Властелин моего сердца

Глава 9

День начался с отъезда Поля и Селии де Пуисси. Мадлен собиралась попрощаться с ними, но король ей запретил и послал графа Гая присмотреть за ними в пути. Хоть она и осталась вовсе без компаньонки, Мадлен воспрянула духом. Баддерсли было в полном ее распоряжении, по крайней мере на один день. Но затем ей предстояло выйти замуж за Стивена де Фе.

Все, что касалось Эмери де Гайяра, свидетельствовало о его глубокой неприязни к ней. Уже вчера ночью он дал ясно понять, что не хочет на ней жениться, а сегодня его враждебное отношение чувствовалось еще сильнее. Она просто не могла выбрать его.

И тем не менее ее взгляд постоянно возвращался туда, где он стоял в компании мужчин вместе со своим огромным братом. Наверное, кто-то из них отпустил шутку, потому что он вдруг весело, по-мальчишески рассмеялся, белые зубы сверкнули на золотистом лице, глаза сощурились от удовольствия. Слезы подступили к ее глазам, потому что вместе с ней он никогда не станет так смеяться… Мадлен отвела взгляд.

Она увидела хмурого Одо, стоявшего в одиночестве. Он, должно быть, только что вернулся после прощания с отцом и мачехой. Девушка понимала, в каком трудном и неловком положении он оказался, и искренне ему сочувствовала. Но несмотря на это и на попытки Одо добиться ее расположения, как я на воспоминания о счастливых временах их юности, его она тоже не могла выбрать. После того нападения она вряд ли была в силах вынести его прикосновения.

Значит, оставался только Стивен. Но где же он?

Стивен поспешно влетел в зал. Его рыжеватые волосы были слегка растрепаны, глаза горели, губы изогнуты в улыбке. Он стал бы приятным спутником жизни. Но в выражении его лица было что-то, что вызывало беспокойство. Он был похож на кота. Самодовольный. Пресыщенный.

Ее глаза снова с отчаянием и безнадежностью пробежались по всем трем претендентам. Один ее ненавидел. Другого ненавидела она. Третьего она вынуждена была выбрать, хотя каждая клеточка ее существа кричала, что это непростительная ошибка.

Подошел слуга с очередным вопросом, и Мадлен поспешила прочь, проверить, что распоряжения относительно пребывания короля выполняются должным образом. Дела обстояли на удивление хорошо. Она обнаружила, что слуги в замке вполне компетентны, когда им отдают ясные приказы и не запугивают до беспамятства.

Более того, обитатели Баддерсли больше не смотрели на нее со злобой. По временам они даже обращались к ней как к своей хозяйке и защитнице от внезапно нагрянувшей шайки нормандских оккупантов во главе с этим кошмаром, Вильгельмом Бастардом. Некоторые были готовы на все, чтобы угодить ей. Даже Альдреда вела себя учтиво. Очевидно, она боялась, что Мадлен будет ей мстить. Женщина обращалась к Мадлен со смиренным уважением, опустив глаза.

Когда Мадлен снова заглянула в зал, она увидела, что Альдреда застилает тканью столы. Покидая зал, эта женщина нарочно свернула в сторону, чтобы пройти мимо Эмери де Гайяра, и что-то сказала ему. Взглянув на нее с улыбкой, он ответил. Альдреда засмеялась и пошла дальше, покачивая полными бедрами. Мадлен прикусила губу. Возможно ли, что эти двое были любовниками? Альдреда была на несколько лет старше Эмери, но довольно миловидна. Девушка сказала себе, что ей это безразлично.

Мадлен вернулась на кухню. Там уже лежали груды теплого хлеба, приготовленного к завтраку, вместе с сыром и элем. Три упитанных барашка вращались над огнем на вертелах для следующей трапезы, одновременно готовили цыплят. Пироги и пудинги были на подходе, а сладкий крем уже готов.

Мадлен старалась подбодрить и похвалить слуг, которых встречала, помочь советом при случайных затруднениях. Она посочувствовала кухаркам, которым не хватило приправ, и добавила немного из своих истощенных запасов. Девушка обнаружила, что серьезнейшей проблемой является отсутствие денег.

