Вкус любви

Глава 14

В течение своей первой недели в «Хилл Пресс» Кэйт сидела рядом с Анджелой, думая, что она никогда в жизни не сможет постичь всей этой премудрости. К середине следующей недели она почувствовала, что уже может предугадать действия Анджелы. Свой третий понедельник на новом месте она начала самостоятельно и уже вполне уверенно провела утром совещание работников своего отдела.

Во второй половине дня редакторы представляли недавно приобретенные рукописи книг и обсуждали с Бобом Расселом из отдела реализации и Кэйт свои соображения относительно оформления книг. Все, казалось, шло гладко до тех пор, пока не подошла очередь Гинни Шоу с последней книгой из списка.

— Когда Мартин Доне перестала работать моделью, — начала Гинни, — а она была самой высокооплачиваемой манекенщицей в то время, как, возможно, вы уже знаете, она сразу же открыла свой собственный салон, и он имеет огромный успех. Это ее автобиография, пересказанная Стефену Гульду, разумеется.

— Разумеется, — произнес Джей Бриггс — редактор художественной литературы.

Гинни демонстративно проигнорировала его замечание.

— У нее есть масса фотографий, которые можно использовать. Думаю, нужно будет сделать вставку из шестнадцати страниц с уже имеющимися снимками и оставить еще восемь страниц для снимков, которые надо доснять дополнительно дома, в ее салоне, в рабочем кабинете и все такое прочее. Очень жизнеутверждающая история о женщине, которая не захотела отправиться на свалку. Она станет неплохой поддержкой для работающих женщин, которых волнует вопрос возраста. Доне откровенно рассказывает о депрессии, которую пережила, когда рассталась с профессией манекенщицы, и как, открыв свое собственное дело, нашла способ продолжить работу, которой занималась всю жизнь, только в другом качестве.

— Звучит неплохо, — сказал Боб. — Двадцать четыре страницы снимков — это отлично и на обложке тоже поместим ее фотографию, как вы думаете, Кэйт?

— Да, отлично, — согласилась Кэйт. — Я знаю, что Мелисса Эдварде много работала для «Вог» и «Эль». Она лучше всех сделает снимки и для обложки, и те, что мы поместим на вставке в книге.

Гинни была против, хотя Кэйт не могла понять почему.

— Может быть, кто-нибудь другой справится с этой работой не хуже, сказала она.

— Ну кто может быть лучше? И кроме того, ей принадлежат и многие из тех прежних фотографий, которые мы собираемся использовать.

— Да, конечно, — согласился Боб. Но Гинни все еще колебалась.

— Во всяком случае мы еще можем подождать и не принимать решения сегодня?

— Да, но тянуть с этим тоже нельзя, — сказала Кэйт, — у Мелиссы расписан каждый день, и ей трудно будет выкроить для нас время.

На следующее утро пришел молодой человек, которого рекомендовала Гинни, и показал свои работы — в основном фотографии моделей. Кэйт очень внимательно просмотрела его альбом, не оставляя без внимания ни одну фотографию. Все они были технически безупречны, но лишены оригинальности. Она подумала, что, очевидно, так выглядели работы для журнала мод Симона. Кэйт поблагодарила молодого человека за то, что пришел, затем позвонила Гинни, не понимая, зачем ей нужно снижать качество книги.

— Гинни, я только что ознакомилась с работами твоего протеже. Они вполне профессиональны, однако в них нет ничего нового — все это уже было. Я думаю, что у Мелиссы работы будут гораздо лучше.

— Но он намного дешевле, — возразила Гинни.

— Мелисса не выбьет нас из бюджетных рамок. Я не менее тебя стремлюсь к тому, чтобы книга была оформлена как можно лучше. И ты не хуже меня знаешь, что Мелисса Эдварде столь же известна, как Эвердон или Пенн, или Хиро, и уж никак не хуже их. Ее работы на несколько порядков выше, чем снимки симпатичного молодого человека, который только что вышел от меня. Я не вижу причин выбирать подешевле, но похуже.

— Ладно, ладно, — сказала Гинни. — Я просто думала, что можно немного поддержать этого парнишку. Он приятель моих знакомых.

