.
– Ты меня запутываешь. Разве нельзя это отложить? Я как раз смотрел на DVD новую «Белоснежку», режиссерская версия, полная. Дальше как раз шла сцена оргии.
Я нахмурилась, спрашивая себя, как мне действовать дальше. Мне нужна была информация, но когда дело касалось Макглейда, приходилось подстраиваться и лавировать по волнам вместе с ним.
– У тебя хранятся старые дела? – спросила я.
– А как же. В офисе.
Я с шумом выдохнула. У меня начиналась головная боль – возможно, потому, что я надышалась здесь какой-то отравой, – и я быстро теряла тот небольшой резерв терпения, которым запаслась, направляясь в это логово. Я осторожно сделала еще шаг, и под ногой что-то хрустнуло.
– Эй, поосторожнее с пиццей, Джек! Я ее не сам выращиваю.
– Одевайся! – скомандовала я. – Мы едем в твою контору.
– Поцелуй меня в зад! Я сегодня выходной. Никуда я не поеду.
– В таком случае ты арестован.
– За что?
– За то, что ты козел!
– За это ты меня не арестуешь. У меня есть справка по этому поводу.
– Ладно. Как насчет оскорбления действием офицера полиции?
– Я тебя и пальцем не тронул.
– Лицезреть тебя в нижнем белье все равно что подвергнуться изнасилованию.
Макглейд потряс головой.
– Ну, когда же ты забудешь о том деле, Джеки? Кто старое помянет… Я ведь за это заплатил, разве нет?
– У вас есть право хранить молчание, и я искренне надеюсь, что вы так и поступите.
– Но это же смехотворно!
– Отличено. Сопротивление при аресте. Может в окружном суде найдется кто-нибудь, кому твои семейные трусы понравятся больше, чем мне.
Гарри вздохнул:
– Ладно. Твоя взяла, о могущественнейший из лейтенантов. Поехали. Помоги мне только раскопать какие-нибудь носки.
– Сам раскопаешь.
Он наклонился и поднял с пола какие-то брюки. Понюхав у них промежность, он счел их пригодными и надел. Когда-то давным-давно я уяснила что наилучший способ ведения дел с Гарри – это каторжное терпение, перемежаемое вспышками враждебных действий. Это до сих пор сохраняло актуальность.
– А что вообще за спешка такая? – спросил он, нюхая носок.
– Ее убили.
Гарри захлопнул рот и уронил носок обратно на пол.
– Это не я.
– Определенно не ты. Это сделал пряничный человек.
– Да ты что? Кроме шуток? Неудивительно, что ты такая вздрюченная. Если бы ты мне раньше сказала, от меня было бы гораздо больше проку.
– Ну, еще бы.
Гарри опять поднял носок и надел.
– Нельзя ли нам по дороге остановиться выпить кофе?
– Нет.
– С рогаликом, например.
– Нет.
– Я знаю отличное местечко тут, неподалеку. Если тебе оно понравиться, я сам оплачу счет.
– Я уже его ненавижу.
Макглейд нашел замызганную рубашку и пиджак от других штанов. Застегнув рубашку, обнаружил, что придется все переделывать. Я снова почувствовала потребность в аспирине.
– А что у тебя с ногой? – спросил Гарри, пока мы шли к моей машине. – Бойфренд так измотал?
– Огнестрельное ранение.
– Кому ж понадобилось стрелять в такую милашку? Ты уверена, что в состоянии вести машину? Мы могли бы поехать на моей. Она гораздо симпатичнее.
– Заткнись и полезай. Чем больше ты болтаешь, тем сильнее мне опять начинает хотеться тебя арестовать.
– Такая вреднючая Джеки! Тебя когда в последний раз трахали? Для такой цыпочки, как ты, не должно быть проблемой найти себе мужика.
Следуя вшивым указаниям Гарри, я сделала крюк к угловой булочной, где взяла себе кофе, а Макглейд – большой оранжад и рогалик с черникой.
– Черт, где я оставил свой бумажник?
Я заплатила. Оттуда мы уже двинулись прямиком в его офис – благо до него было всего пять кварталов.
