Властелин Кукол

— Итак, друг, — промолвила Файлид. — Что вам от меня нужно?

Она взяла кусок медового пирога и хотела поднести ко рту, и тут Армин вскочил на ноги.

— Файлид, — в ужасе крикнул он.

Она замерла.

— Скажи мне, Армин, ты их уже ел? — спросила она.

Он кивнул.

— Ты боялся, что тебя хотят отравить?

Он покачал головой.

— Но ты думаешь, что они хотят навредить мне? — спросила она, откусывая пирог.

— Нет, — признался Армин. — Я так не думаю.

Она прожевала и улыбнулась.

— Приятно просто взять, не спрашивая, пробовал ли уже еду дегустатор, — объяснила она, прежде чем повернуться ко мне. Она взяла ещё один кусочек пирога.

Их осталось не так много. Интересно, может Афала приберегала их где-то ещё.

— Вы можете быть правы насчёт него, Хавальд, — заметила она. — Однако ни одна красивая дама не будет жаловаться на то, что её так сильно любят.

— Это привилегия красивых дам, — ответил я, глядя на Лиандру.

Эмира съела ещё два кусочка, оставив на тарелке всего четыре.

Файлид сопроводила Лиандру наверх, чтобы переодеться. Когда она вернулась, на ней тоже были тёмные одежды телохранителей. До сих пор они были чрезвычайно практичными.

Армин вырядился как обычно, хотя казался непривычно тихим.

Лиандра облачилась в свою официальную одежду, каждая вещь была чисто-белого цвета и частично вышита золотой парчой. Она была похожа на королеву. На мне были тёмные одежды, лёгкий лён с укреплённым жилетом и сапоги, начищенные до блеска. Я предположил, что это работа Афалы. На Зокоре, Серафине, Вароше и Наталии были одеты одежды телохранителей.

Когда мы пересекали площадь Дали, мы привлекли внимание, и вскоре нас кто-то узнал. Марина достаточно хорошо описала нас в храме. С шёпотом и частично глубокими поклонами, толпа расступалась перед нами, беспрепятственно пропуская вперёд. Я ощущал на себе сотни взглядов. Мой затылок покалывало от неловкости.

— Вы всё ещё думаете, что ничего не значите, Хавальд? — спросила Файлид, держащаяся справа от меня.

Армин, однако, посчитал эту позицию для Файлид слишком опасной. Она обратила его внимание на то, что на ней одеты доспехи и что она не трусиха. Армин больше ничего не сказал. Я решил потолковать с ним ещё раз, если он вскоре сам не поймёт, в чём дело.

— Меня знают лишь немногие, — ответил я. — Они только думают, что знают, кто я такой.

— А разве это когда-то бывает иначе? — спросила Файлид.

Едва ли. Кто вообще по-настоящему мог узнать другого человека?

Я был непреклонен и почти ничего не объяснил Файлид. Постепенно она начала понимать, о чём речь, когда заметила, куда мы направляемся.

— Вы уверены, что это верный путь? — единственно, что спросила она, когда мы подошли к посольству имперского города и увидели блестящую стену из стали, выстроившуюся на широком мосту, перекинутом через игривый ров, в два ряда. Лиандра тоже вопросительно посмотрела на меня, похоже, только Серафина догадывалась, каково было моё желание. А Зокора лишь всё внимательно изучала.

— Поживём, увидим, — тихо сказал я. — Но разве вам тоже не кажется странным, что фон Геринг почти совсем не разбирается в дипломатии?

Файлид почти незаметно кивнула, её глаза исследовали толпу, как будто она на самом деле была телохранителем. Я знал, что она умела обращаться с мечом; у неё был меч с тонким лезвием, как у её бабушки, но сейчас она не вязала его с собой. Зато Наталия одолжила ей кинжалы. Файлид была львицей, а у львов есть когти.

Мы достигли первого ряда солдат, тент шестого легиона Былков.

— Стойте, — закричал капрал меча и шагнул вперёд. — На данный момент гражданам эмирата не разрешенно входить в посольство имперского города. Я прошу прощения, но я не могу позволить вам двигаться дальше.

Я снял рукавицу и показал ему кольцо.

— Генерал копья фон Тургау, Второй легион. Я здесь, чтобы доложить послу. Это мои советники и мой штат. Кто дал указание перегородить мост?

Капрал меча сглотнул, зачарованно уставившись на кольцо.

— Посол фон Геринг, сэр! — наконец выкрикнул он.

Я кивнул.

— Я так и думал. Вы знаете, генерал-сержанта Касале в посольстве?

— Да, генерал копья, сэр!

— Отправь кого-нибудь за ней, я подожду здесь. К тому же, освободи мост.

Он вопросительно посмотрел на меня.

— Разойтись! — перевела Серафина резким тоном.

Капрал чуть не вздрогнул, ударил кулаком по свой стальной груди, отдав честь и отдал приказ другому солдату позвать Касале. Затем ещё один, и сотня человек в тяжёлых доспехах маршем вернулась в посольство; их шаги были такими тяжёлыми, что задрожал мост.

Я сел на широкие перила и стал наблюдать за лебедем, скользящем по воде. Он даже не посмотрел в мою сторону. Я залез под плащ и развернул последние кусочки медового пирога, который стащил из дома.

Я хотел проявить вежливость и предложил всем. Лиандра улыбнулась и покачала головой. Зокора взяла один, так же, как Файлид и Армин. Это был жест, которым он хотел кое-что показать, так как ел этот медовый пирог очень редко. Я был почти уверен в том, что он не любил его.

Один кусочек остался. По крайней мере, оставили мне хотя бы один.

Серафина вышла вперёд, посмотрела мне прямо в глаза, хитро улыбнулась и взяла последний кусочек. Я подавил вздох.

Хиллард, адъютант посла, пересёк мост даже раньше Касале. Хоть он и не бежал, но шёл очень быстро.

— Что всё это значит, генерал? — холодно спросил он. Он совершил ту же ошибку, что и многие другие, снова показав, насколько полезны были эти одежды телохранителей. На остальных он взглянул лишь мельком.

— Я отослал солдат с моста, — сообщил я, хлопая рукой по перилам, чтобы он сел. — Садитесь, нам нужно поговорить.

— Я предпочитаю стоять, — сказал он.

— Хорошо. Но прежде чем продолжим, протяните пожалуйста руку.

Он посмотрел на меня.

— Зачем?

— Просто сделайте это.

Он мгновение помедлил и протянул руку. Файлид шагнула вперёд с закрытым вуалью лицом и коснулась руки Хилларда жемчужной. Глаз остался белым, некромант не коснулся адъютанта.

— Скажите, Хиллард, вы ведь хорошо знаете посла, — заговорил я, когда Файлид убрала Глаз.

— Да, — ответил он, хмурясь. — Но это вряд ли имеет значение. Я не собираюсь действовать за его спиной.

— А вам и не нужно, — заверил я. — Я больше склонен к прямой конфронтации.

Серафина тихо захихикала, и я бросил на неё неодобрительный взгляд.

— Хиллард, — продолжил я. — Просто скажите мне одну вещь. Случаются ли такие моменты, когда посол, ну, скажем, невнимателен? Как будто спит с открытыми глазами? Он забывчивее, чем обычно?

Теперь Хиллард задумался.

— Я не буду вам ничего докладывать, генерал. Я его адъютант, и он мне доверяет.

— Вы его адъютант. Разве это не военное звание?

— Да. Я — капитан меча третьего копья Морских Змей.

Морские Змеи были моряками старой империи, и как я узнал, их традиционно назначали служить в посольствах. При случае нужно будет узнать, есть ли у Аскира ещё флот.

— Что, если вашего генерала нет рядом? Кто тогда ваш самый старший командир?

— Это адмирал, а не генерал, — сообщил он, как будто это действительно было так важно.

— Капитан меча, ответьте на вопрос генерала! — резко сказала Серафина, стоящая по правую руку от меня.

Хиллард бросил на неё мрачный взгляд.

— На данный момент это были бы вы.

— Были бы? — спросила Серафина.

— Он не может быть тем, за кого себя выдаёт, — настаивал Хиллард, глядя мне в глаза. — Скорее всего, он мошенник, просто это ещё не было доказано.

Я понимал, что у него были конкретное представление о том, что должно произойти, когда будут предъявлены доказательства.

— На его кольце девять камней, Хиллард, — дружелюбно заметила Касале. На ней не было доспехов, только униформа. Чёрные брюки с золотыми полосками и белый жакет с высоким парчовым воротником. Её талию подчёркивал лакированный кожаный ремень, с которого свисал тонкий меч. Она отдала мне честь. — Генерал копья, сэр!

— Я его командир? — спросил я.

Она кивнула.

— Да, генерал. Второй легион — это главный легион в Газалабаде.

— Это было много веков назад! — запротестовал Хиллард.

— Он снова им стал. Если хотите увидеть приказы, они у меня в кабинете.

— Капитан меча, — промолвил я. — Теперь вы адъютант генерал-сержанта Касале. Следуйте её инструкциям.

— У меня звание капитана меча, — возмущённо возразил он.

— Пока, — заметил я. — Если вы на этом настаиваете, это, без сомнения, можно изменить, — я встал с перил, посмотрел на Касале, затем на него. — Хиллард, теперь вы выслушаете меня внимательно.

