Властелин Кукол

— Спасибо, Тарук, — сказал я.

Он поклонился и ушёл; я призадумавшись, остался стоять в холле. От Армина я знал, что Ночные Ястребы предавали особое значение тому, чтобы убить своих жертв в их комнате, независимо от того, насколько та была безопасной. Ставни с внешней стороны дома сгнили, поэтому теперь у нас появились новые с железными петлями и тяжёлыми засовами. Они были препятствием, но не непреодолимым. Однако это означало бы, что грабитель висит с наружной стены на ставне и возится с ней, чтобы открыть.

У меня было такое чувство, будто я играю в шахматы. Были очевидные ходы и скрытые. Иногда очевидный ход действительно был самым простым. Вот почему его так часто выбирали.

Через крышу во внутренний двор.

Я прошёл через кухню и, кивнув Афале, направился к колодцу. Отсюда я взглянул на проходящие по кругу балконы. Даже я смог бы спуститься с крыши на балкон. За декоративные, каменные перила можно было легко ухватиться руками, и они были достаточно широкими, чтобы по ним можно было ступать.

Бреши в перилах… Я улыбнулся. Они были достаточно большими, чтобы через них можно было выстрелить из арбалета на тот случай, если внутренний двор будет оккупирован врагом.

Старый монетный двор был безопасным домом, а туда, где раньше хранились монеты, невозможно было проникнуть. Остальная часть дома была более открытой. Снаружи дом был надёжным, внутри — открытым. Здесь уже больше ничего не было, что могло бы остановить убийцу. В чём я был уверен, что таковой, скорее всего, проберётся через крышу. Конечно, это необязательно, потому что он мог бы взломать и ставни. Но уже только потому, что так останутся следы, а Ночные Ястребы не любили оставлять их, я предполагал, что если они приду, то через крышу. Теперь нужно только выяснить, как воспользоваться этими знаниями.

16. Гарнизон

У меня как раз было время, чтобы перекусить и выпить глоток вина, когда на кухню вошёл Тарук, чтобы сообщить нам с Серафиной о прибытии гостя.

— Касале? — спросила Серафина.

— Это женщина, и у неё с собой две лошади.

— Это Касале, — сказал я, хватая Искоренителя Душ.

У нас с Касале была назначена встреча. Мы собирались проверить, что осталось от старого гарнизона. Серафина сопровождала нас, потому что знала, как выглядел гарнизон в самом его расцвете, может она что-нибудь заметит. Мы ждали Касале, поэтому собрались быстро. Взяв в руки поводья, которые она протянула нам, мы вскочили на лошадей — как я заметил, хороших лошадей. Затем выехали и последовали за Касале к Восточным воротам, которые находились недалеко от площади Зерна.

Дальнейшая дорога пролегала за городом.

Пока мы ждали Касале, у меня было достаточно времени, чтобы подумать о том, что ранее сказала Серафина.

Иногда меня преследовала удача, а иногда неудача. Иногда мне сильно везло, а иногда наоборот. В моей жизни были целые годы, когда я вообще не ощущал никакой удачи. Я лишь знал, что Сольтар уже неожиданно вмешивался в мою жизнь. В последний раз это случилось, когда он заставил меня принести магическую нить для заживления ран в храм, туда, где она была необходима. В тот день мне крупно не повезло.

Серафина со своей лошади вопросительно посмотрела на меня, потому что я внезапно громко рассмеялся.

— Ничего, — отмахнулся я.

Я взглянул на свою руку, где тонкая белая линия указывала на то, что я чуть не истёк кровью из-за маленького вора.

Вот тебе и удача сержанта. Лучше уж я буду доверять воле богов. Даже боги не могли быть настолько переменчивыми, как удача, которой я иногда обладал, а иногда нет.

— А что, собственно находится к востоку от Газалабада? — спросил я, когда мы проезжали мимо огромных Восточных ворот.

Солдаты Файлид внимательно нас осмотрели. Интересно, здесь у них тоже есть книги с рисунками, и они знают, кто мы такие? В нас не было ничего особенного. Я улыбнулся, когда понял, какое мы представляем зрелище.

— Несколько деревень и небольших городов вдоль Газара, затем идёт Каздир — резиденция племени Дерева, ещё несколько деревень и небольших городов, а потом Ночные горы. Ну и конечно гарнизон, он расположен недалеко отсюда, на берегу Газара, — ответила Серафина.

Мы ехали по имперской дороге, но эта была шире уже мне знакомой.

— Торговля с Каздиром развита хорошо?

— Не знаю. Раньше была. У подножья Ночных гор дожди идут чаще, чем здесь, в центральной части страны, там было много сельского хозяйства.

Но и здесь тоже. Газар являлся жизненной основой Бессарина, и с его помощью люди боролись с засухой и, похоже, успешно, потому что везде можно было встретить оросительные системы, обтянутые тканью ветротурбины и тут и там, вола, который упорно шагал по кругу, двигая колесо, черпающее воду вёдрами из ткани. Вода в свою очередь струилась в канаву и под каменными плитами текла от Газара к другой стороне. Здесь было зелено, воздух пах намного лучше, чем в Газалабаде, а река слева от нас немного охлаждала воздух. Небо всё ещё было голубым, а высоко над нами висела широкая полоса облаков, отливающих оранжевым светом.

На этой дороге было много народу, в основном пешеходы с длинными корзинами на спинах, которые иногда выглядели больше, чем сами люди. Также часто встречались волы, нагруженные тяжёлой поклажей, но редко телеги или даже повозки. Это было в основном зерно и фрукты, которые таким образом доставлялись в город.

Впереди я кое-что заметил, что бросилось в глаза: подвергнувшийся эрозии монолит из песчаника, на котором были вырезаны глубокие руны. Это были старые письмена Бессарина, а значит этот камень относился к периоду ещё до основания империи.

— Ты знаешь, что здесь написано? — спросил я Серафину, и та кивнула.

— Воздайте должное богу богов, вечно живущему, золотому богу, который прогоняет тьму, дарует свет жизни, безопасно ведёт вас, защищает и оберегает. Он дарует вам животных и растения, сохраняет вокруг вас мир и одаривает верующим и любящим сердцем. Любите бога богов, вечно живущего, золотого бога, воздайте должное Асару и его свету, — с благоговением произнесла она, хотя большинство рун из-за эрозии было сложно или даже невозможно прочитать.

Серафина смутилась, когда заметила, как мы с Касале удивлённо на неё смотрим.

— Когда-то здесь были и другие памятники богам, — объяснила она. — Их было много. Для каждого что-то. Один для бога, живущего в дереве, другой для того, кто позволяет расти растениям, один для бога любви и один для ненависти… Для всего. Но из них всех Асар был самым могущественным, и он вечен. Раньше здесь иногда даже присутствовал священник, который ухаживал за алтарём. Думаю, что это было давно, — она выглядела грустной.

— Значит боги тоже могут умереть, — констатировал я. Это была странная мысль. Боги были вечными, ведь на то они и боги.

Серафина посмотрела на меня и рассмеялась.

— Наверное, их можно забыть, но Асар всё ещё является богом богов, и любой другой бог по сравнению с ним незначительный и слабый.

— Я ещё никогда о нём не слышал, — заметил я.

— Ты видишь его каждый день, называешь по имени, тоскуешь по нему и поклоняешься.

Я вопросительно выгнул бровь.

— Посмотри наверх и увидишь бога богов, настолько могущественного, что ты никогда не сможешь взглянуть на него без слёз…, - объявила она, и я невольно посмотрел на солнце, так что мне пришлось моргнуть и отвести взгляд.

Она тихо рассмеялась.

— Асар — это бог солнца, бог утра с его надеждой на новую жизнь, бог дня со всем живущим на земле и бог заката, обещающий вернуться, чтобы рассеять тьму, вселяющую в людей страх. Ты уверен Хавальд, что не воздаёшь ему должное и постоянно не тоскуешь по нему? Он бог солнца, или если быть более точной — бог, который охраняет день.

— Это всего лишь солнце, — промолвил я.

— Ты всегда такой романтичный! — заметила она. Даже Касале улыбнулась. — Раньше люди поклонялись всему, что видели, реке, растениям, животным, всё считали даром богов и уважали.

— Это всё ещё дар богов, — запротестовал я.

Она кивнула, соглашаясь.

— Но мы это больше не уважаем, — сказала она, глядя вперёд. — Скоро должна появиться развилка, торговый путь в этом месте отходит от русла Газара. Мы поедем по узкой тропинке вдоль берега.

Касале удивлённо посмотрела на неё и кивнула.

— Это верно. Вам знаком гарнизон, Хелис? — спросила она. — Потому что у меня сложилось впечатление, будто о нём совсем забыли.

— Да, знаком, — с улыбкой ответила Серафина.

Я не слушал, потому что увидел на реке кое-что, что произвело на меня впечатление. Рядом с нами находилась цепь из, по меньшей мере, десяти очень больших барж, связанных между собой, а прямо перед нами, на набережной, стояло примерно с десяток запряжённых волов, которым группа людей как раз одевала тяжёлое ярмо. Толстые верёвки тянулись от первой баржи к берегу. Мне были знакомы бечевники, в некоторых местах тянуть суда против течения просто напрашивалось само собой, но это было совсем другое. Более грандиозное.

— Должно быть это зерновые баржи, — объяснила Серафина. — Раньше их поднимали против течения в Касдир каждый второй день, но теперь, думаю, этот караван отправляют туда каждый день. Город так сильно вырос. Они загружаются в Касдире, а потом по течению плывут в Газалабад. Но им также снова нужно вернуться, — она посмотрела на баржи. — Жизненные силы Газалабада. Вода и зерно. Без них мы ничто.

Волы преградили нам дорогу, и потребовалось некоторое время, пока мы смогли проехать мимо. У меня было достаточно времени, чтобы поглазеть на размер этих барж. Осадка была небольшой и по борту было хорошо видно, насколько они погрузятся в воду, когда будут загружены зерном. Чтобы заполнить амбары королевского города Иллиан, наверное, потребовалось бы всего двадцать таких барж, но для покрытия нужд в Газалабаде требуется десять каждый день?

Мне нравилась моя родина, и я гордился тем, что родился в Келаре, который был когда-то одним из самых больших и важных городов Трёх королевств. Талак уничтожил его и убил всех, будь то мужчина, женщина или ребёнок, разрушил стены, а землю покрыл солью. Но по сравнению с Газалабадом, Килар был всего лишь деревней, а Аскир предположительно был даже больше. В диаметре день пути на лошади! Но как такое возможно? Я надеялся скоро увидеть этот сказочный город своими глазами. Пришло время покинуть королевство Бессарин.

И всё же я ещё не до конца понял масштаб мышления старой империи. Я получил ещё один урок, когда справа от меня постепенно начала прорисовываться структура.

— Гарнизон, — гордо сказала Касале.

Я остановил лошадь и изумился. Это был не гарнизон, а целый город с двумя параллельными стенами, которые, казалось, тянулись бесконечно, оборонными воротами со всех четырёх сторон и собственной гаванью, тоже защищённой сторожевыми башнями. Он был намного больше, чем я мог себе представить.

Стены Газалабада были сделаны из кирпича. Из далека, казалось, что город светится золотисто-красным цветом. Эти стены состояли из уже знакомого мне белого камня, внешняя стена была в высоту примерно семь длин, равных росту человека, вторая, находилась в сорока шагах от перовой и была ещё выше на четыре длинны, равных росту человека.

Крепость, против которой Северная крепость казалась мне игрушечной. Мы молча поехали дальше, пока не достигли ворот. Они были сделаны из тяжёлого дуба и усилены железом, ворота, которые заставили бы отчаяться даже самого сильного врага. Но время победило их, они немного криво свисали на петлях, а перед ними образовалась песчаная дюна, на которой росли кусты и трава. И только ещё эта дюна поддерживала ворота в вертикальном положении.

Когда-то в них была калитка, я увидел верхний край, выглядывающий из-под дюны. Могучие стены ещё раз доказали, почему старая империя строила из камня, потому что укрепления выглядели почти нетронутыми временем, только перед ними и на самих укреплениях росли кустарники и травы. А на верху, на могучей оборонительной крепости у ворот росла группа смоковниц.

— Эти ворота больше не открываются, — заметила Касале, нахмурившись. — Как нам войти?

— Вскарабкаться по стене, — предложила Серафина. — У нас есть с собой верёвка?

Касале покачала головой.

— Я взяла только провиант и самое необходимое из снаряжения.

— Мы сможем купить верёвку у людей с баржи. У них она должна быть в сортименте. Я об этом позабочусь, — сказала Серафина. — Ты дашь мне денег?

Я бросил ей кошелёк, она поймала его и кивнув, поехала обратно.

— Это не то, что я ожидал, — заметил я.

— Его состояние ужасно, — отозвалась Касале. Она слезла с лошади, подошла к обветшалым воротам и надавила на них. Они не сдвинулись с места. — Ворота сломаны, и всё же не впускают нас внутрь, — она подняла взгляд на крепость, затем посмотрела на стену слева и справа. — Только когда мы перелезем через стену, сможем увидеть, насколько она мощная.

— Он огромен. Город со своей собственной гаванью. Может, стоит попробовать там? Возле гавани тоже должны быть ворота.

— Скорее всего, вы правы.

— Боги, никогда бы не подумал, что он такой большой!

— Полный легион состоит из тринадцати-четырнадцати тысяч человек. С вспомогательными войсками и обозом. Если они в горинизоне, их также нужно обеспечивать, обучать и где-то расквартировать. Так что, скорее всего, за этими стенами жило почти двадцать тысяч человек. Вы правы, генерал, это город, — она подняла на меня взгляд, я всё ещё сидел на своей лошади. — Теперь вы потеряли мужество?

Я его потерял?

— Скорее обзор, — ответил я. — Видимо, я никогда не продумывал до конца, что это значит.

— Через полгода появятся новые ворота, здесь снова будет развеваться флаг империи. И десять тысяч солдат, слушающие ваши приказы. Всё так и будет, генерал копья. Это местечко просто спит. Крыш больше нет, но стены стоят. Мы строим на века, так уже всегда было. Там, где стоим, никогда не отступаем.

Серафина вернулось со смотанной веревкой через плечо, выслушала моё предложение насчёт гавани и вздохнула.