— Мы будем иметь его в виду на будущее — это тебя устроит?

— Спасибо, Кэйт.

— О, Боже, — пробормотала про себя Кэйт. — Я говорю совсем, как Джулио. Она защищала свою территорию, волновалась из-за того, что Гинни может сделать с ее книгой, с книгой Кэйт, и настаивала на Мелиссе, потому что ей нужно все самое лучшее. Она говорила и думала, как художественный редактор. Ей действительно надо бы извиниться перед ним за то, что она назвала его мерзавцем, когда он просто делал свою работу, а она попыталась нарушить его планы.

Ну и пусть! Не только она была не права. Где же его любовь и понимание, равноправие, о которых он так много ей твердил? Куда делось его беспокойство о ее жизни и карьере? Но почему же она все равно так сильно скучает по нему? Она покачала головой и расправила плечи, но все равно работа, лежащая перед ней, казалось, расплывалась перед глазами.

В полдень Кэйт вышла из здания и пошла в парк с небольшим блокнотом под мышкой. Был ясный июньский день. Она нашла освещенную солнцем скамейку, раскрыла блокнот и стала делать набросок с натуры — двух молодых людей, завтракающих на траве. И сразу же почувствовала, как ее покидает тревога и беспокойство, по мере того как она все больше увлекалась рисованием.

Рядом что-то щелкнуло, она обернулась и увидела близнецов Эдварде, приветливо ей улыбающихся.

— Я вас сфотографировала, — сказала Полли. — Вы не возражаете?

— Нет, конечно, — заверила Кэйт.

— А вы рисуете этих ребят? — спросил Рик, указывая на молодых людей. Кэйт показала им рисунок.

— Здорово, — торжественно заявил Рик.

— А меня вы не нарисуете? — спросила Полли.

— Садись на край скамейки, — велела ей Кэйт, переворачивая страницу. Она быстро сделала набросок — одна нога стоит на скамейке, подбородок лежит на колене, на шее висит фотоаппарат, глаза смотрят серьезно и выжидающе. Кэйт вырвала страницу и протянула ее девочке.

— Быстро же вы, — сказал Рик с восторгом.

— Ну это моя профессия — рисовать быстро, — с улыбкой сказала Кэйт.

— Можно мне это оставить у себя? — сказала Полли, не отрывая глаз от рисунка.

Кэйт кивнула.

— А вы придете к нам на день рождения? — спросил Рик. — Это будет в пятницу через неделю.

— Ну, пожалуйста, приходите, — попросила Полли, наконец-то поднимая голову. — В половине восьмого.

— С удовольствием приду, — сказала Кэйт.

— Здорово! — обрадовалась Полли. — Будет достаточно просто, так что можете надеть, что хотите, — предупредила она тоном хозяйки салона.

— Спасибо, я запомню.

— Теперь нам надо идти, — сказал Рик. — Мы должны встретиться с папой на фотовыставке у «Леска». — С криками «до свиданья» ребята побежали по дорожке к выходу из парка.

Кэйт смотрела им вслед, пока они не исчезли из виду. В глазах ее стояли слезы, и она поняла, что вся накопившаяся в ней злость куда-то испарилась. Остались только сожаление и гнетущее чувство утраты. Это был один из тех снов, которые никогда не сбываются, вот и все, сказала она себе. Но она даже не могла себе представить то чувство необыкновенной близости, которое она испытывала по отношению к Джулио. Слезы так и брызнули из ее глаз.

В подавленном настроении она вернулась в свой кабинет, думая о том, что бы ей подарить близнецам на день рождения. Она же не могла пойти туда с пустыми руками, и только тут до нее дошло, что там наверняка будет и Джулио. В конце концов он — их крестный отец. Она вздохнула. Придется ей перед ним извиниться, и на этом все кончится.

На рабочем столе она нашла целую стопку розовых листочков с телефонами, по которым ее просили позвонить. Два из них были от Джеффри Стюарта.

Она сразу же набрала его номер. Голос Стюарта звучал радостно и взволнованно.

— Как идут дела на новом месте, Кэйт?