— Посол, — позвал Хиллард, открывая дверь в кабинет фон Геринга. — Генерал копья фон Тургау вместе со своим штатом явился с докладом.

Посол даже не поднял взгляда от своего стола.

— Отошли их прочь, у меня нет для них времени.

— Он говорит, что это важно, — настаивал Хиллард, тогда я прошёл мимо него. Лиандра, Армин, Зокора и Варош последовали за мной.

— Что это значит? — возмущённо воскликнул фон Геринг. — Хиллард, позови охрану! — тем не менее он пристально смотрел на меня и выглядел скорее напряжённым, чем возмущённым. Затем заметил, какие позиции мы заняли в комнате. Он выпрямился, его глаза впились в мои, и я почувствовал давление на виски.

Мы все одновременно прыгнули вперёд, и я следил за тем, чтобы не смотреть ему в глаза, когда мы повалили его на пол и надели на голову кожаный мешок. Внезапно стол поднялся вверх и ударил меня по спине так сильно, что чуть не сбил с ног. В мою сторону пронёсся стул, я едва успел его отбить, затем подошла Файлид и прижала жемчужину к руке посла. Та окрасилась в тёмно-серый цвет. Не в чёрный, но серый. Файлид отскочила назад, Серафина потянув её за руку, провела через дверь в безопасное место, а Зокора подошла, что-то пробормотала и прикоснулась к послу. Тот выгнулся вверх, что-то закричал, а потом замер.

Хиллард испуганно перевёл взгляд с Зокры на фон Геринга, поспешил к нему и встал на колени.

— Что вы сделали? — растерянно закричал он.

Зокора молча отодвинула его в сторону, присела рядом с послом и сняла с его головы мешок. Глаза фон Геринга испуганно смотрели на неё, но он не мог двигаться.

— Слушай внимательно. Мой приказ — это твоя воля. Когда я прикоснусь к твоему носу ты закроешь свой разум от любого чужого воздействия, включая моё, и разрешишь думать за себя только самому себе. Если ты понял, то моргни.

Он моргнул.

Она прикоснулась к его носу. Фон Геринг задрожал и огляделся по сторонам, в поисках Хилларда.

— Что, ради преисподней Сольтара, здесь случилось? — наконец спросил он. Хиллард лишь беспомощного смотрел на него.

— Откуда вы здесь, посол, генерал? — спросил фон Геринг, когда мы отступили. Я предложил ему свою руку, чтобы помочь встать. Он принял её и понялся.

Я вопросительно посмотрел на Зокору, она, нахмурившись, изучила посла, затем кивнула.

— Всё так, как сказала Наталия. Чары разрушены.

Фон Герин поднял свой стул, сдвинул письменный стол на старое место и сел.

— Я задал вопрос! — резко выкрикнул он.

— Что случилось бы, генерал, если чары невозможно было разрушить? — спросил меня Хиллард.

— Тогда послом стали бы вы, а он был бы мёртв, — сурово ответил я. Без Зокоры это случилось бы в тот момент, когда жемчужина поменяла цвет. Однажды Зокора наложила на Наталию такие же чары, после чего Наталия выяснила, что чары Зокоры разрушили другие, наложенные на неё ранее. Поэтому стоило попробовать сделать тоже самое с фон Герингом. Нужно было провести ещё последнее испытание, чтобы убедиться в том, что мы достигли цели.

Я подошёл к послу и взял его за руку. Он удивлённо поднял взгляд, потому что с другой стороны Зокора прижимала чёрный кинжал к месту за его ухом. Насколько я знал, это была чувствительное область.

— Мы обезопасили его, — крикнул я, и в кабинет вновь вошла Файлид и положила жемчужину на ладонь посла, в то время как тот недоверчиво глядел на неё. На этот раз жемчужина осталась белой.

— Я знаю одного Властелина Кукол, которому вы будите совсем не по душе, — тихо произнёс Армин. — Прошу прощения, эссэри, — он поклонился. — Я усвоил урок.

Я лишь кивнул и повернулся к Хилларду.

— Вы останетесь в качестве охранника посла. Этот мужчина, — я указал на Армина, — и эта женщина, — указал на Серафину, — будут защищать эмиру. Мы подождём снаружи.

Посол сглотнул и тупо уставился на нас.

— Хиллард, что здесь делает эмира? — спросил он.

— У нас с вами встреча, которая должна была состояться уже давно, — ответила Файлид вместо Хилларда. Она элегантно села на стул перед письменным столом, который Армин вежливо ей придвинул, и убрала с лица вуаль. Она улыбнулась, но я видел, что на самом деле она сердилась.

— Посол, нам есть о чём поговорить, — нежно промолвила она. — Я объясню вам, что случилось.

Зокора коснулась плеча Хилларда, и тот испуганно обернулся.

— Заберите у посла широкое кольцо с серебряной полосой посередине.

— Это его обручальное кольцо, — запротестовал Хиллард.

— Не имеет значения. Оно проклято. Надень перчатки и расплавь его, это уберёт магию, — она посмотрела на меня и выгнула бровь. — Это всё? — спросила она.

Я кивнул.

— Здесь мало места, я выйду, — сказала она и пошла первой. Мы последовали за ней. Переступив через порог последним, я закрыл за собой дверь и улыбнулся Зокоре.

— Что?

— Я по вам скучал.

— Как тебе в голову пришла такая мысль? — тихо спросила меня позже Лиандра. Мы сидели в уютно обставленной комнате, находящейся в двух дверях от кабинета посла. — Что его выдало?

— Армин сказал, что посол отказался, когда эмира предложила перенести аудиенцию на более ранний срок.

Ординарец принёс чай в серебряном чайнике и чашки, а также тарелку с тёмными пряниками. Интересно, какими они были на вкус.

— И что?

— Как мне подробно объяснил фон Геринг, я не особо разбираюсь в дипломатии. Но разве это не было большой уступкой со стороны эмиры, когда она предложила это послу? Разве это не было явным признаком того, что она хотела сделать первый шаг, чтобы достичь соглашения?

— Да, — на лбу Лиандры появилась глубокая морщинка. — Вот почему я была так раздосадована. Я не понимала, как он может быть таким упрямым и глупым.

— Я никогда не понравлюсь фон Герингу, — заметил я. — Особенно, когда он узнает, как я поступил с его солдатами. Однако может он и упрямый, но точно не дурак.

Она задумчиво кивнула.

— Ты сразу подумал об этом? — спросил Варош. Он и Зокора всё ещё были не до конца введены в курс дела. Времени, чтобы рассказать всё было недостаточно.

Я покачал головой.

— Нет, — сказал я. — Мне пришло это в голову не сразу. Я почему-то думал, что посол имперского города неприкосновенен. Но от тоже всего лишь человек, а этот Властелина Кукол обладает необычным талантом. Вчера я понял, что фон Геринг играет прямо на руку нашим врагам. И это заставило меня призадуматься.

Я взял один из этих пряников и откусил кусочек, они тоже были нечего. Не так хороши, как медовый пирог, но есть можно. Я посмотрел на Зокору.

— Для нас очень важно, что вы можете распознавать проклятые предметы. Среди нас есть кто-нибудь, кто носит что-то проклятое?

Она указала на Искоренителя Душ, который стоял рядом с моим стулом.

— Он и Каменное Сердце. Это всё.

— Каменное Сердце проклят? — удивлённо спросила Лиандра, она была погружена в свои мысли.

— Да, — изумлённо ответила Зокора. — Ты думала, что это не так?

Я знал, что Лиандра этого не ожидала.

— Скажи, Зокора, а что значит Ар’ин’фейд? — спросил я.

— То, как ты произнёс это слово — «Страж против тьмы». Так его используют наши светлые братья и сёстры. Но это слово из моего языка. У нас оно означает «Повелитель теней». Это две разные вещи.

Да, действительно разные.

Она посмотрела на меня непостижимым взглядом.

— Это очень старое слово, Хавальд. Откуда оно тебе известно?

— Священник говорил о нём, — сказал я, беря ещё один пряник.

— А ты сделал то, что я хотела? — спросила она.

— Да, — ответил я. — Я говорил об этом с одним из ваших светлых братьев. Тёмные братья и сестры канули, помимо тех, кто служит тому, кого ты называешь трусом.

Её глаза слегка сузились.

— Они не считаются. Значит остался только мой народ, — констатировала она, казалось бы, безразлично.

— Земной диск велик. Возможно, в других местах найдётся кто-нибудь ещё.

— Это земной шар, — поправила она. — Найди других, если они существуют.

По тону и формулировки это была не просьба. Но глубоко в её глазах, которые так редко выражали какие-либо эмоции, на этот раз я увидел больше.

Как я узнал позже, это было впервые за многие столетия, когда имперские войска прошли по Газалабаду. Они всего лишь пересекли площадь Дали, перейдя на другую сторону, где находился Лунный дворец — тент почётного караула шестого легиона Быков, возглавляемый капралом меча, гордо шагающего впереди. Позади него взвод барабанщиков и трубачей, которые сопровождали путь звоном и барабанным боем. Это привлекло большое внимание, казалось, что весь Газалабад пришёл поглазеть.

Центром этого почётного караула была Файлид, а значит и мы. Справа и слева от нас шагали солдаты, несущие большие щиты.