— Что ж, иметь при себе верёвку никогда не помешает, — она бросила мне мой кошелёк, и мы поехали дальше к портовым сооружениям. Всё было так, как я и предположил. Там мы нашли ещё одни ворота, одна створка которых ни на чём не держалась, и когда мы её толкнули, она упала, другую, криво свисающую, у нас получилось открыть. Перед нами находилась гигантская площадь, примерно такая же большая, как площадь Дали.

Вокруг площади располагалось много плоских и несколько многоэтажных зданий, стоящих в геометрическом порядке. К тому же я понял, что строители империи любили всё строить одинаково.

Тот же строительный план, что использовался для базы «Молот», повторялся здесь десятки раз.

— В каждом здании можно разместить сто двадцать человек. Имеет смысл строить одинаково. Не нужно много объяснять, можно снова использовать те же планы и материалы, и каждый знает, что и где находится, — ответила Касале, когда я об этом упомянул. — Это жильё для офицеров легиона. А отряды живут в тех бараках. Сотня солдат на здание, десять бараков на копьё, а сотня копей на легион. Каждые четыре барака имеют прачечную, пекарню, вещевой склад, колодец, кузницу и многое другое. Таким образом расстояние до них не такое большое. Видите, как они сгруппированы? Перед каждым офицерским зданием стоит двенадцать бараков. Десять для солдат, ещё два для обоза или гражданских — получается копьё легиона. Десять копий образовывают легион. Каждое копьё оснащено оружейным складом, администрацией, конюшней и собственным учебным полигоном. Вы можете себе это представить?

На одно мгновение мне даже показалось, что я вижу это перед собой: новые не разрушенные дома. Затем снова появились остовы без крыш и окон. Офицерские здания имели каменные крыши и тяжёлые двери со ставнями, они меньше всего пострадали от времени. Здесь было жутко, казалось, что должно находится много людей, но всё было пусто и тихо, только кусты раскачивало ветром — гарнизон призраков.

— Если бы у бараков были каменные крыши, то почти всё было бы ещё целым, — заметил я, скорее, чтобы нарушить тишину.

— Для боевого духа солдат предпочтительнее деревянные крыши, — промолвила Серафина. — Светлое дерево с открытыми стропилами, чтобы мог проникать свет, как в кузнице на базе. Покрытая шифером, такая крыша тоже продержится сотни лет…

Теперь Касале очень внимательно посмотрела на неё, но ничего не сказала. Учитывая детальные знания Серафины, я видел, что она всё больше задумывается.

Серафина молча стояла и медленно осматривалась.

— Знаешь, Хавальд, мне почти кажется, что это действительно так. Время империи прошло, и Лиандра основывает свои надежды на руинах, — тихо произнесла она печально. — Старых, разрушенных руинах.

— Через полгода здесь не будет никаких руин, — решительно сказала Касале. — Тогда над воротами этой крепости снова будет развиваться дракон.

— Но как долго? — спросила Серафина. — До тех пор, пока второй легион Быков не выступит, чтобы умереть в Южностранье? — она вздохнула, прежде чем продолжить. — Легион, который тогда отправился в Южностранье, был сокращённым. Даже в то время большинство зданий пустовало. Большинство людей, живших здесь, были гражданскими лицами, семьями легионеров. А почему бы и нет? Места было достаточно. Они жили здесь, в гарнизоне, и ждали возвращение своих мужей, жён или детей. Но те так и не вернулись. Вскоре после этого Асканнон отрёкся от престола, и гарнизон закрыли. Четырнадцать сотен солдат так и не вернулось, и второго непобедимого легиона Быков больше не стало, — её глаза заблестели от слёз. — Должно быть они ждали долгие годы, всё время надеялись, что их любимые вернутся, — добавила она едва слышно.

— Второй легион быков не погиб, — объявил я. — Существуют доказательства, что чуть меньше половины из них, в конечном итоге, пережили сражение с варварами. Когда сила бога-Волка исчезла, варвары просто прекратили сражаться. С одного дня на другой. Комендант базы отметил это в своей книге. Что бы там Бальтазар не сделал в храме, это также сломило у варваров желание сражаться. Война против варваров была выиграна уже в тот момент, — я попытался представить себе, как здесь было раньше или снова станет. — Они просто не смогли вернуться, — продолжил я. — Была зима, и в то время тоже свирепствовала такая же ледяная буря, это записано в журнале коменданта. Им, в любом случае, пришлось ждать весны. Я предполагаю, что они поехали в Келар, в надежде вернуться назад на кораблях, но корабли перестали пребывать. Возможно, они построили свои корабли, но и из них ни один не вернулся. Так что они просто остались там. Возможно, завели новые семьи… Никто этого не знает, даже Лиандра не нашла никаких доказательств. Я знаю только одно: первый горн второго легиона Быков спас легион и выиграл войну. Несмотря на двадцатикратные превосходящие силы противника.

— Вам нужно рассказать мне когда-нибудь больше о втором легионе Быков, — сказала Касале. — У меня сложилось такое впечатление, что это более значимая история, чем я думала. Может вы обрадуетесь, услышав, что первый горн второго легиона Быков появился вновь. Я смогла переманить десять лучших сержантов имперского города. Уже скоро первые из них прибудут сюда.

— Новый первый горн, — тихо пробормотала Серафина рядом со мной, затем кивнула. — Значит всё начнётся заново, — она посмотрела на меня. — Но я не буду служить в легионе.

Касале услышала и эти слова, и я заметил, что теперь ей стало ещё любопытнее.

— А этого никто и не захочет, — ответил я.

— Второй легион Быков победил двадцатикратно превосходящую силу противника? — переспросила Касале. — Тогда есть надежда. Я слышала, что Талак отправил в ваше Южнестранье не более ста пятидесяти тысяч человек.

Да. Не более ста пятидесяти тысяч. Я обвёл взглядом огромную площадь. Это был гарнизон для десяти тысяч. Теперь я имел примерное представление о том, сколько составляет сто пятьдесят тысяч. Пятнадцать таких гарнизонов. Теперь я имел представление о могуществе нашего врага. Но это были только армии, которые он отправил в нашу страну. У тёмного правителя их было намного больше.

Касале что-то сказала, и я посмотрел на неё.

— … невозможно без поддержки Газалабада, — закончила она предложение. Видимо, ответила Серафине.

— Если эмира не поможет, будет сложно, — подтвердила Серафина. — Судя по тому, что я увидела, фермы и поля вокруг крепости тоже заброшены и пришли в упадок. Всё снабжение должно будет поступать из Газалабада. Это будет стоить огромного состояния, но также поспособствует развитию области. На кануне каждого дня посещения храма примерно двенадцать тысяч солдат будут заваливаться в Газалабад с жалованием и желанием побыстрее его потратить. Каждый десятый из них будет проклинать, чтобы убедить девять других не хватать через край, так им нужно будет оставаться в гарнизоне из-за караульной службы. Они будут делать женщинам комплименты, разгуливать по улицам, чрезвычайно довольные собой и, как правило, доставлять неприятности, пока их не вымуштруют.

— Это не займёт много времени, — мрачно сказала Касале. — Как я уже говорила, я завербовала лучших сержантов копий из всех легионов. Каждый из них знает, как обращаться с этими молодыми щеголями. Десять кругов вокруг гарнизона в доспехах, распевая грязные песенки и держа обоими руками меч над головой. Если после этого кто-то пойдёт в Газалабад, ему придётся ползти на корячках или его понесут на горбу, — она тихо засмеялась. — Если они смогут пробежать эти десять кругов и всё ещё будут стоять на ногах или даже держать меч над головой, это будет значить, что они готовы, генерал.

— В доспехах? Десять кругов вокруг гарнизона? — теперь я уже знал, насколько велика крепость. — Это вряд ли возможно. Ни у кого нет столько силы и выносливости.

Касале посмотрела на меня.

— Вы заблуждаетесь, генерал. Я могла бы пробежать даже сейчас.

Я бы сказал, что Касале была в хорошей форме, но скорее жилистой, чем мускулистой. Это было чудо, что она вообще могла двигаться в тех тяжёлых доспехах, в которых я видел её в первый раз. Если добавить снаряжение и меч, ей приходилось как минимум носить ещё половину своего собственного веса.

— Доспехи не такие тяжёлые, как кажутся, — объяснила Серафина, которая, видимо, поняла причину моего сомнения.

— Верно, — согласилась Касале. — Разве вы ещё не взглянули на свои собственные?

— Скажите, Касале, — спросила Серафина со странным выражением на лице, — почему вы называете Хавальда генералом?

— Потому что он генерал. Генерал копья второго легиона, — удивлённо объяснила она Серафине. — Вы этого не знали?

Серафина пристально посмотрела на меня.

— Нет, — промолвила она, не отводя от меня взгляда. — Не знала. Только то, что восстановить второй легион, было его идеей. Но не то, что он будет им командовать.

— Поживём — увидим. Не думаю, что я подхожу для того, чтобы вести легион в бой.

— Я тоже в это не верю, — согласилась Серафина. — Для этого нужна дисциплина. Покажи мне своё кольцо.

Я снял перчатку и протянул ей руку.

— Девять камней, — ошеломлённо выдохнула она. — В мирное время есть только восемь! Откуда оно у тебя?

— Мы нашли его вместе с флагом второго легиона Быков.

Она всё ещё не могла в это поверить.

— Как тебе удаётся носить это кольцо? Его магия должна была предотвратить это!

Я вздохнул.

— Комендант Кералос, губернатор Аскира, подтвердил мой ранг. Но я всё ещё намерен передать кольцо тому, кто в конечном итоге возглавит легион. И этим кем-то вряд ли буду я, ты права.

Она пристально посмотрела на меня, её глаза всё ещё выражали неверие.

— Ты знаешь, что в настоящий момент являешься главнокомандующим войсками, размещёнными в Газалабаде? Ты осознаёшь свою ответственность, Хавальд?

Да, но я не хотел этой ответственности.

— Есть причина, почему мы здесь, — несколько резко произнёс я. — Ты сказала, что знаешь, где находятся порталы в гарнизоне. Покажи их мне.

Она стремительно отдала честь.

— Да, генерал копья, сэр! — язвительно промолвила она. Я вдруг понял, что Серафина злится на меня. Но почему?

Касале выгнула бровь.

Серафина нашла порталы, ни сказав ни слова. Один грузовой, два поменьше, для людей. Я записал скрытые знаки, но моя надежда, что мы найдём здесь другие портальные камни, не сбылась.

На этом мы пока закончили с гарнизоном. Всё остальное лежало в руках Касале. В её руках и раках Файлид. Потому что без помощи эмиры всё станет в десять раз сложнее. На обратном пути мне не хватало улыбки Серафины, к которой я уже невольно привык. Она упрямо смотрела только вперёд.

Касале тоже говорила лишь самое необходимое. Добравшись до нашего дома, она молча кивнула, взяла поводья лошадей и уехала.

— Серафина…, - начал я, но та лишь сверкнула на меня взглядом.

— Вы поймёте, когда мне снова захочется с вами разговорить, генерал копья, сэр! — прошипела она и развернувшись на каблуках, промчалась мимо меня в дом, только её развивающийся плащ и было видно.

И конечно же, в дверях стоял Армин. Он открыл рот, но снова закрыл и глубоко поклонился.

Я бросил ему свой плащ и прошёл на кухню. Серафины там не было, но Лиандра и Наталия ждали меня.

17. Колодец полный звёзд

— Это заняло довольно много времени, — сказала Лиандра, её тон не сильно отличался от тона Серафины. Она тоже была зла. Я сел и был рад, что по крайней мере Афала улыбалась, когда наполняла мой кубок. Наталия, как обычно, ничего не сказала, она только наблюдала.

— Эссэри, — осторожно позвал Армин от двери. — Осталось не так много времени до того момента, как принцесса Марина будет давать свидетельские показания пред Бороном.

— Что вообще происходит? — спросил я, в основном обращаясь к Лиандре. В случае с Серафиной я догадывался, почему она на меня злилась, но у Лиандры, по сути дела, не было для этого причин.

— Этот фон Геринг — упрямый, слепой глупец с мозгом муравья и упрямством камня! — выругалась Лиандра. — Я с ним поговорила, и он заявил, что знает, что делает. И когда послезавтра окажется перед Файлид, она склонит колени, или он об этом позаботься.

— Он что, сошёл с ума? — сорвалось с моих губ.

— Похоже на то, — прошипела она, а её глаза вспыхнули красным светом, как иногда случалось, когда она по-настоящему сердилась. Я посмотрел на вставшие дыбом волоски на моих руках, такое тоже случалось, когда Лиандра злилась, как будто всё вокруг неё получало заряд. — Он использовал меня, чтобы предать своё послание, и знаешь, что он сказал сегодня? Это не моё дело, это внутренние дела империи!

— Империи больше не существует, — констатировал я.

— Верно! — согласилась Лиандра, явно стараясь сдерживать свой гнев.

— Существует альянс, не более того. И Аскир не правит королевствами, а придерживается нейтралитета. Даже я теперь это уже знаю, тем более должен знать он, — её голос становился всё громче и громче. — В конце концов, он же окаянный посол!

Она сердито ударила ладонью по столу. Блеснула молния и раздался гром.

Молния была такой яркой, что я на одно мгновение видел лишь вспышку. Гром прогремел в тесной комнате так громко, что образовал своего рода ударную волну, которая чуть не снесла меня и остальных со стульев.

Когда наше зрение восстановилось, мы ошеломлённо уставились на неё, а потом, включая её саму, на её руку, лежащую на тяжёлом дубовом столе, который всё ещё дымился под её пальцами.

Она медленно подняла руку с выражением полного неверия. Теперь мы увидели на столе обгоревшую область с очертаниями её руки.

Дерево всё ещё тлело. Она посмотрела на руку, как будто ещё никогда её не видела, а затем посмотрела на меня округлившимися глазами.

— Можешь сделать мне одолжение, Лиандра? — медленно и осторожно произнёс я, в то время как за моей спиной распахнулась дверь, и в кухню ворвались Тарук и Серафина. Я краем глаза заметил, что он держал в руке меч, а Серафина свои кинжалы. — Если я когда-нибудь разозлю тебя так сильно, как посол, то дай мне знать заранее?

— Я скорее думаю, что маэстре лучше оставаться сердитой, — сказал Армин. У меня в ушах всё ещё звенело, поэтому я с трудом его понял. Он, нахмурившись, смотрел на выжженную в столе руку. — Когда появится Ночной Ястреб, ей всего лишь нужно будет дать ему пощёчину, и у нас появится общипанная и поджаренная птичка.