— Как хорошо, что ты позвонил, Джеффри. Все хорошо. Первые две недели пришлось нелегко, но мне нравятся люди, с которыми я работаю — мне не пришлось наследовать негодное старье — здесь со всеми интересно и легко. Могу ли я чем-нибудь быть тебе полезной?

— Дорогая моя, это я могу быть тебе полезным. Час назад мы прекрасно пообедали вдвоем с Эвелин из отдела реализации.

В голосе Кэйт послышалось явное недоверие.

— Ты обедал с работником отдела реализации?

— Проводил небольшую разведку. Пытался узнать, каким образом они узнали о снимках, прежде чем увидели их. После двух мартини, крабового салата и полбутылки «Пуильи-Фюсс» она призналась мне при условии, что я не скажу об этом ни единой душе в «Талбот и Бич», но поскольку ты уже здесь не работаешь, то я свое слово не нарушаю…

— Так что она сказала?

— Она сказала, что в тот день, когда ты отсюда выскочила, к ним пришел Джулио и сказал ее начальнику, что он, Джулио, был не прав, и что будет намного лучше использовать фотографии, чем рисунки, и что Мелисса уже сделала снимки, и они действительно великолепны.

— Он сказал, что был не прав?

— И не только это. Они с начальником отдела реализации договорились о том, чтобы тот, как бы случайно, зашел к нам и попросил бы разрешения взглянуть на снимки. Но — и в этом самое забавное — Джулио попросил его никому не говорить об этом, чтобы все выглядело так, будто это решение отдела реализации и чтобы, цитирую: «он бы не выглядел в собственном отделе круглым идиотом». Другими словами, он не хотел, чтобы об этом знал я, поскольку он скорей всего предполагал, что я тебе обо всем расскажу. Ну, как тебе это нравится? Он, оказывается, старался для тебе вовсю.

— Но почему же он не хотел, чтобы я об этом узнала?

— Представления не имею, дорогая моя. Это тебе надо спросить у него.

— Спасибо, Джеффри. Я в долгу не останусь.

Кэйт еще долго сидела, не опуская трубку, пытаясь привести свои мысли в порядок, затем позвонила Джулио.

Кэйт заказала «перьер» с лимонным соком и стала ждать. Она перебирала соленые орешки на тарелочке, время от времени выбирая то один, то другой, когда неожиданно перед ней появился Джулио.

— Привет, Кэйт, — сказал он тихо, кладя руки на стол, разделяющий их.

Она закрыла глаза и сразу же представила эти руки, ласкающие ее грудь, поглаживающие ее бедра. Она сделала ошибку, обо всем можно было сказать ему по телефону. Зачем она придумала себе такое испытание?

— Как идет работа? — спросил он. — Она тебе, по-настоящему, так нравится, как ты и предполагала?

— Все хорошо. Я многому уже научилась.

— Может быть, выпьешь еще? Она кивнула. Его глаза не выражали ничего. Голос звучал суховато, держался он тоже очень сдержанно.

Когда принесли бокалы, он спросил:

— Почему ты хотела меня видеть? Несмотря на его леденящую душу вежливость, Кэйт догадалась, что он с трудом сдерживает свои чувства. Она видела себя охотником, осторожно пробирающимся сквозь заросли слов, опасаясь засады и ища хоть малейшие признаки того — в его голосе, глазах, губах, что его любовь еще жива, что она просто запрятана где-то глубоко под его ледяным спокойствием. Сможет ли она найти обратный путь к покою и счастью. Когда они оба находили убежище в своей любви?

— Я должна перед тобой извиниться… — начала она.

— Ничего подобного…

— Я даже дважды виновата перед тобой. Он откинулся, скрестив руки на груди и вытянув под столом длинные ноги.

С тех пор как Кэйт начала работать на новом месте, она знала, что стала лучше владеть собой, лучше контролировать свое поведение и поступки, чем прежде. Но тем не менее, хотя больше всего на свете ей хотелось разбить возникший между ними ледок отчуждения, она не могла найти в себе силы сделать это. Вместо этого она сказала:

— Я не так давно на этом месте, но тем не менее моя работа заставила меня в какой-то степени изменить свое отношение к некоторым вопросам. Сегодня я высказалась в пользу Мелиссы, когда возник вопрос, чьи фотографии использовать для книги, и выдвинула те же аргументы, что ты предъявлял мне. Ты был прав, а я — нет, и хотела сказать тебе об этом. Ты вел себя как истинный профессионал.