Когда Мадлен шла через двор, направляясь из кухни в замок, она испытывала приятное чувство удовлетворения от успеха, но при этом осознавала и все тяготы, которые влечет за собой власть. Если дела пойдут плохо, у нее есть еще драгоценности, подаренные королевой. Она могла бы продать их, чтобы сохранить Бадцерсли. Мадлен задумалась: есть ли у Стивена де Фе деньги, чтобы вложить их в имение? И тут она вспомнила о золотых украшениях Эмери де Гайяра. С их помощью можно было бы легко решить все проблемы…

Неожиданно девушка заметила, как впереди блеснуло на солнце золото, и поняла, что это был он. Эмери разговаривал с Альдредой! Женщина прижималась к нему, положив руки ему на грудь. Он привычным жестом обхватил рукой ее бедро и, приподняв пальцами подбородок, быстро поцеловал в губы.

«Ну вот, – горько подумала Мадлен, – ясно, чем был озабочен Эмери де Гайяр прошлой ночью. Неудивительно, что он не проявил интереса к невинной наследнице. Ох уж эти мужчины! Все они относятся к низшей форме жизни».

Она вошла в зал, готовая отравить большинство из них.

Король работал со своими советниками и писарями. Гонцы прибывали всю ночь. Никто не мог приступить к трапезе, пока Вильгельм не спустился к столу. Поэтому девушка потихоньку ускользнула в часовню к мессе. Сегодня она нуждалась в поддержке Господа.

На службе было мало народу. Священники, прибывшие с королем, и все слуги замка были заняты. Большинство дворян из свиты, ясное дело, не отличались набожностью. Стивен де Фе проскользнул внутрь и встал на колени на каменный пол рядом с Мадлен. Его присутствие было частью ухаживаний, но показывало, что ему не безразличны ее интересы. Если муж будет стараться угодить ей, это уже кое-что.

Когда они после мессы возвращались в зал, он легко распространялся на разные темы, умудряясь через каждое слово сыпать комплиментами. Это выглядело глупо, но у Мадлен улучшилось настроение и стало значительно легче на душе. Когда они вошли в зал, будущее уже не казалось ей таким безрадостным.

Король как раз покидал свои покои. При виде Мадлен он слегка нахмурился, но затем улыбнулся.

– Доброе утро, мадемуазель. Я вижу, что вдобавок к своим многочисленным достоинствам ты еще и набожна.

Мадлен присела в реверансе, приветствуя короля, затем прошла на свое место рядом с ним, и тут начали подавать на стол. Король заговорил с Мадлен о ее имении, о землях и людях, но она чувствовала, что его беспокоило другое. Возможно ли, что один из гонцов принес плохие вести?

– Какая досада, что работа следует за вами повсюду, сир, – сказала она. – Каждый человек заслуживает передышку.

Он рассмеялся:

– Я сам выбрал этот путь. Тот, кто ищет легкой жизни, не смог бы достичь короны. Но вести, принесенные одним из моих гонцов, должны успокоить тебя насчет Золотого Оленя, леди Мадлен. Он больше не рыскает по твоим лесам. Он подбивает на бунт крестьян Уорикшира.

Значит, он не был Эмери де Гайяром. До этого момента девушка даже не представляла себе, как глубоко таились в ней эти смутные подозрения. Мадлен внутренне посмеялась над собственной глупостью. Как ей только могла прийти в голову такая чушь!

– Предстоит новое сражение, сир? – спросила она.

– Нет, нет, – уверил он ее. – Это незначительное событие, и им займется мой шериф. Надеюсь, нам все же удастся схватить негодяя.

– Как вы поступите с ним, сир? – спросила она.

Несмотря ни на что, ей не хотелось, чтобы Эдвальда покарали.

– Там будет видно. Я ценю талантливых людей, леди Мадлен. Ты же не станешь перерезать горло горячей непокорной лошади. Ты ее приручишь. Конечно, если она позволит надеть на себя уздечку. Но, – весело сказал Вильгельм, – раз твои леса свободны от оленя в человеческом обличье, ты можешь нам предложить несколько этих животных для охоты?