— Тогда это, возможно, даже имело бы смысл, — заметил я и встав, протянул Лиандре руку.

Она встала, всё ещё напуганная и сделала шаг в мою сторону.

— Извините нас, — промолвил я и провёл её во внутренний двор к скамейке, где сел рядом с ней и обнял.

Она положила свою голову мне на плечо и сначала сделала глубокий вдох, чтобы потом выдохнуть.

— Так было уже всегда. Когда я расстроена, кажется, будто я всасываю всё вокруг себя, чувствую покалывание по всему телу, — она неуверенно посмотрела на меня. — Но такого со мной ещё никогда не случалось!

— Если бы это был человек, он был бы уже мёртв, — заметил я.

Она кивнула.

— У меня нет привычки раздавать пощёчины направо и налево или кого-то бить, — сказала она. — И тем более я никогда не пойду против тебя.

— Ты ещё никогда не меня не злилась?

Она засмеялась и ущипнула меня за руку. Меня не ударило молнией, и я был за это благодарен.

— Я уже злилась на тебя. Но никогда так сильно. Иногда мне хочется тебя встряхнуть, когда ты такой упрямый и неразумный, но я не ощущаю покалывания. Тогда всё иначе.

— Я не упрям и вполне благоразумен.

На этот раз она действительно засмеялась.

— Ах, Хавальд, — сказала она, целуя меня. Когда наши губы прикоснулись друг к другу, появилась небольшая искра. Она хотела испуганно отпрянуть, но я рассмеялся и удержал её. Такое иногда случалось, она сама объяснила, почему: всё дело в сухом воздухе и шёлке, который мы часто носили. Я не совсем понимал, как это происходит, ведь я не маэстро. Зато я обнимал маэстру, и обстоятельства были благоприятными.

И вот тогда это случилось. Искоренитель Душ чуть не вырвал мне руку из плечевого сустава, когда оказался в моей руке. Его бледное лезвие нанесло удар, прежде чем я понял, что происходит и почти отрубило ей кончик носа, когда она, широко распахнув глаза, отпрянула назад, и промчавшись дальше, даже срезал кожу с сустава её пальца. Кроме того, меч разрезал тонкое золотое кольцо, на её левой руке.

Кольцо и арбалетный болт, появившейся из ниоткуда, упали на землю, Искоренитель Душ жадно всосал каплю крови Лиандры. Второй болт попал в основание моей шеи, над бронированным жилетом, заставив меня отшатнуться. Всё же я успел толкнуть Лиандру за скамейку. Искоренитель Душ дёрнулся в моей руке, но иногда этого просто недостаточно, я не успел повернуться, поэтому ещё один болт попал мне в спину.

Боги, даже Варош не мог так быстро заряжать свой арбалет и стрелять!

Тёмная фигура на краю крыши, обращённой к внутреннему двору, снова прицелилась, но затем наступил конец света в сверкающей молнии и ударе грома.

Ударная волна меня подняла вверх и отбросила к краю колодца. Болт, торчащий из спины, отломился, и я упал назад, выронив из руки Искоренителя Душ. Я видел, как мимо меня проносилась темнота, а наверху круглый кусочек неба, который становился всё темнее, чем глубже я падал.

Я попытался ухватиться за колодезную цепь рядом с мной, но промахнулся, затем ударился о воду, твёрдую, как камень, но также о твёрдое ведро, плавающее на воде. Я услышал, как сломались мои рука и плечо. Одно мгновение я ещё видел наверху чёрное небо со звёздами, затем вода накрыла меня, и стало темно. Я не потерял сознания, потому что чувствовал, как Искоренитель Душ скользил всё глубже в шахту колодца и думал, что нужно что-то делать, двигать руками и ногами.

Диаметр колодца был равен примерно росту человека, и насколько он был глубокий, я тоже теперь знал. Я ушёл глубоко под воду, но ещё видел её поверхность — блестящее серебряное полотно вдалеке, в котором танцевала тень ведра. В Газалабаде было всегда тепло, ледяная вода стала для меня шоком.

Я был словно парализован, не мог двинуть даже пальцем. Если бы я умел плавать, подумал я, от этого всё равно сейчас не было бы никакой толку, и это меня немного позабавило. Каким-то образом мне удалось задержать дыхание, и теперь я мог следить, как опускаюсь всё ниже и ниже. Далёкий блеск поверхности воды исчез. Мои уши вот-вот угрожали лопнуть, сердце бешено стучало, а давящее кольцо вокруг груди сжималось всё туже и туже.

Это была самая глубокая тьма, когда-либо испытываемая мной, ужасно холодная, словно безжалостный кулак, крепко сжимающий меня.

Ещё у меня было время для странных мыслей. О том, что я уже всегда ненавидел глубокие воды… хорошо, что Искоренитель Душ исчез в глубине… что я никогда больше не увижу Лиандру и остальных… я надеялся, что Лиандра и без меня выполнит свою клятву. Что другие не пострадают… что удача сержанта не такая уж и большая… что теперь я смогу узнать, что он пообещал Серафине напоследок… что мне будет не хватать этих смотрящих на меня янтарных глаз Наталии… Для таких вещей было время.

Потом я уже больше не мог терпеть и вдохнул. Ледяная вода обожгла мне лёгкие, и я закашлял, давление ослабло, хотя мои лёгкие были объяты пламенем, но потом и это прошло. Ещё одна последняя мысль… Даже если Сольтар не хотел, на этот раз ему придётся открыть для меня свои врыта… Мне показалось, что я ощущаю его руку на своём плече, затем увидел его звёзды, и это было здорово.

Однако всё было как-то иначе, чем я себе представлял. Мне было больно, и кто-то прыгал на моей груди. Можно было бы подумать, что если уж я попал на небеса, то бог может вправить вывихнутое плечо. Или убрать жжение из лёгких… Я закашлял, и задыхаясь, почувствовал, как изо рта и носа хлынул поток воды. Я согнулся пополам, в то время как мои лёгкие горели, а кости в плече словно перемалывались между двух больших камней. Ничего не помогало, я продолжал кашлять и изрыгать душу из тела, а вместе с ней и воду.

В какой-то момент всё закончилось, я с болью набрал в лёгкие воздуха, у меня снова начался приступ кашля, я прохрипел и остался тихо лежать.

Мои легкие все еще горели, но делали свою работу. Постепенно я начал понимать, что лежу на тёплых каменных плитах во дворе, что тени двигались, а звуки были голосами.

— Живучий, как старая, три раза пережёванная кожа, — услышал я голос Армина. — Упрямый осёл! Учитывая то, что он везде вызывает проблемы, независимо от того, где находится, думаете боги действительно захотят забрать его к себе?

— А я и не собираюсь отдавать его, — это был голос Лиандры. — Пусть никуда не намыливается. А остаётся рядом со мной!

Ой-ой, на этот раз её голос звучал очень сердито.

— Боги могут подождать, — сказала Серафина. Она тоже была в бешенстве. — Я ещё с ним не закончила.

Я услышал смех Армина.

— Вы видели, как быстро он двигался?

Наталия, судя по голосу, она была под впечатлением.

— Нам нужен поросёнок, — сказала Лиандра.

Какой ещё поросёнок?

Ко мне склонилось лицо Лиандры, и она улыбалась, но выглядела обеспокоенной. Она была грязной, одежда обгоревшей, а из пореза на лбу шла кровь, но её фиолетовые глаза блестели от удовлетворения.

— Что случилось? — спросил я, или скорее попытался. У меня снова начался приступ кашля.

Но она всё же поняла меня.

— Я чуть тебя не убила, — призналась она, опуская взгляд. — Мне так жаль.

— Вы должны были это видеть, эссэри! — с энтузиазмом воскликнул Армин. — Это было похоже на кулак богов. Гром сбил всех нас с ног, а вас, словно ребёнка, откинул к краю колодца, а потом вы в нём исчезли. Этого никто не видел, потому что мы все ослепли. Но раз вы исчезли после этого, значит должны были находиться в колодце. Я был первым, кто подумал об этом, и оказался прав. Благодарение богам за то, что они удостоили меня этой мысли. Я клянусь вам, эссэри, я…

— Армин, — нежно промолвила Лиандра. — Замолчи.

Армин больше ничего не сказал. Это было совсем на него не похоже, что с ним сделала Лиандра?

— Я упал в колодец, — вспомнил я. — Колодец глубокий.

— Да, глубокий, — подтвердила Лиандра.

— Затем я утонул, — я попытался сесть, моё плечо было против, и я снова упал на спину и закашлял. — Как вы смогли меня вытащить? — за её плечом я увидел кое-что странное. — Один из декоративных кустов в саду обуглен, — недоверчиво сообщил я.

— Да. Но это не важно, — промолвила Лиандра. — Как нам удалось тебя вытащить? Наталия окунулась в камень, протянула руку в колодец и через камень снова вытащила тебя на свет, — улыбаясь объяснила она, бросив благодарный взгляд на безмолвную и мокрую Наталию, стоящую рядом с ней на коленях.

Сама Наталия ничего не сказала. Иногда мне хотелось, чтобы она говорила больше.

Я ещё раз попытался сесть. Это было не только моё плечо, Лиандра и Наталия тоже толкали меня назад.

— Лежите спокойно, — предостерегающе сказала Наталия. Вот как быстро может сбыться желание. — Мы должны дождаться врача. Болты нужно извлечь. Тот, что в вашей шее, беспокоит меня. Вы теряете слишком много крови.

Я мог двигать правой рукой и нащупал на шее стержень болта. Он воткнулся в меня сверху, и наконечник проник глубоко внутрь.

— Ещё один сломанный болт торчит у вас из спины и из левого бедра, — любезно сообщил мне Армин. — Тот, что в спине, выглядит смертельно, должно быть, он едва не попал вам в сердце.

— Разве я не попросила тебя молчать? — мягко спросила Лиандра.

— Да, эссэра, я забыл, — поспешно ответил Армин.

— Нам нужен его меч, — констатировала Лиандра, с беспокойством глядя на меня. — Посмотрите, какой он бледный. В противном случае он может умереть, прежде чем появится учёный, — она перевела взгляд на Наталию. — Ты сможешь его принести? Должно быть он на дне колодца.

Наталия покачала головой.

— Колодец уходит глубоко в камень. Может я и смогу спуститься так глубоко, но, скорее всего, не успею подняться назад. Если это последняя возможность, я попытаюсь, но не ожидайте, что я вернусь.

— Оставьте его лежать там, — попытался я сказать, но это всё ещё был хрип. Или бульканье. Я вытер рот и увидел кровь. — Если никто не сможет до него добраться, то проклятая сталь будет, наконец-то, в надёжном месте, — я посмотрел на Лиандру и попытался объяснить ей. — Он выпил твою кровь, и он хотел больше… Он уже всегда хотел тебя заполучить…

— Я смогла бы добраться до меча, тебе только нужно доставить меня до поверхности воды, — сказала Серафина Наталии.

— Я могу доставить тебя туда, — ответила та. — Если ты сможешь это вытерпеть. Но как ты доберёшься до дна колодца? До него ещё более, чем тридцать длин, равных росту человека, а вода ледяная.

Серафина нежно улыбнулась.

— Мы с водой хорошие друзья.

Они исчезли из поля моего зрения.

— Что там происходит? — спросил я.

— Они в камне, — ответила Лиандра, гладя мой лоб. — Ты холодный и бледный и становишься слабее.

Казалось всего мгновение спустя мокрая Серафина наклонилась надо мной, капая мне в лицо, и сунула в руку Искоренителя Душ.

— Теперь нам ещё нужен только поросёнок, — произнесла удовлетворённо Лиандра.

— Лучше два.

— Сначала необходимо удалить болты, — заметил Армин.

— Это сделаю я. Проследи лишь за тем, чтобы поросята были готовы, — сказала не менее мокрая Наталия, тоже капая на меня водой. Остальное было как в тумане. Я ещё помнил только, что кто-то направлял мою руку, а затем жалкий визг.

Я лежал на своей кровати, Лиандра сидела рядом на стуле и держала меня за правую руку. Мы наблюдали, как личный врач эссэры Фалы, да Халат, складывал свою сумку.

— Чудо, что вы ещё живы, сэр Хавальд, — он помыл свои окровавленные руки и вытер их свежим полотенцем. — Раны зашиты и пока выглядят хорошо. Не знаю, поднимется ли у вас температура, но мы можем уповать на богов. Плечо я вам вправил и перевязал, на руку наложил шину. У вас внутреннее кровотечение, но меньше, чем я думал. Если немного повезёт, то оно скоро остановится. Попытайтесь дышать поверхностно и не только из-за рёбер, но прежде всего из-за ваших лёгких, — он свернул кожаный пинал с инструментами и убрал в сумку, потом всё ещё раз проверил и закрыл её. — Усердно пейте бульон, он со временем восстановит вашу кровь, — он поднял сумку. — Я дал одной из женщин список ингредиентов для мази. Ступу вы сможете найти на рынке, меняйте повязки ежедневно и наносите новую мазь. Или же, что было бы предпочтительнее, спросите в храме, не пошлют ли они вам священника, который смог бы вам помочь. Если повезёт, то найдётся тот, который хорошо отдохнул. Кости вправлены, так что с лечением трудностей возникнуть не должно.

— Благодарю вас, — ответил я, слегка кашляя. Учитывая, как мне было больно, лучше было бы перестать кашлять. Я вытер со рта кровь. — Также передайте мою благодарность эссэре Фале за то, что она отправила вас ко мне.

— Конечно передам, — сообщил он, улыбаясь. Затем попрощался. Я смотрел ему вслед, потом перевёл взгляд на Лиандру, которая обеспокоенно разглядывала меня.

— Видимо поросята не особо помогли, — тихо заметил я, когда я говорил тихо, дышать было легче.

Она задумчиво кивнула.

— Думаю, какой-то эффект всё-таки был. Ты выглядишь лучше и слышал, что сказал врач. Он думает, что у тебя лишь небольшое внутреннее кровотечение. Мы забили двух поросят, но да, эффект от них действительно небольшой. Я не понимаю почему. Когда ты убил медведя, он был намного сильнее.

Я посмотрел на Искоренителя Душ, который стоял рядом с кроватью. Я даже отсюда ощущал недовольство меча. Или, по крайней мере, мне так казалось.

