Властелины безмолвия

Глава 11

Валери больше нет со мной.

Она рассеялась с остатками этого мира. Руки мои обнимают пустоту и темноту. Меня обволакивает чернильно-черная ночь, и я плаваю во мраке и пустоте, в каком-то абсурдном небытие. Я пытаюсь пошевелиться, но все мои движения не имеют никакого смысла и значения.

Где же я? На этот раз я решил собрать все свое спокойствие и хладнокровие, стараясь не впасть в состояние ужаса.

Мне были необходимы весь мой ум и память, чтобы противостоять этой новой ловушке, ибо я понимал, что речь идет об еще одной попытке таинственных существ подвергнуть испытанию мои рефлексы и человеческие способности.

Но вдруг темноту пронзил как бы луч прожектора, упавший сверху. В столбе света, который лился из пустоты, возникла шахматная доска с расставленными на ней фигурами.

Из ничего появились две руки на краю доски. Две костлявые руки с длинными пальцами, унизанными золотыми кольцами и перстнями с изумрудами.

Острый палец указал мне на белые фигуры.

— Начинайте, господин Милланд!

Голос ниоткуда, с ледяным звучанием, безжизненной тональности.

Мой невидимый противник скрыт в темной пустоте, частью которой он сам и является. В резком свете видны только его псевдочеловеческие руки, держащиеся за доску.

— На что мы играем?

— На вашу жизнь, господин Милланд.

— Но я — средний игрок…

Из пустоты донесся смешок, как бы свидетельствуя о противном.

— Напротив, вы очень сильны… Великолепный игрок…

Хитрость не удалась. Такое ощущение, что существо порылось в моей памяти и поспешило добавить:

— Шансы равные… Нужно, чтобы игра была равная… Впрочем, она и будет такой, поскольку мне нужна ваша жизнь.

— А не проще ли заполучить ее иным способом?

— Но я даю вам шанс выиграть, а сам могу проиграть. Если я не выиграю вашу жизнь, она не будет иметь для меня никакой ценности. Итак, господин Милланд, ваш ход…

Я двинул вперед пешку, потом слона, а затем развил атаку. Странная игра, впрочем, если речь идет о жизни человека, когда его можно прищелкнуть одним пальцем.

Четвертым ходом он взял моего слона и напал на ладью.

— И что же, вы все проблемы решаете с помощью игры, отдаетесь на волю случая?

Я попал в точку, ибо голос мне ответил:

— Да, все.

— Если я правильно понял, событие происходит в зависимости от того, выигрываете вы или проигрываете.

— Да, это универсальное правило, господин Милланд. Однако ваш ход. Должен сказать, что атаку вы провели превосходно. А возвращаясь к вашему вопросу, скажу, что мы рассматриваем игру во всех ее формах, как универсальное решение всех вопросов во Вселенной, а случайностей не существует. Случай — следствие множества условий и событий. Создавать случай с помощью игры кажется нам единственно справедливой возможностью бороться против самой универсализации игры. Выиграть или проиграть свою жизнь даже в шахматной партии означает предварительное признание своих прошлых ошибок.

— Какой же, в таком случае шанс у меня и мне подобных? Разыгрывать свою жизнь в шахматной партии!

Тут я беру у него слона, развивая атаку на королевском фланге.

Тишина. Потом прозвучал ответ:

— Возможность выиграть у нас или проиграть нам…

— Но к чему это все в конце концов? На что вы рассчитываете?

— Захватить ваш мир… ваше измерение… Ввести наши принципы и правила. Это универсальный закон, и в нем нет ничего сверхъестественного. Достаточно было найти путь в ваш мир. И мы нашли его. Так что ваша судьба предрешена.

Я ужаснулся такому откровенному цинизму.

Для этих существ завоевание нашего мира было простой игрой! Игрой по их правилам, со своей тактикой и зависящей не столько от ума, сколько от умения или слабой подготовки партнера. Все точь-в-точь, как на шахматной доске.

Хотя мой слон и контратаковал, меня не покидала мысль, что я поставил свою жизнь на кон при игре с дьяволом. Пока он защищался, моя мысль металась в поисках решения.

— Бог и Дьявол находятся в вечной оппозиции, господин Милланд. Как и в нашей партии, один из них должен проиграть.

— Ну и что же, по-вашему, в таком случае произойдет?

— Тогда шах и мат решат судьбу небесного трона.

— А как же быть с понятием всемогущества Бога?

В темноте прозвучал ледяной смех.

— Термин «всемогущество» совершенно несостоятелен. Уже само существование Сатаны противоречит понятию всемогущества. Я не согласен с этим. Силы у них равны и сталкиваются в игре добра и зла. А ставкой в этой игре является не что иное, как человечество.

Смех стал еще более циничным и грубым.

— Но это не должно, господин Милланд, мешать нашей игре. Если игра является постоянным противопоставлением порока и добродетели, то мы никак не можем от нее отказаться. Разве мы не подобие наших создателей?

Доводы его приводили меня в ужас, но, пользуясь беседой, я постепенно разбирался в его сильных и слабых сторонах, во всем их хитросплетении.

