Владычица Хан-Гилена

Глава 11

Путь от города до брода Исеброс занял один час. Широкая и удобная дорога пролегала мимо деревень, жители которых прятались в своих домах, и фермерских хозяйств, забаррикадированных от вторгшихся армий. Распространился слух, что Солнцерожденный движется с севера и Сто Царств объединились против него. А когда князья сражались за владычество, именно этот край и его население страдали больше всего.

Долина на границе Ашана между Эбросом и Поросом была красивым краем. Поля были богатыми, деревни казались процветающими, несмотря на страхи жителей.

Там, где река широко огибала последние низкие предгорья Ашана, находился форт, ведущий от Эброса к Поросу. Ни на одном из этих берегов не построили городов, но вот маленькие деревушки разглядеть было можно. Одна находилась вверх по течению Пороса, а еще дальше какой-то смельчак построил водяную мельницу.

Странно, но когда Элиан потом вспоминала об этих событиях, перед ее мысленным взором сразу же вставала эта мельница: вращающееся и потрескивающее колесо, шлепанье лопастей по воде и струи, омывающие деревянные круги. Любой мародер мог бы совершить набег на эту мельницу и по своему выбору захватить ее или разрушить. Однако она была построена из камня и хорошо укреплена, и людям приходилось проделывать путь в несколько лиг, чтобы принести зерно и обогатить мельника.

Может быть, Элиан сосредоточила свое внимание на этом, чтобы не замечать то, чего на самом деле не заметить было невозможно. Всю зеленую долину между мельницей и деревушкой занимал лагерь огромной армии. Элиан узнала знамена, каждый из стягов, каждый из княжеских знаков с севера Ста Царств, и под каждым знаменем располагался целый городок из палаток. Со времен войны с Девятью Городами такое количество князей не собиралось вместе, образуя единую силу.

Сейчас, как и тогда, центр и командный пост занимал огненный цветок Хан-Гилена, как первый среди равных. Элиан выпрямилась на спине Илхари. Как бы то ни было, ей предстояло обнажить клинок против собственного рода, но когда она догнала Мирейна на отмели, то подумала, что не может найти ничего постыдного в истории своей семьи. Князья из Хан-Гилена правили на юге еще до того, как короли и императоры начали объявлять им войну. Короли и императоры терпели поражения, а принцы оставались, делаясь сильнее и сильнее. И они останутся, с неожиданной уверенностью подумала она. Что бы ни случилось между этим часом и закатом солнца, род Халенана будет продолжаться.

Мирейн поднял руку. Его свита остановилась. Бешеный осторожно шагнул на отмель в быструю неглубокую воду и очень медленно двинулся вперед.

Их приближение заметили. На краю лагеря выстроилась линия воинов с луками и стрелами наготове. За их спинами столпились остальные, сверкая глазами. Они ясно видели стяг Мирейна, который развевался под порывами северного ветра. Эбросцы и ашани развернули знамена с обоих флангов, но находились немного сзади, что являлось признаком подданства.

За спинами лучников протрубил рог. Луки как один опустились. Элиан невольно издала слабый вздох облегчения.

Из центра лагеря выехала группа всадников, по-видимому, невооруженных. Каждый из них был одет словно для торжественной процессии, украшен драгоценными камнями, которые сверкали в солнечном свете. Единственными металлами, которые могла заметить Элиан, были серебро, золото и медь, украшавшие илащи, штаны и шпоры всадников, а также их седла и уздечки. Оружия Элиан ни у кого не видела.

У группы не было знамени, но оно им и не требовалось. Человек высокого роста на рослом сером жеребце, ехавший впереди, носил сияющую зеленую, отделанную огненно-золотым одежду. Его голова была обнажена, бросались в глаза огненно-красные волосы и борода.

Без всякого понукания Илхари подошла к самому краю воды.

Бешеный достиг середины брода. Как и Халенан, Мирейн не был облачен в доспехи и не имел оружия: на нем был только килт и алый военный плащ, отделанный сверкающим золотым и рубиновым орнаментом, да тяжелое жреческое ожерелье на шее. Любой из армии южан мог бы застрелить его, пока он ждал здесь.

Не направляемый и не сдерживаемый седоком, конь Халенана пустился в галоп. Глаза принца пристально глядели на Мирейна, лицо было таким же суровым и спокойным, как у его отца.