— Он у меня уже более двухсот пятидесяти лет, — сказал я, сокрушённо улыбаясь. — Не думаешь, что у меня уже тоже появлялись такие мысли? Во время боя всё иначе. Однажды мне пришлось иметь дело с кабаном, это была настоящая дикая свинья, огромный зверь, достаточно хитрый и злой, чтобы любую королевскую охоту превратить в большое событие. Эта скотина набрасывалась на всё, что приближалось к нему и наводила ужас на целую деревню. Я подумал, нужно о нём позаботиться.

Но это он позаботился обо мне, — я тихо рассмеялся, но тут же замолчал, это была плохая идея. — Я не особо хорошо обращаюсь с копьём, но на этот раз попал безупречно в цель. Кузнец в деревне выковал это копьё, оно было хорошим и прочным оружием, и я крепко закрепил конец между ногой и землёй. Эта скотина не поняла, что должна умереть и пронзила саму себя с такой силой, что сначала сломалась перекладина, а затем и само копьё, а окровавленное лезвие вышло из спины. Затем кабан подступил и занялся мной, — я с трудом вдохнул. — Он был как я, слишком упрямый, чтобы умереть. У меня остался от него шрам на левой ноге. Мне пришлось использовать Искоренителя Душ, чтобы выжить. В другой раз я сломал себе ногу и подумал, почему бы и нет, мне всё равно нужно было забить корову, и я снова взял Искоренителя Душ. Но на этот раз ничего не случилось.

— Хочешь сказать, что меч привередливый?

— Ну, можно, пожалуй, сказать и так, — ответил я. — Он не нож для мяса, а сделан для того, чтобы убивать в бою. И там он ещё никогда меня не подводил. С нетерпением жду того, что случится, если когда-нибудь столкнусь с драконом.

— С драконом? — спросила Лиандра, кладя прохладную руку мне на лоб. — У тебя жар?

— Нет, — ответил я. — Просто я кое о чём подумал, — мне не особо этого хотелось, но…, - Нам нужно послать за священником.

— Наталия направилась в храм Сольтара. Она сказала, что ещё никогда раньше не была в храме, можешь себе такое представить?

Вполне, потому что в последние годы тоже скорее избегал дом моего бога. Просто мы во многом расходились во мнениях.

— Она не верила в богов, пока не встретила нас, — продолжила Лиандра, улыбаясь. — А теперь говорит, что раздумывает над тем, чтобы присоединиться к вере в Сольтара.

Почему именно Сольтара? Борон, Сольтар и Астрата были главными богами с большинством верующих, но существовали и другие. Зачем посвящать свою жизнь богу Смерти? Мне это не понравилось, потому что из всех богов, Сольтару я доверял меньше всего.

Это кое о чём мне напомнило.

— Мы пропустили свидетельские показания принцессы в доме Борона.

— Мы были заняты. Думаю, принцесса проявила понимание.

И в некотором смысле я был этому рад. Однажды я видел, как проходила такая дача показаний. Как только человек начинал говорить, бог брал над ним контроль, и ему, волей-неволей, приходилось выкладывать всё, ничего нельзя было скрыть. Даже то, из-за чего было стыдно. Марина несколько раз подвергалась насилию.

Пока я лежал здесь, она стояла перед верующими в храме и рассказывала всё, что с ней приключилось, даже самые интимные вещи. Для этого потребовалось много мужества. И было только одно милосердие: в доме Борона не было любопытных зевак, которые наслаждались страданиями других, потому что бог заставлял испытать показания на личном опыте. Люди чувствовали страдания жертвы… Часто храм пустел ещё прежде, чем свидетельские показания заканчивались, потому что многие не могли их вынести.

Существовала легенда, о которой я не знал, была ли это правда или нет. Речь шла о свидетельском показании, настолько ужасном, что священники быстро увели прочь девушку, дающую его, потому что оно было невыносимым. Якобы один из верующих умер, другие чуть не сошли с ума. Некоторые свидетельские показания могли даже настолько зачаровать, что человек больше не мог уйти. Нет, когда в доме Борона давали показания, там не было любопытных зевак.

— Я до сих пор не знаю, что случилось во дворе, — сказал я. — Вспыхнул яркий свет, а потом я уже летел…

Линадра прикусила губу и посмотрела на наши переплетённые пальцы.

— Это была моя вина, я так разозлилась, что невольно… Ну, я увидела Ночного Ястреба на краю крыши и послала молнию, но это была не молния… Я плохо сосредоточилась, не сформировала молнию в мыслях должным образом. Кроме того, я не привыкла, что магия такая сильная… Она здесь очень мощная, а сухая жара и молния…, - она пожевала губу. — Мне очень жаль, Хавальд, я была неосторожной.

— Я не утонул, — успокоил я её, но она посмотрела на мою перевязанную левую сторону и покачала головой.

— Арбалетных болтов было уже достаточно, в сломанных костях не было необходимости. Кроме того, мне стыдно…

— Почему? — мягко спросил я.

— Потому что я сначала подумала, что ты собираешься напасть на меня. Я была в ужасе и парализована. Мне стыдно, что я вообще могла такое подумать…

— Оставь это. Мне тоже в первый момент показалось, что Искоренитель Душ охотиться за тобой.

Она медленно кивнула.

— Он настолько приблизился, что я почувствовала лезвие. Я тоже думаю, что он жаждет заполучить меня. Но на этот раз он меня спас. Думаю, болт попал бы мне в голову. Я услышала, как он ударился о лезвие Искоренителя Душ как раз в тот момент, когда тот был прямо перед моим глазом…

Искоренитель Душ пронёсся так близко возле её лица, что сейчас, вспоминая об этом, меня охватывал страх.

— Что случилось с Ночным Ястребом?

— Это была женщина. Она была наполовину обугленной, и, должно быть, умерла немедленно. Она всё ещё лежит во дворе, на том месте, куда упала, — она посмотрела на меня. — Я не понимаю, Хавальд, я недостаточно хороша, чтобы вызвать такую молнию, она должна была меня убить.

— Может дело в том, что поток миров снова течёт?

Она покачала головой.

— Он снова течёт, это верно. Я вижу, насколько насыщены цвета магии, и они великолепны, — она мечтательно посмотрела на место рядом со мной. Затем рассмеялась. — Если я смотрю слишком долго, у меня начинает сильно болеть голова! Но дело в том, что сначала я должна принять эту силу в себя, прежде чем придать ей форму и изменить. А я в этом недостаточно хороша. Если бы я попыталась сделать это сейчас, я бы сгорела, как Бальтазар. Но… когда я злюсь, всё по-другому. Тогда я не думаю… Это инстинкт.

— Общипанная и поджаренная.

Она вопросительно выгнула бровь.

— Незадолго до этого Армин сказал что-то подобное, — объяснил я. — Если ты сильно рассердишься, то появится общипанный и поджаренный Ночной Ястреб. Он оказался прав.

Одно мгновение она смотрела на меня округлив глаза, затем засмеялась. Я засмеялся вслед за ней. Было больно, но всё равно приятно и мне стало легче. Лиандра была вне опасности, так как убила своего Ночного Ястреба.

18. Хранитель Теней

Должно быть я спал, потому что когда проснулся, Лиандра ушла, и я обнаружил склонённую над моей кроватью Наталию.

— Я привела священника, — сообщила она.

— Это хорошо, — ответил я. Я не нашёлся, что ещё сказать, так как чувствовал себя усталым, и у меня был жар.

— Надеюсь, что так, — сказала Наталия, бросив на священника загадочный взгляд, и поклонившись, исчезла в двери.

— Итак, — неодобрительно промолвил молодой человек в тёмных одеждах моего бога. — Значит это вы тот, кто выдаёт себя за ангела моего господина, — он пристально изучил, как я лежу. Потом с выгнутой бровью заметил стоявшего рядом с кроватью Искоренителя Душ.

— Нет, — ответил я. — Я никогда этого не говорил.

— А вот я слышал другое, — холодно заметил он. — Я пришёл сюда не по доброй воле. Меня послал брат Альмир. Я как раз читал писания о происхождении народов, — укоризненно сообщил он. — У меня были к нему вопросы. Я медитировал и постился, чтобы понять слова моего бога. Когда брат Альмир вошёл в мою келью, я обрадовался, потому что подумал, что он пришёл из-за меня, чтобы помочь мне с моими исследованиями. Но он пришёл, чтобы послать меня к вам.

— За это я ему благодарен, — сказал я. И это была правда, только хотелось бы, чтобы он послал кого-то другого. Видимо, он правильно истолковал выражение моего лица, потому что скупо улыбнулся.

— Я лучший целитель в храме. Я мог бы стать богатым, но я посвящаю свою жизнь господу, — он осмотрел мою драгоценно обставленную комнату и чуть ли не заворотил носом. — Обычно я не удостаиваю своим мастерством богатых людей. Я делаю то, что не делает никто другой, я забочусь о бедных. Брат Альмир обратил моё внимание на то, что крупное пожертвование поможет храму и нуждающимся. Какой же вы превосходный ангел моего господа, если приобретаете его милость с помощью золота.

— Обычно я ничего ему не жертвую, — объяснил я доброму брату, прежде всего потому, что он испытывал моё терпение. — Мне не особо нравится то, как он оказывает мне свою милость.

Он посмотрел на меня.

— Слова брата Альмира были очень чёткими, иначе я был бы признателен вам за эту возможность уйти. Это тот якобы проклятый меч? — спросил он, глядя на Искоренителя Душ.

— Да, — ответил я.

— Отличный трюк, — сказал он и сделав шаг вперёд, схватил Искоренителя Душ.

— Нет! — крикнул я, но было уже слишком поздно, он прикоснулся к нему.

— Почему нет? — весело спросил он, вытаскивая клинок из ножен. Лезвие блеснуло бледным светом. В него не ударило молнией, и он не упала замертво на пол. Я был удивлён, что ему вообще удалось вытащить клинок.

Учитывая то, как он держал оружие, я понял, что он разбирается в мечах. Это вызвало у меня беспокойство.

— Вы меня боитесь? — с любопытством спросил он, вытягивая клинок, чтобы проверить его баланс.

— Скорее я боюсь за вас. Это действительно изгоняющий меч.

— Раз вы так говорите, — он изучил сталь. — Это и в самом деле необычный клинок. Хм…

Здесь выгравированы руны…, - он вышел с Искоренителем Душ на балкон, чтобы лучше видеть.

— Кто-то постарался, — медленно произнёс он. — Это храмовые письмена, давайте посмотрим, что тут написано… О.

— Ну и как, брат, что же там стоит? — спросил я, стараясь скрыть своё раздражение.

Я ожидал, что Искоренитель Душ как-то даст о себе знать.

— Я — сталь, которая отделяет души, если зовёте меня, то зовите Ар’ин’фейд, — он посмотрел на меня.

— Красиво… Кто-то действительно постарался. Это язык эльфов. Ар’ин’фейд означает «Хранитель Света». Это показывает, что кто-то не знаком с легендами. Асканнон не был эльфом.

— Это всё очень поучительно. Если бы я мог, я бы встал и показал вам, насколько зол. Дайте ему крови, верните в ножны и больше не трогайте.

— Ах да. Напоить лезвие кровью. Ещё одно такое суеверие, — он повернулся спиной к балкону и подобрав ножны, вставил в них лезвие. — Видите, ему не нужна кровь…

В тот же момент я заметил движение в верхней части окна. На меня смотрели тёмные глаза, под крышей головой вниз свисал Ночной Ястреб. Он размахнулся, чтобы бросить в меня стеклянный кинжал, а я ничего не мог сделать, кроме как в отчаянии откатиться в сторону.

В тот же момент я позвал к себе Искоренителя Душ, но он не прилетел.

Он был занят и заставив священника резко повернуться, взметнулся вверх. Ночной Ястреб тихо застонал и упав, тяжело приземлился на пол перед священником. Сталь всё ещё находилась в теле убийцы, и мы оба наблюдали, как он жадно пьёт кровь мёртвого.

— Я не понимаю…, - прошептал священник. — Я ничего не делал, это был меч…

— Это изгоняющий меч, — повторил я.

Брат посмотрел на меня, медленно вытащил лезвие из тела, шагнул туда, где уронил ножны и осторожно вставил в них лезвие. Он мгновение помедлил, вновь посмотрел на меня и поставил Искоренителя Душ на то же место, где нашёл. Он осторожно отпустил меч, и тот переместившись на волосок, встал вертикально. Изучив его, он отвернулся и долго смотрел на мёртвого Ночного Ястреба, лежавшего на балконе. Стеклянный кинжал тоже лежал там, острое лезвие было наполнено грязной жёлтой жидкостью. Чудесным образом кинжал не разбился. Это оружие брат тоже тщательно изучил.

Затем посмотрел на меня.

Я больше ничего не сказал, возможно, с моих губ сорвался стон, когда я снова удобно устраивался на кровати. Я решил позаботиться о том, чтобы между кроватью и стеной оставить пространство, так у меня, по крайней мере, будет хоть какое-то укрытие.

Брат прочистил горло.

— Кажется, я немного поторопился со своими выводами, — смущённо произнёс он. — Я хорошо отдохнул и силён в вере, это займёт всего мгновение, — он подошёл ко мне и посмотрев в глаза, положил мне руки на плечи. Меня наполнило тепло, а он поморщился от боли, и его глаза расширились. Он втянул в себя воздух, после чего отпустил меня и слегка покачнулся.

— Ранения были тяжелее, чем я думал, — выдавил он, нащупывая рукой стул, на котором раньше сидела Лиандра. — Я стаю здесь и говорю глупости, а вам всё это время было больно. Простите, — он посмотрел на меня с сожалением в глазах. — Полагаю, что теперь нескоро поставлю под сомнение мудрость нашего бога.

— Я всё время ставлю её под сомнение, — произнёс я, выпрямляясь. В плече только ещё немного потягивало. — Вы и в самом деле… талантливый, — поразился я.

Он кивнул.

— До сих пор я гордился тем, что был лучшим целителем в храме. Говорят, что я даже ещё лучше сумасшедшего эльфа.

Он всё ещё тяжело дышал, его руки лежали на коленях, он был бледен, а на лбу выступили испарина. У меня было грубое представление о том, как действует священническая магия. Чтобы вылечить меня, ему пришлось вынести мою боль и раны. Это кое-что ему стоило, возможно, даже годы жизни. Иногда у священников даже оставались шрамы от ран других людей. Они часто умирали, если недооценивали свои силы или были слишком старыми.

Я посмотрел на него с беспокойством.