– Разумеется, сир. И кабанов, и множество мелкого зверя. Мои люди уже несколько дней обследуют леса, помечая оленьи тропы, запоминая места обитания дичи.

Слова «мои люди» легко слетели с ее языка. Мадлен оглядела зал с чувством заслуженной гордости.

– Превосходно!

Король тут же объявил всем о предстоящем развлечении. Его слова встретили одобрительными возгласами.

Мадлен вздохнула с облегчением. Дневная охота поможет накормить мужчин. А она тем временем будет спокойно, без помех наводить в замке порядок.

Но оказалось, что она тоже должна участвовать в охоте.

– Но, сир, мне лучше остаться здесь и позаботиться о ваших удобствах.

– Твои слуги, кажется, достаточно умелы, мадемуазель, – непреклонно заявил он, – а чтобы разобраться с тремя претендентами, у тебя осталось очень немного времени.

Ей следовало бы сказать королю, что она уже сделала выбор, но Мадлен трусила при одной мысли об этом. Король хотел, чтобы она вышла замуж за Эмери де Гайяра, а люди гораздо более храбрые, чем она, не решились бы сообщить Вильгельму то, чего он не желал слышать.

«Может быть, – думала она в отчаянии, – произойдет что-нибудь неожиданное, что позволит отложить решение, например, восстание в Уорикшире, чума, вторжение викингов…» Все, что угодно.

Но ничто не могло отменить приказ короля отправиться на охоту. Когда Мадлен шла к себе в комнату переодеться для верховой езды – в полусапожки и штаны под голубым льняным платьем, она кляла про себя всех королей, королев, зеленоглазых дьяволов и вообще все на свете. Она велела Дороти быстро заплести ей волосы в длинную косу, которую затем подвязала шарфом кверху. Затем подтянула платье вверх из-под пояса, чтобы оно стало не длиннее, чем у мужчин, и отправилась к месту сбора, где села на лошадь. Единственная женщина среди двадцати мужчин.

Каждый надеялся убить кабана или оленя, но многие несли на руке соколов, чтобы добыть побольше вкусной птицы. Большинство охотников имели при себе луки в надежде на мелкую дичь, такую, как барсук или заяц. У Мадлен не было сокола, но у нее был лук, и она взяла его с собой. Этому не учили в монастыре, и она только-только овладела искусством с ним управляться. Она была уверена, что непременно промахнется и мужчины поднимут ее на смех. Мадлен сжала зубы при мысли о зеленоглазом саксе, потешающемся над ней. Почему ее мысли постоянно вертятся вокруг него, как нить вокруг веретена?

Он не выказывал желания приблизиться к ней, хвала Богородице, но на всякий случай она скакала между Одо и Стивеном. Их старания понравиться ей успокаивали ее. Сдержанный юмор Стивена развлекал, и даже Одо сумел вызвать у нее улыбку своим рассказом о детских приключениях. Но затем он наклонился вбок и положил волосатую руку ей на бедро. Мадлен тотчас же пустила лошадь вперед. Он метнул на нее сердитый взгляд, а Стивен самодовольно ухмыльнулся, как кот, забравшийся в кладовку.

Очень неприятно было чувствовать себя блюдцем, полным сметаны.

Был теплый летний день. Легкий ветерок приятно обдувал разгоряченное лицо. Деревья пышно зеленели, а по голубому небу изредка пробегали белые барашки облаков. Лошади мчались по лугу среди буйного цветения лютиков и чистотела, маргариток и мака. Над цветами деловито хлопотали пчелы. Глупый заяц выскочил из норы и побежал через поляну. Кто-то вскинул лук, и вскоре заяц болтался на луке седла.

Эта первая маленькая добыча обрадовала всех. Стивен затянул песню об охоте на зайчонка, и вскоре все уже подпевали ему, за исключением Мадлен, не знавшей слов. Это была длинная веселая песня, местами очень глупая. Затем девушка поняла, что песня имела двойной смысл. Некоторые наиглупейшие куплеты звучали, например, особенно, когда речь заходила о стреле.