Серый оставил сопровождающих позади, миновав длинный склон, ведущий к отмели, и прыгнул в реку. Бешеный застыл на месте, слегка опустив рога и поводя ушами. Серый резко остановился в фонтане брызг. Каким-то чудом Халенан остался сухим, вода не коснулась даже высоких золотых каблуков. Он не отрывал взгляда от лица Мирейна, пристрастно изучая его, словно стараясь выведать все его тайны.

По-видимому, Мирейн не выдал ни одной. Халенан отрывисто сказал:

— Давно не виделись. Брат. — Он произнес это слово как вызов, заставляя Мирейна вспомнить.

— Долгие годы, брат мой, — ответил Мирейн. Лицо Халенана внезапно посветлело, и Элиан поняла, что Мирейн улыбается. Воздух между ними потеплел и как будто стал мягче; в ответ Халенан тоже изобразил улыбку.

— Угодно ли тебе будет войти в Порос со мной? Мирейн не шелохнулся. — А если я войду туда не как друг? — Значит, ты мой враг? — спросил Халенан, снова обретая великое спокойствие.

— Это зависит от твоих собственных намерений. Наступила пауза. Наконец Халенан повернул своего жеребца назад и обернулся, приглашая Мирейна следовать за собой.

— Давай обсудим это на суше, под защитой моего честного слова.

Мирейн слегка наклонил голову и поднял руку, обращаясь к своей свите. Бешеный двинулся вперед. Все остальные последовали за ним.

Северяне и южане стояли друг перед другом на берегах реки, настороженные, избегающие смешиваться. Элиан, державшаяся сзади, различала знакомые лица знатных господ, обращенные к двум всадникам в центре их группы. Ни один из вождей не спешился; они не коснулись друг друга и даже не сделали такой попытки, несмотря на то что отношения между ними потеплели. Возможно, только их жеребцы мешали им сделать это. И снова Халенан нарушил длительное молчание.

— Я вижу, ты завоевал Эброс. — Вчера, — сказал Мирейн без злорадства или смирения.

— Некоторые могут сказать, что недолго тебе осталось называться королем. Пора объявить себя императором. — Не сейчас.

— Возможно. Ты сделал Сто Царств на два меньше. Должно быть, завоевание было очень долгим.

— О, чрезвычайно коротким, — сказал Мирейн. — У меня насчитывается два десятка стягов. Если ты хочешь битвы, я одним ударом могу овладеть севером Ста Царств. Халенан внезапно рассмеялся. — Ах, родственник! Твое высокомерие великолепно как никогда.

— Это не высокомерие. Это уверенность. Улыбка Халенана стала еще шире и откровеннее. — Что ж, проверь свой дар предвидения, король Янона. Мы разгадали твое намерение завоевать север. Мы увидели доказательство этого в покорении тобой Ашана и Эброса. Вот наш ответ: Великий Союз. Все Сто Царств объединились перед тобой под командованием Хан-Гилена. Вон там находится его головной отряд, десятая часть всей армии. Разве это не превосходные силы?

— В моих войнах я искрошил и более многочисленные армии. Но я согласен, выглядят они прекрасно. Ты привел их сюда, чтобы бросить мне вызов?

— Бросить вызов тебе? — Халенан оглянулся на своих людей, сияя такой радостью, гордостью и явным мальчишеским озорством, которые Элиан сумела наконец понять. Он спрыгнул с седла и встал на колени прямо на дороге, сверкая глазами. — Нет, мой господин Ан-Ш’Эндор. Я привел их сюда, чтобы положить к твоим ногам.

В течение долгой минуты Мирейн сидел без движения, уставившись на Халенана. Всю свою жизнь он ждал этого. И теперь, когда это произошло, он казался ошеломленным, потрясенным до глубины души. Из рук этого огненногривого принца он получал империю, править которой был рожден.

Мирейн медленно перекинул ногу через седло и соскользнул на землю.

— Брат мой, — сказал он, — Халенан, знаешь ли ты, что ты сделал?

— Такова воля божья, — поспешно ответил Халенан. — И если уж на то пошло, то и моего отца. Это оказалось легче, чем мы ожидали. Царства готовы подчиниться тебе.

Мирейн попытался что-то сказать, но не нашел слов. Он поднял Халенана с колен и крепко его обнял, вкладывая в это всю свою любовь, удивление, радость и даже свое благоговение перед этими князьями, которые в чистоте своей гордости выбрали королем того, кому хотели бы покориться.