Он поморщился.

— Я к этому привык, и был хорошо отдохнувшим и сильным. В вере и моих способностях. Сейчас мне станет лучше. Прежде всего это яд меня так напрягает.

— Какой яд? — удивлённо спросил я.

— В ранах был яд. Такой, что сначала парализует, а затем убивает. Один только яд уже должен был убить вас. Я не знаю, почему вы ещё живы, но вы не смогли бы дольше сдерживать его действие.

Я вспомнил, что чувствовал себя в воде парализованным. Яд на наконечнике болта.

Это не было неожиданностью. Яд. Значит поросята всё же были более полезны, чем мы думали.

Мы оба посмотрели на Ночного Ястреба и стеклянный кинжал.

— Говорят, что они всегда знают, как один из них умирает, — наконец промолвил брат. — Так как его убил я, вам это не поможет. Они пошлют нового. По крайней мере, тогда вы не будите прикованным к постели.

Он был прав и кое о чём мне напомнил. Я легко поднялся с кровати, больше не чувствуя боли, подошёл к Ночному Ястребу и перевернул его на спину.

Из его раны почти не вытекло крови, Искоренитель Душ забрал свою часть, когда попал ему прямо в сердце. Я подошёл к письменному столу, выдвинул ящик и найдя кошелёк, высыпал монеты. Надев кошелёк на руку, как варежку, я подошёл к телу и осторожно отодвинув одежду в сторону, нашёл тонкую серебряную цепочку. Вытащив амулет, я сорвал цепь, затем нахлобучил кошелёк на амулет Безымянного и затянул его. Я почти ожидал, что начнёт подниматься чёрный дым, но этого не случилось. Через кошелёк я ощущал холод ночи в чёрном серебре.

Священник молча за мной наблюдал. Я взял из ящика ленту для запечатывания писем и обернул её вокруг кошелька. Затем зажёг свечу под чашей, в которой всё ещё лежал сургуч, подождал, пока тот растопится, и влил в затянутое отверстие кошелька, где сургуч затвердел. Кошелёк был хорошо сшит, кожа смазана маслом и эластичная. Может это как-то поможет.

— Амулет бога без имени, — сказал священник. — Я ещё никогда не видел его раньше. Это чёрный диск. Для чего все эти приготовления?

— Мы уже убивали одного Ночного Ястреба. Потом из амулета вышел тёмный, смертоносный дым. На этот раз я хотел убедиться в том, что этого не случится.

— Если хотите, я могу забрать кошелёк в храм. Первосвященник будет знать, как с ним поступить, — на его губах появилась лёгкая улыбка. — К тому же, моя вера должна меня защитить.

Я помедлил, потом протянул ему кошелёк. Он взвесил его в руке и аккуратно убрал под одежду.

Я внимательнее присмотрелся к мёртвому Ночному Ястребу. Он выглядел очень молодо. Одежда не сильно отличалась от одежды телохранителя. На нём были лишь странные мягкие сапоги с отдельным большим пальцем; в его широком ремне находилось много карманов и два кинжала. Меча при нём не было. Но прежде всего его тёмный плащ был из совершенно обычной ткани.

Я убрал вуаль с его лица и отодвинул капюшон. Это был мальчик, едва повзрослевший, чтобы отрастить бороду, с серо-коричневыми волосами и без единой морщинки на юном лице. В смерти он выглядел так, будто невинно спал.

— Что такое? — спросил священник.

— Здесь что-то не так, — удивлённо ответил я. — Это не Ночной Ястреб.

У священника был в руке Искоренитель Душ, когда он убил наёмного убийцу. И это много значило. Но я вспомнил бой между Зокорой и Ночным Ястребом в канализации. То была драка, которая продлилась, как минимум, целую минуту и разворачивалась на земле, стенах и потолке, возможно, даже в воздухе, также использовался дым.

Они потчевали друг друга ядами и магическими порошками, а движения были настолько быстрыми, что не различить глазом. И в конце Зокора проиграла. Если бы там, под потолком, висела Зокора, то даже с Искоренителем Душ в руке и элементом неожиданности, священник был бы для неё слишком медленным, возможно, я тоже.

— Я не понимаю, — произнёс я вслух, всё ещё стоя на коленях рядом с мёртвым телом.

— Я могу вам объяснить, — отозвалась Наталия, появившаяся в дверях. Её глаза посмотрели на меня, мёртвого парня, священника и мой всё ещё стоящий меч.

Я поднял взгляд на потолок: я уже опять забыл о вентиляционных отверстиях. Священник удивлённо уставился на неё, возможно, на него она также произвела впечатление. У Наталии уже всегда был дар очаровывать мужчин. Кроме того, на ней была одежда, которая не сильно отличалась от одежды мёртвого парня. Было заметно, что она напряжена и насторожена, а если не обращать внимание на красоту, то можно было почувствовать исходящую от неё угрозу, словно чьё-то присутствие заполняющее комнату. Она была в десять раз опаснее, чем этот мёртвый убийца, хотя без священника и Искоренителя Душ, он скорее всего, достиг бы своей цели.

Она кивнула священнику и плавным движением, которое уже само по себе было впечатляющим, скользнула ко мне.

— Наёмные убийцы изучают своё ремесло с малых лет, — тихо сообщила она с оттенком в глухом голосе, который напомнил, что она очень хорошо знает, о чём говорит. — Они проходят долгие годы обучения, и затем наступает этот важный момент… Его ждёт первая смерть, — она подняла взгляд от мёртвого парня. — Это была его собственная. Они оскорбляют вас с Лиандрой, Хавальд, посылая к вам учеников, — она почти нежно провела по лицу мёртвого. — Посмотрите на него. Ни одной морщинки. Ему не больше десятка и трёх, возможно, четырёх. А теперь загляните в моё лицо, видите следы моей жизни?

Наталия, без сомнения, была красивой женщиной, но я понял, что она имела в виду. Когда-то она была закалена в огне, Бальтазар положил её на наковальню.

Я также вспомнил черты лица Ночного Ястреба, победившего Зокору. Они были отмечены жестокостью и железной волей. Та женщина даже смогла почувствовать присутствие Наталии в камне…

Я кивнул, так как понял, что она имела в виду. Она посмотрела на мёртвого парня.

— Ваш наёмный убийца всего лишь ребёнок, — сказала Наталия и посмотрела на меня. — Они пошлют других.

— Говорят, что Безымянный ненавидит Сольтара, — твёрдо промолвил священник, вставая со стула Лиандры. — Потому что тот, что без имени, однажды хотел похвастаться перед своими братьями и сёстрами. Говорят, он утверждал, что является господином смерти. В доказательство он направил свою волю на ребёнка, который после этого умер.

Но Сольтар сказал, что только тот, кто может повелевать жизнью, также является господином смерти, и послал своё дыхание ребёнку, который снова ожил. С тех тот, что без имени, ненавидит нашего господа, потому что хоть и может уничтожить творение и жизнь, но не способен их создать, — он посмотрел мне в глаза. — Безымянный бог боится Сольтара, а его слуги боятся слуг нашего господа. Верьте в руководство нашего бога, и он направит вашу руку, как только что направил мою. Верьте, и тот, у кого нет имени, не сможет выстоять против вас, — он обоими руками нарисовал в воздухе передо мной и Наталией знак Сольтара, давая нам своё благословение. — За темнотой всегда стоит на страже свет. Пусть Сольтар сопровождает, направляет и защищает вас.

Не говоря ни слова, Наталия присела в этот странный поклоне, который уже однажды демонстрировала передо мной.

— Благодарю за благословение и вашу помощь, слуга Сольтара, — формально поблагодарил я.

Он кивнул нам, вышел из комнаты и тихо закрыл за собой дверь.

— Ты можешь уже встать, — сказал я. — Тебе не нужно становиться на колени, когда тебя благословляют.

— Я подумала, что должна, — тихо сказала она, когда поднималась, и снова её движение было чувственным. Я сделал вид, будто этого не заметил.

— Это первый раз, когда я получила благословение, и я ощущаю в себе силу твоего бога.

— Я никогда ничего не чувствую, — хрипло отозвался я, шагая мимо мёртвого парня к перилам, ведущим во двор.

Тот выглядел ужасно, несколько кустов были наполовину обуглены. А с краю, за почерневшим кустом, лежало что-то чёрное, скрюченное. Я посмотрел на крышу, но там не было видно никакого движения, никакой призрачной фигуры.

— Потому что он всегда с вами, — с грустью заметила Наталия. — Вы не сможете понять, что значит узнать, что на свете и в самом деле существует что-то великое. Что есть кто-то, кто проследит за тем, чтобы я не потеряла душу. Ваш бог, Хавальд, великий, а его благословение обещает мне милость перерождения, — она посмотрела на меня своими округлившимися глазами. — Если я умру, то буду рождена вновь, — взволнованно выдохнула она. — Представьте себе, вы сможете вновь увидеть людей, которых любите!

— Да, равнодушно ответил я. — Так говорят.

Я заметил, что мои пальцы вот-вот вцепятся в камень перил и расслабил их.

Она подошла, взяла мою левую руку и положила себе под левую грудь. Её янтарные глаза остановились на мне с такой интенсивностью, которую я едва мог вынести.

— Когда я недавно получила благословение, твой бог открылся мне. Я ощутила его, словно тёплый, очищающий огонь, который прошёл через моё сердце. Это было обещание. Благодаря этому благословению я впервые поняла, что моё сердце и душа будут в безопасности. Я выросла в Талаке, там ничто не может остаться в безопасности, ни сердце, ни душа. Разве ты не понимаешь, что это благословение для меня значит?

— Нет, — сказал я, высвобождая руку из-под пальцев. Я попытался забыть, что прикоснулся к её груди. — Он благословил нас на прощание. Это всего лишь фраза.

Теперь она посмотрела на меня с грустью.

— Благодаря этому благословению я поняла, что в сердце никогда не считала себя собакой, что осталась невинной.

— Я уже говорил тебе об этом раньше, — ответил я, отворачиваясь, чтобы посмотреть на мёртвого Ночного Ястреба. — Я всегда это знал. Для этого не требуется благословение.

Она больше ничего не сказала.

— Наталия, — грубо произнёс я. — Прекрати это. Лучше расскажи, что ты видела из всей этой сцены.

— Всё. Я не доверяла священнику, поэтому присматривала за вами. Для слуги бога он показался мне слишком высокомерным. Но как я теперь знаю, я отнеслась к нему несправедливо. Однако он лишь на секунду был быстрее меня. Посмотрите, — она встала на колени рядом с мёртвым парнем и осторожно повернула голову Ночного Ястреба.

Сначала я ничего не увидел, но когда она отогнула в сторону левое ухо и указала пальцем, я увидел металлический блеск за мочкой уха мёртвого ученика.

Она протянула руку и кончиками пальцев вытащила острую иглу, примерно вполовину длиннее моего пальца и вытерев водянистую кровь с блестящей стали, осторожно спрятала её в своей одежде.

— Я ношу третье полотно ночи, — тихо сказала она. — Когда-нибудь ты поймёшь, что это значит.

Она встала как всегда тихо и элегантно.

— Мы ждём тебя на кухне. Кое-что произошло, — сообщила она и снова сделав этот странный поклон, ушла. Она осторожно закрыла за собой дверь, и после её ухода комната показалась пустой.

Благословение Сольтара. Всё было так, как я сказал, я никогда его не чувствовал. Кроме того, внимание Сольтара никогда не казалось мне благословением.

Я вздохнул, размотал бинты, помылся, оделся, а потом принялся раздевать мёртвого парня. Для меня он был слишком маленьким, ростом примерно, как Наталия. Но, возможно, Ночные Ястребы ещё отправят мне кого-то более подходящего. Затем я обнаружил, что стеклянный кинжал исчез. Я всё осмотрел, но нигде его не нашёл.

В конце концов, я взял Искоренителя Душ и взвесил в руке.

— Хранитель Света… значит у тебя совершенно другое имя…

Меч ничего не ответил, но я его чувствовал.

— Больше никаких поросят, — вздохнул я, пристегнул меч к талии и спустился вниз. Неважно, как его называли, он всё ещё был проклятым клинком. Но он был моим.

— Где Лиандра? — спросил я, когда вошёл на кухню. Я уже раньше удивился тому, что её не было, когда пришёл священник. Армин тоже отсутствовал, но Серафина подняла на меня взгляд и улыбнулась, похоже, она простила мне то, что я, якобы, по её мнению, сделал.

— Они с Армином пошли во дворец. Это как-то связано с послом фон Герингом, — объявила она.

— Со мной всё в порядке, я исцелён, — сообщил я.

Сев, я с благодарностью принял кубок разбавленного вина, который предложила мне Афала, прежде чем снова вернулась к работе. Она как раз зашивала живот поросёнка, чтобы затем с явным трудом надеть его на длинный вертел и подвесить в печи.

— Что случилось? — спросил я Наталию.

Она уже что-то упоминала о происходящем.

— Город в смятении. Принц Тарсун мёртв, а принц Казир уехал на быстром коне со своей охраной, — объяснила она. Увидев вопрос в моём взгляде, она покачала головой. — Я ещё не успела раздать монеты Ночных Ястребов. Принц Казир бежал, когда услышал о показаниях принцессы. Принц Тарсун, как поговаривают на улице, позвал к себе своих восемь верных сторонников, шесть слуг и двух наложниц и лично обезглавил их в саду дворца Башни, а потом сам принял яд. Он оставил письмо, в котором принимает отцовство от возможного результата своей связи с Мариной. Он похвалил храбрость и свирепость Львицы и передал Марине, что наслаждался каждой секундой, потому что уже всегда испытывал к ней вожделение.

Она непонимающе покачала головой.

— Люди считают, что это достойное поведение. Когда священники Борона пришли, слуги открыли ворота и проводили их к принцу. Он сидел на своём троне, и, как говорят, на нём были одеты все знаки его ранга.

— Он спас племя Башни, — сказала Серафина. — Он лично убил всех, кто приближался к Марине или кого она могла обвинить, а потом себя. Он выставил всё, как акт страсти, поэтому наказание должен понести только он сам, а не всё племя.

Таким образом он уклонился от правосудия священников. Было много способов наказать мужчину, который совершил насилие над женщиной, но обычно за это кастрировали. Что ж, теперь он стоял перед самим Бороном.

— А Марина смогла обвинить и принца Казира? Или племя Змеи? — спросил я.