— Это ясный результат ваших переговоров, — восхищённо промолвила Лиандра.

Файлид снова закрыла лицо вуалью, но под тонкой тканью я увидел её улыбку.

— Мои подданные думают, что солдаты сопровождают вас, потому что я всего лишь телохранитель. Тем не менее вы правы, — она быстро взглянула на меня, прежде чем продолжить. — Мы многое смогли разрешить. Теперь мы уверены в том, что против трона племени Льва и имперского города был сплетён заговор. Посол фон Геринг расценивает то, что с ним случилось, как доказательство. Солдаты племени Льва и легионы теперь стоят плечом к плечу, — она посмотрела на меня, на этот раз её взгляд был задумчивым. — Я действительно доверяю вам, Хавальд. Хотя совсем не обрадовалась, когда узнала, какие секреты вы скрывали от меня, генерал копья фон Тургау! Вы получите свой легион. Работы в гарнизоне начнутся, как только я доберусь до дворца, — она остановилась, смутив весь строй. Однако Быки шестого легиона действовали с поразительной точностью. Выглядело всё так, будто так и было задумано. — Я понимаю то, что вы поручили Армину показать мне, — продолжила она серьёзно. — У меня есть только одна просьба, нет, требование, — я редко видел её такой серьёзной. Прямо сейчас она была до кончиков пальцев эмирой, львицей Газалабада. — Я требую, чтобы легион не пропал снова.

— Я постараюсь.

Она покачала головой.

— Вы сделаете как я сказала, слышите, Хавальд? Только так и никак иначе. Если второй легион потеряется вновь, это свернёт легенде шею. Вам нужна легенда, чтобы выстоять против Талака. Так что легион должен вернуться.

Я поклонился.

— Хорошо.

Потому что она была права.

Вернувшись домой, я опустился на первый попавшийся стул, устало откинулся назад, закрыл глаза и помассировал виски.

— Что такое? — спросила Лиандра, подходя ко мне. Я открыл глаза, чтобы посмотреть на неё.

Остальные сели за стол, а Варош преувеличено принюхался.

— Ммм, я люблю жареную свинину.

— Властелин Кукол коснулся меня, — сообщил я. — Он действительно стискивает кулак из стали вокруг разума человека.

— Одеть ему на голову мешок было хорошей идеей, — заметил Варош, с благодарностью кивая Афале, когда та начала ставить на стол тарелки с жарким. Было обеденное время, и меня всё устраивало, так как я ужасно проголодался.

— Предание и эльфийский разум, — объяснила Зокора, потому что это было её предложение. — Глаза — это врата к разуму и окна, навязывающие волю. Отсюда следует, что взгляд некроманта — это его оружие, — она подняла взгляд от своей тарелки и посмотрела на Афалу. — Ты его испортила.

— Извините, эссэра, — растерянно произнесла Афала. — Я старалась приготовить его как надо. Что я сделала не так?

Зокора заметила, что мы все удивлённо уставились на неё. Видимо, я был не единственный, для кого жаркое выглядело превосходно.

— В нём осталось мало крови. На мой вкус. Для остальных, кажется, как раз то, что надо.

— Простите, я…

Зокора бросила быстрый взгляд на Вароша, который мимолётно улыбнулся.

— Всё нормально, женщина. Я попробую, — она заметила, что мы всё ещё удивлённо на неё смотрим. — Можете глазеть на что-то другое, — сообщила она нам.

— Это было извинение? — спросила Лиандра так тихо, чтобы услышал только я.

— Нет, — ответила Зокора с другой стороны стола, перекрывая грохот посуды. — Понимание.

— У неё всё ещё прекрасный слух, Лия, — заметил я.

Я оглядел всех присутствующих за столом, наблюдая, как мои товарищи едят, разговаривают, улыбаются или крадут у другого соль. Это был один из этих редких моментов.

21. Поход в храм

После полудня я вместе со всеми оказался в храме Астарты. Только Наталии не было с нами, у неё были другие дела. Сегодня для меня был день посещения богов. Не только потому, что все шли в храм, но и потому, что Наталия попросила меня сопровождать её в дом Сольтара. Мне не очень этого хотелось, но то, как она обратилась ко мне с просьбой показывало, насколько это для неё важно.

Почему-то я не был удивлён, что Дарзан поклонялся Астарте. Я чувствовал себя здесь неуютно, Астрата не позволяла верующим входить в обуви, доспехах или с оружием. Повсюду были цветы, служительницы богини превосходили друг друга в очаровании, а их обтекающая одежда подчёркивали то, что должна была скрывать. Борон и Сольтар принимали как служителей, так и служительниц, однако Астарта позволяла служить только женщинам.

Всё было безмятежно, спокойно, ярко и мило. Хрупкие носилки, на которых лежал Дарзан, как будто мирно спал, были сделаны из золота. Они стояли прямо перед ступенями, ведущими к островку, на котором возвышалась статуя Астарты — женщины, чью красоту можно было представить себе под тонкой тканью. Капюшон из лёгкого шёлка был низко опущен на лицо, поэтому видны только красивый подбородок и улыбающийся рот.

В течение одной ночи в году — насколько я знал, во время летнего солнцестояния — одежды богини снимали, а утром одевали новые. Трудная работа, поскольку ни одному смертному не разрешалось ступать на освящённый остров. В эту ночь богиня и её служительницы стояли голыми перед верующими и совокуплялись с ними. Я был уверен, что верующие мужчины только и ждали этой одной ночи и копили весь год, чтобы иметь возможность пожертвовать. Золото, серебро или медь, которые позволяли им войти на этот пикантный спектакль.

Там впереди, рядом с носилками, на коленях стоял Хахмед, хранитель протокола. Дарзан был его племянником. Женщина в тёмной одежде рядом с Хахмедом, лицо которой было полностью скрыто вуалью, казалась чем-то необычным в храме богини. Я был почти уверен, что узнал в ней эссэру Фалу.

От неё пришло ещё одно сообщение, чтобы я пришёл к ней во дворец на чай и привёл с собой всех женщин, сопровождающих меня. На этот раз она выразилась более ясно, написав, что это важно, так как речь идёт о пророчестве. Мне нравилась эссэра, но не её суеверие.

Может после всё же появится время.

Мы пожертвовали на похороны, но кто-то обладал большим влиянием, чем могли купить золото и серебро. Дарзан удостоился чести быть погребённым в храме.

Молодая жрица Астарты вышла вперёд и чёткими словами описала жизнь Дарзана. Её голос был нежным и утешительным, когда она говорила о его любви к письму, о том, как он любил поддерживать порядок, о его жажде к знаниям и желании познакомиться с другими странами и другим мышлением. Её голос стал холоднее, когда она заговорила о том, что его использовали для ловушки. Она упомянула бога без имени, который только и мог, что завидовать и призвала верующих навсегда отвернуться от него. Жить любовью, а не завистью, обидой и ненавистью.

Это была прекрасная речь, которая многое рассказала мне о том, чего я ещё не знал о Дарзане, а ещё больше о богине, которую я не часто навещал в её доме. Возможно, это даже было впервые. Астарту считали терпеливой и прелестной, нежной и добросердечной. Она способствовала чувству безопасности, была символом матери и видела в людях своих детей. И всё же… жрица там впереди… Если бы здесь присутствовал верующий Безымянного, она разорвала бы его на части голыми руками, потому что у матери отняли ребёнка. Если служители действительно говорили за своих богов, то у Безымянного и правда не было друзей среди братьев и сестёр.

В конце жрицы запели молитву, большинство верующих присоединилось к пению, даже Лиандра, похоже, знала текст. Вокруг носилок появился золотой свет, стал ослепительно ярким, так что носилки с телом Дарзана исчезли в нём. Свет потух, и носилки оказались пустыми. Под вздохами собравшихся мы все наблюдали, как большая бабочка последовала за лучом света, падающего через купол храма. Как она вылетела через открытую крышу. Даже у Лиандры были на глазах слёзы.

— Что значит эта бабочка? — тихо спросил я, когда мы уходили. На большой плите справа от входа каменщик уже вырезал имя Дарзана. Там, у подножья плиты, лежало так много цветов, что мужчина до бёдер утопал в подношениях.

Лиандра всё ещё испытывала умиление.

— Богиня дала ему ещё немного времени, чтобы увидеть красоту. Бабочка — это душа Дарзана на пути к Сольтару, — ответила она хриплым голосом.

Я оглянулся на храм, который был ярким, изящным и оформлен в золотых и мягких постельных тонах. Маловероятно, что меня будут хоронить так, а если всё же да, то я, без сомнения, превращусь в толстую чёрную ворону.

Когда мы вернулись домой, Наталия уже ждала нас там. Она выглядела усталой.

— Я нашла храм, — обессилено сообщила она. — Это было не особо сложно, просто нужно было спуститься вниз. Я не понимаю, почему его местонахождения считается тайной, потому что мимо уж точно не пройдёшь.

— Что меня ожидает там внизу? — спросил я. На тарелке посередине стола на этот раз лежали яблоки. Яблоки я тоже любил, но сейчас предпочёл бы полакомиться чем-то сладеньким.

— Каково было возвращение Дарзана домой? — спросила сначала Наталия.

— Мирным, — произнёс я.

— Прекрасным, — ответила Лиандра.