Мадлен почувствовала, что краснеет. Одо хихикал. Девушка сердито посмотрела на Стивена, но он только подмигнул. Мадлен очень не понравилось выражение глаз ее предполагаемого мужа. Это было не просто непристойное развлечение, он упивался ее смущением. Эмери де Гайяр скакал позади. Мадлен не стала оборачиваться, но она представила себе, как он насмехается над ее наивным замешательством.

Во имя Господа, должен же найтись в Англии хоть один порядочный мужчина, который захочет взять в жены наследницу и будет хорошо к ней относиться! Почему она должна выбирать только из этих троих?

Стивена позвали к королю. Мадлен надеялась – чтобы сделать выговор, но не была уверена в этом. Все мужчины были грубыми бездушными свиньями. Еще один всадник поравнялся с ней. Она обернулась и тут же облегченно вздохнула. Это был его брат, Лео.

– Не думаю, что он умышленно расстроил вас, мадемуазель, – непринужденно сказал Лео. – Нет ни одной охотничьей песни, которая не служила бы прикрытием для основного стремления мужчин.

– Было бы уместнее, – язвительно ответила Мадлен, – если бы мужчины стремились добросовестно заниматься основным делом – обеспечивать благосостояние своей земли и людей.

Одо засмеялся:

– У нее чертовски подвешен язык.

– Но она права, – сказал Лео, с неодобрением взглянув на де Пуисси. – Вот почему мужчины должны жениться, леди Мадлен. Это ослабляет стремление гоняться за бойкой дичью.

Мадлен гневно повернулась к нему, но он шутливо поднял руки и усмехнулся:

– Спокойно, леди. Вы не можете винить нас в том, что мы все находимся в возбуждении в ожидании вашего выбора. Это самый захватывающий повод для споров со времен Сенлака.

– Сомневаюсь, что можно сравнивать мое замужество с завоеванием Англии, милорд. Я не собираюсь сдаться самому могущественному мечу.

– При желании вы могли бы взять это за основу, – дружелюбно заметил Лео. – Но я бы вам не посоветовал, если только вы не хотите взять в мужья Эмери. Он лучше всех владеет мечом, если не считать меня.

– Я мог бы с этим поспорить, – сердито вмешался Одо.

– Ты попытался в Рокингеме. А с тех пор он тренируется со мной.

Одо пришлось замолчать. Мадлен с интересом обдумывала услышанное. Значит, Эмери де Гайяр был искусным воином, несмотря на его изысканную одежду и открытое заявление, что он не любит войну.

Если это правда, значит, он умышленно обманул ее.

– Может быть, мне захочется посмотреть, как мои поклонники умеют сражаться.

– Только учти, Мэд, – вмешался Одо, – семейке де Гайяр требуются все земли, которые они могут заполучить, чтобы обеспечить прорву своих парней.

– А у де Пуисси земель в избытке? – сухо осведомился Лео. – У вас ведь явно не хватает мужчин. – Он снова обернулся к Мадлен: – Я поскачу вперед и скажу королю, что вы хотите устроить состязание бойцов сегодня к вечеру.

Лео умчался, прежде чем она успела что-нибудь возразить. Ее неуемный язык вечно ее подводил.

– Если ты будешь плясать под их дудку, Мэд, – раздраженно сказал Одо, – то станешь вдовой предателя раньше, чем выносишь его первого ребенка.

Она почти перестала дышать и обернулась:

– Что ты имеешь в виду?

– Ты только взгляни на де Гайяра, – проревел Одо. – Настоящий нормандец не станет одеваться, как он. Я видел, как он шушукался по углам со своим кузеном, Эдвином Мерсийским. Ему нельзя доверять.

– Он кузен графа Мерсийского? – удивилась Мадлен.