Наталия покачала головой. Серафина вздохнула.

— Поскольку мы не слышали показаний Марины, я точно не знаю. Возможно, косвенно. Но людям в Газалабаде достаточно того, что они услышали, также распространились слухи. Перед дворцами Башни, Змеи и Тигра собрались возмущённые толпы людей. Солдаты эмиры выстроились перед дворцами для их защиты, в противном случае, в них уже, скорее всего, ворвался бы народ. Люди в городе были безмерно возмущены, когда узнали, что произошло. Посланники из других эмиратов поспешили обратиться к Файлид и заверить её, что уважают и чтят племя Льва, — она пожала плечами. — Это может означать что угодно или ничего. В любом случае, в настоящее время любому приспешнику племени Змеи, Тигра или Башни рекомендуется вести себя тише воды ниже травы.

Я вздохнул и выглянул в сад, который выглядел так, будто там всё потоптали.

Это кое о чём мне напомнило.

— Я хотел ещё раз поблагодарить вас. За мою жизнь и мой меч.

— Ты всё-таки рад, что смог его вернуть? — с озорством спросила Серафина.

— На этот вопрос я отвечу тебе, когда буду знать сам. Есть ещё какие-нибудь новости?

Серафина замешкалась, а Наталия отвела взгляд в сторону.

— Что это?

— Ну, — нерешительно начала Серафина. — Марина дала свидетельские показания. Она описала своё первое спасение, потом второе. И она подробно описала нас. Теперь все действительно знают, кто мы такие. И есть ещё кое-что, — она посмотрела на свои руки, ей явно было неприятно продолжать рассказ. — Её считали мёртвой, теперь она снова жива. Как так получилось теперь, в сущности, знают все, а также то, что на коронации был некромант, притворившийся принцессой. Тем не менее поговаривают, что это ангел смерти вернул её из царства Сольтара в царство живых.

— Мы народные герои, — язвительно заметила Лиандра, заходя вместе с Армином на кухню через дверь, которую придержал для них Тарук. Выглядела она не слишком радостной. — Как тебе такое? Они хотят поставить тебе памятник. Прямо пред храмом твоего бога. Интересно, что об этом подумает твой бог.

— Как несправедливо, никто не говорит о верном слуге этого героя, — пожаловался Армин, но в его глазах блестели искорки смеха.

Лиандра сняла с пояса Каменное Сердце, и сев рядом со мной за стол, бросила взгляд на поросёнка в печке, в которой ещё не было огня. Пока тот будет готов, видимо, ещё понадобится некоторое время.

— Я рада, что ты исцелился, — поприветствовала она меня. И прежде чем я успел что-либо ответить, её улыбка поблекла, уступив место угрюмому выражению лица. — Фон Геринг послал тент из легиона Быков занять позицию на мосту перед посольством, и нам лишь с трудом удалось отговорить Файлид самой разместить там войска. Я могу понять Файлид, этот фон Геринг тоже меня бесит. Однако он утверждает, что всё это только из-за беспорядков в городе, — она посмотрела на меня. — Ты слышал, что принц Тарсун мёртв? Людям на это плевать, они сжигают изображающих его кукол и призывают к войне, — она громко заскрежетала зубами. — А теперь самое ужасное. Фон Геринг велел передать эмире, что если начнётся война, то при необходимости, легионы сохранят мир силой.

Это был тот же самый человек, который объяснил мне, что я не обладаю никакими политическими знаниями и вышвырнул меня из своего кабинета?

— О, — сказал я, позволив себе взглянуть на Армина. Он тоже выглядел довольно злым. — И какова была её реакция?

— Она вспылила, — ответил Армин. — Ещё чуть-чуть и она бы лично пошла к нему, чтобы высказать своё мнение.

— Если коротко, то она назвала его ослом без хрена, — сухо заметила Лиандра. — Она была гораздо более детальной в своей оценке.

Серафина тихо рассмеялась, а Наталия и Афала захихикали. Веселье не продлилось долго, потому что в дверях кухни появился Тарук и поклонился.

— Эссэра, — обратился он к Лиандре. — Все ставни и двери закрыты и заперты, — таким образом он снова напомнил нам о всё ещё существующей угрозе.

— Спасибо, Тарук, — поблагодарила она, и он с поклоном закрыл за собой дверь.

Я не обратил внимание на эту интерлюдию.

— Она намерена что-нибудь предпринять? — вместо этого спросил я.

— Файлид? — переспросил Армин. — Нет. Она в бешенстве, но благоразумна. Она лишь отправила ответ, что племя Льва не ищет войны и что такие указания были бы в другом месте более эффективны, — он повернулся ко мне. — Тебе моя львица просила передать, что она с удовольствием положила бы конец ссорам, но что на данный момент посол так напирает на неё, что это было бы похоже на капитуляцию. Сейчас это невозможно, потому что будет выглядеть как слабость.

— А здесь всё было спокойно? — спросила Лиандра и потянулась к вину, чтобы немного выпить.

— Священник Сольтара убил Искоренителем Душ Ночного Ястреба и исцелил Хавальда, — сообщила Серафина. — Больше ничего не случилось.

Лиандра подавилась, закашляла и удивлённо посмотрела на меня.

— В самом деле?

— Да, — подтвердил я, наградив Серафину неодобрительным взглядом. — Однако, похоже, что Ночные Ястребы до сих пор посылали к нам только своих учеников.

— Они пошлют и других, — добавила Наталия. — Следующими появятся подмастерья. А потом придут они сами. Священники, — она выглядела серьёзной. — Тогда на них будет одет плащ из живого дыма. Что бы это ни было, я предполагаю, что его носят только священники. В нём слишком много от Безымянного, чтобы доверить такой плащ кому-нибудь ещё.

У меня сохранились неприятные воспоминания, связанные с этим плащом, и я боялся, что её предположение было верным.

— А что насчёт традиции, что после они якобы оставят тебя на двадцать лет в покое? — спросил я.

— Это? — Наталия покачала головой. — Я в это не верю. Думаю, что они предпочитают придерживаться другой традиции. А именно, надёжно выполнить свой заказ. Или эта традиция действует только в том случае, если убить одного из их священников.

— Я слышал, что в храме служит только тринадцать, — размышлял я. — Но если ты права, Наталия, то их будет намного больше.

— Возможно, вы слышали о тринадцати священниках, — сказала она. — В их число не включаются подмастерья и ученики.

Я почувствовал рядом с собой Искоренителя Душ и прикоснулся к нему.

— Прошу простить меня, — промолвил я, когда встал и взял его в руки.

— Что случилось? — удивлённо спросила Лиандра.

— Тарук сидит в коридоре и полирует свой меч. Афала здесь. Дарсан пишет что-то в приёмной для аудиенций. Я видел его, когда шёл сюда. Все остальные здесь. Тот, кто крадётся через комнату над нами может быть Дарсаном, но я в это не верю. Он бы не слонялся по углам.

— В комнате над нами? — переспросила Наталия.

Я кивнул.

— Он медленно двигается вправо. Я сейчас вернусь.

Наталия покачала головой.

— Не имеет значения, убьёшь ты его сам или нет. Так что я тоже могу о нём позаботиться.

— Ты уверена? — спросил я.

Она улыбнулась и закрыла лицо вуалью.

— Уверена, — сказала она и покинула кухню через дверь. Дверь за ней закрылась, но ещё прежде она исчезла из поля зрения Искоренителя Душ. Была уже в камне. Зато я увидел, как в коридоре повернулся Тарук, посмотрел на дверь, а потом пожал плечами. Он даже её не заметил.

— Я уже говорил, что нахожу её жуткой? — спросил Армин, встряхнувшись. — Она внушает страх.

— А мне она нравится, — на удивление всех призналась Сарафина, и я вопросительно посмотрел на неё. — Она такая открытая, — объяснила та.

— Не стоит ли нам проверить? — спросил с тревогой Армин, глядя на потолок.

— В этом нет необходимости, — ответил я, потому что всё ещё держал в руке Искоренителя Душ.

В его восприятии важно было только живое, всё остальное его не касалось. Он разделял своё восприятие со мной, когда я прикасался к нему. Когда я был слепым, я научился ему доверять. Для него камень вокруг был лишь чёрным стеклом. Однако это было скорее не зрение, а ощущение. Когда Наталия была в камне, я её не видел. Но мы оба её почувствовали, когда она покинула камень позади Ночного Ястреба, а потом снова исчезла в нём. Она и правда не заморачивалась с ним долго, мы увидели её всего на одно мгновение, потом жизнь в убийце погасла.

Наталия снова вошла в дверь, убрала вуаль и села.

— Он был старше, — сообщила она. — Быстрее и осторожнее. Прижимался спиной к стене, — она потянулась за своим кубком.

— Это как-то нечестно, — заметил Армин.

Она одарила его одной из своих самых обаятельных улыбок.

— Правда? А мне показалось это практичным.

19. Ночные Ястребы

— Извините, эссэри, — промолвила Афала, рассеянно заламывая руки. — У нас в доме сейчас три трупа, что мне с ними делать?

Лиандра посмотрела на меня. А мне-то что ответить?

— Тогда я вместе с Таруком отнесу их в сторожевую комнату.

Она имела в виду небольшую комнату рядом с вестибюлем. Там были зарешеченные окна и прикреплённая к стене, стояла пустая оружейная стойка, так что когда-то она была сторожевой. У нас не было охранников, поэтому комната не использовалась, как и многие другие. Другим вариантом мог быть подвал, но для этого тела нужно будет пронести через кухню. А их сейчас никто не хотел видеть.

— Я могу спрятать их в стене, — предложила Наталия.

Я в ужасе посмотрел на неё. Мысль о наличии трупов в стенах привлекала меня ещё меньше.

— Я не хочу иметь в стенах беспокойных духов, — также решительно, почти с негодованием, произнесла Лиандра.

— Когда закончим, то сожжём их.

— И вы совсем не боитесь? — спросил Тарук, когда помогал мне раздевать третьего Ночного Ястреба. Он тоже был недостаточно высокий, но, по крайней мере, его брюки и рубашка очень были похожи на вещи, которые носили мы.

— Боюсь? Я всегда боюсь, когда меня хотят убить, — ответил я Таруку.

Амулет я снова положил в мешочек, затем пригляделся к остальному снаряжению. В основном это были кинжалы, два маленьких дротика, ручной арбалет. Он был миниатюрным, но с короткой дистанции смертоносен, прежде всего, когда на болте был яд. А это вероятнее всего.

Также я нашёл стеклянный кинжал, вставленный в стальные ножны, чтобы тот случайно не разбился, гарроту и два непонятных предмета. Лишь чуть позже до меня дошло, что эти небольшие пластины с когтями спереди и кожаным ремешком сзади — приспособление для лазанья, которые можно было пристегнуть к рукам. Я взял себе кинжалы и ручной арбалет.

— Только страх мне не поможет, потому что он не остановит того, кто намеривается убить. Но благодаря страху, человек становиться внимательнее, и это хорошо, — продолжил я.

У него также были с собой четыре стеклянных флакона в кожаных трубках. И разные другие вещи. В отличие от учеников, у этого убийцы была татуировка на левой лопатке — очертание ястреба. Кольца на пальце или чего-то ещё, что могло бы послужить опознавательным знаком, не было. Скорее всего, чтобы узнать друг друга, они использовали жесты, что часто можно было встретить в практике.

У этого человека также не было с собой меча, однако у Ночного Ястреба в канализации был. Я изучил лицо покойника. Он был ненамного старше ученика, но Наталия всё же оказалась права: лицо этого человека было жёстче, чем обычно у людей его возраста. Я вспомнил резкие черты лица Сарака и как я сам выглядел на рисунке Серафины. Убийство оставляло свои следы.

— Я сидел за дверью кухни и дежурил, — сказал Тарук. — Теперь я знаю, что в этом нет смысла. Но я слышал, о чём вы говорили на кухне, — да, эти вентиляционные отверстия. Скорее всего, нас было слышно сейчас во всём доме. — Никто из вас не выказывает страха. А ваши женщины… они меня тревожат.

— Они не мои женщины, — поправил я.

Он кивнул.

— Они всё равно меня тревожат. Особенно женщина-кошка, — сначала я подумал, что он имеет в виду Зокору, но он даже ещё не был с ней знаком, значит говорил о Наталии.

— Она убивает, как будто это спорт, — объяснил он, беря за ноги мужчину.

Я прикоснулся к Искоренителю Душ и узнав, что поблизости никого нет, схватил мёртвого парня под мышки. Невозможно было узнать, как Ночной Ястреб умер. Скорее всего, неожиданно.

— Я так не думаю, — возразил я. — Полагаю, она беспокоится об этом даже больше меня.

— Вы часто думаете о тех, кого убили, эссэри? Я в своей жизни убил двоих, и я не могу их забыть.

Нет, тех, кого я убил, я вспоминал редко. Возможно, иногда. А вот Сарака я так быстро забыть не смогу, хотя и не был инструментом его смерти. Чаще я думал о тех, кто умер за меня. Эти лица мучили меня в моих снах.

— Нет, — ответил я Таруку. — Меня преследуют другие призраки.

Потом мы поднялись наверх, чтобы забрать юношу, лежащего в моей комнате, но он исчез. Я внимательно огляделся, также используя восприятие Искоренителя Душ. Никого. Обугленное тело во дворе тоже пропало. Мы с Таруком обменялись взглядами и поспешили спуститься в комнату, в которую только что отнесли другого Ночного Ястреба. Он тоже пропал.

Тарук обеспокоенно оглядывался по сторонам. Я тоже прислушался и напряг все свои чувства восприятия, в том числи и восприятие Искоренителя Душ, но ощутил жизнь только на кухне. Мы вместе с Таруком осмотрели каждую дверь и каждое ставню. Всё было плотно закрыто. После чего мы вернулись на кухню.

— Вы перенесли их? — спросила Лаиндра, когда мы вошли.

— Нам не пришлось, — сказал я. — Они сами забирают своих мертвецов, — я посмотрел на собравшихся. — Всё заперто. Нет никакого мыслимого способа, как они могли бы войти в дом. Я ничего не понимаю.

— А чего здесь непонятного? — спросила Наталия. — Это большой дом. Они уже здесь.

Вы идёте в одну комнату, а они в другую. Вы проверяете одну ставню, и с ней всё в порядке, потому что её закрыли изнутри. Вы проверяете одну дверь, а другая открывается, чтобы впустить других. Против хорошего убийцы существует только одна защита: ещё более выдающийся убийца на вашей стороне. Если позволите, я пойду на охоту.