Я всё же взял яблоко и вытащил кинжал, чтобы почистить его.

— Что меня ожидает там внизу? — снова спросил я.

Наталия почти укоризненно посмотрела на меня.

— Вдоволь всего, даже для самой чёрной души. Хавальд, вы были правы насчёт полуночной мессы, они как раз готовят подношения для церемонии.

Глаза Наталии потемнели.

— Какие подношения? — с любопытством спросила Лиандра. — Какие цветы символизируют Безымянного?

— Ночная лилия, — ответил я. — Но я сомневаюсь, что мы говорим о цветах, верно?

Наталия кивнула.

— Когда речь заходит о тёмном боге, это всегда одно и то же, — тихо промолвила она.

— Сжигать цветы — это слишком просто, — сказала Зокора, и хотя её голос как всегда казался равнодушным, я подумал, что на этот раз услышал горечь. — Это девушки, после их первой крови, с ровными конечностями и округлыми формами. Конечно же голые, привязанные к чёрным алтарям золотыми или серебряными цепями. Если есть цветы, то только в волосах девушек. И разумеется сначала с ними совокупляются, это часть ритуала. Затем их убивают, — она презрительно посмотрела на меня и Вароша, встала и вышла из кухни. Мы с Варошем обменялись взглядами, и тот встал, чтобы последовать за ней. — Останься, — попросила она, закрывая за собой дверь. Варош снова молча сел.

Наталия подождала мгновение, в то время как Лиандра поражённо уставилась на дверь.

— Это правда? — нерешительно спросила она.

Наталия кивнула.

— Да. Как будто она сама была там. Тринадцать девушек. И, наверняка, почти сотня верующих. Уже сейчас. Опьяняющий дым, барабанный стук, напоминающий сердцебиение, освящённые круги, выложенные серебром и кровавым гранатом, в центре которых верующие входят в транс, молитвы, в которых восхваляются проклятья. Другие стоят на коленях перед алтарями и преподносят свою кровь, которая впитывается в чёрный камень. Непрерывно слышны голоса, целый легион, превозносящие всевозможные извращения, они оскорбляют богов и восхваляют проклятия. Эти голоса проникают в разум, селятся там и шепчут тебе о том, что нужно освободиться от всего, что связывает, что если избегать порядка, это сделает тебя сильнее. Эти шепчущие голоса, полны жадности, и они затрагивают вещи, которые затрагивать нельзя. Хавальд, это не просто храм бога без имени, должно быть, это один из главных храмов или даже единственный. Больше ничто не сможет объяснить тьму, вкус которой можно почувствовать там при каждом вздохе, — она вздрогнула. — В святая святых стоит статуя, мужчина с гордой осанкой, совершенным лицом, одетый в чёрный дым и тени. Дым постоянно кружится вокруг него, оставляя ясно видимыми только чёрные глаза. В дыму кажется, будто он живой, и я почувствовала в нём тьму. Статуя улыбалась, как будто бог радовался. Это не черты лица Коларона, но та же улыбка, что носит он. Магию можно почувствовать и увидеть повсюду, а живой дым колышется везде, где есть тени. Это тёмное и мрачное место, нечестивое. Девушки не одурманены, они знают, что с ними случится и где они находятся. Что их души будут потеряны. Большинство из них плачут, самая старшая безумствует, другие покорно ждут свою судьбу.

Я видела Ночных Ястребов в этих живых плащах и других, без плащей. Также там были другие священники тёмного бога. И один человек в чёрных одеждах, отделанных золотом. Он душил молодого парня, в то время как в другой руке держал кубок и пил. Затем он отпустил умершего, и тот начал перед ним танцевать, чтобы потом безжизненно рухнуть на пол. Забава для Властелина Кукол, — она пристально посмотрела на меня. — Он там. И он не уйдёт. Вам не нужно спускаться вниз. Позвольте мне открыть путь воде ещё до полуночи. Так вы спасёте тринадцать душ от проклятья, — она увидела мой взгляд и покачала головой. — Даже вы не в силах спасти их. Ни от воды, ни от священников. Вы только можете освободить их души, позволив мне впустить воду. Не спускайтесь туда, Хавальд, — она почти умоляла. — Не спускайтесь, прошу вас. Там ощущается присутствие бога, даже в камне. Там внизу воля Сольтара не имеет силу, но отрицание любого порядка и жизни. Это царство того, кто без имени, и вам там не рады.

— Послушай Наталию, — призвала меня Серафина.

Лиандра тоже с беспокойством посмотрела на меня.

— Нет необходимости делать это, — просто сказала она.

— Сколько из них вооружены? — упрямо спросил я.

— Добрых три десятка, — подавленно ответила Наталия. — Также не стоит недооценивать силу других священников, я чувствовала магию этого нечестивого места.

— Что, если я попрошу тебя не делать этого? — мягко спросила Лиандра.

— Если мы просто утопим их, как мы можем быть уверены в том, что он мёртв? — спросил я в ответ.

Варош всё это выслушал и покачал головой.

— Хавальд, — промолвил он. — Как вы можете быть уверены в том, что умрёт именно он, если вы пойдёте туда? — он заметил что-то на моём лице и задумчиво кивнул. — Это что-то личное, верно? Именно это делает вас слепым.

Он был прав. Это было личное. Река. В этот момент я понял, что хочу наказать Властелина Кукол главным образом потому, что сам потерпел неудачу. Я пообещал Реке помочь и забыл о ней. Я вздохнул.

— Вы владеете Искоренителем Душ, — продолжил Варош. — Клинком огромной силы. Но делает ли он вас непобедимым?

— Нет, — неохотно признал я. Я перевёл взгляд на Наталию, затем на Серафину и Лиандру. — Вы правы. Вы все. Было бы глупо спускаться туда.

— Было бы глупо идти туда одному. Но что, если вы приведёте армию? — спросил Варош.

— Даже армия не справится с магией священников, — напомнила нам Наталия. — В этих тёмных коридорах преимущество полностью на их стороне.

— А что, если священники других богов защитят эту армию? — спросил Варош, и я понял, куда он клонит.

— Тогда всё ещё остаётся могущество наездников душ, — заметила Лиандра. — Там внизу есть, по меньшей мере, один некромант, если не больше. Никто не знает, какие таланты он украл.

Идея Вароша была заманчивой. Солдаты и священники, которые выступят против храма Безымянного.

Многие умрут, потому что уже даже одни Ночные Ястребы заставят заплатить кровью. Их было больше тринадцати? Скорее всего. К тому же нельзя было утверждать, что таким образом девушки смогут выжить. Нет, в таком шаге тоже не было смысла.

Поэтому я высказал своё мнение:

— Нет, это слишком рискованно. Вы правы. Может у Властелина Кукол есть дар превращаться в рыбу. Может другим тоже удастся как-то сбежать. Но в любом случае это разрушит храм и навредит культу Безымянного. Хороший план — это простой план. А план прост в том случае, если ты, Наталия, уверена, что сможешь открыть путь воде, не подвергая себя опасности.

— Я смогу, — уверенно сказала она.

— А как вы, собственно, собирались сразиться с этим Властелином Кукол? — с любопытством спросил Варош.

— Я хотел спуститься в одежде Ночного Ястреба и убить Властелина Кукол перед тем, как хлынет вода. Таков был план.

— А как спастись от воды? Вы ведь тоже не рыба.

— Наталия протянула бы меня через камень.

— План не так уж и плох, — заметил Варош, заслужив от Лиандры сердитый взгляд, которая в остальном была на удивление сдержана.

Я покачал головой.

— Варош, это было глупо. Учитывая то, как Наталия описала храм, я бы даже не смог подобраться к Властелину Кукол. Мне бы пришлось пробиваться к нему.

— Вы всё же собираетесь послать Хавальда на верную смерть? — спросила Лиандра, но Варош покачал головой.

— Этот Властелин Кукол обладает опасным талантом и отдаёт его на служение Безымянному. Убедиться, что он умрёт, было бы хорошо. Он некромант, а Искоренитель Душ был выкован, чтобы убивать некромантов. С Искоренителем Душ Хавальд смог бы противостоять некроманту. Сэра маэстра тоже, потому что Каменное Сердце такой же изгоняющий меч. Именно для этого и было создано это оружие. Другие, Ночные Ястребы и священники — в них заключается вся сложность.

— Не в том случае, если его не будет видно, — произнесла Зокора от двери. Она вошла и села, как будто ничего не случилось. — Невозможно бороться с тем, чего нельзя увидеть. Но Искоренитель Душ может видеть, и ему наплевать на свет, верно Хавальд?

Я кивнул.

— В храме должно быть темно, ведь они боятся света. Но он им всё-таки нужен. Это то, чего они не понимают. Они стремятся к темноте, но им нужен свет, — она повернулась к Наталии. — Как насчёт него, Наталия, ты говорила о дыме и тенях, но там также есть лампы, верно?

Значит она всё это время подслушивала. Не стоило удивляться, Зокора подслушивала частенько.

Наталья кивнула.

— Сколько?

— Я их не считала. Наверное, около сорока, масляные лампы, свечи и факелы.

— О каком размере комнаты мы здесь говорим?

— Сорок на пятьдесят шагов и добрых тридцать в высоту.

Зокора задумчиво кивнула и повернулась ко мне.