Благоговение Халенана было глубже, но оно смешивалось с радостью.

— На этот раз, — сказал он, смеясь, — я сдался тебе без слов. И кто бы мог подумать, что именно я сделаю это?

Мирейн улыбался все шире и шире, а потом засмеялся.

— Кто поверит, что ты вообще все это сделал? Хал, Хал, ты просто сумасшедший, ты изменил весь мир, не нанеся ни одного удара и не пролив ни капли крови.

Элиан видела Мирейна в пылу битвы, воодушевляющим свои войска, возбужденным победой. Но теперь, когда он ехал сквозь ряды этой армии, которая пришла, чтобы последовать за ним, он был не просто возбужден. Его коснулось высокое и сияющее величие бога.

Элиан радовалась его радости, но разделить ее не могла. Неузнаваемая в плаще и шлеме, надежно спрятанная между Кутханом и его молчаливым и непроницаемым братом, она скрывала себя от чужих глаз и от чужих умов. Но она чувствовала, что Халенан ищет ее, снова и снова проезжая по рядам.

Его палатка стояло в середине открытого круга, образованного стражниками. Там находились сиденья, слуги с вином и мороженым и грумы, чтобы принять сенелей королевской свиты. Халенан жестом пригласил Мирейна войти, но его глаза и магическая сила продолжили поиски.

Ее выдал Вадин. Когда две группы смешались и стали спешиваться, началась суматоха, и Илхари столкнулась с его кобылой. Серая кобыла прижала уши. Илхари рванулась и взбрыкнула, угрожая зубами и копытами.

Во внезапно наступившей в этот момент тишине смех Вадина прозвучал особенно громко.

— Как, Огонек! Угрожать своей собственной матери?

Илхари была о себе лучшего мнения. Элиан замерла и неподвижно сидела на ее спине. Услышав эти слова, Халенан обернулся, и тут его глаза встретились со взглядом сестры.

Она спрыгнула с седла. И в ту же секунду ее брат оказался рядом. — Элиан, — только и сказал он. Все уставились на нее. Пролетел шепоток. Кто-то рассмеялся. «Будь они прокляты!» — подумала она.

А потом решила: «Да плевать На все это!» Потому что Халенан уже обнимал ее, тормошил, орал что-то в лицо, и она поняла, как сильно брат боялся за нее. Он проклинал себя даже сильнее, чем когда-либо она, потому что он не просто позволил ей сбежать, но еще и помог сделать это.

По щекам Элиан катились слезы. Она смахнула их. Брат обнимал ее прямо в плаще и шлеме.

— Сестра, — хрипло произнес он, — сестренка. Я такой ад пережил в Хан-Гилене.

— Они, наверное, страшно разгневались? — жалобным голосом сказала она и нахмурилась, чтобы скрыть это впечатление.

— Они не разгневались, — сказал он. — Во всяком случае, ненадолго. Но отцу пришлось давать некоторые весьма затруднительные объяснения. Элиан сглотнула. — Я… Я думала…

— Ты вообще ни о чем не думала, крошка. Но, кажется, ты преуспеваешь. Это было спасением, и она ухватилась за него. — Да. Я оруженосец Мирейна. У меня новый меч из стали. Это просто чудо. Взгляни на мою кобылу Илхари. Бешеный — ее отец. Мы сражались вместе в первой битве. Придворные вручили мне трофей. Ты увидишь его… когда…

Она осеклась. Брат глядел не на нее, а на кого-то за ее спиной, и на лице у него было непонятное ей выражение — смесь приветствия, уважения, понимания с явным и необъяснимым оттенком сочувствия.

Элиан обернулась, продолжая оставаться в объятиях брата. Позади нее стоял человек, ростом не выше ее, одетый в золотой шелк, и смотрел на нее спокойными золотистыми глазами.

Не держи ее Халенан, она бы пошатнулась. Из всех людей, которых Элиан ожидала увидеть здесь, этот был последним.

— Но, — глуповато сказала она, — вы, кажется, собирались вернуться в Асаниан.

— Но, — ответил он ей, — я предпочел приехать сюда:

— Из-за меня? — Элиан покраснела, высвобождаясь из объятий брата. — Конечно же, нет. Просто вы хотели видеть Солнцерожденного. И узнать, чем в конечном счете обернется для вас союз с моим отцом. Вы не слишком мудро поступили, мой господин. Его высочество принц Асаниана, безусловно, очень важный заложник.