Мы с Лиандрой обменялись взглядами.

— Я чувствую себя трусихой, — заметила она, высказав то, что подумал я сам.

— Вы боитесь магических сил? — спросила Наталия. Лиандра немного помедлив, покачала головой.

— А вот я боюсь, — сказала Наталия, вставая. — Но магия — это ваше ремесло, а моё — смерть.

Она прошла через дверь и закрыла её за собой. Тарук, который теперь тоже сидел на кухне, встал, снова открыл деверь и выглянув в коридор, посмотрел вправо и влево. Я смог прочитать по его лицу, что она скрылась из виду.

Прошло так много времени, что даже я забеспокоился. Почти никто не говорил, затем дверь открылась, и на кухню вошла Наталия. На лбу у неё была кровоточащая царапина.

— Её послали за вами, маэстра, — сообщила она, садясь за стол. Свою левую руку она берегла и двигала ей осторожно. — Она хорошо знала своё дело. Должно быть, она заметила, что стены здесь небезопасны, поэтому держалась от них на расстояние. Я не смогла найти её, пока находилась в стене, мне пришлось долго искать.

— Что с твоей рукой? — с тревогой спросил я. — Они же используют яд.

— Она висела на потолке, вцепившись в него этими когтями для лазанья. Я увидела её слишком поздно, но она поцарапала меня только этими когтями, не успела применить что-то другое, — она обвела нас взглядом. — Думаю, она также использовала магию, чтобы спрятаться. Я действительно заметила её поздно. Теперь придут священники. А о них мы знаем, что они владеют магией. Тогда моя полезность будет под вопросом.

— О священниках мы позаботимся сами, — сказал я, глядя на Лиандру, и та решительно кивнула. — Ты сделала достаточно.

Наталия коротко склонила голову и обнажила руку. На её предплечье зияли три глубоких кровоточащих царапины. Раны выглядели нечистыми и болезненными.

— Всё так плохо? — спросил я.

Она покачала головой.

— У меня были уже раны и похуже.

Да, это было правдой.

— Они заживут, — промолвила Лиандра. — Я дам ей денег для храма.

Хотел бы я, чтобы Зокора была с нами, она была бы в курсе, как лучше всего лечить такие раны. До сих пор казалось, что Ночные Ястребы не особо достойные противники, но это было обманчивым впечатлением. Просто до сих пор нам везло.

— Почему бы вам уже сегодня не перенести бой на их территорию, эссэри? — тихо спросил Армин.

— Потому что ещё не время, — ответил я. Я снова повернулся к Наталии. — Это другая причина, почему ты сделала достаточно, Наталия. Без тебя будет невозможным то, что мы собираемся сделать. Ты нужна нам.

На этот раз её кивок был более чётким, она как раз проверяла, могла ли ещё двигать пальцами. Похоже, что могла. Я снова вернулся к вопросу Армина.

— Я хочу, чтобы они все находились в своём гнезде.

— И завтра они все будут там? — удивлённо спросил он.

— Завтра день посещения храма. Люди любят соблюдать традиции. У наших богов это полуденная месса, которая освящена для людей. Ночь принадлежит Сольтару, однако Безымянный тоже заявляет на неё свои права. Я предполагаю, что верующие Безымянного соберутся в день посещения храма в полночь. Если бы я был священником Безымянного, это было бы время для мессы в честь Тёмного бога. Всё остальное кажется мне неуместным.

Армин посмотрел на меня с сомнением.

— А что, если всё окажется не так, эссэри? — спросил он.

— Ну нет так, так не так, — ответил я. — Самое главное — это утопить Властелина Кукол, а он будет там. Всё остальное лишь приложение.

— Что думаешь, когда придут священники? — спросил я Наталию.

— Лучшее время убить кого-то — это час до восхода солнца, — сказала она. — Если жертва была заранее предупреждена, то провела ночь без сна и устала. Если же она ничего не подозревает, то будет крепко спасть. Так сделала бы я.

— Тогда мы пойдём сейчас спасть, — заметил я.

Но в этот момент раздался стук в дверь. Это оказался Дарзан, и когда он вошёл, было ясно видно, что что-то не так.

— Что случилось, Дарзан? — дружелюбно спросила Лиандра. Молодой человек за последнее время много для неё сделал, и, похоже, она была им довольна.

— Я должен передать вам сообщение, — промолвил он, весь бледный. Он протянул нам ладонь, на которой было чёрное пятно. Это пятно сгустилось на наших глазах, поднялось вверх и обвилось вокруг его руки, образовав змею из дыма с горящими жёлтыми глазами.

— Хавальд бей, ожидай свою участь на крыше этого дома. Если придёшь не один, то они все умрут раньше тебя, — прошипела она, и мне показалось, что я вижу в дыму раздвоенный язык. — Потом Лиандра, посол потерянного королевства, придёт ваша очередь спасать невинные души в этом доме.

Змея из дыма ещё раз посмотрела на нас своим жёлтым взглядом, затем исчезла, превратившись в клубки тумана. Пятно исчезло с руки Дарзана, но он всё ещё был бледным и дрожал. Как он поведал, призрачная фигура внезапно оказалась позади него и попросила передать это сообщение.

Лиандра жестом пригласила его присесть. Я посмотрел на Наталию, но та лишь пожала плечами.

— Что ж, Хавальд, я подождала бы до раннего утра, но они, видимо, спешат. Тем не менее они сделали умный ход, они знают, как заставить вас выйти к ним одному.

Я встал и взял Искоренителя Душ.

— Сейчас вернусь, — сказал я.

Все уставились на меня.

— Что не так? — спросил я.

Лиандра подошла ко мне и поцеловала.

— Не нужно всегда быть таким, Хавальд, — тихо произнесла она.

— Каким таким?

— Как будто всё это совсем не сложно… Хавальд, ты уже чуть не умер сегодня! — сказала она так тихо, что услышал только я.

Я притянул её к себе и поцеловал.

— Это был несчастный случай. Кроме того, я не хотел выглядеть безучастным. Дело совсем не в этом, — попытался я объяснить. — Поединок обычно длиться недолго. Меня либо убьют, либо я скоро вернусь. Я оптимист. Что было, то прошло.

Она посмотрела мне в глаза, мужественно улыбнулась и кивнула.

— Да прибудет с тобой защита богов!

Поднимаясь по лестнице, я ожидал, что Ночные Ястребы уже поджидают меня где-то на моём пути, но всё оказалось не так. Я открыл тяжёлый люк, ведущий на крышу, и поднялся наверх. Они стояли по обе стороны от люка, слева женщина в плаще из дыма. Она слега поклонилась и указала на мужчину справа от меня. Он тоже расплывался на фоне ночи, был не больше чем дым и тень. Он жестом показал мне подойти ближе. Похоже, что священники придерживались старых правил. Но как я уже сказал Наталии, я не очень в это верил.

Мужчина был одет, как и другие Ночные Ястребы, однако на нём был этот живой плащ из теней и меч в руке. На руках были перчатки, и он либо был чернокожим, либо намазал чёрным участок кожи вокруг глаз поверх вуали. Даже когда я подошёл к нему, его было сложно разглядеть в темноте.

— Вы не выглядите таким уж опасным, — заметил он изысканным голосом, который звучал мелодично и образованно.

— Вы тоже, — отозвался я, и он тихо рассмеялся.

Он внимательно меня осмотрел.

— Вы где-то ранены или не здоровы? — вежливо спросил он. — Мне стоит принять это во внимание?

— Нет, всё хорошо, — ответил я. — Я пообещал, что скоро вернусь. Мы можем начать?

— Вы так стремитесь попасть в царство тьмы? Тогда я выполню ваше желание, — он махнул рукой, и передо моим лицом повалил дым, я откатился в сторону, потому что не испытывал потребности нечаянно его вдохнуть. Живой плащ придал священнику неожиданные способности, потому что, похоже, он действительно мог превращаться в дым и перелетев через меня, оказался за моей спиной.

Если бы я полагался на своё зрение, я бы был уже мёртв, но я закрыл глаза, рассчитывая на Искоренителя Душ. Я нырнул под лезвие, но кое как успел увернуться от кинжала, Искоренитель Душ дёрнулся по диагонали вперёд, но его парировало чёрное лезвие. Полетели искры, затем мы отступили друг от друга.

— Впечатляет, — вежливо заметил он.

Теперь мне больше не хотелось играть. Я атаковал, но был слишком медленным при третьем ударе одной последовательности, которую только что уже использовал. Его чёрный клинок дёрнулся вперёд с точностью опытного фехтовальщика. Он чувствовал мою слабость, расширил её с опытом закалённого ветерана, и чтобы нанести смертельный удар, сделал требующийся выпад вперёд.

Вытерев мной пол в третий раз, один брюзгливый мастер меча как-то объяснил мне, что по-настоящему хороший противник очень быстро может разглядеть технику своего оппонента. Если дать ему время правильно прочитать её, то тебе конец. Если слишком торопиться, то тоже умрёшь. Так что же тогда делать? Очень просто, нужно встроить ошибку.

Нужно сделать то, что иногда случается даже с самым хорошим мечником и повторить последовательность атаки. Если мастер уже один раз видел её, то знает шаги. И если сделать крошечную ошибку, он её использует. Тогда ты умрёшь, если только не поступить совершенно иначе, чем он ожидает.

Я должен был отступить, чтобы попытаться сделать парад, все внешние признаки к этому вели, мой вес тоже опирался на правую ногу… Наверное, я спотыкался или падал десятки раз, прежде чем научился атаковать из с этой неправильной позиции. Этот один шаг из неверного баланса был душой трюка.

Благодаря ему, я смог подойти к нему, хотя должен был находиться где-то в другом месте. Я вогнал ему стеклянный кинжал в шею, который забрал у последнего посланника, направив его снизу по диагонали, там, где не было доспехов, а потом сломал рукоятку. Стекло разбилось, он в шоке стоял передо мной, не понимая, что только что случилось. Из раны шёл дым.

Оказывается, это был не яд, как я предполагал, а кислота, какое неожиданное коварство.

Его шок длился всего мгновение, он ещё попытался забрать меня с собой, но на этот раз это я прервал его последовательность шагов, и жадный клинок Искоренителя Душ перерубил его по диагонали и положил конец боли.

Часть поменьше от тела упала через край крыши на улицу. Его плащ отделился и хотел поднять вверх, но Искоренитель Душ перерезал его на четыре части, и нечестивое существо рухнуло вниз. Мой клинок вспыхнул в лунном свете, и на этот раз опьянение наступило быстрее и было таким сильным, что заставило меня вздрогнуть. Без моего вмешательства Искоренитель Душ дёрнулся вперёд и через доспехи Ночного Ястреба пронзил амулет. Вокруг бледного лезвия заколыхался и закрутился дым. Мне показалось, что я скорее почувствовал, чем услышал отдалённый крик, затем дым рассеялся и исчез.

Я медленно вытащил Искоренителя Душ из мёртвого тела.

Я развернулся, готовый сразиться с женщиной. Она всё ещё стояла на другой стороне крыши и поклонилась.

— Пошлите наверх другую, — произнесла она бархатным голосом. Я поклонился в ответ и направился к люку. Возможно, в том, что рассказал мне Армин о Ночных Ястребах, всё же была доля правды.

А возможно и нет, потому что Искоренитель Душ внезапно дёрнулся вверх, и что-то металлическое отлетело в сторону, в то время как я откатился прочь и отразил ещё три снаряда. Женщина Ночной Ястреб тоже превратилась в этот тёмный дым и потекла мне навстречу. Она поделилась один, два, три раза, и теперь меня окружили четыре её копии, и все они улыбались под своей вуалью.

— Теперь твой конец близок, — сказали они все одновременно.

Но в восприятии Искоренителя Душ по настоящему живой была только одна из них. Тем не менее набросились на меня все четыре.

Я был удивлён, что она держала меч одной рукой, её левая была вытянута в сторону, как будто для равновесия. Атаку одной единственной живой, находящейся позади меня, я блокировал Искоренителем Душ, который держал в правой руке. И когда разворачивался, другой рукой вытащил маленький арбалет. Когда я выстрелил, её голова находилась всего на расстоянии ладони от оружия. С такого расстояния я не мог промахнуться даже левой рукой.

Она как раз ещё успела понять, что всё кончено, хотела отвернуться, попыталась уклониться и в одно и тоже время броситься на пол, ударить мечом по моей руке, а свободной, направить выстрел вверх. Она сильно пнула меня в колено, чтобы выбить почву из-под ног, но её клинок был перехвачен моим, моя рука с арбалетом последовала за её движением. Только её пинок увенчался успехом, она чуть не сломала мне колено, но действовал слишком поспешно.

Она потянула меня за руку, её глаза расширились, она ещё сильнее запрокинула голову назад, но было слишком поздно, двигаться настолько быстро не мог никто, даже она.

Скорее всего отравленный болт попал ей в левый глаз, всё же выстрел был не смертельным, потому что ей всё-таки удалось избежать того, чтобы болт через глаз поразил мозг. Он застрял с краю глазницы.

Никогда бы не подумал, что ей ещё удастся предотвратить свою смерть. Но когда она отступила и закричала, Искоренитель Душ дёрнулся вперёд.

Слепая на один глаз и ослеплённая болью, она парировала один, два, три раза, но потом я внезапно направил бледное лезвие справа, там, где она была слепая. Последний её парад был неудачным, мой клинок устремился вперёд, мимо чёрного клинка, и почти как змея обвился вокруг чёрной стали. Женщина Ночной Ястреб размахнулась, чтобы сделать последний финт, её клинок дёрнулся вперёд, чтобы пронзить моё сердце. И мгновение раньше она, возможно, добилась бы успеха, но это Искоренитель Душ первым отнял её жизнь.

Я, тяжело дыша, отступил назад.

Прежде чем превратиться в дым и развеяться, три другие женщины укоризненно посмотрели на меня. На этот раз я обнаружил, что плащ, который словно чёрная тень, хотел воспарить вверх, также можно убить, разрубив пополам. Затем мой клинок расколол ещё один чёрный амулет и, наконец, всё закончилось.

Она лежала передо мной, растянувшись на каменных плитах нашей крыши. На этот раз это я, поклонившись, отдал ей честь. Она предотвратила смертельный выстрел, наполовину слепая, смогла парировать Искоренителя Душ и в конце почти застала меня врасплох этим финтом.