— Что, если на пять шагов вокруг тебя будет абсолютная темнота, которая задержится на десять вдохов и выдохов? Она заглушит любое пламя. Это упростит твой план?

— Мне всё равно придётся пробиваться через верующих.

— Почему бы Наталии, раз уж она всё равно будет тянуть тебя через камень, не доставить тебя прямо к Властелину Кукол? Или вытолкнуть из камня прямо над его головой?

— Это очень высоко. Я бы сломал себе все кости.

— Тогда выйди из пола. Он тоже каменный, — она посмотрела на Наталию. — Или пусть она просто затянет этого кукловода в камень и оставит его там.

Лиандра резко вдохнула, а Серафина закашляла. Я удивлённо посмотрел на Наталию. Это был бы очень простой и эффективный способ решения проблемы. А также надлежаще пугающий.

— Не могу, — отказалась Наталия, и я невольно почувствовал облегчение. — Никто не хочет попасть в камень. Если я застигну человека врасплох, я могу частично затянуть его в камень, руку или ногу. Но он не открывается камню, как требуется, когда двигаешься в нём. Молоток и зубило освободят его. А голову человека почти невозможно вдавить в камень, любой окажет сопротивление, и это по праву, ведь в противном случае, он умрёт, — она улыбнулась. — Коларон испытывал границы моего дара. Он выяснил, что это моя воля затягивает людей в камень. Если воля другого достаточно сильна, он даже может уклониться. Только два раза это было легко. С Серафиной и Хавальдом, потому что они хотели попасть в камень. Солдаты, которым Коларон приказывал идти со мной, на самом деле тоже не очень этого желали.

— А что ты почувствовала в камне? — спросил я Серафину.

Она мягко улыбнулась.

— Холодное спокойствие, как будто я плавала в воде.

— Никаких звёзд?

Она покачала головой.

— Всё очень просто, — сказала Зокора. — Затяни ноги этого кукловода в камень, тогда он не сможет сбежать и утонет.

— Полы храма выложены мозаикой. Я могу погрузиться в камень, если есть достаточно место. Когда я уже в камне и есть стыки, тогда я могу в нём двигаться, — она посмотрела на стену. — Империя строит без раствора, с клиньями в камне. Не знаю, как каменотёсом удалось быть такими точными, но это так. Если дом сделан из раствора или штукатурка слишком толстая, если нет достаточно большого камня, тогда я не могу в него войти. Мой талант более ограничен, чем вы думаете.

— А что насчёт керамической плитки на внешней стене? — спросил я.

— Она непреодолима. Обычно я нахожу путь через грунт. По крайней мере, здесь. Однако дом из кирпича, покрытый деревом, сидящим на глине или песке, не позволит мне войти. По крайней мере, таким способом, — она улыбнулась. — В конце концов, существуют и другие. Но в целом, здания, которые должны быть надёжными, обычно строят из массивного камня, по крайней мере, фундамент, — она снова повернулась к Зокоре. — Из-за мозаики нет доступа, также я не смогу там никого затянуть в камень.

— Тогда как ты хотела забрать его оттуда? — спросил Варош.

— В храме есть массивная колонна. Её оставили, когда вырубали в скале это пространство. Это самое подходящее место. Но оно, по меньшей мере, расположено в двадцати шагах от того, где был Властелин Кукол. Если он не будет находиться где-то ещё.

— Но Хавальду не придётся прокладывать себе дорогу через весь храм.

— Это верно.

— А что это за тьма? — спросила Лиандра. — Я могла бы научиться создавать её?

Я знал, что они обе способны создавать свет, но Лиандра объяснила мне, что они делали это разными способами. Лиандра извлекала необходимую силу из того, что находила вокруг себя, Зокора же питала магию своей волей и верой, в конечном итоге своей внутренней силой. То и другое, как объяснила мне Лиандра, имело свои преимущества и недостатки.

— Возможно. Можно попытаться. То, что я могу, это на короткое время приковать тьму к камню. Тьма — это сущность моего народа. Когда Хавальд прикоснётся к этому камню, он начнёт излучать тьму. Это косвенный способ. Если бы я сама осуществила заклинание, оно было бы более мощным, — Зокора испытующе посмотрела на меня. — Чем больше Хавальд привязан к тьме, тем лучший эффект будет у магии.

— Вы могли бы это продемонстрировать? — спросил я, и внезапно стало темно.

Наступила кромешная тьма. Абсолютная, полная. Словно тяжёлая чёрная ткань.

Если бы я не был раньше слепым, я бы испугался до смерти. Я коснулся Искоренителя Душ и почувствовал, что Зокора стоит за моим стулом.

— Спасибо, — поблагодарил я, и мгновение спустя свет вернулся. Зокора сидела на своём месте, как будто никогда оттуда не вставала. Она слегка улыбалась.

— Если бы вы ещё посвистели, — сказал я, и её улыбка стала шире.

— Это было пугающе, — заметила Лиандра, переводя дыхание.

Другие, даже Варош, согласно кивнули, Серафина тоже побледнела.

— Не для Хавальда, — тихо промолвила Наталия. — Он жил в темноте и до сих пор живёт.

— А тёмные эльфы могут видеть в такой тьме? — спросила Лиандра.

— Нет, — ответила Зокора. — Но мы к ней привыкли и тренируемся сражаться в таких условиях. Существуют ещё другие чувства восприятия кроме глаз.

— Что ж, — сказала Линадра, поворачиваясь ко мне. — Как тебе такое, Хавальд? Похоже, есть способ получше, чем твой план. Ты сможешь появиться посередине храма Безымянного и лицом к лицу встретиться во тьме с Властелином Кукол и у тебя будет время на протяжении десяти вдохов и выдохов, чтобы казнить его. Ты хочешь попробовать? — её голос был жёстким, но глаза — нет.

— Нет, — ответил я. — Мы их потопим и будем надеяться на лучшее для душ тех девушек.

Я всё ещё держался за рукоятку Искоренителя Душ. Клинок уже позволял мне выстоять в битвах, которые почти невозможно было выиграть. Но Варош был прав. Он не делал меня непобедимым или бессмертным. И даже этот усовершенствованный план не позволит мне спасти девушек.

— Мы уже сделали здесь достаточно, — продолжил я. — Все остальные свои вопросы эмира и Армин смогут решить самостоятельно. Конфликт между имперским городом и эмиратом был разрешён. С шестым легионом за спиной Файлид племена Башни, Тигра и Змеи ещё подумают, хотят ли начинать войну. А после волнения, которое вызвали свидетельские показания Марины, другие племена, скорее всего, поддержат кандидатуру Файлид в калифы. Гарнизон перестраивается, и второй легион будет размещён здесь. Уже только это достаточная причина, чтобы вернуться сюда позже.

— А что насчёт свадьбы и похорон эмира? — спросила Лиандра.

— Похороны эмира завтра. Ему мы сможем отдать дань уважения. А вот точной даты для официальной свадьбы пока нет. Однако они уже женаты. Если мы найдём в Аскире портал, а он там обязательно должен быть, то Газалабад будет находится всего в шаге от нас, и мы в любое время сможем вернуться. Тогда они и смогут организовать свадьбу. Возможно, в Аскире нам удастся найти другие портальные камни, чтобы можно было активировать другие порталы, может быть, даже грузовой в гостинице. Но всё это мы сможем сделать только когда наконец доберёмся до Аскира. Или ты думаешь иначе, Лиандра?

— Я тоже так считаю, — согласилась она, похоже, чувствуя огромное облегчение.

— Тогда я прикажу Дерелу подготовить Копьё Славы к отъезду, — я посмотрел на своих друзей и компаньонов. — Я, со своей стороны, рад, что никому из нас не пришлось отдать свою жизнь за Газалабад.

После обеда я отвёл Наталию в храм Сольтара, где знакомый нам молодой священник тепло её принял и улыбаясь, кивком поприветствовал меня. Прислонившись к одной из колонн храма, я наблюдал, как её облачили в белое одеяние, как с божьим благословением вложили в руки белый и чёрный камень, которые представляли день и ночь, свет и тьму, а также узкий путь, по которому люди блуждают то ко тьме, то к свету. Жрица по крутым ступенькам проводила её в ров, окружающий божий остров, который был наполнен чистой, освящённой водой. Согласно вере, теперь Наталия родилась заново как человек, который с помощью руководства бога мог ходить между светом и тьмой.

— А каким было ваше крещение, господин? — спросил один священник, присоединившийся ко мне у колонны.

— Вынужденным, — ответил я. — Мне хотелось пить, вода была чистой. Была ночь, никого поблизости, поэтому я подумал, не заполнить ли мне водой мой водный мешок. Каким-то образом я поскользнулся и упал в ров.

Я сомнением посмотрел на статую бога. Думаю, я ясно помнил, что почувствовал пинок в зад.

— Сколько вам было лет?

Я пожал плечами.

— Три или четыре года.

— В самом деле, ранее крещение, — священник тихо рассмеялся. — Некоторые пути начинаются странно, — промолвил он. — Посмотрите на её лицо. Вы когда-нибудь видели его таким сияющим?

Нет, ещё никогда. Было такое чувство, будто вся тяжесть свалилась с плеч Наталии. Она выглядела невинной. И была ей, потому что согласно нашей вере до крещения не могла отличить свет от тьмы.