Ей было известно, что де Гайяр. частично англичанин, но она и подумать не могла, что он так близок с английской аристократией. Кроме того, он состоял в кровном родстве с мятежным Гервардом. Его тесная связь с лесным бродягой перестала казаться невероятной. Но Золотой Олень находился в Уорикшире. По слухам.

– Он дружит с саксами, – продолжал Одо. – Они не признают Вильгельма. В один прекрасный день они поднимутся, и де Гайяр будет с ними.

Святый Боже, возможно, он и был Золотым Оленем. Она обернулась, пытаясь отыскать в нем черты волшебного принца. Но ее измученный ум смог разглядеть только длинноволосого нормандца.

Самодовольный голос Одо снова привлек ее внимание.

– Что касается Стивена, – говорил он, – то всю прошлую ночь он предавался разврату в конюшне.

Мадлен припомнила довольную улыбку насытившегося кота на лице Стивена де Фе и поняла, что Одо говорит правду. Этим утром Стивен точно явился в зал прямо от женщины. Боже милостивый, и что же теперь делать?

– Мэд, – нежно сказал Одо, – единственный разумный выбор – это я. Ты меня знаешь и любишь. Я понятия не имел, как плохо обращались с тобой отец и мадам Селия. Ты должна была мне сказать, и я непременно бы что-нибудь сделал.

– Я уже собиралась поговорить с тобой, – сказала она с горечью, – когда ты попытался меня изнасиловать.

– Нет, – запротестовал он. – Я потерял голову от любви к тебе. Ты была не прочь, просто испугалась. Прости меня. – Он улыбнулся, выставив на обозрение множество кривых зубов. – Ты способна любого свести с ума, Мэд!

Должно быть, это было лестно. Но Мадлен не была польщена. И все же она начала подумывать, не следует ли ей изменить отношение к Одо. Ведь быть желанной – чего-нибудь да стоит, и кроме того, ей известны его сильные и слабые стороны. Возможно, она неверно истолковала его атаку. К тому же, если она выйдет замуж за Одо, ей не придется терпеть рядом с ним Поля и Селию…

– Король хочет поговорить с тобой, де Пуисси.

Мадлен обернулась. Справа от нее скакал Эмери де Гайяр. Одо помрачнел. Но он не мог ослушаться королевского приказа и пустил лошадь вперед. Мадлен осторожно окинула светловолосого мужчину изучающим взглядом. Он выглядел высокомерно и не был похож ни на нормандца, ни на сакса.

На нем были только туника с короткими рукавами, короткая кожаная куртка и клетчатые штаны до колен в обтяжку. Но просто одетым его нельзя было назвать. Куртка была украшена фантастическим узором из переплетающихся металлических змей, не только прекрасным по рисунку, но и способным послужить преградой для стрел. Ремень покрыт позолоченной резьбой и застегнут золотой пряжкой с аметистами. Ярко-зеленые штаны были крест-накрест расшиты коричневой и белой вышивкой. И конечно же, на нем были его роскошные браслеты. Мадлен попыталась определить стоимость хотя бы одного из этих драгоценных предметов.

– Вам хочется получить его? – спросил Эмери.

– Нет. – Она взглянула в его холодные зеленые глаза. – А вы отдали бы его мне, если бы я попросила?

– Мне приказано угождать вам, – безразлично сказал он. – Если вам нужно мое золото, вам стоит только попросить об этом при свидетелях.

– Мне очень нужны деньги, – признала она невозмутимо.

Эмери рассмеялся, но смех его прозвучал резко.

– У вас редкий дар искренности. Жаль, что вы нечасто им пользуетесь.

Щеки Мадлен запылали, в душе вспыхнул гнев.

– Лорд Эмери, почему вы меня недолюбливаете? Мое положение ничуть не лучше вашего. Я не хочу выходить замуж ни за одного из трех претендентов, но не могу позволить себе роскошь отказаться.

Он выхватил у нее поводья и остановил лошадь.

– Леди Мадлен, никто из нас не имеет большего права отказаться, чем вы. Вы можете отвергнуть всех нас и вернуться в монастырь. Если же мы откажемся принять ваш выбор, нас вышвырнут, лишив благосклонности короля.