— Рано или поздно ты бы поняла это.

— Это не единственное, что я узнала сегодня.

— Да? — вопросительно поднял он одну бровь.

— Ведь это ты сделал так, что я смогла расторгнуть контракт?

Он заерзал в кресле.

— Почему это ты вдруг решила?..

— Я все знаю, Джулио.

Он сунул руку в карман и вытащил бумажник.

— Пойдем отсюда.

— Но я хочу поговорить с тобой.

— Я тоже. Мы сможем сделать и то и другое. — Он бросил на стол несколько купюр и направился к двери.

Кэйт догнала его уже на улице и схватила за руку, чтобы принудить его идти помедленнее.

— Почему ты не сказал мне, что сделал это? — Она почувствовала, как напряглись мускулы его руки.

— Не знаю. — Он взглянул ей в глаза и сразу же отвел взгляд. — Я понимал, как для тебя важно чувствовать себя независимой, и не мог винить тебя за то, что ты боролась за это, — на твоем месте я бы делал то же самое.

Кэйт дернула его за руку, заставляя остановиться и посмотреть ей в лицо. Ты бы сделал то же самое?

— Да, ты права, черт возьми! И тебе потребовалось немало мужества, чтобы вот так защищать свои интересы. Ты просто молодец, Кэйт.

— Дорогой мой! Я подумала, что ты меня совсем бросил. — Она обхватила его за шею руками и привстала на цыпочки, прижимаясь к нему. Его чуть отросшая за день щетина щекотала ее лицо, и она опять почувствовала, как будто по ее спине пробежал электрический заряд.

— Кэйт, дорогая, — сказал он наконец, — моя любовь действительно как-то переплелась с этим контрактом. Где-то в глубине души я думал, что когда-нибудь мы станем работать вместе… и жить вместе…

— Джулио, пожалуйста…

— Но когда ты решила принять это предложение и работать у Хилла, я подумал, что теряю тебя.

— Ну, как ты мог? Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. — Она коснулась его щеки, и он быстро повернул голову и поцеловал ее ладонь.

— Честно говоря, я не был ни в чем уверен, — признался он. — В конце концов стремление к независимости всегда было очень сильно в тебе. Я просто не знал, что делать. Если бы я настаивал на выполнении контракта, то мог бы потерять тебя. Если бы отпустил, то тоже мог потерять. Я терял тебя в обоих случаях.

— Но ты не мог потерять меня, родной.

Он взял ее руки в свои.

— Это все слишком серьезно, чтобы обсуждать на улице. Пойдем ко мне на работу — это всего в пяти минутах ходьбы отсюда. — Он поцеловал ее руки. — Ну, пожалуйста.

— Хорошо, — сказала Кэйт тихо.

Джулио буквально тащил ее, и они дошли даже за три минуты.

— Ни с кем меня не соединяй, — сказал он секретарше, когда они входили в кабинет. Запыхавшись, Кэйт прислонилась к закрытой двери.

До нее донесся шум приглушенных голосов, отдаленный стук машинки, смех Джеффри. Затем Джулио подошел к ней, и она услышала, как щелкнул замок позади нее, этот звук показался ей громче выстрела.

— Джулио, нам надо поговорить… — начала она, но его губы закрыли ей рот, его страстные изголодавшиеся поцелуи зажгли в ней огонь.

— Я люблю тебя, Кэйт, — шептал он. — Ты нужна мне. — Его руки гладили ее грудь.

— Что ты делаешь? — ахнула она, пораженная его напором. — Это же твой рабочий кабинет!

— Да, — прошептал он, расстегивая ее блузку. — Это мой рабочий кабинет, моя восхитительная Кэйт. Я хочу любить тебя, Кэйт.