– Я на шестом этаже. Извини, Джеки, лифта нет. Хочешь, закажу перевозку?
Я проигнорировала его треп и принялась за ступени – со всем достоинством, на какое была способна. Его, впрочем, оставалось немного. После третьего лестничного марша я представляла собой взмыленную, трясущуюся клячу.
– Ты не возражаешь, если я пойду вперед, а, Джеки? Ничего личного, но я не люблю смотреть Олимпийские игры для инвалидов.
Я кивнула, ловя ртом воздух.
– Осталось еще только три пролета, а потом – последняя дверь налево. Я приду минут через десять проверить, как ты тут.
Он поскакал вперед, а я, закусив губу, удвоила усилия. Когда я добралась до верха, то была вся насквозь взмокшая. Сквозь брючину проступил кружочек крови. Мне пришлось наклониться и зажать голову между коленей, чтобы не потерять сознание.
Макглейд оставил для меня дверь офиса открытой. Сам он сидел за своим письменным столом, листая журнал под названием «Шустрый бобер». К дикой природе эта печатная продукция не имела никакого отношения.
– Молодец, что добралась, Джеки. Дать тебе содовой – отмыть брюки? По-моему, у меня есть и какие-то бинты.
– Не утруждайся.
– Никакого труда, только подожди секунду, я сейчас найду.
– Спасибо, – выдавила я. Хотя только Богу известно, почему я его поблагодарила. Я опустилась по другую сторону стола и кое-как стянула с себя свитер. По сравнению с квартирой офис был опрятным. Почти респектабельным. Шторы по цвету соответствовали ковру, на полу наряду с четырьмя светильниками стояло несколько ухоженных фикусов, а стол и картотечный шкафчик были из мореного дуба. Единственным штрихом, в котором читался характер Гарри, была писанная маслом картина на стене: кубистский портрет обнаженной женщины с большими синими треугольниками вместо сосков.
Я отдышалась, а Гарри вернулся со свитком марли и бутылкой жидкости.
– Содовая кончилась. Я принес диетическую колу. Не знаешь, она выводит пятна?
– Не думаю.
Гарри пожал плечами и отхлебнул из бутылки. Я взяла марлю и была препровождена в ванную комнату. Десять минут спустя я была свежеперебинтована, а кровавое пятно отмыто.
– Ты уже нашел досье? – спросила я по возвращении.
– Что? Да я и не искал. Взгляни-ка на эту Подстилку Месяца. – Гарри показал мне журнальный разворот. – Как думаешь, они у нее настоящие?
– Макглейд…
– Представляешь себе, сколько побочных проблем?..
– Гарри! Досье!
– Да-да. Сейчас.
Он оторвал от себя журнал и пошел к картотеке в углу комнаты.
– Какой это был месяц?
– Апрель.
Из верхнего ящичка он извлек открытую коробку из-под мюсли с корицей. Опрокинул ее над столом, и оттуда высыпалась пачка бумаг. Я взяла одну, но он тут же выхватил ее у меня из рук.
– Не нарушай порядок в моих бумагах! Это сложная, комплексная система архивирования.
– А по-моему, ты просто запихал все апрельские отчеты в пустую коробку из-под хлопьев.
– Для непрофессионала оно выгляди именно так. Но для моих компьютерных мозгов все это неизмеримо сложнее. Ага!
Он выудил какой-то листок.
– Это купон на детское косметическое масло, – подсказала я ему.
Он сунул листок в карман и продолжал рыться.
– Давай-ка посмотрим… Меткаф… Тереза… Тереза Меткаф. Вот оно! – он схватил и стал быстро пробегать глазами отчет, который был написан от руки на листке из блокнота. Я тоже бросила туда взгляд, но ничего не смогла разобрать в жутких каракулях. – Значит, так. Она наняла меня, чтобы проследить за ее бойфрендом. Не могу прочитать его имя. Похоже Томми. Или Джонни. Кажется все-таки Томми.
– Джонни.