Он был серьезен.

– Но король благоволит вам.

– Это ничего не значит.

Двигавшиеся позади всадники разделялись, объезжая их по сторонам. Никто не собирался помешать их разговору наедине. Мадлен тоже была не против выяснить отношения.

– Почему вы не хотите жениться на мне? – спросила она, снова пытаясь отыскать в его лице черты местного бродяги.

Но если это Эдвальд, он должен был ухватиться за возможность получить власть над имением, чтобы использовать его ресурсы для организации мятежа.

– Я не хочу жениться на женщине, которую не люблю.

У нее перехватило дыхание.

– Почему же я так неприятна вам? Я не более грешна, чем любая другая. И на меня не противно смотреть.

Его взгляд был суров. Ничего общего с Эдвальдом.

– Я говорю по-английски, – сказал он. – И я знаю Баддерсли. Вы жестокая женщина. Безусловно, это превосходное качество в определенных обстоятельствах, но не то, что я хотел бы видеть в своей жене.

– Жестокая? – обескураженно переспросила она.

Он соскользнул с коня и встал, держась рукой за луку ее седла.

– Вы оскорблены? – спросил он. – Я думал, что вы будете гордиться таким мнением о себе.

Мадлен посмотрела на него, затем перевела взгляд на его руку на своем седле. Ее рассудок был затуманен от того, что его ладонь находилась рядом с тем местом, где соединялись ее бедра, охватывая бока лошади. Она потрясенно оглянулась вокруг. Они остались одни.

– Охотники…

– Ну, так догоняйте их.

Не отрывая взгляда от его руки, Мадлен не двинулась с места. Он ненавидел ее, а ее тело реагировало на него, как ни на кого другого. За исключением Эдвальда.

– Скажите мне что-нибудь по-английски, – попросила она.

Он удивился, но спустя мгновение начал читать отрывок из поэмы. Чистая музыкальная английская речь с неописуемым очарованием плавно лилась из его уст. Ничего общего с корявым просторечием Эдвальда.

Девушка вздохнула.

– Что вам нужно?

– Ваше слово, что вы не выберете меня в мужья.

Это было легко исполнить, ведь она и так уже решила, что выйти за него было бы безумием. Но это было до того, как она выяснила кое-что о Стивене.

– Не знаю, – сказала она. – Я не могу выйти за Одо. Не имею возможности сказать вам почему. И не хочу выходить за Стивена… – Она посмотрела на Эмери. – Одо сказал, что он развлекался с местными женщинами.

Эмери насмешливо улыбнулся:

– И это отвратило вас от него? Мы с Одо тоже не святые.

– Я полагаю, что вы тоже развлекались с женщинами Баддерсли, – уныло сказала она, подумав об Альдреде.

– Конечно, развлекался. – Отблеск приятного воспоминания промелькнул на его лице. – Это была незабываемая встреча.

– Во время этого посещения?

Его глаза широко раскрылись. Он схватил ее за руку и стащил с лошади.

– Оставьте меня!

Он крепко сжимал ее. Сердце девушки бешено забилось. Она вспомнила нападение Одо и свое мгновенное неприятие и отвращение. Теперь она тоже испугалась, но ее необъяснимо влекло к нему, как мотылька к смертоносному пламени.

– Что вам надо? – прошептала она.

– Поцеловать вас.

У нее задрожали губы, и она облизнула их кончиком языка, неясные надежды зашевелились в ее душе.

– Вы же не хотите жениться на мне.

– Не думайте, что вам бы это понравилось, – обещал он. – Жестокий Одо и развратный Стивен показались бы вам сокровищами по сравнению со мной.

Надежда рассеялась, как горестный туман. Девушка отшатнулась, но он крепче сжал ее, задев старую рану. Мадлен вскрикнула. Он тотчас же разжал руки, потрясенный тем, что причинил ей боль. Она усомнилась, что он способен жестоко обойтись с ней. Тогда зачем он пытается ее запугать?

– Почему? – снова спросила она.