Внезапно она показалась мне невероятно молодой, почти ребёнком, как будто крещение стёрло следы её жизни с лица. У меня расплылось перед глазами, видимо, что-то попало в глаз.

Наталия ещё никогда не была так прекрасна, как в этот момент, а потом она встретилась со мной глазами и улыбнулась: открытая, свободная улыбка, какой она ещё никогда не улыбалась раньше. Это разбило мне сердце, поэтому я перевёл взгляд туда, где стоял священник. Должно быть, я уже с ним встречался, потому он показался мне знакомым.

— Она радуется, — сказал я.

— Она пригласила Сольтара в своё сердце с молитвой, которую он не смог пропустить. Я редко видел веру, столь же чистую и очевидную, как у неё. Некоторые люди с лёгкостью принимают её в сердце, — промолвил священник с лёгкой улыбкой. — А другим, как мне иногда кажется, нужно дать пинка, — не отрывая от неё взгляда, он продолжил. — Вам часто нужен от него пинок?

— Нет, — твёрдо сказал я. — Я уже в детстве умел отличать правильное от неправильного.

— Значит вам не требуется руководство?

Я покачал головой.

— Есть вещи, которые следует делать и такие, которые можешь. Я делаю то, что должен. Руководству Сольтара я не рад.

— У вас с ним возникли разногласия?

Он и в самом деле выглядел подавленным от этой мысли.

— Он оставляет людей умирать. Забирает тех, кто не причиняет никому вреда, а убийцам предоставляет долгую жизнь. Он несправедлив.

— Он не судит. Он лишь показывает дорогу между светом и тьмой. Человек может выбрать свой путь. Борон судит, а Сольтар нет.

Я вспомнил всех тех, кого любил, знал и почитал, вошедших в его царство. Среди них были хорошие мужчины и женщины, в то числе те, за кого я отдал бы жизнь. Но я не умирал. Умирали они. Перед моим внутренним взором предстала картина: далёкий перевал, заваленный горой трупов. Я увидел себя, покрытого кровью и с бледной сталью в руке, как выбираюсь из этой горы и вижу, что врага больше нет. Мы умирали, в то время как трусливый граф полировал свои доспехи…

— Так бессмысленно, — промолвил я. — Такие бессмысленные смерти…

— Они сами приняли такое решение, выбрали свой путь. Разве вы не можете это уважать?

— Никто не выбирает смерть.

Я снова перевёл взгляд на Наталию, она внезапно стала грустной. Именно поэтому я избегал храма Сольтара. Я чувствовал грусть, когда вспоминал тех, кого любил и потерял.

— Чем траур отличается от любви? — спросил священник. — Не забывайте, все те души, которые вы знали, живут. Некоторые из них уже во второй или в третий раз с тех пор, как вы их встретили. Вы смогли бы их узнать?

— Говорят, что их можно узнать, но я ещё никого не встречал.

— Вы уверены? По внешним признакам они редко похожи. Но что, если посмотреть в душу? Разве вы ещё никогда никого не встречали, к кому чувствовали любовь, хотя не знали этого человека?

— Я больше никого не люблю. Только если могу или должен.

У Лиандры текла в венах эльфийская кровь. Если она сможет пережить свою миссию, её ждут впереди ещё столетия. Заповедь смерти её не касалась. Прежде чем Сольтар заберёт её, ему придётся забрать меня.

— Значит вы сдерживаете свою любовь? Почему?

— Все, кого я любил, стали жертвами Сольтара, — резко сказал я.

— Его? — теперь священник выглядел почти разгневанным. — Вы думаете, ему доставляет удовольствие забирать тех, у кого чистое сердце? Вы действительно думаете, что он прогуливается среди людей и решает, этот пойдёт со мной, а этот останется? Что это был бы за бог, если он практикует такой беспредел?

— Вы сами говорите, что он несправедливый.

— Вы не слушаете! Я сказал, что он не судит. Но он справедливый. Он пытается быть справедливым.

— Боги должны обладать этим качеством, а не пытаться.

— Он берёт то, что приходит. Хавальд, жизнь — это оплот против тьмы. Чем больше в мире живёт существ, тем больше свет. Некоторые люди — это чистый свет, но и их он должен забрать, если это единственный возможный способ. Но твой бог старается брать как можно меньше, чтобы свет продолжал расти.

Он всё ещё пристально смотрел на Наталию.

— Тогда он должен наконец забрать меня. Я сверх меры отправляю к нему души.

Я хотел отвернуться и уйти, но он положил мне на плечо на удивление тяжёлую руку и остановил.

— Нет, Хавальд. Все души, даже самые чистые или самые тёмные, которые ты отправил к нему, позволили другим огням сиять дольше.

— Вы его священник, — с горечью произнёс я. — Вы должны знать, о чём говорите. Однако я делаю то, что должен. Иду туда, куда он меня тащит, даже когда я не хочу. И когда оказываюсь там, выполняю его работу. Мне не нужно ничего понимать, и он мне ничего не объясняет. Я только убиваю для него и посылаю к нему души, которые ему нужны. Вам легко говорить, сидя в этом храме, ведь вам не нужно быть его мясником.

На этот раз я окончательно отвернулся. Его рука соскользнула с моего плеча, и я подошёл к Наталии, чтобы обнять её. Она не позволила мне, а в её глазах стояли слёзы.

— Почему ты отвёл взгляд, когда я была счастлива? — спросила она так тихо, что я едва расслышал.

— Это был твой личный момент, — ответил я как можно мягче. Я всё ещё был рассержен из-за этого упрямого священника.

— Я хотела разделить его с тобой, — тихо сообщила она.

Я обнял её, на этот раз она мне позволила. Она пахла по-другому, чистая вода всё смыла.

Да. Я заметил, то, как она смотрела на меня и её улыбку. Да и как не заметить? Но как бы я смог вынести этот взгляд?

Я поднял взгляд на статую Сольтара.

— Что случилось? — спросила Наталия.

Я обнаружил, что всё ещё держу её в объятьях и осторожно отстранился.

— Ничего, — сказал я и вышел вместе с ней из храма.

22. Третье Полотно Ночи

План был простым, если человек обладал даром Наталии, иначе он был бы просто невыполнимым.

— Вам не обязательно идти со мной, — сказала она, когда подготавливалась. На ней была та же одежда, что обычно, но кое-что было другим. Она была более спокойной, нет, спокойной она была уже всегда.

— Будет лучше, если он пойдёт с тобой, — заметила Лиандра. — Оставаться одной не очень хорошо.

Наталия подняла на меня взгляд.

— Если вы не против?

Не говоря ни слова, я открыл ей дверь. Почему я должен быть против? Мы вышли. Как обычно, это была прекрасная ночь, на небе не единого облачка. Город пока ещё не спал, но стало тише.

— Здесь красиво, — сказала Наталия. — Мне нравится этот город.

Если бы здесь не было так много страданий и нищеты, я бы с ней согласился.

— Мне кажется, что в Газалабаде слишком… много всего. Здесь слишком много людей, и для меня он слишком уж экзотичный, — признался я.

— По тебе этого не видно, — сказала она. — Если бы я тебя не знала, то подумала бы, что ты родом отсюда. Ты понимаешь этих людей. Ходишь как они с этим гордым взглядом. Носишь их одежду, как будто никогда не носил другую, хоть Армин всегда и дразнит тебя по поводу того, что ты не желаешь ярко одеваться. Ты даже говоришь, как они нараспев, подобно Файлид. А люди здесь… они видят тебя и следуют за тобой. Это всегда так, независимо от того, где ты находишься?

Я весело покачал головой.

— Тебе так просто кажется, Наталия. Я никогда не смогу избавиться от келарского диалекта и никогда не стану благородным господином. Мне это не нравится. И почему люди должны за мной следовать, уважать больше, чем других? Это Лиандра возглавляет нас, это она дипломат, а я лишь забочусь о возникающих трудностях. Это миссия Лиандры.

— Но почему люди за ней следуют?

— Потому что это правильно, — заметил я. — Ты сама прекрасно понимаешь, что нужно остановить Коларона, прежде чем он покроет земной диск тьмой.

— Это шар.

— Что?

— Земля.

— Для меня это диск. Тогда я не буду бояться, что упаду.

Наталия остановилась, посмотрела на меня и расхохоталась.

— Ты это серьёзно?

Я пожал плечами.

— Земля такая, какая есть, будь то диск или шар. Поэтому я предпочитаю верить в то, что она диск.

— Ты невозможен, — промолвила она.

Мы пошли дальше, но вскоре она снова остановилась.

— Это здесь, — объявила она. Мы добрались до пункта назначения, совсем недалеко от нашего дома. Перед нами тянулась мерцающая лента Газара, и поблизости в воде плавал речной дракон. Учитывая расстояние между его глаз, он, должно быть, был большим. Я надеялся, что он останется в воде.

Я посмотрел на Наталию, она всё ещё улыбалась.

— Ты уверена, что опасности нет?

— Это горная порода. В ней я буду в безопасности, и я могу придавать ей форму изнутри, — её глаза вспыхнули. — Не волнуйся, — она в поисках огляделась по сторонам. — Теперь мне нужен ещё только камень.

— Здесь.

Это был большой кусок камня у стены дома. Мы вместе с ней направились к нему. Он был достаточно большим, чтобы я мог на него присесть. Поэтому я достал свою курительную трубку и мешочек припасённого яблочного табака.