Я понял, что невидимка играет прекрасно. В ходе защитных комбинаций его рука одну за другой сняла мои пешки, и я почувствовал, что по спине у меня потек ледяной пот.

Проигрыш стоил потери моей души, судьба которой разыгрывалась в последних ходах, и в то же время у меня перед глазами возникала жалкая судьба человечества.

Делая ответный ход, я вдруг представил себе Бога, играющего с Сатаной на небесной шахматной доске, не обращая внимания на законы времени и пространства.

Как нас двоих с этим демоническим существом, я представил их, переходящих от надежды к отчаянию по мере того, как фигуры наступают, отступают, атакуют и контратакуют.

Да, возможно и такое… Игра может кончиться победой Сатаны и переоценкой ценностей… Я представил Бога, проигравшего свой Свет и гибнущего в вечном проклятии.

Нет! Это невозможно… невозможно… Это было бы слишком ужасно. Эта идея подброшена сим чужемирным созданием, чтобы смутить мой разум, вывести меня из равновесия, лишить ясности ума, которая мне сейчас так нужна для победы.

Я гнал прочь эти видения, отбрасывал их, чтобы максимально сконцентрироваться на последних атаках.

И тут я увидел выход.

Я бросил приманку, чтобы отвлечь внимание моего противника. Моя атака только начало цепной реакции, но нужно выдать ее за собственную неуклюжесть и неумелость.

Существо захихикало. Кажется, оно не заметило ловушку.

— Вы явно играете все хуже и хуже, господин Милланд. Ваша жизнь, как мне кажется, висит на волоске. На очень тонком волоске. Я даю вам время подумать.

Я проиграл ему еще одну пешку. Он уверен в своей победе, и вот тут-то я начал настоящую атаку. Атаку на его короля!

В этот момент я услышал нечто вроде глухого хрипа. Это было выражением глубокого удивления. Мой противник стал лихорадочно защищаться, но было уже поздно. Я полностью разрушил его защиту.

Он попался, сгорел.

Костлявые руки смели фигурки и оттолкнули доску, когда я объявил:

— Шах и мат!

Плохой игрок? Нет, я так не думаю. Я был в его власти, и он мог меня уничтожить одним движением руки, но сделать это, по его законам, можно было только путем игры. Это единственный способ, который он знал. Все остальное, будучи подчинено игре, отходило на второй план. Играть, играть во что бы то ни стало!

И он спокойно мне объявил:

— Вы свободны! Браво, господин Милланд. На этот раз вы выиграли…

— Я должен это понимать так, что мы еще встретимся?

— Конечно, но позже…

Я опустил голову.

— Хотелось бы задать вам еще один вопрос.

Конечно, этот вопрос касался Валери. Но существо подняло руки от пустой доски.

— Извините, но мы уже сказали друг другу все, что хотели сказать.

— И вы согласны теперь освободить своего противника?

— Вы считаете себя опасным противником, потому что думаете, что вам известны наши намерения? Потому что вы знаете судьбу свою и себе подобных? Потому что собираетесь предупредить человечество об опасности, которая ему угрожает?

Опять прозвучал тот же чудовищно циничный смех. Но теперь в нем слышалась еще и ирония.

Это и было последним ответом, который я услышал от невидимого существа. Оно исчезло вместе с шахматной доской и резким светом прожектора.

Стало темно. Я плавал в пустоте, не имеющей ни конца, ни начала, в темноте, для которой время не имеет никакого значения. Затем я как бы очнулся внутри большой круглой комнаты.

Совершенно круглой.

Круглые стены, как мне казалось, не имели ни одного отверстия. Они были сделаны из блестящего, матово светящегося металла. Потолок тоже был круглым и голым, Ощущение, что я в своем мире, побудило меня закричать что-то в селектор, нажав контакт.

«Да, да, господин Милланд, мы сейчас возвратим — вас обратно. Вытянитесь… Расслабьтесь…»

Я повиновался. Появилась какая-то смутная надежда. Я стал думать о Валери. Может быть…

«Не беспокойтесь ни о чем. Сначала речь пойдет о вас, господин Милланд…»

«Но что же случилось, почему вы не отвечали?»

«Лежите, лежите… Расслабьтесь… Внимание, мы включаем аппарат возвращения…»

Настаивать было бесполезно, и я повиновался. Стены комнаты стали вращаться и наконец превратились в тонкий светящийся круг…

У меня закружилась голова, и я закрыл глаза… Все мысли исчезли…

Время бежит… время течет… перед глазами вновь сновидения… Я «выныриваю на поверхность».

…Удушливая теплынь. Такое ощущение, что все атомы моего тела разлетаются осколками и исчезают мерцающими искорками.

Но вот болевые ощущения проходят.

Волна выбрасывает меня на берег сознания внутри моего тела. Моего настоящего тела из мяса и костей.

Голова тяжелая, веки жжет… Я поднимаю голову… оглядываюсь…

Я лежу на кушетке, мягкой и удобной… посреди слабо освещенной комнаты.

Круглые металлические стены.

Я посреди огромной…