— Только не здесь! — запротестовала она. — И потом нам надо так много обсудить с тобой — это правда необходимо… — Но бурное и необузданное проявление его страсти не могло оставить ее спокойной, она все сильнее хотела его ласковых рук, легких прикосновений пальцев, его губ, то нежно податливых, то требовательных, его агрессивного языка. Она застонала, когда почувствовала, как его губы касаются ее груди.

— Шш! — предупреждающе шепнул он, но звук, казалось, застрял у него в горле.

Стук в дверь раздался, как взрыв бомбы, прямо у нее под ухом.

— Кто-то стучится! — прошептала она, в ужасе отстраняясь от него.

— Черт бы их всех побрал!

— Джулио, у тебя не найдется свободная минутка? — раздался голос Джеффри.

Кэйт торопливо привела в порядок свою одежду и бросилась в кресло.

— Да? — отрывисто спросил Джулио, открывая дверь.

В комнату влетел Джеффри с охапкой пробных отпечатков.

— У меня здесь подборка цветных иллюстраций. Привет, Кэйт! Ты выглядишь прекрасно — такая оживленная и бодрая. Очевидно, новая работа идет тебе на пользу. — Он свалил отпечатки на стол Джулио. — Оставляю весь этот мусор у тебя.

Джулио закрыл дверь и рухнул в кресло.

— Прости, — сказал он, вцепившись в волосы. — Как только дело доходит до моих чувств к тебе, я забываю обо всем на свете.

— Боюсь, и я тоже…

— Я совершенно потерял самообладание. Наверное, потому что я слишком люблю тебя. Именно поэтому я тогда пошел в отдел реализации. Прежде, до того, как я тебя встретил, я никогда не делал ничего подобного. Я и сейчас не могу поверить, что сделал это.

— Что ты хочешь сказать? — спросила она осторожно, и нехорошее предчувствие зародилось у нее в груди.

— Я позволил своим эмоциям повлиять на профессиональные обязанности. Я вмешался по сугубо личным мотивам, — объяснил он ей взволнованно.

Она возмущенно вскочила со стула и уставилась на него.

— Не могу поверить тому, что ты говоришь.

Ты хочешь сказать, что пошел ради меня на предательство?

— По-моему, я так не говорил.

— А мог бы. Предать — очень подходящее слово. Так ты считаешь, что пошел на предательство?

Он скрестил руки и стал изучать свои запястья.

— Да, думаю, что именно так, и мне нелегко принять это. Но я так поступил не только ради тебя. Я бы просто не мог жить дальше, если бы заставил тебя выполнять условия контракта. Вот поэтому я и не звонил тебе — хотел сам во всем разобраться. — Он обошел вокруг стола и попытался взять ее за руки, но она спрятала их в карманы.

— В чем разобраться? В том, что ты испачкал свой белоснежный образ? И кто ты такой — падший ангел в твидовом пиджаке? Ну что ж, приветствуем вас среди простых смертных, мистер Великий и могущественный Фрэзер. Здесь, на земле, мы довольно часто оказываем друг другу различные услуги.

— Я так и знал, что ты не поймешь меня.

— Ты прав. Не понимаю. Как ты можешь стоять, здесь передо мной, кутаясь в плащ своей непогрешимости, и переживать из-за своего поступка? Ты вмешался, потому что любишь меня.

Что в этом ужасного?

Он положил руки ей на плечи.

— Я хочу, чтобы ты опять стала моей, Кэйт.

— Я люблю тебя, Джулио. И, наверное, всегда буду любить. Но мы не можем начать все сначала, если ты будешь видеть во мне злого гения, ради которого ты пожертвовал своей священной честью. Ты не Ланселот, а я — не Гинерва. Мне не нужен рыцарь в сверкающих доспехах. Мне нужен мужчина! Мужчина, полный жизни и огня, который любит так, как не может любить никто другой, который может превратить кусок телятины в мгновенье ока в пищу богов и который покупает шесть зубных щеток за один присест.

Он смотрел на нее с каменным выражением лица.

Она прижала руки к его груди и оттолкнулась от него.

— Позвони мне, когда будешь готов повесить на гвоздь свои доспехи.