— Неужели лишь одна вы можете рискнуть своей судьбой, славой и состоянием и отдать все это на волю северного ветра?

Он был еще красивее, чем ей казалось прежде, еще остроумнее и учтивее. Элиан сняла шлем и встряхнула подстриженными блестящими волосами, подставляя солнцу поцарапанную щеку.

Илариос вздрогнул при виде поврежденной нежной кожи и тем не менее улыбнулся, найдя, что в ней все еще остается великая красота: не красота собаки, по-саженной на цепь в зале, а красота волчицы, живущей на свободе в диком лесу.

— Мой господин, — сказала ему Элиан, — вашему отцу ваш выбор понравился бы не больше, чем мой выбор — моему отцу. Он пожал плечами.

— Все мы платим, госпожа. Но игра того стоит. Ее глаза нашли Мирейна. Он стоял рядом с палаткой, окруженный высокими воинами, и все-таки возвышался над ними. Одним из них был Халенан. Элиан даже не заметила, как он отошел.

— Вот, — сказал Зиад-Илариос, — это император. Я был воспитан для того, чтобы править, а не служить, но этот человек… о, это действительно великое искушение.

— Вы, конечно, подшучиваете над ним. — Нет, только не сейчас. Не в его присутствии. — Он не бог, — резко сказала Элиан. — Да, всего лишь сын бога. Она повернулась к нему.

— Вы знаете, что должно случиться. Мир не потерпит двух императоров. А Мирейн ни одному смертному не уступит то, что получил. — Тогда слава богу, что я — не мой отец. Какой-то демон побудил ее схватить принца за руку. Она была сильной и теплой и тем не менее дрожала. Ладонь Элиан была немного увереннее, но голос ее прерывался и звучал несколько выше обычного. — Идите. Идите и поговорите с ним. Они были очень разные, темный человек и золотой. Оба — высокородные господа, рожденные править, они стояли лицом к лицу и мерили друг друга проницательными взглядами. Здесь могла быть либо великая любовь, либо великая и прочная ненависть.

В течение долгих минут равновесие не нарушалось. Воцарилась тишина. Даже сенели присмирели. Илхари смотрела на этих людей и вспоминала о жеребцах, которые стоят, опустив рога, замерев и словно выбирая, то ли терпеть присутствие друг друга, то ли ринуться в смертельный бой.

В один и тот же момент они оба протянули руки для рукопожатия, которое было похоже на поединок. Мирейн оказался выше, но Илариос — крепче сложением, и они хорошо дополняли друг друга.

Все кончилось так же быстро, как и началось, в единый момент. Илариос в улыбке обнажил сжатые зубы, Мирейн держался если не теплее, то свободнее.

— Приятно встретиться, ваше высочество. Мой оруженосец рассказывал мне о вас. — А о вас, ваше величество, — сказал Илариос, — многое мне поведала моя госпожа из Хан-Гилена. Именно она разожгла во мне желание взглянуть на вас, чтобы самому понять, какого рода создание вы собой представляете.

— И что же я собой представляю? — спросил Мирейн с блеском в глазах.

— Вы — варвар, — ответил Илариос. — И король. Но ни сейчас, ни когда-либо в будущем вы не станете императором Асаниана.

Элиан громко втянула воздух. Даже некоторые из людей Халенана потянулись к мечам; приближенные Мирейна держались вместе, в напряжении сузив глаза.

Мирейн рассмеялся и, словно шутка принца доставила ему удовольствие, приобнял Илариоса. А это, согласно законам и обычаям Золотой Империи, было государственным преступлением: выскочка-чужеземец осмелился коснуться священной персоны высокого принца.

Илариос застыл от оскорбления. Мирейн жестко улыбнулся ему без всякого раскаяния. «Да, — говорили его глаза, — ты высокий принц, а я Солнцерожденный. Если хочешь, можешь меня ненавидеть, но не смей презирать меня».

Наследник Асаниана распрямил спину с гордостью тысячи поколений императоров. И рассмеялся. Невольно не сдержавшись, он поддался очевидной абсурдности их соперничества. Все еще смеясь, он протянул руки и сам обнял Мирейна, заглянув в его черные глаза.

— И все же, Солнцерожденный, — сказал он, отдавая дань гордости Мирейна, — что бы там ни было, мы встретились достойно.