— Я подожду здесь и прикурю трубку.

— Это не займёт много времени, — ответила она, озорно улыбнулась и исчезла в камне, словно призрак.

Я зажёг трубку, а когда увидел, что речного дракона отнесло дальше, или он сам уплыл, я успокоился. На другой стороне Газара я заметил рыбацкую лодку с горящей лампой, тут и там вдалеке раздавались голоса. Здесь было спокойно. Где-то под землёй находилась канализация, а ещё глубже священники бога без имени готовились принести в жертву тринадцать невинных девушек. А что же с этими девушками, Сольтар, ты считаешь справедливым то, что там происходит? Где твоё наказание для тех, кто следует за твоим братом?

Ах да, я забыл. Сольтар людей не судил.

Затем что-то привлекло моё внимание — воронка в воде. Пока я озадачено смотрел, она стала больше и превратилась в водоворот, который в считанные секунды вырос в диаметре. Под ногами я почувствовал, как вибрирует земля. Водоворот продолжал расти и был теперь уже почти пять длин, равных росту человека. Он достиг речного дракона. Мне показалось, будто я увидел его удивление, когда его затащило в глубину. Грохот воды был также слышен в водовороте.

Его стены становились всё круче, а земля сильно дрожала. Я вспомнил зал воров, расположенный глубоко подо мной и высокую, вертикальную стену, за которой я уже тогда слышал воды Газара. Интересно, как это выглядело, когда стена обрушилась, и бурлящая вода ворвалась внутрь?

Должно быть для воров это выглядело как божий суд, но до безопасного места было не так далеко. Я смотрел на водоворот, потягивал трубку и ждал Наталию. Землетрясение даже стало немного тише, всё же я ощущал под своими ногами силу воды. Канализация начиналась через пятнадцать шагов в глубину. А ещё двадцать шагов ниже находился зал воров, высотой двадцать шагов. Водопад почти шестьдесят шагов в высоту имел значительную силу и многое просто смывал прочь.

Наталия уже должна была вернуться, — обеспокоенно подумал я.

Она хорошо ориентировалась в камне. Она сказала, что опасности нет, и не выглядела обеспокоенной. Тем не менее…

Я ждал и уже почти отчаялся. Встав, я беспокойно зашагал туда-сюда, наблюдая за водоворотом, который всё ещё не изменился.

Позади меня Наталия, покачиваясь, вышла из камня, но она была не одна. Высокий мужчина в чёрной одежде с золотой отделкой был с ней и небрежно оттолкнул её в сторону. Она упала на землю. Хоть её глаза и были открыты, но всё же пустые. Её грудь поднималась и опускалась, она была ещё жива, но…

— Нет, — мужчина улыбнулся и стряхнул воображаемую пыль со своей куртки. — Она жива, и душа пока ещё в ней. Может я заберу её себе, времени для этого пока не было. Я всего лишь взял в плен её разум. Посмотри.

Наталия поднялась и встала на колени, склонив голову. Убрав руки за спину, она замерла.

— Красивая женщина, — заметил Властелин Кукол. — Может я поимею её. Ты не удивлён, Хавальд, что я стою здесь?

Я был удивлён, что его голова ещё не слетела с плеч от лезвия Искоренителя Душ.

— Я владею её разумом и знаю то, что знает она. Это тайная сила кукловода, — он улыбнулся. — Я знаю то, что знают мои куклы. Все эти воспоминания, все эти жизни… Остальные получают только талант, а я получаю от моих кукол всё, включая их самые сокровенные тайны, — он замолчал. — Так что тебя я тоже знаю, Хавальд, ангел смерти. Ты суровый человек прежде всего для тех, кто тебя любит, — он посмотрел на водоворот в водах Газара. — Хороший план. Только для чего тебе нужно было посылать её, чтобы разузнать, действительно ли я там? Я увидел её в камне, мне стало любопытно… И теперь я избежал судьбы, которую ты выбрал для меня.

Я её не посылал. Значит Наталия сопротивлялась ему. Он знал не всё. Ему можно было противостоять. Кроме того, я понял, что прямо сейчас меня он тоже околдовал, нас обоих…

Когда он посмотрел на неё, я закрыл глаза и обнаружив, что могу двигаться, выхватил Искоренителя Душ. В следующий момент я почувствовал, как меня схватила могучая рука. Вся моя сила была бесполезна, потому что я не мог двигаться.

Мой желудок провалился вниз, что происходит? Я открыл глаза и увидел его предо собой, парящего в воздухе, с внимательной улыбкой на лице, когда мы поднимались всё выше и выше, в ночь Сольтара, и медленно поворачиваясь вокруг друг друга. Я взглянул между ног вниз, там я увидел Наталию и её светлое лицо, когда она подняла голову. Он отпустил её.

— Я могу в любое время вернуть её, Хавальд, — он вытянул руки в стороны и засмеялся. — Тебе нравится ощущать мою силу? Я получил три таланта: дар движения, дар распоряжаться разумом других людей и способность брать себе какие пожелаю души. Как тебе удалось победить Ордуна? Он был львом, а ты всего лишь ягнёнок.

Мы поднялись высоко, он и я, внизу мерцал Газар. С этой высоты Наталию больше видно не было.

— Видишь, против чего ты собирался восстать? Теперь я уже не держу в плену твой разум, а лишь твоё тело. Что, если я раздавлю не только сердце, но и всю твою оболочку? Выдавлю из тебя душу, словно сок из лимона? И ты хотел меня победить?

Я не мог ничего сказать. Он, однако, продолжал трепаться.

— Знаешь, кто ты? Просто ничтожество. Всего лишь вор. Да к тому же глупый. Разве ты меня не узнаёшь? Ты послал Наталию в мой дом и убил одну из моих собак. Я могу продать тебе хорошие специи…

Джефар, продавец специй. Я подумывал нанести ему последний визит перед тем, как мы уедим. Власть над телом, власть над разумом, наездник душ. Я не мог двигаться, и он держал меня здесь наверху, высоко над городом. Всё что ему требовалось — это бросить меня… И он был осторожен, держался на расстоянии, находился вне досягаемости лезвия Искоренителя Душ. Я мог бы бросить в него меч, но был не в состоянии двигаться. Только пальцами… немного… Искоренитель Душ. Я всё ещё держал его в руке.

— Это грубо, Хавальд. Ты меня не слушаешь, — он заставил меня взглянуть на него. — Знаешь, что я с тобой сделаю? Ты со своим мечом в руке пойдёшь к своим друзьям и убьёшь их. Я даже позволю тебе наблюдать. А потом… Потом ты запросишь аудиенцию у этой змеюги. Она действительно доверяет тебе, ходит по струнке… а затем ты убьёшь и её и львицу-мать. Как тебе такое?

Я отпустил Искоренителя Душ, и клинок полетел вниз. Он наблюдал, как тот падает, затем улыбнулся.

— Ты больше не хочешь его? Но тебе всё ещё нужен твой меч, чтобы выполнить мою волю.

Искоренитель Душ снова поднялся. Мы все ещё медленно поворачивались, похоже, ему даже не нужно было видеть, что он поднимает, потому что Искоренитель Душ парил под его ногами, а потом его отнесло за его спину. Казалось, что этого Властелина Кукол ничто не напрягает, так велика была его сила.

Искоренитель Душ продолжал подниматься, и вот я опять почувствовал его и позвал. На этот раз я не потянул его как за верёвку прямо к себе, а изогнул невидимую связь между ними, так что меч поднялся вверх по дуге позади Властелина Кукол. Когда он был достаточно высоко, я позвал его в свою руку.

Он не нанёс точного удара, всего лишь кончиком лезвия рассёк на высоте правого глаза кукловоду голову. Порез был не глубже ширины ладони и таким чистым, что глаз вытекал медленно, и он ещё смотрел на меня другим, потому что не понимал, что происходит. Но потом до него дошло, что он умирает.

Когда он умер, его невидимая рука отпустила меня. Мы полетели вниз, он и я, и нас отнесло друг от друга. На его мёртвом лице всё ещё была эта ухмылка. Затем я увидел быстро сменяющие друг друга лица, как будто поток ветра при свободном падении сдувал их, и там было так много душ, что мне захотелось плакать. Они улыбались и поднимаясь вверх, исчезали на ветру. Затем всё закончилось, Искоренитель Душ освободил кукол.

Мои широкие одежды остановили стремительное падение, я парил в воздухе и горящими глазами смотрел вниз, на расстилающейся передо мной город. Как высоко он меня поднял?

Его отнесло ещё дальше. В меня хлынула его жизнь, всего лишь лёгкое покалывание, ведь я не был ранен. Пока ещё нет.

Я отвернулся и за пеленой слез увидел переливающийся убор Сольтара. Снова посмотрел вниз… теперь город стал больше… никто не сможет пережить такое падение.

Он умер, и все будут в безопасности, включая Наталию. Я вспомнил, какое у неё было лицо в храме, когда она так счастливо посмотрела на меня. Осталось не так долго. Я обнаружил, что могу переворачиваться в воздухе на спину и повернувшись, посмотрел вверх, на раскинутое полотно Сольтара, в то время как мои одежды колыхались, а волосы хлестали по лицу.