– Ну, я и говорю: Джонни. Она дала мне задаток в двести долларов. Хотела узнать, не изменяет ли он ей. Потом, когда я выполнил работу, дала еще две бумажки.
– И что ты выяснил?
– Эй, послушай, моя клиентка имеет право на неприкосновенность своей частной жизни.
– Она мертва.
– Ах да. Тогда к чертям ее неприкосновенность. Ее парень совал свой фитилек в чужой горшок. Я отщелкал на него целых две пленки. Думаю, у меня до сих пор хранятся какие-то копии. Хочешь, чтобы я поискал?
– Нет, спасибо.
– Они очень хорошего качества. В прошлом году я брал уроки любительской фотографии. Ты должна увидеть, какие чудеса я могу проделывать с помощью зума.
– Может быть, в другой раз.
– Да-да. Позвони мне. Я сделаю несколько слайдов. Это все, что тебе требовалось?
– Как она пришла к тебе?
– Ногами, я полагаю. Увидела мою рекламу в телефонной книге. Знаешь, такая система: платишь – и твое объявление помещают.
– Какое у тебя сложилось впечатление о ее парне?
– Он обладал выносливостью, но проигрывал по части размера, если ты понимаешь, что я имею в виду. Вот почему мне понадобился зум.
– Что за человек этот Джонни? – перефразировала я вопрос, являя собой воплощенный храм терпения.
– Помимо того, что наставлял ей рога? Казался вполне нормальным. Работал в какой-то фондовой компании. Хорошо одевался. Дорогая квартира. Такой энергичный, многообещающий яппи. Встречался с той девкой во время обеденных перерывов. Она работала у него в офисе.
– Какая у него была машина? – Я надеялась, что хоть не джип.
Гарри сверился со своим листком.
– Белый «лексус». Примерно четырехлетней давности.
– А ее ты узнаешь? – Я показала ему фотографию первой Джейн Доу.
– Не думаю. Немного похожа на мою покойную тетку. Только у той были усы. Ты не хочешь дать мне информацию по этим двум?
– Обеих похитили, истязали и сексуально использовали в колотые ножевые раны.
– Блин!.. Этот мир тяжко болен. Однажды у меня был такой случай: ревнивая жена взяла иголку с ниткой…
– Как по-твоему, Джонни Тэшинг может быть убийцей?
– Не-е. Это типичный мальчик из хорошей семьи, выпускник престижной школы. Он, может, даже обмочился бы при виде крови. А между этими двумя жертвами нет связи?
– Не можем ее нащупать. Обе были молодые, хорошенькие. Похоже, это единственные критерии, которыми руководствуется убийца.
– Взгляни глубже. Изнасилование ножевых ран наводит на мысль о наказании. Чуть ли не о мести. Может, он гоняется за каждой девушкой, что когда-нибудь его бросила? Да… ну, так вот слушай: муж этой бабы вырубился на диване, пьяный. И вот она взяла иголку с ниткой и зашила…
Я отключила слух и стала думать о другом. Посреди своей беспредельной глупости Гарри высказал нечто умное. Что, если эти женщины каким-то образом нанесли убийце личную обиду и сейчас он вышел на тропу мести? Может, какой-нибудь клиент, с которым Тереза обошлась пренебрежительно, или бывший дружок?
– …так что когда мужик пошел отлить… Я встала и двинулась к двери.
– Ты не хочешь дослушать, что было дальше?
Я вышла из кабинета, в голове моей роились идеи. Мы до сих пор сосредоточивались на вопросах: «кто», «где», «когда» и «как». Но быть может, вопрос «почему» требовал более пристального внимания?
– Не пропадай, Джеки! – крикнул он мне вслед. – Может, как-нибудь сходим перекусим вместе.
Теперь я была уже убеждена, что убийца знал этих девушек. Что он вышел мстить. Типы вроде Банди и Гейси[23] убивали просто ради удовольствия. Ради самого секса. Наш злодей использовал секс как форму наказания. Между жертвами была какая-то связь.
Но какая?
Сама не заметив как, я достигла нижнего этажа. Даже не вспотела.
Включайте мозги.