Эмери сжал ее запястье и потащил прочь от встревоженных лошадей к могучему дубу. Прижав ее к стволу, он подался вперед, удерживая ее своим крепким телом.

– Я не люблю вас, Мадлен де Л'От-Виронь. Мне не нужно Баддерсли. Если вы вынудите меня жениться на вас, я превращу вашу жизнь в кошмар.

Шершавый ствол дерева резко врезался ей в спину и разбередил старые ушибы, но ее беспокоило не это, а запах кожи и пота, близость его разгоряченного твердого тела, от которого почти ощутимо распространялась волна страстного желания. Его жестокие слова противоречили призывам, которые улавливала ее душа.

– Я тоже не хочу выходить за вас, вы же знаете! – Даже выкрикнув эти слова, она знала, что это откровенная ложь.

И он тоже это знал.

– Давайте убедимся в этом, – сказал он.

С легкостью захватив одной рукой оба ее запястья, другой он взял ее за подбородок и с силой прижался губами к ее губам. Его мощный язык глубоко проник в ее рот. Мадлен задохнулась. Она пыталась вырваться, но едва могла пошевелиться. Она начала погружаться во мглу…

Затем, со стоном освободив ее рот, он оторвал ее от ствола дерева и притянул к себе. Его объятия из тюрьмы превратились в рай. Его губы снова стали нежно касаться ее рта, и Мадлен не отстранилась. Когда его язык осторожно прошелся по ее зубам, ее язык по доброй воле задвигался в ответ. Мадлен ошеломленно смотрела на Эмери. Его глаза тоже потемнели от смущения и тревоги.

Его ладонь двигалась по ее спине, словно он играл на своей лире, смягчая боль и даря радость ее чувствам, обещая головокружительное наслаждение. Когда его подвижные пальцы отыскали ее грудь, она вскрикнула, но это был не протест. Волшебное ощущение было знакомо, и ее тело откликнулось с готовностью, уж его-то нельзя было обмануть. Это был Эдвальд. Золотой Олень. Она улыбнулась.

Внезапно ужаснувшись, он отшатнулся, ошеломленный, как и она.

– Ты моя смерть и проклятие, ведьма!

Это ранило больнее, чем острое лезвие.

– Я не желаю тебе зла, – возразила она.

Он снова обхватил рукой ее шею, но на этот раз нежно. Большим пальцем он погладил ее подбородок.

– Тогда не выходи за меня замуж, Мадлен.

Ей хотелось закричать: «Почему?» Но теперь она это знала. Люди Баддерсли знали его как Золотого Оленя, а среди них был предатель, он мог узнать его и донести на него королю. Нет, напомнила она себе, это Золотей Олень был предателем. Она не может выйти за изменника.

Эмери изучающе смотрел на нее. Его палец прекратил ласковые поглаживания, лицо стало суровым.

– Я признаю, что вы имеете необъяснимую власть надо мной, мадемуазель, но я по-прежнему презираю вас. Не думайте, что вам удастся выйти за меня замуж и управлять мною, возбуждая похоть.

Мадлен высвободилась из его рук и отвернулась, скрывая слезы.

– Я и не собираюсь выбирать вас. Я намерена выйти за Стивена.

Он повернул ее к себе, затем одобрительно кивнул.

– Хорошо, – мрачно сказал он.

Они так и продолжали стоять рядом. Она смотрела на волшебного принца, ласкового лесного бродягу, жестокого предателя. Он видел нежную смуглянку, соблазнительную распутницу, безжалостную суку. Они глядели хмуро, но их тела неудержимо влекло друг к другу.

Кто-то кашлянул совсем рядом. Они отпрянули в стороны. Гай наблюдал за ними.

– Вы сделали ваш выбор, мадемуазель? – сухо спросил он. Эмери и Мадлен переглянулись. Их взгляды встретились на мгновение, затем он повернулся и направился к своей лошади.

– Мадемуазель осчастливила меня, – сказал он. – Она собирается выйти замуж за Стивена.

С этими словами он вскочил в седло и ускакал.

Граф Гай спешился и подошел к девушке.