— Доволен, господин? — спросил я. — Сделал достаточно?

Я не получило ответа, и земля встретила меня словно удар молотка.

— Хавальд?

Мне был знаком этот голос. Наталия. Я слышал её как будто из далека. Она была жива, и её душа принадлежала ей.

Она освободилась от него, и я от всего сердца благодарил за это богов. Я был мокрым, наполовину лежал в воде, наполовину на берегу. Она тоже была мокрой. Должно быть, я упал в Газар, и она вытащила меня. Это было неразумно с её стороны, в воде было слишком много речных драконов.

Но я был ещё жив, хоть проживу и не долго. Я чувствовал каждую сломанную кость и разорванные лёгкие. Если бы я мог кричать, то кричал бы, но я был словно парализован.

Надо мной появилось лицо Наталии, она улыбалась.

— Ты жив, — счастливо промолвила она, когда увидела, что один мой открытый глаз смог увидеть её. — Сольтар услышал мои молитвы, — тихо продолжила она, или она просто была так далеко, что голос был таким тихим? Она встала передо мной на колени и поцеловала в лоб. О чём она просила его? Ещё чуть-чуть, и я сам смогу спросить его, но меня снедало любопытство, и я злился, что не могу обратиться к ней.

— Я просила его взять мою жизнь вместо твоей, так, чтобы я умерла первой, — объявила она с нежной улыбкой.

Это было и моё требование к нему.

Она плакала. Проливала за меня слёзы. По крайней мере, в этот раз Сольтар услышал мои молитвы.

— Да ты улыбаешься, Хавальд, — задыхаясь, произнесла она. — Ты меня слышишь?

Я мог лишь моргать. О чём она говорит? Мне было тяжело думать. Я почувствовал, как она что-то потянула с боку, и в поле моего зрения появилась бледная сталь. Я всё ещё держал в руке Искоренителя Душ.

Она нежно погладила меня по щекам и сказала что-то непонятное на своём языке. Она убрала с лица свою вуаль, так что я смог полностью увидеть её лицо, села на меня верхом, и я слишком поздно понял её намерения.

— Нет! — выкрикнул я, но не раздалось ни звука. Она смотрела на меня так открыто, что всё её существо лежало передо мной, ничто не мешало мне заглянуть в душу за этими прекрасными глазами.

— Я Наталия — Третье Полотно Ночи из дома Берберах. В моём сердце я никогда не была собакой, я пришла к тебе невинной.

Она не колеблясь приставила Искоренителя Душ к груди под сердцем, улыбнулась и медленно опустилась вперёд. Она смотрела мне в глаза, а её улыбка стала шире, как будто она чувствовала не боль, а удовлетворение.

Через Искоренителя Душ я почувствовал, как рассеклась ткань, потом кожа, потом кости, как её сердце встрепенулось в последний раз. Как сталь пронзила его и вышла из спины. Я знал, что на лезвие не будет крови.

Она полностью опустилась и лежала у меня на груди. За её плечом я увидел лезвие, торчащее из спины.

Её янтарные глаза в последний раз ласково посмотрели на меня, дрожащие пальцы провели по волосам, щекам, и она всё ещё нежно улыбалась. Легонько поцеловав меня в губы, поцелуй, похожий на трепещущие крылья бабочки, она закрыла глаза. Её последнее дыхание коснулось моих губ. Она лежала неподвижно.

Никогда прежде жизнь не сражала меня так сильно, не уносила так далеко; жизнь Наталии наполнила каждую пору моего умирающего тела. Это было похоже на огненную стену, взрыв, когда разрушенное было воссоздано вновь… Я умер, а её жизнь полыхала во мне.

Открыв глаза, я вдоль копья поднял взгляд на солдата Файлид. Наконечник слегка упирался мне в шею. Поблизости был ещё один солдат.

— Здесь лежит пол ноги, — крикнул он. — Кто-то снова послужил пищей для дракона.

— Этот ещё жив. Женщина-телохранитель… Я не понимаю. Она напала на него или нет? Они выглядят как любовники…

Я плакал.

Никогда прежде я ненавидел его так сильно, как сейчас.

23. Душа Стражницы

Как говорили, в самые беспросветные часы в ту ночь, в храм Сольтара вошёл человек. Никто не смог описать его, потому что его лицо было как ночь, глаза как звёзды, и он плакал слезами, как жемчужины света. Вокруг него колыхались дым и темнота, как будто они были его свитой, а в руках он держал душу.

Священники пятились от него, когда он пересёк зал, поднялся по священным ступеням и ступил на остров бога, которого никогда не касалась ни одна смертная нога.

Он положил душу к ногам Сольтара.

Так говорят. Но всё было иначе. Наверное, была полночь, когда я вошёл в храм моего бога, но я никого не увидел, кроме упрямого священника, с которым разговаривал ранее днём.

— Что вы здесь делаете, Хавальд? — спросил он.

Я прошёл мимо, не обращая на него внимание. Смотрел только на образ моего бога.

— Я принёс душу, которую он потребовал, — отозвался я.

Зал был больше, чем я ожидал, и путь длинным, но я нёс бы Наталию до самого края света. Чем дальше я ступал, тем темнее становилось, но я больше не боялся ночи. Звёзды давали достаточно света.

— Вы принесли с собой меч, это запрещено.

— Этот меч его.

Я пошёл дальше и наконец увидел, что лестница приближается.

— Куда вы направляетесь? Эти ступеньки ведут к нему, — заметил священник. — Только самые чистые души могут ступить на этот остров. Он ведёт в его царство.

— Тогда мы там, где надо. Её душа достаточно чистая. Я хочу убедиться в том, что она доберётся до него.

Я поднялся по ступенькам, которые почти образовывали мост через ров, только не хватало последнего шага. Я сделал его и оказался перед статуей. Меня не ударило молнией. Ведь это уничтожило бы его великое дело.

Я посмотрел на звёздное небо над нашими головами, только однажды я видел эти святящиеся ленты с такой ясностью, совсем недавно, когда Наталия показала мне их в камне.

Я осторожно положил её к его ногам и поднял взгляд, но он смотрел мимо меня в ночной зал храма, не обращая на меня внимания. И так было всегда.

— Вы не можете оставить её так, Хавальд.

Священник стоял позади меня на последней ступени, должно быть он был первосвященником моего бога, потому что только они могли ступать на ту последнюю ступень.

Я посмотрел на Наталию, она лежала там, как сломанная кукла. Нет, я не мог оставить её так.

Я повернул её на бок, осторожно положил голову на руки и расправил одежду. Стилет выскользнул из ножен между её грудей, я вернул его на место.

Мне не понравилась её причёска, волосы частично вылезли из косы. Я полностью распустил косу и разложил волосы у ног моего бога. Они были ещё мокрыми и запутанными… Священник молча протянул мне золотой гребень.

Я тщательно расчесал их, как много лет назад расчёсывал волосы сестре, незадолго до того, как подняться в храм. Я почти забыл её. Она была на двенадцать лет младше меня, с длинными, тёмными волосами, которые я каждый вечер расчёсывал, прежде чем уложить сестру спать. Это был ритуал.

— Куда ты идешь, Родди? — сонно спросила Наталия.

— Я должен кое-что сделать.

— Ты скоро вернёшься? — спросила она.

Я подумал о вратах, через которые должен был пройти.

— Да, — солгал я.

— Это хорошо, иначе мне придётся тебя искать.

— Засыпай, — промолви я, целуя её в лоб.

Она закрыла свои золотистые глаза, один раз вздохнула и уснула с улыбкой на губах. Я вставил ей сбоку гребень в волосы и посмотрел на неё. Она улыбалась во сне и выглядела счастливой.

— Доволен, Хавальд? — спросил священник. Я осторожно вытер слезу с её лица. Я даже не заметил, что всё ещё плачу.

— Её зовут Наталия, она — Третье Полотно Ночи из дома Берберах.

— Я знаю. Я присутствовал при её крещении.

Я помнил, он не выпускал её из виду.

Я встал и оказался лицом к лицу с Сольтаром. Другие культы делали своих богов размером с титанов. Мы нет.

— Нет, — ответил я. — Я не доволен. Но он это знает.

Мастер сделал статую моего размера. Вблизи я увидел, что чёрная мантия уже выцвела, на плече даже начал расходится шов. Капюшон мантии прикрывал его лицо до носа, поэтому я видел только подбородок и рот. Он не улыбался.

Я в последний раз взглянул на Наталию, одна прядь волос снова упала ей на лицо, коснувшись губ. Я хотел поправить эту прядь.

— Нет, Хавальд, так как раз в самый раз.

Выглядело так, будто она жевала свои волосы. Я знал одну девочку, которая так делала.

Я развернулся, сделал шаг вперёд, спустился по ступеням и покинул храм.

Когда я проходил мимо чаши для пожертвований, я бросил в неё расколотую монету из чёрного серебра. Такого пожертвования было достаточно. Я спустился по лестнице, не оглядываясь назад.

Говорят, что в ту ночь произошло чудо. Женщина, которая так мирно спала у божьих ног, превратилась в чистый, белый камень. Её тонкие руки держали серебряные кинжалы, а распущенные волосы украшал золотой гребень. Не только она превратилась в камень, но и её одежда. Одежда телохранителя.

Говорят, она присматривает за ним.