Вероятно, она была самым лучшим противником, с которым мне когда-либо приходилось сталкиваться. Когда я кланялся, что-то отделилось от моего плаща и скользнув вдоль шеи, упало к ногам. Я осторожно поднял предмет, и он оказался тонкой иглой. В свете луны мне показалось, что её кончик коричневого цвета.

Теперь я также понял, что она делала своей левой рукой. Это было простым совпадением, что игла запуталась во моём плаще. Я её выбросил.

Женщина Ночной Ястреб была мертва, а я ещё жив.

Её жизнь потекла в меня, словно обрушившийся цунами, мои колени задрожали, и я упал на пол. Я сделал глубокий вдох и сознательно попытался забыть, что только что произошло. Когда я снова мог стоять на ногах, я поднялся и посмотрел на неё в последний раз. Её глаз был уничтожен, всё же казалось, что она мне подмигивает.

Убив Ночных Ястребов Искоренителем Душ, я проявил к ним милосердие, потому что Искоренитель Душ отправлял души к Сольтару. Они поклонялись Безымянному, но таким образом были избавлены от своего Тёмного бога.

Без Искоренителя Душ и его восприятия я был бы сейчас мёртв. Это было нечестно с мой стороны, да. Но я не собирался много об этом думать, мой раздор с мечом закончился. Иногда мне даже казалось, что я его понимаю. Возможно, клинок и был проклятым, но он был моим. А на данный момент мне пригодится любое нечестное преимущество. Поэтому я решил также сохранить ручной арбалет.

Спустившись, я закрыл люк, задвинул засов и вернулся на кухню.

Когда я вошёл, никто не сказал ни слова, только Лиандра встала и подошла ко мне.

— Я рада, что ты жив, — промолвила она, криво улыбнувшись. — Я тоже сейчас вернусь.

Я притянул её к себе и поцеловал.

— Тебя больше никто не ждёт.

— Ты победил их обоих? — недоверчиво спросил Армин.

— Они были настолько благородны, что не атаковали одновременно, я сражался с ними по очереди.

Все понимали, как бы это закончилось в противном случае.

Наталия посмотрела на меня тёмно-янтарными глазами, в них читался вопрос.

— Благодаря ему и старому трюку, — сказал я, кладя ручной арбалет на стол.

Это было красивое оружие, хорошо сделанное, украшенное серебряными узорами и полностью выполненное из металла. Скорее это был даже не арбалет, потому что не хватало лука. Только плотно намотанная пружина из блестящей стали толкала болт вперёд. Игрушка, но полезная.

— Он даже не ранен, — заметил Армин.

Я не ответил. Иногда всё было поразительно просто, но иногда наоборот. Маленькие раны определяли победителя, кровь, из-за которой рукоятка меча становилась скользкой, множество маленьких ран, из-за которых одолевала усталость, замедляющая тебя. И в конце на ногах оставался тот, кто ещё мог стоять. Таким образом бой тоже мог проходить. Но чаще всего всё было иначе: быстрые удары, ошибка и всё заканчивалось.

Я кивнул остальным, когда взял Лиандру за руку.

— Говорю вам, пришло время идти спасть.

На рассвете я соскочил с кровати, одно мгновение перед глазами стояло чёрное лезвие, метящееся мне в сердце, но это был лишь обрывок сна. Я посмотрел на Лиандру, она сонно запротестовала, ища меня в помятых простынях. Я снова опустился к ней на кровать, взяв с собой в сон её лицо. И оно нравилось мне больше, чем лицо женщины Ночного Ястреба.

Утром мы узнали, что ночью у Дарзана начался жар. Серафина и Тарук ещё попытались отвести его в храм, но яд был слишком сильным: он умер прежде, чем они добрались до божьего дома.

От Ночных Ястребов ничего не осталось, тела и всё, что у них было с собой из снаряжения, исчезло ещё ночью, но кое-что они оставили на кухонном столе: ручной арбалет и десять новых неиспользованных болтов, а также две расколотые чёрные монеты.

Наталия сказала, что они обе находились в мешочках, а те, в свою очередь, в комоде рядом с её кроватью. Стеклянный кинжал, который она присвоила себе, исчез.

Это сделало завтрак событием с бесконечными разговорами.

— Значит нам повезло, что они обошлись с нами честно, — задумчиво произнесла Лиандра, двигая по столу одной из расколотых пополам монет. — Они легко смогли бы убить нас во сне.

Возможно. Но ни Каменное Сердце, ни Искоренитель Душ не нуждались во сне, а мой проклятый клинок вполне был способен вырвать меня из самого глубокого сна.

— Значит нам повезло, — сказал я, кладя в карман свою монету. — Иногда удача необходима.

Мы все встали сегодня рано, Серафина и Тарук, возможно, даже ещё не ложились, а смерть Дарзана тяготила нас. Единственным лучиком света была миска с кусочками медового пирога на столе.

Время от времени я украдкой лакомился им.

Армин посмотрел на расколотую монету Лиандры и покачал головой.

— Смысл понятен, — промолвил он. — Но я ещё никогда не слышал ничего подобного, — он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. — Я не понимаю, как они смогли войти.

Я подумал о том, как Ночные Ястребы превратились в дым. Ни одна из наших ставен не закрывалась настолько плотно. А можно ли утопить дым?

— Это действительно закончилось? — спросила Лиандра. Она выглядела немного рассеянной, а её глаза были красными.

Ей нравился Дарзан, и она имела с ним больше дел, чем я. На самом деле, я почти его не замечал.

— Нет, — ответил я. — Через двадцать лет один из них снова попытается убить нас. Но сначала ход сделаем мы, — я посмотрел на Наталию. — Теперь всё зависит от тебя. Как твоя рука?

Она пошевелила ей.

— Она более менее в порядке, — сказала она. — Но до этого я ещё наведаюсь в храм. Также чтобы помолиться. Мне нравится твой бог.

Мой бог. Дарзан был мёртв. Молодой человек, трудолюбивый, скромный и вежливый. От него не было слышно ни единого громкого слова, он всегда был незаметным и имел почерк, из-за которого храмовые писцы могли бы заплакать от зависти.

Сольтар получил свою плату.

20. Посол

— Армин, — сказал я. — Нам нужна твоя львица, Файлид.

Он с удивлением посмотрел на меня.

— Эссэри, как бы это не было удивительно, но она эмира, львица Газалабада, и сама распоряжается своим временем. Но так как она благоволит к вам, то, возможно, ещё сегодня найдёт время, чтобы принять вас.

Возможно, «ещё сегодня» будет уже слишком поздно. Я покачал головой.

— Я говорю не об аудиенции, а о том, что она нужна нам лично, прямо сейчас. Есть кое-что, что мы должны сделать вместе.

Армин растерялся.

— Господин Требований, вы хотя бы назовите, что это?

Я покачало головой.

— Пока нет, я ещё не совсем уверен.

— Значит вы хотите, чтобы она прибежала к вам, как собачонка, которую позвали, не зная, для чего? Перед вами она тоже не будет преклонять колени, Хавальд бей, — упрекнул меня Армин.

Я вздохнул. Когда дело касалось Файлид, он в последнее время часто вёл себя подобным образом.

— Передай ей, что речь как раз об этом. Чтобы ей не пришлось преклонять колени. Это важно.

— Это вы так говорите, Господин Нетерпения!

— Армин, — тихо промолвил я. Мой тон, возможно, был немного холоднее, чем я планировал. — В гавани стоит корабль, который я купил по твоему совету. Купил у тебя, как я полагаю. Теперь он принадлежит мне. Мы все можем быть на борту уже через отрезок свечи, а спустя ещё один — отчалить. Ночные Ястребы рассекли наши монеты. Если мы отправимся в путь, нас никто не остановит. И это именно то, что мы сделаем, если твой Львицы не будет здесь через отрезок свечи.

Лиандра открыла рот, но я посмотрел на неё, и она сразу его закрыла. Армин хотел что-то сказать, но я уже продолжил свою тираду.

— С тех пор, как мы приехали сюда, ты тянул за ниточки, разыгрывал слугу и дурачил нас. Для нашего же блага, да, но равным образом для своего и для блага Файлид. Ты не колебался использовать нас и достаточно часто заверял, что благодарен и что доверяешь нам. Всё это были твои слова. Добавим сюда ещё уверения Файлид. Если это были только слова, то мы уезжаем. Однако, если это нечто большее, то мы разрушим план, который копает под львиный трон. Тот, на котором сидит твоя львица. Теперь иди и передай ей то, что я сказал и поразмышляй сам, какие из твоих красноречивых слов ты действительно имел в виду.

Лицо Армина застыло в маске, когда он встал, поклонился и молча вышел из кухни. Сначала все хранили молчание, затем мы услышали, как хлопнула тяжёлая дверь в вестибюле.

— Хавальд, — нерешительно начала Лиандра. — Это глубоко его ранило.

Я повернулся к ней так быстро, что она почти отпрянула.

— Лиандра, — промолвил я, стараясь говорить как можно мягче. В конце концов, это не она разозлила меня. — Я зову его своим другом. Я терпел его игры, но это он тот, кто меня оскорбил, если думает, что я не вижу, где тянутся его нити. Я доверяю ему, и он не разочаровал моё доверие. А вот он доверяет только себе и, возможно, Файлид. Я только что потребовал от него то доверие, которым он так хвалился, но никогда не был готов безоговорочно проявить, — учитывая то, как на меня смотрели другие, видимо, я повысил голос. Я попытался снова успокоиться. — Он говорит о дружбе и действительно так считает. Но эта дружба на его условиях. Мы подразумеваем под ней не тоже самое…

— Он не такой, — сказала Лиандра. — Я…

— Если вы говорите об Армине, — донёсся голос Зокоры от подвальной двери, — тогда я спокойна, что ты не слепой, Хавальд.

Она вошла, позади неё стоял улыбающийся Варош, до самого носа закутанный в меха, он как раз снимал рукавицы. На Зокоре была её дорожная кожаная одежда, холод был ей не почём.

— Зокора! — воскликнула Натали, вскакивая на ноги, чтобы обнять её. — Ты вернулась!

Говорят, что эльфов невозможно удивить. Иногда касательно этого у меня были свои сомнения. Зокора на удивление сдержанно высвободилась из объятий Наталии. Когда я обнимал её в последний раз, меня она укусила.

— Очевидно же, — она обвила нас всех взглядом и остановилась на Афале. Сняв свой кожаный плащ, она передала его ей. — Принеси вина, — приказала она и села. Афала ошеломлённо посмотрела на неё, затем на тёмный плащ в своей руке, в конце концов, похоже, поняла и поспешила прочь.

— С возвращением, мы по вам скучали, — с облегчением промолвила Лиандра. — Но пока ещё не ждали, что вы придёте.

— Она тоже рада вас видеть, — сообщил нам Варош, ухмыляясь, пока снимал тяжёлую шубу.

Зокора предостерегающе посмотрела на него.

— Они это знают. Иначе меня бы здесь не было, — объяснила она. Он лишь рассмеялся.

— Мы все рады, что вы вернулись, — сказал я. Я сам был удивлён тем, как сильно скучал по ней и Варошу. Она бесстрастно посмотрела на меня, только в её тёмных глазах мне показалось, что промелькнул смех.

— Армин не обрадуется.

Если не плестись слишком медленно, то чтобы попасть во дворец, требовалось четверть свечи. Ещё спустя четверть перед кухонной дверью раздался глухой стук. Я открыл дверь, и увидел, как Файлид перешагивает через Тарука, который растянулся там на полу в вестибюле. Верно, у него с талии свисал меч.

Она элегантно подобрала свой плащ, когда переступала через него, а поверх вуали я увидел её сверкающие глаза, а над ними жемчужину и сердито нахмуренные брови.

— Что значит этот фарс, Хавальд? — прошипела она, встав передо мной и выпрямившись во весь рост. Это не сильно помогло, она доставала мне лишь до груди. Через дверь вестибюля я увидел четырёх дворцовых стражников, которые прилагали все усилия, чтобы их взгляды не были слишком навязчивыми.

— Добро пожаловать в наш дом, Ваше Высочество, — ответил я с поклоном. — Пожалуйста входите, — я посмотрел на Армина, лицо которого было бесстрастным. Учитывая то, как он стоял, он всё ещё проявлял упрямство и своеволие. — И ты, слуга двух господ, тоже входи.

Файлид осталась стоять как истукан и сняв вуаль, пытливо посмотрела на меня.

— Хавальд, — наконец произнесла она почти нормальным голосом. — Я эмира. Я правительница этого города. Меня вызвали сюда, словно собаку. Это у меня есть причина обижаться. Почему вы так на него разозлились?

Я выдохнул. Что ж, я многому научился у Армина. Поэтому снова вдохнул, выпрямился и укоризненно указал на него пальцем.

— У меня для этого есть все причины! — театрально выкрикнул я.

— Посмотрите на моего бесполезного слугу! Он настолько увлечён красивой дамой, что у него отказывает разум, как только упоминается её имя! Если он даже только подумает, что кто-то хочет проявить к ней неуважение, он превращается в дикобраза и вынашивает её битвы за моим столом.

Армин удивлённо посмотрел на меня, позади я услышал хихиканье Серафины, но я был уверен, что Зокора прямо сейчас выгнула бровь.

— Он так делает, Хавальд, бей? — Файлид почти незаметно улыбнулась.

— Да. Можно было бы подумать, что он не мой слуга, а этой красавицы, которая вскружила ему голову. Но все эти битвы ни к чему, — я низко поклонился. — Будем ли мы продолжать вынашивать эту битву в коридоре, или вы отошлёте свою охрану и составите друзьям компанию за столом?

Армин открыл рот, чтобы возразить, но она подняла свою тонкую руку, даже не оглянувшись на него. Должно быть, она хорошо его знала.

— Армин, — сказала она. — Отошли охранников.

Она расстегнула плащ, огляделась, но не найдя никого, кто стоял бы достаточно близко, просто уронила его на пол.

Я снова поклонился и открыл для неё дверь, прежде чем она элегантно вошла на кухню.

Серафина, Лиандра, Наталия и Варош уже встали, только Зокора всё ещё сидела.

Армин тоже вошёл, Афала поспешно поставила на стол перед Зокорой кубок с вином и быстро вышла в коридор, чтобы позаботиться о плаще эмиры. Армин закрыл за ней дверь, Файлид села, и мы последовали её примеру.