– Лучше бы вам сесть на лошадь и догнать остальных, леди Мадлен. Все заметили, как вы отстали вместе с Эмери. Не нужно возбуждать лишних разговоров.

Он помог ей подняться в седло, и они тронулись в путь.

– Эмери обидел вас? – спросил граф Гай.

Он был разгневан. Было легко отомстить, сказав «да» и позволив этому человеку наказать сына. Но отомстить за что?

– Я не могу этого сказать, – уклончиво ответила она.

– Мадемуазель, – сурово проговорил граф, – в этой ситуации есть много такого, о чем я не знаю, но от вашего решения зависит жизнь, ваша и моего сына, будьте осторожны.

– Я знаю! – воскликнула она. – Но что я могу поделать? – Она с мольбой повернулась к нему: – Может быть, король предоставит мне больше времени? Новых претендентов на мою руку?

Граф Гай покачал головой:

– У него много других забот, леди Мадлен. Ваше дело должно быть улажено как можно быстрее.

Они присоединились к остальным охотникам, которые остановились на привал. Эмери был со своим братом. Когда Мадлен спрыгнула с лошади, все взгляды устремились на нее, но никто не произнес ни слова. Одо и Стивен пребывали в дурном настроении, однако, когда она не изъявила желания присоединиться к их сопернику, оба воспрянули духом.

Вскоре Стивен с соколом на руке неторопливо подошел к ней. С мрачной решимостью она улыбнулась ему. Склонность к распутству лишь означает, что он станет реже появляться в ее постели.

– Какое великолепное имение, – небрежно заметил Стивен, не сумев, однако, скрыть алчность.

– Да, – согласилась она. – Оно прекрасно.

– И к счастью, не в королевских лесах. Лорд действительно может здесь охотиться на своих собственных оленей.

– Это очень удачно, – сказала она. – При том скверном управлении, что было до сих пор, боюсь, нам придется много охотиться, чтобы пережить эту зиму. Возможно, даже продавать оленину, чтобы купить зерно и другие необходимые продукты.

Мадлен увидела, что он заметил это «нам» и самодовольно улыбнулся.

– Разумеется, имение должно производить достаточно продуктов, чтобы прокормить людей, – небрежно сказал он, глядя ей в глаза. – Крестьян, кажется, совсем мало.

– Но нам нужно больше, – ответила она, осознав, что под напором его алчного взгляда отступила на шаг назад. Этого не следовало делать. – Придется кормить их всю зиму.

Он отверг это предположение:

– Они сами себя прокормят. Крестьянам всегда удается как-то выкрутиться, как диким животным. – Стивен подступил ближе, и Мадлен заставила себя остаться на месте. Он взял ее за руку и заглянул в глаза. – Не волнуйся, мой ангел, я…

С ближайшей речки вспорхнула цапля. Вскрикнув от возбуждения, Стивен повернулся и пустил своего сокола. Теперь все его внимание было приковано к полету птицы. Она была отчасти тронута его ласковым обращением «мой ангел», но почувствовала облегчение, когда их беседа оборвалась. Она не могла отделаться от мысли, что если… когда она завтра выйдет за него замуж, он проникнет языком в ее рот и коснется руками ее груди. Невозможно даже вообразить, что это доставит ей то же блаженство, которое она испытала в других руках.

Жадным взглядом Мадлен отыскала Эмери де Гайяра и мысленно раздела его донага, извлекая из-под одежды своего волшебного принца…

Она тут же сурово напомнила себе, что замужество – это не только два тела в одной постели. Стивен будет хорошим мужем… Затем она вспомнила его несерьезное отношение к благополучию крестьян. «По крайней мере, – безнадежно подумала она, – он предан королю».

Сокол Стивена промахнулся, и цапля досталась совсем другой птице.

– Падаль! – с раздражением выругался Стивен, когда сокол вернулся к нему на руку. И грубо нахлобучил на птицу колпак.

Мадлен сжала зубы. Ей следует прекратить выискивать в нем недостатки. Совершенных людей не бывает. Сейчас она отправится к королю и объявит о своем решении.